"Куда это их, интересно, перевозят?" - недоумевал Александр. Потом сообразил, что на Северном Кавказе, очевидно, готовятся учения. А может, на границе с соседями напряженность… Время нынче неспокойное. Вчерашние братские народы сегодня напоминают перессорившихся соседей по коммунальной квартире, занявшихся дележом имущества. Да и в Чечне черт знает что творится… Официальные сообщения оттуда какие-то непонятные приходят. То отряды вооруженной оппозиции, которая стоит на пророссийских позициях, неведомо кем вооруженные, наступают на Грозный, почти берут его, но потом по непонятным причинам вдруг откатываются. Дудаевцы с оппозиционерами то воевать начинают по-настоящему, а потом вдруг прекращают. Наши политики и журналисты как будто сами не знают, кого в этой кутерьме поддерживать…
Нельзя сказать, что Александр очень уж интересовался политикой. Он считал, что его дело уголовников ловить, а не в партийном пасьянсе разбираться. Но не интересоваться политикой вовсе в наше время попросту невозможно… Так что в отношении Чечни у Максимчука тоже сложилось свое личное мнение. Только Александр не особенно стремился его афишировать. Он был твердо убежден - Россия пытается уподобиться тому слону, который лично решил провести ревизию в посудной лавке.
…Среди камуфлированного воинства человек в цивильном платье всегда чувствует себя неловко. В самолете людей не в униформе было всего несколько. Потому они непроизвольно постарались расположиться в салоне вместе. Так Александр оказался рядом с девушкой лет двадцати трех - двадцати пяти. Поначалу он и внимания на нее особого не обратил - сидишь, мол, рядом, ну и сиди. А сам размышлял все о том же, о предстоящих действиях в Грозном.
- Ну и вояки, - услышал он вдруг сказанные вполголоса слова.
Скосив глаза, Максимчук проследил за взглядом девушки. В руках одного из офицеров была бутылка. Он расплескал водку в несколько пластмассовых стаканчиков, подставленных ему соседями.
- Ну и что? - усмехнулся Александр. - Употребляют мужики. Что вы в этом видите такого уж зазорного?
В трюме самолета было довольно шумно от ревущих за бортом турбин двигателей. Доносился даже свист рассекаемого крыльями воздуха. В гражданских самолетах летать куда комфортнее.
Потому Александр говорил громко, напрягая голос. Девушка расценила это как резкий ответ на свои слова. Она с насмешкой взглянула на него:
- А вы что же, тоже из этих?..
- Нет, я из других. Просто я за справедливость. Я не понимаю, чего такого уж кошмарного в том, что мужчины, отправляясь в командировку, выпьют по глоточку горячительного… Можно подумать, что женщины, проводив мужей в командировку, пьют только чай и минеральную воду… - добавил Александр, вспомнив домашнюю сцену.
- Не только, - согласилась девушка. И добавила с подчеркнутым презрением в голосе: - Просто я вообще не люблю это вооруженное быдло.
Разговор становился интересным. Александр повернулся к ней, насколько ему позволила груда огромных тюков, наваленных в проходе.
- Любопытное заявление… И за что же они у вас в такой немилости?
- За все. За то, что они вообще существуют, эти откормленные недалекие дармоеды.
Александр рассмеялся:
- Наверное, кто-нибудь из военных вас когда-то обманул как женщину.
Она окатила его ледяным взглядом:
- Да я на пушечный выстрел не подпущу к себе ни одного из них. И потом, если бы ваше предположение имело под собой почву, я бы не стала об этом распространяться первому встречному.
Александр ей не поверил. Отметил про себя, что, скорее всего, в ее прошлом был какой-то неудачный роман с неким лейтенантом. Но тему развивать не стал. Ему было любопытнее другое.
- Простите, девушка…
- Валентина.
- Простите, Валентина, могу я поинтересоваться, кем вы работаете?
