Проход в рифах он нашел сразу же, даже не глядя на эхолот. А дальше аккуратно повел судно между бледно-голубых отмелей, отлично видимых даже с палубы. Низкий берег, уже знакомые и ставшие привычными пальмы в рядок. А вот местный пляж подкачал, схалтурил Создатель… Никакого шарма, даже до уровня Malibou не дотягивает. Остров Диез был красивее.
Сергей причалил уставшую "Харизму" в неглубокой бухте, закрытой по бокам каменистыми россыпями. На первый взгляд казалось, что отсюда невозможно было выбраться, кроме как по морю. На берегу лежал сплошной "лесоповал" из полусгнивших деревьев, обвязанных плотным кустарником. Берег здесь был покрыт пышной растительностью, пострадавшей от недавних штормов, и выглядел безлюдным. Многие пальмы сломались, а некоторые попадали на землю.
Женщина обернулась, чуть приподнял левую бровь:
– Крадемся, как кошки! Серж, чего мы так боимся?
– Мы боимся только неизвестности… – ответил Майер, ожесточенно скребя в затылке. Он оценил тактичность Виктории, сказавшей "мы". А ведь могла бы, поди, и в морду дать за трусость. Черт их знает, этих кельтских женщин…
И как можно более уверенно произнес:
– Я еще слишком мало прожил в этих краях, что бы делать срез менталитета тутошних жителей, однако, не без оснований предполагаю, что слово "закон" в этих краях почти ругательное, а такого понятия, как "право" просто не существует. Добавим сюда множественность якобы военных гарнизонов стран-претендентов, созданных для чисто бандитских задач – стрельнуть по кому-нибудь, судно конкурента потопить… А к ним еще и самых настоящих бандитов, – по крови и убеждению. Я прочитал все, что смог найти про этот "веселый" регион, и хочу сказать, что, знай и обдумай я все это раньше, – добирался бы до конечной точки не столь экзотическим путем. При всей моей любви к приключениям, увольте…
Сергей стоял у борта и смотрел на одинокую низкую звезду, светлячком подрагивающую у горизонта. Звезда выписывала на иссиня-черном небе такие причудливые зигзаги, что он поначалу подумал: не самолет ли? Еще один? Нет…
Вздохнул, и подытожил, может быть, излишне жестко:
– Так что, действуем разумно и осторожно. Сначала посмотрим и послушаем.
Перед рейдом они поели уже вполне традиционно, наскоро разогрев пару банок на газовой плите, по окончании наполнив кофе небольшой никелированный термос.
Однако все их стройные планы были нарушены уже через полчаса.
Совсем другой остров
Когда Сержант подал руку даме, что бы помочь спуститься на песок, и не дать ей повода для негативных воспоминаний о русских кавалерах, в северной части острова раздался взрыв такой силы, что они невольно присели, инстинктивно прячась от взрывной волны!
Бабахнуло знатно!
Звук был мощный, тугой, но несколько глухой, как будто мощный фугас взрывали в не поверху, а в рыхлой земле или каком-то помещении.
Мысли Сержанта заметались между желанием стащить на берег гранатомет и совершенно рациональным помыслом – удрать отсюда как можно быстрей. Все решила побледневшая, но относительно спокойная Ви, а точнее, тон ее тихого голоса-шепота, которым она отреагировала на произошедшее.
– Вот теперь нам точно придется смотреть… Только, давай я револьвер тебе отдам.
– А знаешь, Ви, почему женщины всегда досматривают порнофильмы до конца? – глядя из подлобья, бросил Майер на своем исковерканном английском.
Она отрицательно качнула головой, ничуть не удивившись вопросу.
– Потому что они думают, что в конце фильма будет свадьба… – горестно вздохнул он.
Далее Сержант уже не мешкал.
– Двигаем. Сходу забираем вправо, там есть проход в кустах, я уже посмотрел. Иди точно за мной и смотри под ноги, – и участливо добавил, подсознательно показывая, что у него-то все О.К., мол, это он о личном составе печется, – ты как? Готова?
