Вот эта самая "компания мрачная", оснащенная скоростными катерами, скорострельными штурмовыми винтовками и гонимая разумным желанием замести следы, убрать нежелательных свидетелей прибытия подводной лодки на одну из своих баз, в ближайшей перспективе вполне была способна (и даже обязана) появиться тут, прямо пред томным взором безмятежно отдыхающих "октябрят-героев", категорически не давала ему возможности расслабиться стопроцентно и насладиться жизнью в тропиках.
Надо признать, поддержка у них все же была, пусть только моральная.
Вчера остров Диез на низкой высоте несколько раз облетел российский самолет-"облетчик" Ан-24, взлетевший с авиабазы в Камрани. Сержант быстро догадался включить практически интуитивно настроенную и оживленную радиостанцию. Мешало лишь то, что он не имел никакого понятия о принятом в этих краях порядке радиопереговоров между пилотами и наземным корреспондентом. Поэтому он просто тупо, раз за разом вызывал летчиков одной и той же фразой на аварийной частоте. Расчет оправдался – пилоты сами нашли его в эфире. Экипаж быстро выяснил, что старая взлетно-посадочная полоса на острове хоть и есть, и даже достаточно протяженная, но в нынешней состоянии практически не пригодна для посадки машины такого типа, да еще и частично размыта. И, словно оправдываясь, пилоты сообщили расстроенному Сергею Майеру лишь то, что поисково-спасательный А-40 "Альбатрос", способный сесть прямо на поверхность лагуны, в данный момент занят на каком-то срочном задании…
"Трахома", как говорится Сержантом в таких вероломных случаях.
Летчики Ан-24-го явно чувствовали себя немножко виноватыми и по-доброму сочувствовали сидельцам… Параллельно советуясь с командованием, они повелели им ждать и готовиться к эвакуации на каком-нибудь более подходящем самолете, если таковой удастся прислать в ближайшие дни, либо на военном корабле Таймыра, полным ходом идущим от Камрани к архипелагу Спратли. Ближе и быстрее подмоги не ожидалось.
Такая вот поддержка… И ничего более.
В общем, Сергею никак не хотелось, что бы вызывающий острую зависть у любого жителя холодных северных земель сюжет текущего бытия "робинзонов", очень уж напоминающий фильм-сказку "Голубая лагуна", обернулся каким-нибудь жутковатым триллером с поножовщиной типа "Пиратов Карибского моря-3". Казалось бы, там и песочек такой же, и пальмочки в ряд, но: "…слушайте, это же совершенно другие нервы!", как говорила одесская бабушка Сергея Майера.
Поэтому кое-какие дополнительные меры для "защиты текущего сценария" Сержант все же предпринял. На этот раз они не оставили раненую "Харизму" в той же бухте, где она и появилась в первый раз, на виду у каждого проплывающего мимо острова судна. Медленно обогнули остров с запада и причалили с обратной стороны Диеза, там, где замеченная Сержантом еще во время исследовательских походов скальная стенка отвесно падала в воду. Слабый прибой все так же стучал о скалы, взбивая белую пену. Очень пригодилась рубленая в камне лестница, траверсом ведущей наверх, к зарослям. На небольшой площадке "Харизму" пришвартовали намертво и, привязав за металлический штырь, растянули еще и дополнительно, по обоим бортам. Потом они нарубили длинные ветки, и как могли, старательно замаскировали катер. Да и лагерь поставили не на виду, у самой кромки пляжной полосы, а в густой пальмовой роще, надежно прикрывающей тент сверху широкими ребристыми листьями.
Времени у них было навалом.
Неспешная еда, неспешный ласковый секс, неспешные прогулки вдоль берега. Неторопливые разговоры на отвлеченные темы, неизбежно сводившиеся к их житию тут, в этом южно-китайском раю.