- Конечно, можете. Мне своей профессии нечего стыдиться. Я свободная журналистка. Работаю на ряд демократических изданий, в том числе и на зарубежные.
Она произнесла это подчеркнуто небрежно. Вот, мол, я какая, не тебе чета.
- Понятно, - так же небрежно кивнул Максимчук, не доставив ей удовольствия насладиться его восхищением. - Везет мне что-то последнее время на вашего брата, - добавил он, вспомнив прерванное интервью с корреспондентом "Красной звезды".
- Что вы сказали?
- Да нет, это я так, про свое… - Он понимал, девушка ожидает, что он начнет заступаться за выпивающих офицеров и за армию в целом. А потому заговорил совсем о другом: - Значит, коль вы являетесь представительницей свободно-демократической прессы, вы тоже повинны во всей вакханалии, что сейчас вокруг нас творится.
Такого поворота беседы Валентина от него явно не ожидала.
- В какой вакханалии я повинна? Где творится? Что вы имеете в виду?
- Как это в какой? Да во всем этом бардаке, что в стране происходит. Большевики за первые пять лет после окончания гражданской войны восстановили и накормили страну после жесточайшей разрухи и нашествия "двунадесяти языков". А вы за те же пять лет сумели развалить одну из величайших держав мира, сведя ее сразу на уровень "банановой республики" третьего сорта. Что, не так разве?
Журналистка, ошарашенная его напором, растерянно глядела на любезно улыбающегося Александра. Но и сдаваться не собиралась. Решила ответить. Да вот только аргумент нашла слишком затрепанный:
- Да, большевики страну накормили. А потом был тридцать второй год. Когда люди друг друга ели…
- Да, голод был. С этим никто не спорит. Но ведь и экономическая изоляция была, и небывалая засуха, и саботаж, и преступность… Валюша, не нужно говорить лозунгами, мы в них все поднаторели.
Я сейчас вам расскажу про индустриализацию, советские тракторы и танки, про самолетостроение и освоение Арктики… А вы мне про культ личности, кукурузу и сверхмилитаризацию экономики… Ничто и никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не бывает однозначно хорошо или однозначно плохо…
- Значит, и нынешние перемены тоже не так уж плохи? - победно улыбнулась она.
- Конечно. Обратного никто и не утверждает. Когда сейчас я еду в поезде, а на каждом полустанке прямо к вагону бабульки выносят и уговаривают купить водку, пиво, яблоки и вареную картошку - спорить не стану: это, бесспорно, великое завоевание демократии.
- И это все достижения, которые вы видите?! - задохнулась от возмущения Валентина. - А свобода слова? А возможность выбирать на руководящие посты достойного представителя из нескольких кандидатов? А возможность свободного выезда за границу? А возможность для самовыражения представителей творческих профессий? Вы все это сбрасываете со счетов?..
- Хорошо-хорошо, признаю за вами еще несколько достижений. В частности, право на расстрел неудобного парламента. А также параллельно - разгул преступности, коррумпированность государственного аппарата, всеобщее обнищание народа, падение культуры и нравов, порнография и проституция… Продолжать или как?
- Все это было и при коммунистах.
- Было. Но не все. И не с таким размахом. И не так бесстыдно-демонстративно. И при абсолютных гарантиях достаточного уровня жизни народа… Впрочем, я думаю, на этом можно остановиться, потому что это разговор бесконечный. Знаете, мне очень понравилась одна восточная притча. Пришли к султану двое мужчин и просят их рассудить. Один рассказал суть спора. Султан говорит: ты прав. Второй рассказал. Султан говорит: и ты прав. Визирь ему подсказывает: не может такого быть, чтобы они оба были правы. Султан обернулся к нему и говорит: и ты прав. Понимаете? Ни на что, абсолютно ни на что на белом свете нет и быть не может одного, единственно верного взгляда… Надеюсь, вы согласны со мной?.. Ну тогда есть предложение прекратить спор на политические темы. Согласны? Меня, должен признаться, сейчас куда больше интересует, почему вы так плохо отзываетесь о военных?
