– Тебя, друг мой, не утеплить ли? Давай, куртон теплый дам? Ибо в офисном костюмчике зело зябко…
Квест отрицательно мотнул головой. Голова уже имела инерцию:
– Нет! Ибо я стойкий. Не отвлекайтесь, сеньор кавалер, давайте про острова.
– Ну, ничего, в такси тебе будет тепло… Что, коллега, по глотку, и опять помрем? Да, да! Глотни-ка на дорожку… Так вот, – также тяжело преодолевая алкогольную инерцию, продолжил Самохин, но все же вспомнил о текущей теме, – поэтому наравне с сентенцией "край озер" вполне правомерно применить определение "край островов"… Ибо… – задумался Самохин на секунду и молвил совершенно серьезно и пугающе трезво. – Мне, порой, кажется, что тут наш Север моделирует всю современную Россию. Бесчисленная куча островов и островков, на каждом из которых что-то свое происходит, и почти все островитяне так до сих пор друг от друга и отрезаны… Информационно, прежде всего. Никто толком не знает про то, что делается у соседей. До сих пор.
– Тогда точно, островитяне мы все… ибо несчастные есть люди, – согласился уже довольно пьяный, а через это немного сентиментальный, Димка. И бочком пошел вниз по ступенькам. Старательно, но быстро перебирая руками натуральные перила.
Ибо подошло такси.
Где-то работали штабы и бригады. Искали, вычисляли врагов.
Специально подготовленные люди и цивильны чиновники шептали и кричали, увольнялись и увольняли других. Решали вопросы и упирались в проблемы.
Но это далеко. А здесь…
Почти в то же самое время, когда приятели осматривали новый катер Самохина, с противоположного берега реки Норилки медленно отчалил скоростной водометный катерок. Единственный его пассажир, он же судоводитель-капитан, не торопился выходить на глиссирование. Судно шло медленно, недовольно бурча высокооборотистым двигателем в сто восемьдесят лошадиных сил. На белых полированных бортах мистически вспыхивали закатные блики. Сухощавый владелец, мужчина лет сорока, с легкой сединой на коротко остриженной голове, спокойно оглядывал берега северной реки через солнцезащитные очки, уже и не нужные в это время дня. Так он и ехал, высунувшись в верхний люк низкой остекленной тонированным стеклом рубки. С усмешкой глядел на берега и проплывающие загородные строения.
Как будто прощался, не желая привлекать к себе лишнего внимания зевак.
Человека звали Виктор Панковский. Он ехал на озера.
И его надо запомнить.
Глава 6.
"МУЖСКИЕ СНЫ"
"Взбудораженный, он видел во сне крушение судна, сон соответствовал регламенту барокко, по которому даже в грезах, даже в первую очередь в них, пропорции обязаны украшать концепт, преувеличения – оживлять, таинственные сближения – придавать рассказу содержательность, размышления – глубину, эмфазы – возвышенность, аллюзии – загадочность, а каламбуры – тонкость…"
Умберто Эко, "Остров накануне"
____________________
В эту ночь, которую можно было бы назвать "Ночь наступающих событий", нормально, глубоко, то есть продуктивно и качественно спал один лишь Андрей Донцов. Усталость у него накопилась такая, что ни рваный гул двигателей и рокот винтов вертолета, летящего через грозу над Тихим океаном, ни толчки воздушных ям, ни шастающий в поисках тушенки по салону бортмеханик не могли ему помешать. Бесконечные встречи, опросы и допросы, дипломатия, согласования с руководством и смежниками, анализ и споры по итогам, ругань из-за порой удобных, но скоропалительных выводов…
Ни от чего так не устаешь, как от бесполезности собственных мозговых усилий! Считаешь, так, понимаешь правильно, – а не выходит… В такой ситуации критически важна возможность своевременного восстановления. При любых условиях. А потому мимолетное желание посмотреть на простирающиеся внизу величественные воды Тихого океана не могло составить конкуренции желанию провалиться и забыть все, рухнув на скатанный в рулон оранжевый баул-контейнер надувной спасательной лодки.
Итак, Андрей спал серьезно, капитально, отключившись до анабиоза…
Остальным повезло меньше.
Сон о Боевом НЛО
На островах Гейберга горел огонек одинокого окошка одинокой же обжитой избы. Единственной свет на почти забытой людьми полярной станции на краю света.
С норд-веста покатилась зыбь, пологая, свинцовая… Игорь Лапин представил, как в открытом студеном море такая зыбь качает одинокую лодку, плавно, как баюкает. Но когда на ее пути становится упрямый одинокий островок, то она, моментально разозлившись, бросается на него с яростью хищного зверя, изо всех сил стараясь изменить рельеф черных пляжей. И всегда островок побеждает.