Больше всего Сержант мечтал подстрелить дикого поросенка, которые, по его твердому убеждению, просто обязаны были водиться в удаленных чащобах острова Диез. Известное дело, в каждой книге-"робинзонаде" таковые обязательно есть, они легко добываются любыми подручными снастями, быстро обжариваются (непременно на вертеле), восхитительно пахнут в процессе приготовления и ласкают своим нежным розовым мясцом истерзанные многостраничным голодом желудки главных героев. Наперевес с пистолет-пулеметом Майер три раза облазил весь остров, но порося, к своему великому изумлению, на охотничьей тропе так и не встретил…
– А я рассчитывал, грешным делом, наконец-то попробовать ирландское рагу в авторском, да еще и национальном исполнении, – сокрушался он.
Виктория почти серьезно погрозила ему пальцем:
– Шотландское, Серж, шотландское! Не путай благородные племена древних горцев с этими пивными хулиганами.
– Все равно, все вы – кельты упрямые…
В отсутствии мясной добычи они уже отработанным ритуалом ловили рыбу, надоевшую обоим настолько, что уже один вид и запах ее навевал на мысли о строгой диете. В конце концов, шотландка смилостивилась, и уже к вечеру необычайно порадовала Сержанта следующим неожиданным заявлением:
– Ладно уж… Считайте, кабальеро, что сердце красавицы растаяло окончательно. Сегодня я накормлю тебя одним из моих любимых, и, особо отмечу, семейным, даже клановым шотландским блюдом.
– Рагу! – алчно взвился Майер.
– Фи, – удивилась девушка, очаровательно сложив бровки домиком, – да ты просто какой-то маньяк-мясоед, а это первая ступень перед каннибализмом, учти! Я приготовлю тебе овсяные шотландские лепешки, они мне всегда удавались на славу.
При слове "овсяные" у Сержанта напрочь пропал аппетит. Ему сразу вспомнились все известные анекдоты и казусы, связанные с "овсянкой" – мазохистским "воспитательным" изобретением мутного от вечного тумана британского гения.
– Не морщься, – она решительно пресекла все попытки протеста, – от тебя требуется лишь послушание, посильная помощь и кусок гладкого железа. Ты говорил, что он есть в той хибаре возле взлетной полосы.
Когда упавший духом Сержант притащил лист нержавейки к тлеющему костру, то стал свидетелем замысловатой процедуры.
Вывалив в большую металлическую миску целую пачку хрустящих овсяных хлопьев, Виктория теперь старательно измельчала их, а потом смешивала с пшеничной мукой, солью и небольшим количеством сахара. Сержант помог ей натереть твердый желтый сыр, извлеченный из вакуумной упаковки. Безобидное "натереть" на деле вылилось в утомительное, кропотливое строгание верным "серенгети" всего куска в мелкую завитую стружку с последующим дополнительным измельчением, пока Ви, оценив проделанную им работу, не сказала "стоп". После этого она развела кипяченой водой порошковые сливки, получив суррогат молока, добавила в смесь топленого сливочного масла из зеленой банки и принялась тщательно растирать полученную смесь с помощью наспех вырезанной Сержантом палки – примитивной толкушки.
Уже состоявшееся, таким образом, тесто Виктория аккуратно раскатала в пласты средней толщины. А потом, с помощью широкой креманки тонкого стекла, взятой из вместительного бара "Харизмы", она быстро наштамповала горку одинаковых желтых лепешек и пересыпав их мукой.
Когда разведенный костер уже прогорел, Сержант осторожно, что бы не поднять тучу пепла, набросил железный лист поверх слабо мерцающих углей, и Ви аккуратно разложила на него "оладьи из овса", как прозвал их все еще унывающий Майер. Однако почти сразу, как только восхитительный запах жарящегося теста взлетел над поляной, настроение его резко переменилось, а желудочный сок начал стремительно заполнять еще пустующие емкости внутри тела. Пахло просто сказочно!
– Готово! – хищно кричал он, роняя слюни на траву.
…Они ели шотландские овсяные лепешки вприкуску – сначала с консервированными сосисками, пустив на это дело последнюю банку, а потом, уже на "сладкое", – с клубничным джемом, запивая аппетитное явство терпким чаем с дымком.