Виктория коротко кивнула.
Поначалу берег был просто ужасный. Пампасы, да и только!
Подлесок (или как это должно называться в этих дебрях?) представлял собой гниющее переплетение никогда не просыхающих веток, усеянных колючками и острыми обломками. Прелая листва, выдающая в атмосферу такое "амбре", что впору было с противогазом ходить… Виктории было очень тяжело передвигаться по буеракам в неподходящей обуви. Молодая женщина быстро устала и постоянно отставала от вожака. Пару раз Майер с трудом сдерживался, что бы не прикрикнуть на нее. Густая колючая растительность внезапно кончилась, и они вышли на поляну, на которой рядами высились действительно огромные пальмы. Кроны свободно пропускали солнечный свет, и тени от стволов тянулись по траве короткими контрастными полосами. От зоны пальм лазутчики, крадучись, пошли по дуге, стараясь не подниматься ни на сантиметр по высоте.
Вскоре они увидели лагерь.
Четыре деревянных строения, связанных, как веник, из старых древесных стволов и накрытых парусиной поверху. Небольшая будка из серого металлического профнастила с топливными бочками сбоку – судя по всему, генераторная. Еще одна такая же, но побольше и с окнами, что-то типа штаба. Сбоку под обширным навесом – склад на открытом воздухе. Стандартная наборка строительных материалов. Штабелированные доски, листовой металл рулонами и стальной прокат различного сортамента, – заготовки для предстоящей ударной стройки. Отчего-то Сержант и не ожидал увидеть на этом острове умильного вида домик в викторианском стиле, где теснится темная массивная мебель. Там смиренно глядят на тебя головы животных и поблекшие гравюры на стенах, повсюду – вымощенные каменными плитами проходы, а в атмосфере темных комнат царит слабый, приятно вяжущий запах парафина, исходивший от старинных ламп…
В заливе, довольно далеко от берега дрейфовала, покачиваясь на слабой волне, большущая надувная лодка или катер. Что экипаж там делал, разобрать было невозможно даже в бинокль. Возились с чем-то на дне лодки, лучше не скажешь.
Слева далеко в открытое море уходил длинный мыс – низкая, поросшая густым лесом холмистая площадка, с широченным пляжем, выровненным приливами. Белая полоска прибоя виднелась в отдалении полутора километров с восточной стороны мыса. Зеленые рощицы состояли из густых зарослей колючих кустарников, над которыми изредка поднимались пальмы. Местами пальмы росли такими сомкнутыми рядами, что казалось, будто были посажены человеком. В глубине большой бухты, за правым плечом наблюдателей, поднимался одинокий холм. Его обнаженные красноватые склоны падали в мангровые заросли, темневшие у подошвы. Направо деревьев было поменьше, но какова же была там широкая лента прибрежных песков! Вот уж, "упасть – не встать"… Эти песчаные дюны шли до самой воды и уходили под нее, а прибрежная вода моря становилась мутной, приобретая беловатый цвет. Лишь вдали от берега начинались темно-голубые воды Тихого океана. Мели простирались по обеим сторонам бухты. Сама же бухта была на удивление глубока, полна темно-синей воды, лишь редкие цепочки рифов по бокам тянулись от мысов.
Ветер шумел среди редких казаурин, – древнейших деревьев, похожих издалека на родные низкие сосны с юга Таймыра.
Ближе к огромной бухте, у береговой линии деревьев обнаружился большой "начес" – вытянутая поляна, более всего похожая на взлетно-посадочную полосу, расчищаемую от джунглей вручную. Этим первобытным делом занималась группа туземных рабочих, ныне бездельничающих на перекуре.
Возле большого, но низкого костра с трех сторон сидели на корточках человек десять. Контингент был именно такой, какому и положено жить на ничейных островах Спратли – "с бору по сосенке", а лучше "с пальмы по ореху", – малайцы, китайцы и индусы.
Они снедали. Обеденный перерыв. Абсолютно все азиаты ели молча, с равнодушными лицами. Жевали, не поднимая глаз и не обращая никакого внимания на окружающих. Зато чавкали громко, зазывно… Китайцы ели свой неизменный, до оскомины анекдотов, рис из маленьких фарфоровых чашечек. Ели они по-китайски, притянув чашки вплотную к зубам, очень сноровисто, автоматически закидывали палочками в рот нехитрую снедь, заправленную дешевым соевым соусом. Малайцы не оригинальничали, они тоже трескали рис, но уже ложками. А вместо сои приправляли эту кашу соленой рыбой.
И индусы. Казалось, этим флегматичным личностям вполне уютно в земном Раю. Хотя нет… Сержант вспомнил, что в Сатья Сантана Дхарме (этим общим названием обозначаются индуизм, вайшнавизм и его шраманистические ответвления) есть представления о том, что "райский сад" располагается, на самом-то деле, на Луне (американцы якобы высаживались совсем на другое небесное тело, а про "Аполлон" нагло наврали), а индуистские божества живут на планетах, метеоритах и астероидах. Сходные представления были свойственны и античному греко-римскому языческому…
Анклав индусов располагался как бы отдельно. Вроде бы и рядом с остальными сидят, рукой дотянешься, но… межнациональная дистанция чувствовалась. Старые разборки, тысячелетние. Индусы подчеркнуто медленно жевали свернутые в трубочки маленькие блинчики "муртабу" из тонкого, почти прозрачного теста. Каждый из них по очереди тыкал ими в большущий банановый лист, куда был преобильно налит густой соус "карри" темно-коричневого цвета.
Сергей Майер, имеющий печальный опыт употребления этого жгучего соуса, занимающего передовое место в ряду "кулинарных взрывчатых веществ", с содроганием смотрел в судовой бинокль за такими дозами… Во дают, черти! У него рефлекторно сжались челюсти, страхуясь от попадания столь нечеловеческой пищи…
Лишь один индус валялся, безмолвный и неподвижный, на брезенте, наброшенном поверх каких-то деревянных ящиков и мешков, возможно с цементом, – больной, пожалуй. Никто про него не вспоминал и еду не носил.
"А может, этот человек и есть п а р и я?" – подумал Сержант.
Охранники появились позже.
Трое белых с короткоствольными пистолет-пулеметами. Потом один из них куда-то исчез, а двое остались наблюдать. Чувствовалось, что служба у них не пыльная. В их поведении не было никакой настороженности, готовности к пресечению побега или локального бунта. Рабочие на этом острове явно не буйствовали и о сопротивлении не помышляли. Потому и охрана была расслаблена, – оружие за спиной, громкие разговоры, минимум взглядов на обедающих. Куда они отсюда денутся…
Внезапно Виктория чем-то заинтересовалась и, неожиданно для Сергея, начала подползать поближе к громко беседующей охране. Майеру ничего не оставалось, как последовать за ней, царапая локти о пересохшие колючки.
А между охранниками тем временем назревала ссора, грозящая вылиться в поножовщину. Участники ожесточенно спорили, от скуки выбрав ту тему, которая была хорошо знакома обоим. Половину фраз из столь эмоционального диалога Сергей так и не понял до конца из-за обилия слэнговых выражений и специфического австралийского произношения.
Спор касался сортов пива.
– Пойми, дубина! В Австралии есть только одно настоящее пиво – "Горькая Виктория" или V.B., как мы его называем, – вещал невысокий толстяк в широкой белой панаме, – V.B. – самое потребляемое в пабах пиво на юго-восточном береге в Австралии, где, собственно, практически все нормальные австралийцы и живут. Конечно, много всяких барахловых сортов варят и в других регионах, но это не черта не значит! Там так жарко и сухо, что ты будешь пить хоть грязь из лужи, лишь бы утолить жажду!
И закончил вовсе уж надменно, сплюнув через зубы на песок:
– Короче, тамошнему народцу не до изысканного пива. Так что, передавай привет твоей Западной Австралии и Квинслэнду особо…
Его куда как более высокий оппонент с короткими волосами и обгорелой шеей нехорошо щурился, мял в руках синюю выгоревшую бейсболку, но пока терпел:
– Забудь об этом! Всем известно, что нормальное пиво на юго-восточном берегу не продается уже лет как двадцать, чтоб я лопнул! Мужчины на Юго-Востоке и в Виктории давным-давно превратились в городских пижонов, которые посасывают "шардоне" и пьют лишь слабый чай на светских вечеринках, оттопырив мизинчик и обсуждая дизайн и фасоны одежды. – решительно возражал он.
Его оппонент только хмыкнул и полез за сигаретой.
– Так и есть! Ваши мужики становятся утонченнее, заботливее, с чувством вкуса и стиля, – дохляки, в общем! Зато женщины становятся все мускулистее и агрессивнее. Дело дошло до того, что уже не отличишь одних от других! Оба пола носят аккуратненько вылинявшие джинсы, напомаженные короткие волосы и черные кожаные пиджачки, – Высокий постепенно наливался гневом, а голос его звучал все громче и громче. – Если они и пьют пиво в своей долбаной части континента, темной и грязной, то это только гнусное "деликатесное" пойло, подающееся со всякими ароматизаторами и подсластителями, типа медового или бананового пива.
– Не перегибай палку, мистер! – отмахнулся толстяк. – Всем известно, что все эти ваши "настоящие осси" пьют лишь то, что в Лондоне подают в это же время… И вообще Лондон – второй австралийский город.
– Брось! Ты и сам знаешь, кто на континенте круче! – зло оборвал его высокий, вскочив с деревянного насеста.
Сержант сразу отдвинулся поглубже в кусты, потянув за собой и Викторию. Но спорщикам было не до контроля за местностью. Высокий рубанул рукой воздух и продолжил:
– Настоящие австралийцы – это лишь те парни, что вечером заваливаются в оловянный сарай-паб, покрытый мокрой красной пылью и овечьим навозом. Они выковыривают из зубов остатки непрожаренного кенгуру, шлепают свои огромные мясистые передние конечности на стойку бара и пугают до смерти, полуодетую официантку своим рыком: "Gizzamiddielove!" Такое можно встретить только в Западной Австралии, Северных территориях и самых удаленных частях Южной Австралии! А Южная Австралия скоро превратиться в южную часть Калифорнии.
И тут осознавший нешуточную опасность физического столкновения толстяк скис. Или решил отодвинуть сведение счетов на потом.
– Да ты более чем прав, Грег… – примирительно выдавил он, стирая пот со лба мягкой панамой. – Все именно так и получается в этих наших чертовых Больших и Дымных Городах. Это-то и делает Запад Австралии таким соблазнительным! Веришь – все хочу туда наведаться… Ну, ничего, теперь, когда мой братец женился на девушке из Перта, у меня уже и выхода не остается. Боюсь только, что не дадут мне достаточно "Горькой Виктории" на самолете. Да ну вообще, слов нет, забудь и ты…
– А еще есть тут филиппинское пиво "Красная лошадь" – превосходная штука, – спокойно принял свой выигрыш в споре высокий, – и хотелось бы мне, что бы что-нибудь подобное было здесь и сейчас… Пробовал?
– Еще нет, – кисло улыбнулся собеседник.
– Бомба! Там 750 миллилитров в бутылке и 15 градусов крепости. Две-три бутылки на солнце – и тебя как будто эта самая лошадь копытом лягнула…
Победитель улыбнулся и выпрямился, отодвигаясь от товарища. Однако, накопившаяся злость, почти переполнившая его к концу спора, требовала выхода наружу. И он решил проблему разрядки радикальным способом. Резко вскинув ствол, он пропорол короткой очередью воздух над головами медленно жующих людей, которые только пригнулись ниже, не в диковинку… И тут же поднял к губам рацию, сообщая кому-то, что все у них нормально. Так, профилактика.
Эта сцена Сержанту очень не понравилась. Очень… А кому может понравиться готовность стрелять без всякого повода?