Закончив монтаж еще одной мудреной антенны еще до обеда, Лапин оставшееся время провел за трансивером, и только поздний вечер посвятил хозяйству.
Ближе к сумеркам он столкнул жесткий от холода и мокрый от росы "зодиак" в стылую воду Карского моря и отправился проверять крупноячеистую финскую сеть, которую поставил накануне. Рыбки пока еще хотелось… На выпутывание из капроновых коконов пятерки крупных мальм – проходных гольцов – потребовалось довольно много времени. Руки, защищенные неопреновыми перчатками, не имели должной чуткости в пальцах, а гольцы прилично заматывали сеть, порой наворачивая на себя многие метры полотна.
На это раз рыбку они пожарили. Барсик перед этим сожрал приличный кусок сырого балыка, что никак не помешало ему подождать законной порции и жареной вкуснятины; он ведь честно отсидел на корме все время скучной возни своего напарника с сетью! Лапин ел гольца с самодельным хлебом (его он выпекал в найденной на станции тяжелой чугунной формочке, почти научился) и с приправой. Для этого он мелко толок в миске чеснок, солил его, потом добавлял из привезенных запасов мелко резанного дикого лука, тоже крепко засоленного, добавлял немного соевого соуса и кавказских специй "хмели-сунели". Немного кипяченой воды. Полученная запашистая кашица позволяла съесть что угодно! Хоть береговой плавник. "Провокатор аппетита", а не закуска…
После ужина, уже перед самым наступлением осенней темноты, они с котом вышли на берег, чтобы оглядеть окрестности и оценить обстановку.
В небе показался инверсионный след.
Высотная машина шла быстро. В прошлые разы Лапин наблюдал следы кроссполярных рейсов пассажирских "джетов", идущих с юга через Северный Полюс на Америку. На этот раз это был, скорее всего, военный самолет, стратегический ракетоносец – "стратег" – осуществляющий круглосуточное боевое дежурство. Правда, шел он не как обычно, строго по сторонам света, а под углом, на север-северо-восток.
– Заблудился, – наивно предположил Игорь, обернувшись к коту, тоже смотревшему в небеса, в направлении далекого гула. Нагнулся, погладил.
Кот, как показалось человеку, отрицательно покачал головой.
– А что, запросто! – отвлекся от поглаживания лобастой кошачьей башки Лапин, – бывали случаи… – и легонько толкнул "Пятницу" в бок.
Барсик недоверчиво фыркнул, и отмахнулся толстой лапой. Может, просто от последних комаров отбивался. А может, и не верил ни единому слову, говоря Лапину на кошачьем языке, что-то типа: "Хватит заливать-то… В наши-то дни?"
– В наши не знаю, а вот ранее запросто, – заверил его Игорь, – хочешь, расскажу тебе такой случай?
Море стихло. И ветер исчез. Но острова спускалась красота закатных красок.
– М-кяу-у… м-мяк, – милостиво разрешил недоверчивый кот, совершенно релаксированный пасторальной обстановкой. Однако произнес он это весьма определенной интонацией, возможной к трактовке, как "только давай обойдёмся без субъективной экспрессии".
Лапин достал из кармана куртки-ветровки камуфляжного нейлона кусок темного и горького шоколада, вежливо протянул его коту и, убедившись, что капризный слушатель "опять не хочет", начал:
– Послужил я, Барс, в срочную, правда недолго, на командном пункте дивизии ПВО, на том самом, с которого "Боинг" корейский сбили… Ну, сбили-то его, конечно, не с самого командного пункта, а вот приказ отдали именно оттуда. Я застал только отъезд офицеров-участников, так как служил уже в 90-ом году, а они – по пять лет, потом уезжали. Наслушался я там "ПВО-шных баек", и не только с Дальнего Востока. Эх, молодость моя… Слышь, Барс, сбегай за биноклем!
Кот поглядело на него, как на сумасшедшего.
– Ладно уж, сам схожу.
Отсутствовал Игорь недолго. Посмотрел на небо и отметил с удовлетворением:
– Точно, "стратег".