– И как тебе шотландская кухни? – насмешливо спросила повариха.
– Вот теперь я поверил в вашу Несси, – проговорил Сержант с набитым ртом.
– Почему? – немало удивилась она.
– Да потому что вижу – шотландцам есть чем похвастаться и кроме этого ихтиозавра. Особенно, если вся ваша кухня так же хороша! – искренности слов Майера в этот момент просто невозможно было не поверить
– Это ты еще не попробовал наших блюд из баранины, – пообещала Ви.
И уже сытый Сержант опять тихо застонал…
"Как же хорошо жить, – подумал он с юношеским восторгом, – когда рядом с тобой сидит красивая женщина, и тебе доверил свою защиту нежный островок-оазис, на котором ты остановился в долгом пути – водой ли он окружен, степями или арктическими пустынями… А ты сыт, спокоен, уверен в себе, не боишься ничего и готов к встрече с врагами. Что еще можно пожелать уставшему, но готовому к подвигу мужчине?"
Да ничего.
Как в древности:
"Пусть твое седло будет жестким, а постель мягкой…
Пусть женская ласка будет теплой, а рука товарища крепкой.
Пусть над дорогой светят звезды, а впереди – огни чужих костров!
Пусть клинок твой спит крепко, а просыпается быстро, как самум…"
Если вы попали на эту клетку, перейдите на Крайний Север
Вот и пришли…
К позднему вечеру восточный ветер разогнал последние тучи, и нудный осенний дождь, который капризничал почти целый день, наконец, прекратился окончательно. Небо очистилось, начав показывать все свои звезды.
Они лежали чуть сбоку от вершинки небольшого холма, начинавшегося прямо от последней расщелины. Слева плескалось небольших размеров прозрачное тундровое озерцо. С этого наблюдательного пункта Лапину иногда удавалось разглядеть гольянов и другую рыбью мелочь, бойко снующую под кристально чистой водой. Даже и в этих, почти безжизненных землях небеса позаботились, чтобы у людей было вдоволь белковой пищи…
Щемящее чувство скрытой опасности, приводившее его в особое, предбоевое напряжение, лишь отчасти уравновешивалось присутствием двух напарников, лежащих рядом с Игорем. Кольнул в сердце круговой полет над берегом одинокого орла-канюка… Не аналог ли он "черных воронов" и всех примет, связанных с этой птицей.
От места найденной базы подводников тропа доходила до болотца шириной метров в сорок и, огибая его, уходила вниз к ручью. После этого путь вперед им преградила каменная осыпь, подмороженная снизу. Потоки воды подмыли ее, в результате чего образовалось некое подобие грота. Костя решил сходить наверх в разведку. Вернулся он быстро, успокоив напарников тишиной округи, а Игорь Лапин, оглядев удобное место, резонно предложил:
– Пора есть перекус.
Перекусили – "завтраком туриста" и сладкими галетами с чаем из китайского термоса криптозоолога. Игорь с Костей ели молча, а вот Попков заметно нервничал, вставал вместе с кружкой, постоянно порываясь пройти вперед, оценить опасность…
Отсюда они шли чуть ли не на цыпочках, но достаточно быстро. Лишь рыжая от песка и ила вода небольшого ручейка заставила группу один раз сменить режим движения – топкий берег с предательским "чмоком" плотно захватывал обувь идущих. Почти на выходе к предполагаемому месту нахождения базы пиратских эмиссаров уже Константин потребовал остановиться и проверить готовность оружия еще раз.
Разглядывая местность, Игорь попытался поставить себя на место членов бандитской группы, имевших вполне определенные задачи и намерения. Предусмотрительные и расчетливые люди должны были выбрать позицию, которая позволила бы им занять господствующее положение при приближении любого объекта с моря и одновременно давала бы им надежное укрытие. А еще они должны были иметь возможность скрытно отступить к скальному массиву, где можно спрятаться в расщелинах.
Сама база была неплоха для этих широт.