- А почему вас это так беспокоит? Вы же сказали, что к ним отношения не имеете.
- Ну, прямого действительно не имею, - схитрил Максимчук. - Но это не значит, что я должен относиться к военным так же, как и вы. Просто мне немало доводилось общаться с ними. И у меня мнение об офицерах сложилось несколько отличное от вашего. К слову, как правило, женщины к военным относятся неплохо.
- Дуры только, - резко бросила Валентина. - Гоняются за погонами золотыми да за длинным рублем, а потом плачутся, что молодость проходит в гарнизонах.
- Резка вы на оценки, Валюша. Для нашей самой демократичной прессы это не характерно… Сами офицеры дебилы, жены их дуры… Может, вы все-таки допускаете, что не все так патологично?
- Скажите, ну а вы-то кто такой, что так о военщине печетесь?
- Меня зовут Александр. Ну а профессия у меня тоже в значительной степени вольная и творческая. Мне военные, в общем-то, до лампочки. Просто я, как уже говорил, стараюсь быть справедливым. А вы сейчас несправедливы, когда произносите слово "все". Вы же обидитесь, если я скажу, что все журналисты - проститутки, а женщины-журналистки - проститутки вдвойне?
- Вам сейчас надо бы съездить по морде, - с чувством сказала Валентина.
- Вот видите, вы уже обиделись! А скажите сейчас вон тому симпатичному лейтенанту, что сидит напротив нас, что он идиот, женатый на идиотке, и что дети у них под стать им обоим… Как вы думаете, как он на эти ваши слова отреагирует? Тоже обидится и пожелает дать вам по, миль пардон, морде лица. Не так? Впрочем, вы при этом вправе рассчитывать, что он не сможет ударить женщину. Так ведь? Значит, вы все же допускаете, что даже в нынешних офицерах есть хоть какое-то представление о чести?..
- Ну ладно. Я могу взять слова обратно. Но останусь при своем мнении.
- Это право каждого человека.
Кто-то из военных включил магнитофон, и, перекрывая гул двигателей, в салоне поплыли плавные аккорды Аннио Марриконе. Одни пассажиры спали, неудобно привалившись к соседу, другие разговаривали, кто-то жевал, выуживая ножом из консервной банки волокна тушенки и накладывая их на ломти хлеба… Откуда-то тянуло сигаретным дымом.
…Шел октябрь 94-го. Тогда еще очень немногие знали, с какой целью на Северном Кавказе у границ Чечни концентрируются войска.
Борт самолета "Ил-76" ЛТД.
17.30
- Знаете, Валюша, у меня в свое время был знакомый, - примирительно заговорил Максимчук с нахохлившейся журналисткой. Он не любил, когда на него обижались без серьезных на то оснований. Впрочем, когда были основания, тоже не любил… - Он офицер, запомните его фамилию, на мой взгляд, у него есть все шансы обрести известность неплохого поэта. Зовут его Андрей Матях. Андрей написал несколько очень неплохих, во всяком случае, на мой взгляд, стихов. Уж не стану судить об их художественных достоинствах, тут я профан, но мысли, чувства у него переданы прекрасно. Так вот, вспомнил я его сейчас в связи с одним его стихотворением. В нем он пишет о том, что большинство людей в жизни просто стараются играть свои роли, надевая при необходимости те или иные маски.
…Как в недоброй старой сказке -
Лица-маски,
Лица-маски…
Маски грусти запредельной,
Маски скорби неподдельной,
Маски теплого участья,
Маски искреннего счастья,
Маски легкого презренья,
Злобного остервененья,
Маски лжи и благородства,
Маски прелести, уродства.
Кружатся в нелепой пляске
Лица-маски,
Лица-маски…
Маски в кожу нам впились,
Маски с лицами срослись.
