2. И ВСЕ ПОГЛОТИЛО ПЛАМЯ
Телефон зазвонил в девять утра. Я как раз уже выпал из окна где-то очень высоко, и теперь падал вниз, надеясь, что у самой земли смогу плавно спланировать. Сон прервался на самом интересном месте.
Некоторое время я лежал под одеялом, слушая телефонные звонки. Я был уверен, что это ошибка. Не представляю, кому могу понадобиться в такую рань. По утрам звонят, когда есть дело.
И все-таки я встал и снял трубку.
- Привет, старик, - услышал я мужской голос. - Не узнал?
- Нет, - я положил трубку на рычаг.
Если сейчас опять лечь спать, сон все равно не начнется на том самом месте, где прервался. Телефон зазвонил снова.
- Перестань валять дурака, - голос показался знакомым, - это Вадим.
- Ага. Какой Вадим? - спросонья я плохо соображал.
- Ты ведь не был настолько пьян, чтобы забыть вчерашнее.
- А, как же, - сказал я. - Разве ты сам об этом меня не просил?
- Встретиться надо.
- Ну конечно. А зачем? - я посмотрел в окно, на нахохлившихся под мокрым снегом прохожих.
- Мне показалось, твои дела идут не так уж хорошо. Может, смогу помочь?
- Спасибо, но когда мне понадобится помощь, я обращусь в комитет по чрезвычайным ситуациям.
- Давай так договоримся: через полчаса буду ждать возле метро, напротив спортивного магазина. Красная "девятка". Сто баксов, если просто придешь, выслушаешь меня.
Он повесил трубку.
Некоторое время я стоял у окна и размышлял, сколько всего можно купить на сто баксов.
* * *
- Для начала возьми деньги, - Вадим открыл бумажник.
Все-таки он был очень похож на старого мокрого лиса. Я посмотрел купюру на свет. Вадим усмехнулся.
- Рассказывай, - я кивнул.
- Как ты уже понял, я командую службой безопасности у одного фирмача.
- Прикрываешь ему задницу?
- Для этого телохранители есть. Информационная безопасность - чтобы не прослушивали, не подслушивали, не засылали своих людей… В общем, большая куча всяких "не". Чем еще может заниматься наш брат? Пресекаю незаконную деятельность других фирм по отношению к родной, - он подмигнул.
- Незаконную деятельность, вообще-то, должны пресекать правоохранительные органы.
- Ну да? - он усмехнулся, - А кто же тогда с мафией бороться будет?
Я улыбнулся в ответ.
- Так вот, одному моему коллеге - только он на других хозяев работает, нужен помощник. Естественно, чтоб был из наших, - он запнулся, - ну, из бывших чекистов.
- Я не был чекистом. Я не работал в контрразведке.
- Ну да, это мы, грешные, следили, чтобы вы там не продались капиталистам, - шутливо сказал Вадим. - А вы, разведчики, белая кость. Заграница, пальмы, баобабы, ну и так далее. Не жизнь, а сплошной туризм. Романтика. А я дальше ведомственного санатория не выбирался. У меня вон знакомая недавно в Италии побывала, так до сих пор успокоиться не можеткакие соборы, какие музеи, какая Венеция!
Я не стал уточнять, что за все время работы в разведке ни разу не был ни в одном музее, если там не была назначена встреча со связником. Я и в самой Венеции, кстати, был, но не помню, не видел. Шифры - помню, явки - помню, гондолу рассматривал из окна гостиницы. А вот дворец Дожей увидел только, когда вернулся в Москву, в "Клубе кинопутешествий". Да, побывал еще в кафе на площади Святого Марка. Там заказал чашечку кофе, вынул изо рта жевательную резинку и прилепил ее снизу под столешницу. Какая-то пожилая немка за соседним столиком посмотрела неодобрительно - эти американские туристы не умеют себя вести. Лепят всюду свою жвачку. Потом я ушел, а на мое место как бы случайно сел греческий моряк. Потом ушел и он, а вместе с ним исчезла и прилепленная жевательная резинка, и микропленка, которая в ней находилась.
Вот, самое яркое воспоминание о самом романтичном городе планеты.
- Когда вчера мы с тобой случайно встретились, - Вадим сделал ударение на предпоследнем слове и быстро посмотрел в мою сторону, - я подумал - а почему бы не предложить в помощники тебя? Утром я с ним переговорил, и он ухватился за идею.
Кстати, сказал, что вы раньше как-то встречались. Мужик он немолодой, хотя голова по-прежнему золотая. Но бегать уже не может. - Вадим прикурил от одной сигареты другую, скомкал пустую пачку и небрежно бросил за спину.
На заднем сиденье были навалены какие-то коробки и вообще всякий хлам. По-моему, он загрузил туда содержимое мусорного контейнера. Если бы в салоне не было так накурено, может быть, и пахло соответственно.
- В офисе ремонт, - он заметил мой взгляд. - Контора в центре, на охраняемой территории. Так просто во двор не выбросишь. Приходится отвозить куда-нибудь. Ну так как - возьмешься за это дело?
- У тебя еще сигареты не найдется?
- Сигареты? Извини, последняя. Завтра сиди у телефона. Клиент сам позвонит. Дед - мужик что надо, не мелочится. Ну, считай, мы квиты.
- В чем - квиты?
- Ты не задаешь лишних вопросов, а я подкинул тебе прибыльную работенку.
- Кстати, о вопросах. Вчера…
- Слушай, забудь про то, что случилось вчера! Никому никакой пользы от твоего любопытства. В том числе этой женщине, и самому тебе.
- Не очень-то просто забыть. Не каждый день находишь трупы.
- Если бы он не промахнулся, на месте трупа был бы ты. Так не все ли равно, кто и почему его пришил? Во всяком случае, воздух в Москве стал после этого чуть-чуть почище.
- Не думаю. Кто-то ведь его послал.
- Брось. Обыкновенная бытовуха. Парень накачался наркотиков и стал палить в белый свет. Случайно ты оказался поблизости.
- А как насчет враждебных действий по отношению к вашей фирме.
- Вчера я ошибался, - Вадим усмехнулся, а потом сделал жест, словно всаживает шприц в вену. - Он же наркоман.
- Да, я заметил следы от уколов.
- Кто станет использовать наркоша в серьезном деле?
- Не скажи. Под кайфом каждый чувствует себя до чертиков крутым. Наркотик снимает тормоза и притупляет инстинкты. В том числе и инстинкт самосохранения. Профессиональный киллер трижды подумает, прежде чем стрелять в переполненном зале ресторана. Он понимает - даже если удастся уйти после "дела", его запомнят десятки свидетелей. Наркоман же станет стрелять, не задумываясь.
- Но он и в слона с трех метров не попадет. В сущности, так и получилось, - Вадим потушил сигарету.
- Ему просто не повезло. Мой товарищ успел ударить сзади. А потом, он в меня и не целился.
- Как это? - Вадим удивленно посмотрел. То ли сделал вид.
- Траектория полета пули.
- Какая еще, к черту, траектория?
- Если провести прямую между отверстием ствола и дыркой в стене, то в непосредственной близости от этой прямой оказываются два предмета: моя голова и хорошенький лобик вашей сотрудницы. Просто я находился ближе к стволу, а она - к засевшей в стене пуле.
- Катя просто случайно оказалась на линии огня. Этот наркош сам толкнул тебя на ее столик, верно?
- Но ведь его труп потом оказался на ее диване, а не в моей квартире, верно? - в тон ему произнес я.
- А как он там оказался? - спросил Вадим с улыбкой.
- Вот я и ломаю голову.
- Брось, вредное занятие.
- Может, спросить у нее самой?
- И не вздумай. Кстати, это и не удастся. Катерина временно уехала. В отпуск. Она давно просилась в отпуск. А в квартире, где… - тут он хитро посмотрел на меня, - где якобы ты вчера побывал, идет ремонт. Евроремонт, я бы даже сказал.
- Что-то у вас всюду ремонт. И в офисе, и на квартире - я мотнул головой в сторону хлама, наваленного на заднем сиденьи.
- Квартира ведь служебная, из фонда резидента фирмы. Вот и решили - одним разом. Чем больше заказ, тем дешевле.
- А где же теперь находится труп? Или рабочие накрыли его пленкой, чтобы не запачкать при побелке?
- Мы же договорились! - он протестующе поднял руки.
- Ни о чем мы не договаривались.
- А насчет работенки? Тебе ведь нужны бабки?
- Я еще подумаю насчет работенки. Если она похожа на твою, то, смахивает на некую живность в мешке. То ли кота, то ли змею.
- Где же твой здоровый авантюризм! - наигранно лихо воскликнул он. - Кто не рискует…
- Здоровый авантюризм - это когда выходишь на поиски счастья, а заканчиваешь, согнувшись в чужом туалете.
- Разве тебе раньше не платили за риск?
- Раньше был дураком.
- А сейчас поумнел, да?
- Веский аргумент.
- Просто убийственный, - он хохотнул.
* * *
Первым делом отправился в ближайший пункт и поменял валюту. В киоске возле метро купил блок "Кэмела". Подумал немного и взял две бутылки пива…
Тут я заметил, что красная "девятка" стоит на прежнем месте. Мне показалось странным, что Вадим до сих пор не уехал. Подойти, спросить - не меня ли он поджидает? Впрочем, вполне возможно, у него здесь назначена еще одна встреча.