Ранее принадлежавшая, скорее всего, одному их научно-исследовательских институтов, в превеликом множестве работавших на побережье, она была перевезена после ликвидации в 90-х почти всех научных станций и установлена уже тут, на новом, по настоящему востребованном месте… Надежно сделана, грамотно собрана, разумно установлена и привязана к рельефу местности. Центральный дом был именно домом, хоть и маленьким – старое рубленое строение из почерневших от времени бревен, наверняка повидавшее немало судеб, событий и случаев. Лет пятьдесят избе, никак не меньше. Это сооружение – явный старожил. Может быть, немцы его и сделали.
А бревна-то те еще, явно "балановские"! Из сплавного леса – "баланов". Этот лес, заготовленный заключенными по всей сибирской тайге, по многочисленным протокам попадал в Енисей. Дальше в виде огромных плотов он плыл по реке на север, в порты Игарки и Дудинки. В портах плоты разбирали и баграми таскали бревна берег. Работа требовала немалой физической силы и ловкости. Толстые, в обхват, намокшие бревна часто срывались и устремлялись вниз. Там их уже никто не ловил, а дальнейшее путешествие древесины вдоль побережий было непредсказуемым.
По обеим бокам рубленой избы к ребристым стенам прислонились типичные геологические балки, один слева и два, заведенных под единую крышу, справа. Так скорее всего, стоит зимой снегоходная техника, хранятся моторы, складируется ГСМ и топливо. Чуть в стороне и повыше – одинокое сооружение с длинной трубой, крепенькая аккуратная баня. Это правильно, камней и плавника здесь навалом.
Двора, как такового, естественно нет. Лишь летний стол с двумя скамейками да кострище с решеткой (живой огонь – это тепло, греющее душу!), мангал, навес для плавника, какие-то веревки и провода – белье сушить?
И что характерно, нет неприглядных следов той необъяснимой имущественной разрухи, неизбежно возникающей в тех северных местах, где хоть недолго пожил человек российский. Прямо рядом с жильем обычно валяются какие-то ящики, бревна, куски железа, сломанная техника и прочий хлам. Мусор не складируется в одном, строго отведенном месте, а копится паскудного вида кучами сразу в нескольких местах. Вокруг куч разнообразного мусора блестят лужи горюче-смазочных материалов, какие-то убогие, сколоченные из первых попавшихся под руку досок, постройки. Кажется, человек сделал все, чтобы его существование здесь стало безрадостным и невыносимым. Такое впечатление, что обитатели северных зимовий уже при поселении, заранее дают зарок "когда-нибудь все это убрать"…
Отчего так происходило? Не от того ли, что все это имущество было не просто государственное, то есть, ничейное, а сверхлимитное, не подлежащее, по большому счету, ни возвращению на базовые склады, ни учету? Нет ли здесь парадокса отличного снабжения? Ведь на развитие Севера ранее денег не жалели, снаряжение и оборудование, амуницию и провиант отваливали полной мерой – вот и пусть лежит! Авось пригодится. Если нет, так и спишут в небытие по акту, дело привычное.
Здесь же чувствовалось хозяйская рука, строгий учет денег и вверенного имущества. Еще бы, – долговременный проект затеян! Базовая точка для организации слежения за караванами. Отсюда и разъезжай по окрестностям, насколько ресурса и характеристик имеющейся мобильной техники хватает, и расставляй локационные станции-шпионы… Это организация, и серьезная. Эти, пожалуй, и вахтовый метод освоили, и схему снабжения, доставки. Авиацию вряд ли использовали, здесь каждый борт на счету и на виду, а вот катером – пожалуйста! Запросто можно пройти, что бы незаметно миновать и полуживую пограничную заставу на Эклипсе, и самую северную, что на Челюскине. Впрочем, не исключено, что они пользовались и левыми авиарейсами, ведь деньги – универсальный ключик для доступа к транспортным возможностям. Да и подводная лодка сюда наверняка уже захаживала, по следам немецко-фашистских "первопроходцев", так сказать…
В целом, оценивая о б ъ е к т, Игорь мог сказать, что все было сделано ровно так же, как и сам Лапин организовал бы свой быт, диктуемый поставленными задачами и условиями арктического побережья. Не соблюли хозяева сей базы лишь давно устоявшуюся в этих краях традицию вывешивать над строением какой-нибудь флаг: страны, экспедиции или спонсора. Спонсор всегда очень важен. Знаете, почему именно так называется остров Диксон? Да потому, что генеральным спонсором тех норвежцев, которые его когда-то и открыли, был купчина с такой фамилией… Но никакого флага над базой не было. Да и какой флаг им тут вывешивать? Пиратский с черепом и костями, что ли?
На чуть покатой в одну сторону плоской крыше основного здания в стороне от печной трубы были установлены антенны – "граунд плейны" и "волновой канал" – это новые конструкции. Значит, у них есть радиосвязь… Старая антенна валялась рядом, на земле, ее просто поленились убрать или выкинуть. А может быть, просто оставили дефицитный металл поближе к месту его возможного применения.
Вскоре дверь скрипнула, и на пороге появился человек, которого Игорь сразу опознал, как того молодого, что был на острове со "калашниковым" в руках… "Автоматчик" сбегал к туалету и опять скрылся в избе.
– Те самые, – одними гудами произнес Лапин для Зырянина. Тот кивнул.
Вот и гадай теперь, сколько их там… Двое? Или кто-то тут, оставался, дежурил?
На фасад выходили два узких окошка, одно из которых светилось от матового света лампы накаливания. Ага! Если прислушаться, то был слышен легкий рокот автономного ямаховского генератора, спрятанного в одном из балков. От центрального входа базы, которым являлась низкая дверь избы, мимо стола вниз, к обрывистому берегу, прячась между двух огромных валунов, уходила хорошо заметная тропинка. Судя по всему, она вела к береговому причалу и стоящей там надувной лодке. А может, у них тут и другой водный транспорт есть, берег-то не проверили…
– Генератор бормочет, слышь? – прошептал рядом Костя.
– Угум. Значит, они нас не ждут, -так же тихо ответил Игорь.
– Это хорошо, – согласился Зырянин, – нам и не надо что бы нас ждали. Нам бы надо, что бы они сразу ручки вверх задрали… Ну, морды там отрихтовать, это можно.
– Эти не задерут, я уже проверял, – невесело заверил его Лапин. Он и сам понимал, что дурную перестрелку лучше бы не затевать. Да вот только не получится без пальбы, зараза, ставка у этих ребят слишком высока.
В этот момент Игорь подумал, что здесь и сейчас всем им остро не хватает Сержанта с его тактическими способностями.
– Ну, да и ладно, хрен с ними. Тогда я двинул потихоньку вниз, согласно утвержденного, мна, плана, – одними глазами улыбнулся искатель снежных людей Костя Зырянин.
И тут же, сноровисто подхватив свой ствол, он сместился за холм и начал острожный спуск к берегу, что бы уже оттуда зайти в тыл к супостатам.
Тогда и Лапин начал действовать.
Он расположился на выступе седловины, установив свой "Архар" перед собой на камень. Тело было целиком скрыто складкой местности. И вот что характерно! Ему было совершенно не жалко своей достаточно дорогой полевой одежды. Ведь когда бои ведутся на открытой местности, сплошь и рядом случается так, что противники, расположенные друг против друга на расстоянии каких-нибудь двухсот метров, прижимаются к земле так крепко, как будто нежно любят ее. И высокомерные офицеры, как миленькие, лежат пластом, да и высшие чины припадают к родной земле-спасительнице под трассами визжащего железа, совершенно не заботясь ни о дорогих мундирах, ни о своем достоинстве… А как же! Диалектика самосохранения.
Игорь готовился. В глубине души он понимал, что сейчас стрелять надо будет очень точно. Бывают в жизни особенные дни, когда идет к какому-то финишу, не оставляя тебе выбора. В такой день надо стрелять лучше, чем когда-либо в своей жизни.