Вылетевший из мрака кулак сбил первого. Второй глухо охнул от удара ногой.
Музыкант порылся в кармане, присел на корточки. У лица одного из поверженных щелкнула зажигалка.
- О, да вам еще сопли памперсами вытирать. К тому же обкуренные, засранцы!.. - разочарованно проворчал он. Притянув за грудки ближайшего, пообещал: - Еще раз увижу - продам в рабство пидарасам. Понял?
- Угу.
Подхватив футляр с инструментом, гитарист двинулся дальше, сожалея и посмеиваясь над несостоявшимся приключением…
* * *
- Здорово, Костя, - проскрипел пожилой швейцар дядя Петя и отодвинулся от лестницы, ведущей в подвал.
Гитарист не торопился в душное нутро "Мельницы" - струнный квинтет приступал к своим обязанностям в десятом часу вечера, а до выхода музыкантов публику развлекали незатейливые мелодии с цифровых носителей.
Приветливо кивнув, он подпалил сигарету.
- Народу опять мало?
- Подходят… человек десять уже.
Помолчали. Жахнувший кризис распугал посетителей, особенно из числа коммерсантов. Упала и без того невеликая зарплата. Благо хозяин - местный деляга и один из совладельцев элеватора, пока никого не уволил…
- Плясунья нынче появилась, - сплюнул за перила дед.
- Плясунья?
- Эта… которая вокруг палки вертится.
- Понятно. Кто такая?
- Не представилась. Молоденькая совсем…
- Ну и как впечатление?
- А-а!.. Из породы: задница есть, а сиськи - необязательно. Волдыри от комариных укусов.
- Уже подсмотрел? - рассмеялся музыкант.
- Дык, крутилась - тренировалась, покуда никого не было. Правда, в одежке. Э-эх… - тяжко вздохнул швейцар. - Баба должна как мама Ленина: играть на пианине и воспитывать детвору. А тута что делается? Куды ж мир-то котится, а? Говорят, школьную форму теперь только в секс-шопах продают!..
Идея нанять двух-трех девок из бедных полуголодных семей для исполнения стриптиза, пришла в голову владельцу "Седьмой мельницы" весной, когда пугачевские воротилы, соскучившись за зиму по природе, напрочь позабыли о ночном клубе. И вправду, разве сравнима духота старого подвала с рыбалочкой на Иргизе? Или заморская форель под кислым соусом с ароматной ушицей у костерка под водочку? Разумеется, нет! Сказано - сделано. Не прошло и двух недель, как эффективный маркетинговый ход из слов и проектов превратился в реальность.
- Посмотрим, сколько сегодня прибудет зрителей, - выпустил тонкую струйку дыма гитарист. И внимательно поглядел на дядю Петю: - Ты чего злой сегодня? Не выспался?
- Предчувствия нехорошие.
- ?
- Да-а… - безнадежно махнул рукой тот, - киношек вчерась с внуком насмотрелси. Так опосля и жить расхотелося.
- И что за киношки?
- Американские. "Армагеддон" и "Пятый элемент".
- Так вроде ничего фильмы. И кончаются неплохо.
- Х-хе! Поначалу ничего. А апосля обнаруживается одна, понимаешь ли, закономерность. Смотрю первый: президент - негр, а к земле летит здоровенная дура… как ее?..
- Астероид.
- Точно - астероид. Смотрю второй: президент опять негр, и к земле опять несется хреновина…
Не понимая причин расстройства, музыкант ждал продолжения сложных логических завихрений, поселивших тоску в душе пожилого собеседника.
- Обнаруживаешь закономерность? - выдал тот жест преисполненный драматизма.
- Это ж фантастика.
- Была бы фантастика - я б не горевал. А тут вишь какая реальность вырисовывается: выбрали же прошлой осенью главным пиндосом Обаму. Стало быть, жди теперь…
- Неприятностей из дальнего космоса, - рассмеялся музыкант.
- Точно! Вот и я про то!