Ну а заканчивает он свое стихотворение просто:
…В масках жизнь совсем проста.
Но под ними пустота!
Вот и скажите мне, милая Валентина, мог ли написать эти строки такой ограниченный субъект, каким вы представляете военных?
- Я вполне допускаю, что среди них есть интересные люди. Но не так уж их много.
- А среди знакомых вам гражданских людей? Среди них много по-настоящему интеллектуально развитых ребят?
- Ну-у… Есть, конечно.
- Вот и получается, что и среди военных, и среди гражданских есть интересные люди. Ну а о том, в каких они сконцентрировались пропорциях, спорить можно вечно. На том предлагаю и остановиться. Согласны? Вот и отлично. Вы летите в командировку?
- Да, в командировку. В Чечне сами знаете, что творится…
- Знаю… Тут сам черт ногу сломит… А что же у вас, в ряде изданий, в том числе и зарубежных, мужчин для такой поездки не нашлось?
- Я сама напросилась. Что тут такого?
Александр покачал головой:
- Девчонка и есть девчонка… Там же война? А у войны, как известно, не женское лицо… И не детское. - усмехнулся он.
- Так я же не на войну… Да, оппозиция, поддерживаемая определенными кругами в российском руководстве, пытается лишить власти законного президента…
- Стоп! Мы уже договорились не устраивать политических дискуссий. Потому что, хотя президент и законный, власть он культивирует в республике явно незаконную… Так что вас в Грозном интересует?
- Многое… - Валентина на мгновение призадумалась, подбирая вопрос. - Ну вот, например: за какие средства сначала Дудаев, а затем его оппозиция сформировали, экипировали, вооружили и содержат свои армии.
- Ну, кое-что по этому поводу и я вам могу рассказать. Не про оппозицию, тут, на мой взгляд, все понятно. А вот про Дудаева кое-что расскажу, чего вы, быть может, не знаете. Дело в том, что определенная часть денег поставлялась и поставляется в Грозный чеченскими мафиозными группировками из Москвы.
- Да вы что!
- Не удивляйтесь. Мешками в Грозный деньги переправляли. На первых порах чеченскую мафию в Москве возглавлял некто Сулейманов. Он был очень жесток и жаден. Когда в белокаменной начался передел сфер влияния, Сулейманов со своими нукерами играл в этом процессе далеко не последнюю скрипку. В девяностом-девяносто первом годах чеченцев в Москве так боялись, что они даже обедали бесплатно в ресторанах. Тогда же в Москву и область было направлено много ребят из Чечни для прохождения службы. В те годы кражи оружия из воинских частей, распространение наркотиков, запугивание офицеров в Московском округе приобрели массовый характер. Но потом за чеченцев взялась милиция, их потеснили, Сулейманова посадили. Единая при нем группировка тотчас же распалась на несколько более мелких. Одним из осколков ее одно время руководил ближайший сегодня к Дудаеву человек, его советник, который в этом качестве даже за границей, в Англии в частности, побывал неоднократно… Вам интересно?
- Конечно. Продолжайте.
- За этим боевиком здесь, в Москве, длинный "хвост" преступлений тянется, а там он на первых ролях… Позднее, в девяносто втором, чеченцы провели несколько блестящих "авизовых" операций. Вы, конечно, помните тот громкий скандал. "Деньги партии" до сих пор разыскивают. А на эти махнули рукой едва ли не сразу же. И неудивительно - большая часть денег от этой операции и всего другого преступного "бизнеса" была переправлена в Грозный, и на них тоже закупалось оружие. По приблизительным оценкам денег было присвоено, в перерасчете на валюту, до миллиарда долларов. Все это продолжалось до самого недавнего времени. Деньги в Чечню отправляли, повторяю, буквально мешками. Потом началась замена советских денег на национальные, вы знаете, что это происходило не одновременно в различных регионах разваленного СССР. Вот на перекидывании денег из одного района в другой тоже они хорошо заработали. Только из Литвы Дудаеву самолетом доставили не помню точно сколько тонн советских рублей, которые литовцы обещали вернуть России… А сейчас в Москве чеченцы занимаются выколачиванием денег из просрочивших сроки выплаты должников коммерческих банков. Из расчета пятьдесят на пятьдесят. И деньги эти по-прежнему в значительной степени идут на поддержание режима Дудаева.