Бережно уложил оптику в нагрудный карман и продолжил:
– Во времена холодной войны был у нас такой порядок… Америкосовские "стратеги" летали с ядерным оружием по северам СССР, дежурили где-то в районе Полюса и нашего северного побережья. Назывался этот маршрут у них как-то… "большой кок", что ли? Ну, и наши летали к ним подежурить, – что-то типа "длинное копье", так маршрутец назывался. Выглядел он примерно так: большой прямоугольник (все это Лапин чертил на песке пляжа, не для кота, просто сам вспоминал) – это СССР на глобусе, а овал сверху него – место дежурства, Северный Полюс и север американского континента. Вот и взлетали наши "тушки" где-то под Самарой, затем шли до Урала, а дальше вверх, на Полюс. А там давай летать туда сюда, дежурят. Экипаж человек восемь, летают они через день да снова. Рутина, короче, и скукота. Весь маршрут прошит на жесткой перфокарте в автопилоте. А готовят самолет к вылету солдатики-срочники; вот один такой боец полетную перфокарту и запихал не тем концом! Там вроде и защита от дурака была, так он уголочек кусачками и отстриг, чтобы она, зараза, влезла, а то ведь не лезет никак! Да и спать охота. Во как… Вылет ночью. Полетел самолет до Урала, как положено, а потом в зеркальном варианте, не на север, а на юг – в Афган и давай там, бляха, дежурить! Вот представь себе! Экипаж утром-то в "окно" выглянул, а там песок вместо снега! Ну, они протрезвели все мигом и давай метаться. А ядреные бомбы на борту! Ну, через некоторое время по приборам поняли, что они не на Полюсе и давай на север двигать, да вопить SOS на всех военных частотах…
Игорь перевел дыхание, посмотрел на слушателя и продолжил:
– А теперь взгляд со стороны. Стоит РЛС на Каспии, остров Огуречный. Похмельный прапор разбужен бойцом-дежурным, потому как на локаторе случилась засечка размером со слона, а в эфире – SOS с матом! Летит нечто, размером в "боинг", с ответом "я свой" – с той самой стороны, с которой только на ишаках что-либо приехать может… Ну, прапор вступает в переговоры, все выясняет и кое-как самолет в СССР все же пускают и ведут до места. А вот связь с островом – только через космос, а его америкосы плотно слушают. Вот они послушали, и все поняли! Это же какая толстая нота протеста получиться может! Вторжение русских в воздушное пространство суверенного государства с ядерным оружием на борту! Ноту-то они состряпали, а вот ничего, кроме записи переговоров прапорщика с берегом, нет. Ну, нету там ни у кого РЛС, не засекли они собственно самолет! А когда запись разговора представили, так там матюки трехэтажные, типа "че это за куйня летит!?" и прочая песня… Закончилось все тем, что прапорщика премировали за "эзопов язык", солдатика-рационализатора с кусачками – в наряд, ибо дальше не пошлешь, а систему полетных перфокарт говорят пересмотрели и еще круче защитили.
– М-кяу-у – разорался вдруг кот, и пошел в теплую избу, пару раз взрыв задними лапами гальку на секретных план-схемах.
– Дурак ты толстолапый, – совершенно по-детски обиделся на него Игорь и стер ногой чертеж на песке.
Но и сам поплелся следом, в тепло. Он традиционно посмотрел на старую настенную карту, в очередной раз находя себя на ней, подумал о расстояниях. На карте, рядом с островами Гейберга был нанесен оттиск самодельного почтового штемпеля – традиционная фишка всех полярных станций, мечта коллекционеров. Невысокая арка с надписью по периметру GEJBERG ISLANDS USSR POLAR. А в перекресте меридиана и параллели – размытый силуэт морского зверюги, то ли тюленя, то ли нерпы.
Второго дня Барсик на берегу встретил такого аборигена на берегу, чему Лапин был свидетелем. Контрагенты достаточно долго сидели (лежали?) напротив друг друга и молчали, одинаково глупо вытаращив глаза. После чего Барс медленно попятился назад, разорался и бросился к Игорю – докладывать о чрезвычайном происшествии, жаловаться на пришельца. Морской зверь тоже что-то промычал и нырнул в родную пучину…
Пора спать. Лапин отключил радиостанцию, проверил печку, которую уже перестал топить, чуть приоткрыл форточку и завалился на нары, укутавшись теплым пуховым спальником. Перед сном Игорь вдруг подумал, что именно эти "стратеги" запросто могли ранее садиться тут, на одном из островов Гейберга, на заброшенной ныне ВПП. И, вполне может быть, что этот островок с невзрачным именем "Средний" имел еще и собственное, "военное" имя. "Остров Надежды", например… И собственный код-шифр.
Сны у Лапина всегда были очень образные.
Словно кинофильмы – сюжетные, цельные, хоть записывай их потом по памяти, да распечатывай, как готовый сценарий. На этот раз сон начался почти сразу. Как потом понял Лапин, ассоциативным рядом к нему послужила недавняя поездка с Сержантом на горное плато за Норильском, туда, где когда-то стояла воинская часть ракетчиков.
Странное это было место…
…Начиная с третьей, ступенек не было. Выдрали или выбили. Но по зарубкам наклонной лаги можно было забраться. За гвозди бы только не цапнуть комбезом…
– Игорь, осторожней будь! Я, похоже, через настил небо вижу… – немного нервно крикнул с земли Сержант.
– Да не боись! Не Хан-Тенгри чай, заберемся, – отмахнулся Лапин, осторожно, но плотно устанавливая ногу поверх загнутого гвоздя.
Он резко разогнулся, схватил рукой перила и легко взлетел на площадку. Вышка была слишком высокая, не по уставу. А, в остальном, обыкновенная караульная вышка, неизменный атрибут любой серьезной воинской части. Объект для мечтательной медитации первогодков. Иногда – редкая возможность обалдевшему от обыденной тяжести бытия воину побыть одному, отдохнуть душой и телом. Если, конечно, оперативная обстановка на местности позволяет ему это делать.
– Ну, что видишь? – нетерпеливо пританцовывая внизу, спросил Серега Майер.
– Да так, ничего особенного пока, – сообщил Лапин, с интересом оглядывая кругозоры. Вздохнул, посмотрел изнутри на крышу козырька, хмыкнул и громко добавил. – Дырки в куполе! От штыка. Много дырок!
Сержант сделал характерный жест, – дернул вверх правым плечом и рукой возле него, будто подталкивал что-то. Понимающе прокомментировал:
– А кто бы сомневался! Все бойцы одинаковы. Лишняя потраченная калория – преступление перед собственным дембелем!
Это так. Устав нарушали по мелочам, всегда и везде. Тяжело стоять часами, удерживая увесистый автомат на плече. Другое дело, если плечо разгрузить. Приподняться всем телом и воткнуть висящий "калашников" штыком в козырек! Вот тогда можно и расслабиться, и даже вздремнуть стоя, если сноровка есть. Со стороны же – все у часового на вышке в порядке…
– Слева по борту посмотри, – поторопил его Сержант.
Лапин присел и сразу же увидел. Действительно, все было именно так, как и рассказывал Сержант перед этой поездкой на территорию заброшенной ракетной части. Практически вся сторона ограждения была испещрена датами и изображениями. Видно было, что надписи не "новодельные", а старые, темные, даже микротрещинки видно. Разнообразностью тематик вся эта наскальная живопись не отличалась. Одно и то же. Дата, время появления объекта, вектор подлета в сторонах света и примитивный схематический рисунок…
Рисунок НЛО. Их было три вида – стандартная "тарелка", "огурец" и группа шаров. По отработанной графике и некой стандартизированности пиктограмм было ясно, что дело, в общем-то, для бойцов-зенитчиков было привычное, и уже классифицированное…
– Ребята! Да поднимите же вы меня наверх! – нетерпеливо заявила Фарида, уже забросившая кофр с фотоаппаратурой за спину. Ее можно было понять. Профессионального журналиста, приглашенного, как главного "двигателя" будущей сенсации, колотило больше всех.
– Сейчас. Веревку лови…
Игорь помог журналистке подняться, и после этого отошел в сторону, что бы не мешать профессионалу возиться с углами и точками съемки. Сержант внизу с наслаждением курил и щурился от двойного удовольствия. Это он открыл о б ъ е к т. И теперь заслуженно наслаждался результатом.
Вокруг того места, где они находились, отметки "589,6 м." на горе Обрыв, романтическим красным цветом заливала всю панораму подсвеченная незаходящим норильским солнцем безжизненная поверхность арктической тундры высокогорья. Ни хрена тут не растет… Вот это служба у хлопцев была! Тут терпимо лишь коротким, особенно на такой высоте, полярным летом, а вот зимой-то каково! В темноте, да на постоянных ветрах нести боевое дежурство, постоянно ожидая нападения вероятного противника…
Редкий мох, еще реже – напуганный ветрами и морозами кустарник, прижавшийся к каменным россыпям. Даже леммингов не видно. Вероятный противник в очередной раз обманул страну – так и не напал. И эту воинскую часть, частицу системы ракетной обороны Норильского промышленного района, расформировали. А ведь, сколько сил и средств сюда вбухали, как ждали его, супостата! Теперь же выясняется, что тут ждали не только ракет и самолетов противника…
НЛО тоже ждали.
И периодически получали ожидаемое.
Достав из нарукавного кармана конфету, Игорь протянул ее Фариде, другую кинул Сержанту, и спросил его же сверху:
– Сам-то что думаешь? Что за раздолбайство повальное, на стенках караульной вышки такие вещи вырезать…
Сержант легонько стукнул ногой по облезлой стойке-опоре из седой лиственницы и уверенно сказал, чувствовалось, что он уже все обдумал:
– Думаю, что офицеры у них ленивые были. Или занятые плотно другими делами. Впрочем, на то и был расчет. Никто не проверял и на вышку не поднимался. А рядовой состав, присягу и подписку давший, запах перемен по телеку уже унюхал и перспективы видел. Вот и хотели ребята для себя информацию сохранить! Типа "независимого расследования" снизу. Будет что вспомнить после дембеля, – он помолчал, загнал окурок в мох и добавил. – Может, и фотографировали что-то втихую. Только, поди, найди их сейчас…
Лапин согласно кивнул. Скорее всего, так все и было.