Встретив понятливого собеседника, дядя Петя приготовился оседлать любимого конька: поболтать о политике, о сволочной власти, о ворах и бандитах с депутатскими мандатами…
Однако гитарист затянулся последний раз и пульнул бычок в урну.
- Ладно, пошел работать. Не кручинься - до мировой катастрофы еще несколько лет…
* * *
Когда и при каких обстоятельствах Константина Ярового (или просто Костю, как величали его в ночном клубе) занесло в Пугачев, никто толком не знал. Снимал комнатенку в покосившемся деревянном домике на тихой улочке Сеницы; все ночи проводил на сцене "Седьмой мельницы", днями отсыпался и почти не появлялся на людях. Соседи поначалу шептались и показывали пальцем - новый человек в деревне (даже очень большой) - завсегда событие. Потом попривыкли, перестали замечать. Тем более что поводов к разговорам и повышенному к себе вниманию Константин не давал - жил спокойно, неприметно. Посыпался к обеду, наведывался к колодцу за свежей водицей. Ближе к вечеру в спортивном костюме убегал на берег Иргиза, на обратном пути затаривался в магазине продуктами. А затемно снова шел с гитарой на работу. И так день за днем.
О прошлом молодого мужчины тоже не было известно ничего. Откуда родом, чем занимался до переезда в Пугачев, состоял ли когда в браке? - данные вопросы оставались без ответов. Тридцать пять лет, русский, холост, не судим, военный пенсионер - вот и все сведения, которыми удалось разжиться самым любопытным через паспортный стол районного отдела внутренних дел. А страждущих побольше узнать об этом мужчине было немало. Особенно среди вдов, разведенок, незамужних и прочих достигших половой зрелости девушек. Не взирая на экстравагантный образ жизни и приверженность к субкультуре с таинственным названием "андеграунд", Константин Яровой оставался завидным кандидатом в супруги. Еще бы! Не наркоман, не запойный, не слабоумный, не бандит. И со стабильным доходом в виде немалой военной пенсии.
Что еще надо для уютного счастья в забытой богом глубинке?..
Яровой прошел через фойе и нырнул в темную утробу служебных помещений. Короткий коридорчик: слева кухня с шипящей плитой и охапкой запахов, справа кладовая со стеллажами и промышленными холодильниками. Дальше перемычка в зал - ей пользуются официанты. А в тупичке три одинаковых по площади помещения: дежурка для охраны, общая комната отдыха для персонала и, наконец, "музыкальная шкатулка" - так именовали свои апартаменты артисты струнного квинтета.
Туда-то и вломился по привычке Константин. Вломился и тут же снова вывалился в коридор - внутри кто-то взвизгнул и закрыл обнаженное тело одежкой.
- Что это за девка у нас поселилась? - увидел он шедшего по коридору молодого альтиста Пашку.
- Здравствуйте, Константин Захарович, - вежливо поздоровался тот. - Новенькая пришла - танцовщица.
- Которая стриптиз показывает?
- Ну да. Негде приготовиться к выходу на сцену, вот и приютили.
- А чего ж верещит, как молодой порос, если стриптизерша?
- Стесняется, - предположил Павел. И горестно поделился: - А народу в зале не прибавляется - я сейчас выглядывал. Видать, не сработает рекламный трюк нашего хозяина.
- Нам-то что?.. Пусть он об этом печалится. Эй, барышня! - постучал Яровой в дверь. - Нынче лето на дворе - за пять секунд раздеться можно!
- Грубиян! - донеслось из-за двери.
А через пару секунд мимо примолкших мужчин, картинно покачивая задом, продефилировала танцовщица. Прозрачная хрень, кажется именуемая пеньюаром; гордо поднятая голова, пародия на походку модели.
- Ну, трандец пугачевским мужикам, - сдержанно кашлянул в кулак Яровой. - Все как один сегодня будут у ее ног!
- Ладно, не издевайтесь над человеком, - засмеялся Пашка и, сбавив громкость, сообщил: - Вроде ничего - симпатичная.
- Посмотрим…
На сцену они вышли после разогрева немногочисленной публики. Так срежиссировал хозяин заведения: сначала полураздетая танцовщица под звуки бессмертной классики крутится у шеста; потом ее меняет струнный квинтет, а на третьем этапе они совместно доводят гостей до нужной кондиции. Девка - телом, квинтет - музыкой.
Оказавшись в лучах боковых рамп, Константин водрузил на нос темные очки, оглядел зал и подметил: народу все-таки пришло больше, чем обычно. Рожи примелькавшиеся, поднадоевшие. Пять-шесть плешивых старперов из администрации, столько же полупьяных ментов с тремя подружками-потаскушками. Четверо закадычных дружков: очкастый главврач районной больницы, тощий и бледный начальник налоговой инспекции, неулыбчивый прокурор и придурковатый охотовед. Ну и несколько богатеньких перцев из удачливых бизнесменов. В общей сложности два с лишним десятка человек - совсем неплохо для кризиса и теплого времени года.
Как всегда начали с "Прелюдии" Баха, но мужики на хорошую музыку не реагировали. Возбужденные девицей, они принялись наверстывать упущенное: шумно делились впечатлениями, разливали водочку, звенели рюмками, пили, хрустели грибочками и огурчиками… Музыканты иллюзий не питали: ценителей искусства среди них не было, потому играли в свое удовольствие. За Бахом последовало несколько современных композиций, затем снова классика: Бетховен, Брамс, Вебер…
Исполнительница стриптиза вторично появилась на сцене минут через сорок, и выход ее ознаменовался аплодисментами, свистом, пьяными выкриками. В этот момент Яровому показалось, будто за столиками вокруг невысокой сцены расположились не сливки местного общества, а его отбросы. Грязные, дурно пахнущие, насквозь прогнившие.
Шибкой красотой девка не отличалась, и оценка пожилого швейцара была, пожалуй, поточнее оценки альтиста. Впрочем, и дед малость переборщил с критикой: задница превосходила кулачок, да и "волдыри" были не от комариных укусов. А вот на счет возраста он не ошибся: лет шестнадцать-семнадцать.
Стремительно выпорхнув на сцену, она чуть не налетела на Пашкин альт, но вовремя ухватилась за шест. Красиво изогнув спинку, крутанулась в одну сторону, в другую. Музыканты переглянулись, не ведая, что исполнить под экзотический танец и какого придерживаться темпа.
Обнявшись с виолончелью, худрук Наташка зашипела:
- Давайте что-нибудь играть! А то неудобно получается!..
- Перед этой публикой все удобно, - усмехнулся Костя. - Даже пописать со сцены…
Мужики с горящими от вожделения глазищами были готовы повылазить на сцену; на похотливых рожах значился единственный вопрос: разденется ли девица полностью?
- Барбер. "Адажио", - шепотом возопила Наташка, - начали!..
Сброшенный пеньюар мягко опускался рядом со второй скрипкой под свист и матершину…
Верно оттого, что взоры счастливой публики приклеились к стриптизерше, никто не заметил появления новых посетителей. Быстро войдя в зал в сопровождении хозяина подвальчика, двое мужчин в дорогих костюмах уселись за дальним столиком. Тотчас к ним подлетела официантка, поставила пепельницу, заученно улыбнулась. Приняв заказ, растворилась в полумраке. Мужчины осторожно огляделись по сторонам. Тот, что постарше, хотел позвонить по мобиле, однако второй - высокий и плечистый, не позволил, мягко накрыв аппарат огромной ладонью.
Перебирая гитарные струны, и по привычке изучая сидящий в зале народец, Яровой отметил: "Приезжие. Не из местных. За полгода жизни в здешней глуши ни разу их ни разу не видел…"
Глава четвертая
Восточная Европа
Щецин-Калиниград-Вильнюс-Минск-Смоленск
Наше время
- Расслабься. И не вертись. Веди себя так, словно ты ездил по этой трассе десятки раз и столько же торчал в этой очереди, - негромко сказал по-английски Оскар - остриженный наголо тридцатилетний мужчина в темных очках. А, приоткрыв окно, перешел на польский: - Хочешь, расскажу одну забавную историю о русских? Может быть, она немного успокоит твои нервы.
Молодой напарник Матеуш - менее крепкий, но все же мускулистый и кряжистый парень, последовал совету старшего товарища: стянул с себя промокшую от пота футболку, глотнул ледяной колы и потянулся за сигаретами.
- Валяй…
Вдруг длинная очередь до пограничного перехода ожила: фуры взревели движками, выпустили в небо клубы жирного дыма и одна за другой двинулись вперед. Забеспокоился и сидящий за рулем Оскар: крутанул ключ зажигания, вдавил педаль сцепления, включил скорость. И начал рассказ:
- Было это где-то в начале девяностых, сразу после поражения русских в холодной войне. Их военный флот разваливался вслед за Советским Союзом: производство гидравлики осталось в Азербайджане, сортовые металлы - в Украине, комплектующие для аппаратуры - в Молдавии. Инфляция, перебои с зарплатой, задержки финансирования… Матеуш, посмотри-ка, сколько машин пошло в этом замесе?
Напарник распахнул дверь, привстал на подножку и, приложив ладонь козырьком ко лбу, с минуту выяснял, сколько машин въедет в польский таможенный терминал. Затянувшись сигаретой и выпустив дым, ввалился обратно.
- Две.
- Маловато. Считай, до вечера здесь проторчим.
- Это точно. Потом еще на русской таможне загорать…
Регистрационные номера фуры были польскими, свиные туши в рефрижераторном прицепе тоже принадлежали одной из польских торговых компаний. Да и сидевшие в кабине тягача парни вполне сходили за поляков: рослые, широкоплечие, с жадно бегающими еврейским глазками. И выдающие изрядный европейский акцент при попытках изъясняться на русском.
В приготовленных документах для прохождения пограничного и таможенного контроля отправным пунктом маршрута значился польский город Щецин, предприятие "Rol-Banc". Конечным пунктом был вписан ОАО "Воронежский мясоперерабатывающий комбинат".
- Ну, что там дальше про твоих русских? - пульнул в окно окурок Матеуш.
- Дальше? - засмеялся бритоголовый, - слушай дальше. Есть в России такая земля - Камчатка. Недалеко, кстати, от нашей Аляски. Служил там парень во флотилии малых ракетных кораблей. Родом он был из Туркмении и сначала даже русского языка не понимал, но позже освоился, получил специальность "трюмный матрос". И вот подходит к концу срок его службы, вызывают парня в строевую часть штаба и спрашивают: "Куда оформлять проездные документы?" Он преспокойно называет город, район и даже улицу… Штабисты перерыли все справочные книги, поверили списки всех населенных пунктов - нет ни города, ни такого района. А выписывать надо, иначе попадет от начальства.
Рассказчик умолк, провожая равнодушным взглядом польскую полицейскую машину. Затем обернулся назад и достал блестящий термос.
- Будешь?
- Как ты можешь его пить в такую жару?.. - отказался Матеуш и приложился к горлышку бутылки с холодной колой.
- Дело твое. Ты сейчас спать завалишься, а мне сидеть тут… до седьмого пришествия.
Из открытого термоса потянуло кофейным ароматом. Водитель наполнил маленькую чашку, сделал один глоток, второй…
- Завалюсь. Только почему до седьмого пришествия? Твоей вахты осталось три часа.
Оскар допил кофе.
- Нет, парень, один на один я тебя с русскими пограничниками не оставлю. Позже меня сменишь.
Похоже, Матеуш и сам не горел желанием с ними общаться, потому со скучающей миной промолчал.
- Так что дослушай финал знаменитой истории и ползи спать, - чиркнул зажигалкой лысый крепыш. - Вызывают, значит, матроса в штаб, спрашивают: "А далеко ли от твоего родного аула до большого города? До очень большого, который точно есть на карте". Тот пожимает плечами: "Понятия не имею - никогда из аула не выезжал". В общем, мудрили-мудрили - ничего не получается. Нужного населенного пункта нет, а в личном деле бойца стоит название военкомата маленького приграничного поселка. Но это явно не то! Разворачивают на столе одну карту - глухо. Бегут за другой и расстилают ее на полу… И тут взгляд штабного офицера случайно "заехал" из Туркмении в Иран…
Брови Матеуша поползли вверх.
- Неужели он оказался иранцем?!
- Представь себе! Родной аул этого матроса находился аккурат в десяти километрах от границы - в глубине иранской территории. Штабисты, естественно, обалдели от такого поворота событий - это ж пахло международным скандалом!..
- Постой-постой! А как же он оказался в русском флоте?
- Вот и они к нему с таким же вопросом: "Каким же ветром тебя в нашу армию занесло, парень?" А он: "Никого не трогал, овец пас. По горам ходил - искал на северных склонах растительность. Однажды люди в форме подъехали, стали спрашивать: как зовут, сколько лет?.. Я все рассказал. Они попросили паспорт, а я не знал, что это такое. Ну, предложили прокатиться на машине - я, конечно, согласился - никогда не катался, только издали автомобили видел. Так и попал в какой-то город. Потом посадили на самолет и сюда…"
Матеуш издавал странные хрюкающие звуки; согнувшись пополам, дергался в конвульсиях, отчего остатки колы выплескивались на пол кабины. Возрадовался перемене и Оскар. Напарник впервые ехал в Россию; он вообще впервые участвовал в серьезном деле и всю дорогу до Багратионовского погранперехода нервничал. Необходимо было снять напряжение, вселить уверенность в удачном исходе предприятия.
И Оскар развивал успех, повествуя в том же духе:
- Штабисты ему: "Ты, сынок, за дверью подожди, а мы сейчас ситуацию обсудим…" У самих рожи кислые, настроение на нуле. Ведь получалось, что на секретной базе малых ракетных кораблей в должности трюмного матроса ровно три года прослужил гражданин Ирана. Короче, совещались до самого вечера, и решили: каким военкоматом во флот призывался, туда и нужно возвращать. А там пусть местное начальство решает, что с ним дальше делать - домой ли по горным тропинкам возвращать, или оформлять гражданство и на работу пристраивать…
Движок впередистоящей фуры ожил, небо вновь потемнело от жирного выхлопа, высокая корма качнулась и уплыла вперед. Лысый зашевелился, и скоро тягач с рефрижератором с солидной неторопливостью восстановил дистанцию.
- Так что же, вернулся он в Иран? - нетерпеливо заерзал на сиденье напарник.
Оскар улыбнулся:
- Может, и вернулся. Во всяком случае, с Камчатки уехал. Только дело не в этом.
- А в чем?
- Бардак у них в головах, Матеуш. А от бардака все остальные беды. Вот понаблюдай за работой пограничников: польских и русских. На этой стороне границы водители проверку проходят в два раза быстрее.
- Похоже на то.
- Тогда делай выводы. Совсем расслабляться не советую - дело у нас серьезное, но и трястись перед ними не стоит. Иди, поспи. А после русской таможни сядешь за руль…
С пограничным переходом разобрались только к десяти вечера. Однако будить молодого напарника Оскар не стал - выпил две чашки кофе и погнал машину до Калининграда. Обогнув столицу анклава с юга, взял вправо - на восток, и еще два часа крутил баранку до перехода "Чернышевский", что на границе с Литвой. Там, переговорив с такими же дорожными скитальцами и заняв очередь в таможенный терминал, отправились в кафе подкрепиться - обоих мучил нестерпимый голод…