Вадим попросил не спрашивать, как поступили с тем мертвецом, и я не уверен, что сам хочу это знать. Пока тот был жив, он ударил меня два раза и, наверное, пристрелил бы, не подоспей Василий.
А каким отстраненным взглядом проводила меня женщина, как только выяснилось, что в моей помощи больше не нуждаются! Ну и ладно. Это их похороны. Только надо прямо сейчас подойти и сказать, что отказываюсь от предложенной работы…
Я остановился, решая, как поступить. И это спасло мне жизнь.
Не знаю, увидел ли я все так на самом деле, или представил потом, когда реальность переплелась с кошмаром.
В машину Вадима словно попала молния. Яркая белая вспышка, и сразу во все стороны ударило оранжевое пламя… И только потом раздался грохот взрыва. Воздух вдруг стал тверже асфальта. Он толкнул меня в грудь, выбросив на проезжую часть.
Падая, я увидел надвигающиеся на меня колеса грузовика…
* * *
Черная шипящая шина пронеслась в полуметре от головы.
Через мгновение неуправляемая машина врезалась в фонарный столб.
Я попытался встать. Колени скользили в раскисшей грязи из снега, соли и мазута. Потряс головой. Я ничего не слышал после взрыва. Видел людей с открытыми в крике ртами, видел людей, корчившихся на снегу, видел людей, лежавших неподвижно.
Из остова взорванной "девятки" теперь валили черные клубы дыма. Горел и грузовик, под колеса которого я чуть не попал.
Подобрался к кабине ЗИЛа и дернул за ручку. Надо вытащить шофера. Дверь не поддалась. Встал на подножку и заглянул внутрь через выбитые стекла. Я еще не видел столько крови. Даже когда два человека из нашей группы подорвались на мине у самой границы с Сальвадором. Но там была война, пусть и чужая. У нас даже имена были чужие. Так их тогда и похоронили - белоруса из Минска как американца польского происхождения, а молдаванина под именем Хосе Фернандеса.
Шофер грузовика был мертв. Кусок металла попал ему в шею, перебив сонную артерию.
Я успел раствориться в толпе зевак прежде, чем приехала милиция. Не стал дожидаться, когда тело Вадима увезут в морг.
Вернее, то, что от него осталось.
Дома я напился до синевы в глазах. Мне было горько, но еще не было страшно.
* * *
- Николай Григорьевич, - представился человек в телефонной трубке - мне вас порекомендовал Вадим.
Пауза.
- Если не понимаете, о чем речь, так и скажите, - предложил абонент, назвавшийся Николаем Григорьевичем.
- Понимаю. Вадим вчера погиб. Похоже, все это произошло на моих глазах.
- Почему - похоже? - резко спросил он.
- Не знаю. Похоже - и все тут.
- Вы пьяны?
- Нет. Сейчас уже нет.
- Тогда приезжайте. Я на пенсии, живу в Зеленограде. Через два часа буду ждать на второй остановке, возле кинотеатра. Сейчас объясню, как добраться…
Одно время мне удалось устроиться в Зеленограде на частную фирму. Потом у ее хозяина нашли на квартире несколько автоматов Калашникова, и фирму прикрыли. Всегда хорошо вспоминаю Зеленоград. Не сам город, а дорогу туда от "Речного вокзала" на автобусе. Какая-то она вся под горку, и в ту, и в другую сторону.
- Я знаю. Только не пойму, с какой стати мне переться в такую даль.
- Сотня в день, пока вы на меня работаете.
- Сотня - чего? - уточнил я.
- Баранов. И примите холодный душ. Помогает.
- От чего?
Но он уже повесил трубку.
* * *
На вид Николаю Григорьевичу было за шестьдесят, и напоминал он отставного английского полковника времен Киплинга. Загорелое лицо (и это среди зимы), короткие седые волосы, холодные светло-зеленые глаза, тонкие губы… Он был моложе, когда встречал меня у трапа самолета Гавана-Шенон-Москва в восемьдесят втором году. И, кажется, звали его тогда по-другому. Впрочем, называться чужим именем при этой профессии входит в привычку.
После той встречи меня отвезли на конспиративную дачу и несколько дней допрашивали - почему я облажался как советский разведчик. Я не скрывал ответ. Но это было не то, чего ждали на Лубянке.
До сих пор не знаю, как мне удалось тогда выпутаться.
- Давайте перейдем дорогу и продолжим разговор, - предложил Н. Г.
Через дорогу был островок леса с высокими темными елями.
Снег лежал на лапах и казался нарисованным. Заснеженная дорожка под ногами и коридор белого зимнего неба над ней. Все остальное - ели. На снегу лежали взъерошенные шишки.
Я заметил, что Н. Г. "проверился". Характерный, почти незаметный поворот головы. Вредная привычка, если долго играешь в шпионов. Неужели и на пенсии он продолжает чувствовать за собой "хвост"? Привычки, словно татуировка, с годами не выцветают.
Кто стоял на остановке, когда я сошел с автобуса? Мужчина в дубленке, нос прямой, черные волосы, на подбородке родинка. Женщина с полными губами и прямыми светлыми волосами. Парень лет двадцати… Если кто-то из этих людей снова окажется поблизости - сигнал тревоги. Слежка.
Вон тот мужчина с удлиненными мочками ушей ехал рядом в метро, а сейчас он тоже здесь. Уши - главное, на что надо обращать внимание. Все остальное легко изменить… Он проделал весь путь следом за мной? Неприятно засосало под ложечкой.
Прекрати, сказал я себе. Ты ушел от "хвоста" много лет назад. Навсегда.
- Навсегда, - сказал я вслух.
Н.Г. недоуменно уставился на меня.
- А, так… Я хотел спросить - почему контора заинтересовалась мной после того, как сама же уволила.
- Один вопрос и две ошибки, - произнес тихо Николай Григорьевич, - Первая в том, что я представляю интересы конторы. Вы не верите, что я на пенсии?
- Нет. Пенсионеры не бросаются деньгами.
- Я же не утверждаю, что плачу из своего кармана, - он усмехнулся. - Наши знания и опыт нужны и нынешним коммерсантам.
- Кажется, совсем недавно я слышал нечто подобное. Только вместо знаний фигурировали связи. По-моему, это звучало честнее.
- Другая ошибка, - он пропустил мои слова мимо ушей, - вас не уволили, а вернули домой.
- Домой? - я покачал головой.
- Понимаю, знакомо, - Н. Г. быстро взглянул на меня. - Разведчик должен верить в свою "легенду". Не знать ее, а именно верить, что он родился в стране пребывания, даже думать на другом языке. Любить семью, которую заводит для прикрытия, дружить с людьми, хотя те принимают его совсем за другого человека. В конце концов он становится этим другим человеком, потому что только так можно стать искренним настолько, чтобы окружающие ничего не заподозрили. А когда возвращаешься домой, все кажется чужим. Начиная от мебели в квартире и кончая женой и детьми, которые тоже привыкли думать, что ты - не более чем фотография на серванте. И начинаешь жить заново…
- Детей нет, - зачем-то сказал я.
- А мне по ночам снится дочь, которая осталась там… - он неопределенно мотнул головой. - Ведь для нее я - пропавший без вести. Вышел на яхте в море и… Может, уже и внуки есть.
- Послушайте, - я подозрительно посмотрел на него, - вы часом не мемуары пишите? И хотите уточнить у меня какие-нибудь подробности? Тогда я запрошу проценты от гонорара.
Впервые на лице у него появилась гримаса. То ли улыбнулся, то ли просто скривил губы.
- Олег Федоренко, - произнес Н.Г., - оперативный псевдоним - Аист.
Я непроизвольно сжал кулак. Так, что заболели пальцы.
- Из-за него вам пришлось вернуться? Ведь вы и я знаем правду? - спросил Н. Г.
- Этот тип провалил всех, кого только смог.
- Агент-двойник, чтобы завоевать доверие тех, кому должен был передать дезинформацию, сдал нескольких малоценных агентов. Оправданные потери.
- Оправданные потери? Из-за него погибли люди…
- Но вам-то удалось ускользнуть? Правда, чуть не пострадали в аварии, когда уходили от "наружки".
- …А те, кто не погиб сразу, прошли через ад. Я знаю, как допрашивают в латиноамериканской контрразведке.
- Да, вряд ли кто из них выжил. Вы ведь знали некоторых из этих людей?
- Одну женщину. Она погибла в той автомобильной аварии.
- Это версия для газет. На самом деле полиция нашла разбитую машину, но не нашла тело. А потом мы получили информацию, что она попала в "сегуридад". Ваша подруга была в достаточной степени жива, чтобы они смогли ее допрашивать.
Я почувствовал, как свет пульсирует в глазах.
- Но она никого не назвала, если хотите знать, - сказал Н. Г., - Так что остались не засвеченным. Ведь эта женщина единственная, кто знал вас в лицо… Короче, повезло.
- Да, - медленно произнес я. - Мне чертовски повезло.
- А у Аиста ничего не вышло. Он сдал вас и ваших людей, а ему все равно не поверили. Когда стало ясно, что операция провалилась, и те, кто ее готовил, ожидали головомойки, кому-то пришла в голову идея свалить все на вас. Руководству доложили, что вы просто провалились. Ну а Аиста перевели работать в другую страну. В девяносто первом он ушел в отставку. Сейчас основал свою фирму, называется "Октопус". Процветает.
- Я должен за него порадоваться?
- Нет. Вы должны его устранить.