- Так что же, московские чеченцы поддерживают Джохара Дудаева?
- В абсолютном своем большинстве нет. Но ведь у каждого из них на Кавказе остались родственники. Иначе говоря, заложники.
- Ну а этот, как его, Сулейманов?
- Его освободили. Он пожил Грозном, попробовал лезть в политику, не удалось, потом вернулся в Москву, попытался вернуть себе лидирующее положение в чеченской общине… Его на днях убили.
- Кто?
- Не знаю. Скорее всего, свои же. А может, и нет. Этого никто не знает.
- Вас послушать, так получается, что в Москве правит бал чеченская мафия.
- Что вы, Валюшка! Если бы вы сказали просто "мафия", я бы еще мог с вами согласиться. Но чеченская… Нет. Знаете, мне очень много приходилось общаться с людьми разных национальностей. И я пришел к убеждению, что простые люди везде более или менее одинаковые: доброжелательные, гостеприимные, хлебосольные. Чеченцы не так уж сильно от других в худшую сторону отличаются, ты к ним подойди с добром - они тебе добром же и ответят. Дело не в плохих национальных особенностях. Дело в другом. Скажите, кто поедет из родного дома за тридевять земель в поисках преступного заработка? Нормальный работяга предпочтет трудиться у себя дома. А национальные мафии, в том числе и московские, пополняются за счет людей, которые не могут ужиться в своем народе.
- Ну а своя, русская, московская, мафия? Она из кого формируется?
- А чем русская мафия в корне отличается от других? Идти в преступную среду может только человек, у которого избыток внутренней энергии, да еще направленной не в ту сторону.
- Пассионарий, как сказал бы Лев Гумилев.
Александр не знал, кто такой пассионарий, а потому промолчал. После небольшой паузы Валентина внимательно посмотрела на Александра:
- И все-таки вы мне так и не ответили, чем вы занимаетесь.
- Неужели вы так до сих пор и не поняли? - усмехнулся Максимчук, экспромтом задумав авантюру, на которые был большим мастером.
- Вы так хорошо обо всем этом информированы… Вы случайно не в милиции работаете?
- Вы угадали с точностью до наоборот. Я как раз из тех, за кем милиция охотится.
Она уставилась на Максимчука во все глаза.
- Вы вор?!!
- Ну что вы. До "вора в законе" я не дотягиваю. Пока, во всяком случае. Но с "авторитетами" поработал немало.
- И вы мне об этом так спокойно говорите?
- А почему нет? Мне моя откровенность никак не может повредить. Вы мне все равно ничего не сможете сделать плохого. Из Москвы, откуда мне пришлось скрываться, я уже улетел и сегодня буду на территории Чечни. А оттуда, как когда-то с Дона, выдачи нет. Там уже сложилась наша власть. Я работал с Сулеймановым, да и с некоторыми другими "авторитетами" сотрудничал. И сейчас в Грозном меня встретят вполне приветливо, потому что я везу туда привет от одного из наиболее авторитетных лидеров чеченской группировки Москвы.
Александр говорил все это, а сам в душе потешался над девушкой. Он уже представлял, как она опубликует материал под интригующей "шапкой": "Как я разговаривала с мафиози". А потому не мог себе отказать в удовольствии немного подшутить над ней. Правда, преследовал он при этом и вполне корыстную цель: Валентина кому-нибудь обязательно расскажет об этом разговоре. А репутация отпетого бандюги ему могла бы очень сейчас пригодиться. Поэтому он продолжал: