У "мерседеса" стоял по-прежнему ничего не понимающий парень, ради спасения которого и разыгрывалась вся эта драма. А на обочине дороги сидела, закрыв ладонями лицо и свесив ноги в кювет, Валентина. Судя по тому, как подрагивали ее плечи, она плакала навзрыд…
Москва. Управление. Кабинет генерала.
15.00
Генерал был озадачен.
- А возможность подделки вы исключаете?
Струшников развел руками:
- На экспертизу пока не отправляли. Но документ похож на настоящий.
- Дела-а! - Генерал побарабанил пальцами по столу. - Ох и вой сейчас поднимется! Не любят эти ребята, когда их людей мы берем…
Полковник скривил губы:
- А кто же любит, когда его ведомство задевают?.. Но не отпускать же его теперь!
- Это конечно, отпускать не будем… В общем, так. Иди пока к себе в кабинет. И жди. Когда все определится, я тебе перезвоню.
Выходя из кабинета, Струшников услышал, как генерал по селектору велел секретарше соединить его с известной организацией на Лубянке.
В кабинете Струшников первым делом воткнул в розетку вилку кофеварки. С самого утра у него маковой росинки во рту не было. А нервов и энергии потратить пришлось…
Владимир Павлович прекрасно понимал: поднятый его отделом ветерок всколыхнет такие волны, что трудно представить, сколько начальников в самых разных организациях и на самых разных уровнях окажутся втянутыми в круговорот происшествия. История может дойти до самых верхов… Ну, а кто и как из обладателей больших звезд на погонах отреагирует на подобную информацию, вообще непредсказуемо. Может, еще и оправдываться придется…
Звонок долго ждать не пришлось, даже кофе не успел свариться. Струшников поднял трубку, ожидая услышать генерала. Однако голос был незнакомым.
- Владимир Павлович?
- Я у телефона.
- Это с Лубянки. Мне только что звонил ваш начальник… Так кого вы задержали?
- Судя по документам, это подполковник Мизеранцев Сергей Анатольевич.
- Правильно, есть такой. Вы санкцию на обыск квартиры уже получили?
- Конечно.
- Когда собираетесь производить?
- Немедленно.
- Логично, - согласился голос. - Вы не возражаете, если в обыске его квартиры примет участие и наш человек?
- Не возражаю. - Струшников был несколько озадачен тем, как легко все получилось. - Это будет даже нам на пользу.
- Очень хорошо. Можете и впредь рассчитывать на полное наше содействие. До свидания.
Вскоре подъехал человек, о котором предупреждали с Лубянки. Вместе с ним и с представителем прокуратуры оперативники отправились на квартиру Мизеранцева.
Всю дорогу они молчали. Лишь на подъезде к Рублевскому шоссе фээскашник обронил:
- Знаете, я уверен, что безгрешных людей не бывает. Но когда сталкиваешься с такими вот - просто теряешься, не знаешь, что и сказать…
- Вы-то не виноваты, - проговорил Струшников.
Он понимал собеседника. Всего несколько лет назад его организация была из касты неприкасаемых. А сегодня вот приходится ехать на обыск квартиры своего сослуживца с милицией, которая раньше у КГБ была не больно в чести. О tempora, о mores!
На звонок дверь открыла солидная холеная дама в китайском шелковом халате с драконами. Осведомилась высокомерно:
- Вам кого?
- Это квартира Сергея Анатольевича Мизеранцева?
- Да… - По лицу хозяйки пробежала легкая тень тревоги.
Слишком узнаваемой по множеству фильмов складывалась картина.
- А где хозяин?
- На службе… А что случилось?
- Мы из милиции. Вот ордер на обыск. Понятые, прошу вас… Гражданка Мизеранцева, имеются ли у вас в квартире вещи, вам не принадлежащие и которые вы хотели бы нам предъявить?..
Хозяйка медленно отступала в глубь прихожей. Весь лоск с нее слетел, сквозь косметику и надменность проступил вдруг стpax простой бабы.
- А вы не ошиблись?.. Это, наверное, ошибка… Конечно, это ошибка… Вы знаете, где мой муж работает?.. Я сейчас позвоню…
- Не трудитесь, - вмешался представитель ФСК, доставая свое удостоверение. - Наше руководство санкционировало этот обыск.
Она рухнула на изящную банкетку. По-бабьи уронила меж колен руки. Шелковая пола халата стекла с бедра, неприлично высоко оголив холеную белую ногу.
Очевидно, Мизеранцев был абсолютно уверен в своей неприкосновенности. Искомое нашлось скоро. На антресоли лежали аккуратно замотанные в промасленные тряпки три автомата и два пистолета, в коробке покоились семь ручных гранат, в ящике на балконе обнаружились завернутые в полиэтилен "цинки" с двумя с половиной тысячами патронов к автомату и сто двенадцать пистолетных в пачках… Обнаружились и припрятанные в разных углах квартиры деньги, валюта, драгоценности, акции различных банков и коммерческих фирм, в том числе и тогда еще здравствовавшей "Властилины"…
- Это все ваше? - Струшников указал на разложенный на столе арсенал.
Хозяйка глядела на "стволы" и боеприпасы обезумевшими глазами.
- Что нам теперь будет? - спросила она вместо ответа на вопрос Струшникова
- Суд решит, - солидно произнес Поспелов. И не удержался, добавил: - Но мало не будет.
…Никто из торжествовавших победу оперативников даже предположить не мог, каково будет решение суда…
Москва. Управление. Кабинет Струшникова.
18.00
Мизеранцев сидел перед Струшниковым свободно, будто был не на допросе, а в гостях. Владимир Павлович попросил привести задержанного для беседы. Он так и сказал ему:
- Допрашивать будут вас еще много. И займутся этим более квалифицированные в подобных делах люди, чем я, - нам вашего брата ловить привычнее, чем разговоры разговаривать. Поэтому сейчас у нас с вами будет не официальный допрос. Мне хотелось бы просто побеседовать. Без записи и протокола.
- Пожалуйста, - склонил голову Мизеранцев. - Мне теперь спешить особенно некуда.
Струшников заговорил не сразу.
- Скажите, Сергей Анатольевич, как же так получилось, что вы, офицер, который работает в организации, в самом названии которой не так давно значилось слово "безопасность", оказались в рядах бандитов?
- И вы… Простите, как вас звать-величать?
- Владимир Павлович.
- И вы, дражайший Владимир Павлович, конечно же, уверены, что я, тронутый вашими проникновенными речами, сейчас умоюсь слезами и начну каяться, как дошел до жизни такой?
- Не паясничайте, Мизеранцев. Мне ваши слезы не нужны. Просто мне всегда были любопытны люди, не вписывающиеся в какие-то понятные для меня нормы. Когда мне приходилось разрабатывать какого-нибудь Шамана, Сушеного или Рантика, они мне были более или менее понятны. Психологически у меня не вызывает недоумения и деятельность бывших "афганцев" в криминальном мире. Ясны мотивы поведения для меня и различных этнических преступных сообществ Москвы… Короче говоря, они все вписываются в какие-то нормы, в рамки некого стандарта. А вот люди, подобные вам, мне попросту непонятны.
Мизеранцев чуть пожал плечами. Ответил с некоторой рисовкой:
- Это ваши проблемы.
- Конечно. И все же. Неужели у вас не шевельнулось в душе ничего, когда вы заманивали в ловушку этого мальчишку? У вас, у русского офицера…
- А что у меня должно было шевельнуться?
- Ну, я не знаю… Жалость. Сострадание. Гордость русского офицера. Протест против того, что вы помогаете мафии сводить между собой счеты посредством ребенка… У вас ведь тоже есть дети…
- Вот именно, Владимир Павлович, у меня тоже есть дети. Именно поэтому я и связался с этими людьми.
- Не улавливаю логики.
- А что ж тут улавливать? Когда буквосочетания "СССР" и "КГБ" употреблялись без слова "бывший", я работал на благо родной страны, как мог, честно и добросовестно. И тогда все эти нынешние мои компаньоны были для меня такими же врагами, каковыми остались для вас и поныне. Сколько я их тогда прижучил - можете мне поверить, что немало… Но потом вдруг страну, которой я служил, объявили тюрьмой народов. А государственную организацию, выполнявшую волю этого государства, в которой я всегда считал за честь состоять, - преступной организацией. Страну развалили, КГБ раздробили… И, похоже, это еще не финиш. Сейчас в России расплодилось столько президентов и президентиков самых микроскопических субъектов федерации, что становится очевидно: Россия тоже вряд ли избежит участи Союза, она также имеет все шансы развалиться. По имеющимся у нас сведениям, сепаратистские настроения, скажем, на Дальнем Востоке, у руководства ряда национальных образований Сибири, на Урале, в Калининградской области очень сильны. Только отсутствие внешних границ удерживает от попыток отделения некоторые горячие головы в республиках Поволжья. А уж Северный Кавказ, и в первую очередь Чечня, представляет собой тихо тлеющий углями незагашенный костер…
- Ну, политическую подоснову вы обрисовали достаточно полно.
- Погодите, не перебивайте, раз уж вы просили откровенного разговора, а не пoлитического спора… Кто виноват во всем этом? Ну, Горбачев - это понятно. Гайдар-Бакатин-Чубайс тоже. Но ведь сами по себе они такой каши наварить не смогли бы. Кто же их поддерживал, кому было выгодно все это? Сейчас это уже очевидно всем. Только тем, кто в нынешней мутной водичке наживает себе состояния. Вот и выходит, что произошедшая в 91-93-м годах ползучая революция была проведена в пользу нечестных людей.
- И вы решили: а я чем хуже?
- И я решил: почему другим можно, а мне нельзя? Почему сегодня одни наживают состояния и каждый месяц ездят сами и отправляют семьи то в Лондон, то на Гавайи-Канары, а другие, не умея воровать и кичась своей честностью, обрекают своих детей и внуков на нищету и на то, чтобы они всю жизнь ходили в чьих-то слугах?.. Перешедшая нам по наследству система КГБ работает по-прежнему эффективно, информация поступает в количестве вполне достаточном. Четыре пятых населения России нынешним курсом руководства страны недовольно. В то же время концентрация денег в руках пяти-восьми процентов общества идет просто немыслимым темпом. Разница в доходах бедных и богатых в обществе составляет сорок крат. Причем нынешние руководители всех уровней хапают - и хапают не меньше, чем те, кого мы называем мафией. Да вы и сами знаете, что вокруг Москвы государственные дачи за бесценок скуплены работниками государственной верхушки. Наши политические деятели не стесняются в открытую признавать с экранов телевизоров, что получают взятки, - только называют это благодарностью за услуги… С этим вы спорить не станете?.. Теперь дальше. Дудаев создал и вооружил свою армию. Кто ему позволил? Почему на это смотрят сквозь пальцы?.. Вот вы лично знаете, что можно противопоставить процессу повального вооружения сепаратистов на Северном Кавказе? Я думаю, у нас не так много наивных людей, которые могут предположить, что все это нашими руководителями сделано просто по недомыслию. Очевидно, на таком "недомыслии" кто-то хорошо нагревает руки. Почему тот же Дудаев гонит нефть на Запад через Новороссийск? Куда и на что деньги эти идут?.. Пошли дальше. Куда деваются деньги, выделяемые для оплаты труда шахтеров?.. Этих вопросов я могу задавать еще много. Более того, знаю и ответы на некоторые из них. Но только нельзя об этом говорить. Потому что сложилась у нас каста "неприкасаемых".
- Ну вот и обнародовали бы эту информацию…
- А зачем? Что от этого изменилось бы? И что это мне дало бы? Меня ведь тут же турнули бы из органов, а то и шлепнули бы, чтобы не высовывался.
- Ну а так посадят.
- Это еще бабушка надвое сказала.
- Что вы хотите этим сказать?
- Ничего, так, к слову пришлось… Так вот, понял я, Владимир Павлович, что, если я сам не позабочусь о будущем своих детей, никто больше о них не позаботится.
- Но ведь вы пытались обеспечить их будущее за счет другого ребенка…
- А кто думал обо мне и моих детях, когда одним махом обесценил те десять тысяч, что у меня лежали на книжке? А откуда этот самый Губерман сегодня делает свое состояние? Не из тех ли самых ваучеров, на которых поставили смехотворную сумму, чтобы их смогли скупить эти самые губерманы? Хочу сразу оговориться, что против евреев ничего не имею. По мне все эти "новые русские", какой бы национальности они ни были, - все одно дерьмо. Все они паразитируют на общей беде…
- А вы им помогаете.
- Да, помогаю. Чтобы и себе хоть немного урвать от того, что они урвали от меня и всех остальных.
Струшников хмыкнул:
- Ловко это вы себе реабилитацию придумали. Ну а как быть с офицерской честью?
- С этим гораздо легче, как ни странно вам это слышать. Соучастие в краже ребенка все же действительно задевает за душу - дитя, как-никак… А тут - ничуть. Я присягал и служил государству. Оно меня предало. Почему я должен испытывать моральный дискомфорт от того, что я изменил его наследнику? Что такое моя личная честь, если я знаю немало примеров, когда люди в гораздо более высоких погонах не заботятся о своей чести? Нет, Владимир Павлович, эту философскую категорию оставьте для своих юных сотрудников.
Струшников поднялся. Подошел к окну. Глядя в серую хмурь за стеклом, задумчиво сказал:
- Вам, я думаю, впаяют хороший срок. И когда вы выйдете из тюрьмы, думаю, убедитесь, насколько вы сегодня не правы. Потому что я верю: к тому времени все уляжется на свои места, к власти придут честные люди, народ научится выбирать себе правительство не по обещаниям, а по конкретным делам. Бедлам и развал не могут продолжаться до бесконечности. И тогда в наших органах останутся действительно честные и принципиальные люди. Я верю в это. Потому что иначе невозможно было бы работать.
- Вы говорите, что я придумал себе хорошее оправдание. А вам тогда могу сказать, что вы придумали себе красивую сказочку и сами же уверовали в нее, - угрюмо проговорил Мизеранцев. - А я в мыльные пузыри и воздушные замки давно не верю. Слишком все прогнило у нас. Боюсь, не мне придется раскаиваться, а вам разочаровываться.
- Что ж, Сергей Анатольевич, как ни банально это звучит, время покажет!
…Мизеранцева выводил из Управления Олег Самопалов.
В просторном вестибюле фээскашник притормозил.
- Слышь, капитан, сними наручники. Не стану я убегать… Неудобно же будет на улицу выходить.
- А стрелять в меня тебе удобно было? А мальчишку красть?.. Иди уж!
- Погоди! Мы же оба офицеры…
- Это ты-то офицер? Дерьмо ты вонючее и холуй бандитский, вот ты кто.
И резко дернул задержанного по направлению к широкому стеклянному экрану двери.
А на улице лишь несколько зябко ежившихся под зонтами прохожих оглянулись с мимолетным любопытством на плечистого мужчину в наручниках, которого усаживали в милицейский "уазик". Москва жила своей жизнью…
16.10.1994 г. ПОНЕДЕЛЬНИК.
Москва. Управление. Кабинет Максимчука.
17.00
- Ну-с, господа товарищи, за успешное окончание этого дела!
Собрались в кабинете Максимчука и Самопалова. Сдвинули два стола, выставили на них водку, разнокалиберные чашки-стаканы, по-мужски навалили закуску. Собрался почти весь отдел. Даже Струшников пришел, хотя обычно старался избегать подобных застолий.
Уж слишком повод был знаменателен.
К Александру с утра подходили сотрудники, даже из других отделов, с поздравлениями, как к имениннику. Хотя он честно доложил о том, что его личный вклад в операцию не столь велик, что основная заслуга в освобождении Губермана-младшего принадлежит Умару… Все равно его привечали.
И вот теперь, вечером, собрались отметить событие.
Захмелевший Поспелов в который раз начинал рассказывать о том, как они со Струшниковым ворвались в квартиру, как он испугался пистолета, но все же бросился на бандита. Его никто не слушал. Николай с завистью поглядывал на товарищей - он, как всегда, был за рулем - и жаловался, что отстреливавшийся бандит вдребезги разбил левую фару, чего они в азарте погони не заметили. Даже Палыч, обычно неразговорчивый, пересказывал компании разговор с Мизеранцевым, повторяя время от времени: "Неужели он прав, стервец?"…
Короче говоря, вечеринка удалась.
А Максимчук вспоминал Валентину. Они с ней после пощечины у вертолета практически не разговаривали. Во время перелета сидели порознь. В Хасав-Юрте Максимчук, Губерман и пришедший в себя Олег-прибалт остались, а журналистка, холодно попрощавшись с Александром, отправилась на вокзал. Больше они не виделись. Александр чувствовал себя перед ней крайне неловко. Все же, как ни говори, а ведь обманывал он ее… Не имел права говорить правду, это она должна была бы понять… И чего она так в душу-то запала? Нормальная женщина с первой же встречи мужчину в постель не позовет. Александр себе в этом давал полный отчет. Она вполне могла улечься и с другим… Эта мысль, как занозой, колола его приступами ревности. И все же он постоянно вспоминал девушку. Вот ведь не было печали…
Он так и не удосужился у нее узнать, от какой редакции она ездила в Чечню. А она не знает, от какого подразделения милиции ездил он…
А, ладно, что было, то было. Как там у поэта:
Что было, то было,
Как-нибудь да было,
Потому что никогда не было,
Чтобы никак не было.
- …Саня, ты о чем задумался? - вывел его из задумчивости Олег. - Ты слышишь, что Поспелов предлагает?
- Ксандр Григорич, - громко и хмельно кричал стажер. - Я вот здесь без вас спорил, но мня не все поддержуют. Я вот грю, что раз вы лично освободили мальчишку, вам премия от отца полагается. Тем более что он не бедненький у нас. С него требовали "лимон" баксами, а вместо этого из государственной казны заплатили… Сколько? Четвертной! Это несправедливо…
- Кто о чем, а лысый о расческе, - добродушно усмехнулся Самопалов.
- Да, Олег Владимирыч, о расческе… Фу, запутался, о премии! Хватит быть бессребрениками, нужно о себе подумать, о детях своих…
- То же самое мне говорил и Мизеранцев, - бросил Струшников.
- Я чужих детей воровать не стану, - обиделся Поспелов. - И не призываю. Но я считаю, что труд должен оплачиваться адекватно моральным и физическим затратам.
- …А говорят еще, что ворон ворону глаз не выклюет, - уловил Максимчук фразу в разговоре двух коллег. - Сейчас выясняется, что Губерман - тот еще фрукт…
- Есть у меня приятель, - вмешался в их разговор Александр. - Андрей Матях, у него большое увлечение, он берет народные поговорки и немного переделывает их. Получается довольно любопытно. Так вот, Андрюха и пошутил: один ворон у другого глаз выклевал. И знал ведь, что не положено, но уж очень кушать хотелось… Так и здесь: всем кушать хочется, вот и добывают пропитание кто как может и умеет.
- К слову, - обронил Струшников. - Губерман-отец принес и официально передал Управлению сто тысяч долларов. Для погашения затрат на операцию и премирование всех участников операции.
- Есть правда на свете! - вскричал Поспелов. - Ура Губерману!
Полковник с чуть заметной усмешкой взглянул на него.
- Вы ему больше пить не давайте. И решите сразу, кто его повезет домой. Да и сами не засиживайтесь, расходиться пора…