Через десять минут, когда они с девушкой уже удалились на безопасное расстояние от "столовой", Майер, переводя дыхание, нервно спросил у Виктории:
– Интересно знать, дорогая Ви, какой черт тебя туда понес? Я уже подумал, что это твои знакомые…
– У меня когда-то был парень из Австралии. Я даже ездила с ним туда, посмотреть на страну, знакомиться с его родителями, – проворно отозвалась она.
– И что же там у вас случилось? – не без интереса спросил Майер, блуждая взором по ближайшему кустарнику.
– Боже! Ну какое это имеет значение? – простонала Виктория, явно не желающая развивать эту тему дальше, но тут же ответила коротко.- Не срослось…
– Понятно. Ностальгия. И какое же пиво любил твой жених, а?
В ответ она зашипела кошкой и довольно больно ущипнула его за плечо.
Сергей лишь улыбнулся и примирительно спросил:
– "Gizzamiddielove"… Я не очень-то понял, что такое имелось ввиду этим длинным? Возможно, производное от "give me the love" – дай мне любви?
– Они увлекаются жаргоном, впрочем, как и все остальных люди. Просто у банкиров и докторов он другой. Многие австралийские жители не особо любят шевелить губами, когда разговаривают, и в результате вся фраза произносится одним длинным непрерывным словом. Это выглядит…
– Круто? – подсказал Сержант.
– Именно так, cool! Такая манера разговаривать – яркий признак австралийского "majo". Некоторые в шутку говорят, что эта привычка у них возникла… Ну, как тебе проще сказать… – Виктория весьма образно помахала руками возле лица. – Что бы австралийская мошкара не залетала в рот во время разговора…
– Вполне здраво, – одобрил Сержант, с ностальгией вспоминая северную мошкару.
– Как бы они не петушились, все знают, что большинство австралийцев – это взрослые дети, здоровающиеся со всеми, кого они встретят, и еще способные угостить пивом просто понравившегося им человека… Чтобы потом вместе с ним пойти выгулять своих питонов, побрызгав себе на ботинки.
– Хорошие люди, душевные, – ехидно отметил Майер, – даже удивительно, как же это они оказались посреди такого бандитского собрания? Ладно, давай про загадочное слово.
– Слово "Gizzamiddielove" можно перевести примерно так… – она на пару секунд задумалась, – "Gizza" – сокращенный вариант "give us a" ("дай нам"), грубый вариант фразы "give me a". По непонятной мне причине многие на этом континенте говорят о себе во множественном числе, употребляя "мы", даже когда имеют в виду явное "я". "Middie", в данном случае, – это жаргонное слово – стакан пива среднего размера ("medium"). "Love" – короткий вариант слов "друг", "приятель". Вольное, но вполне дружелюбное обращение к кому-то незнакомому до этого времени. Они так обращаются как к женщинам, так и к мужчинам. Это там очень распространено – называть незнакомца или незнакомку словами "дорогой" или "любовь моя".
– Вот трахома! – по-русски возмутился Майер, – и к мужикам?
– Что ты сказал? – опять не поняла Ви.
– "Солнце"! – ответил Сержант. – У нас часто женщин называют словом "солнце" при обращении, даже незнакомых. Или еще нежней – "солнышко". Но вот чтоб мужиков так… Этого нам не надо.
Ви кивнула, все поняв, и продолжила:
– Если сложить все вместе, то получится очень быстро сказанная фраза "May I please have a medium sized glass of beer, madam?" – "Не могли бы вы мне дать стакан пива среднего размера, мадам?".
– Очень мило. – оценил Майер. – Беру на вооружение, действительно, явные majo… А про пиво?
– Ну, если отбросить шутки в сторону, то "Горькая Виктория", что там не говори, – действительно, один из самых популярных сортов пива в Австралии. Мне очень нравится.
Сержант лишь сглотнул слюну.
Спустя полчаса островитяне всей группой отправились к месту производства работ и лагерь опустел. Уставшие от такой адской работы охранники тут же скрылись в полуразвалившемся ангаре, стоявшем на краю будущего летного поля.