- Шансы есть, - сказал Механик тоном лечащего врача. - Мне лично в это место два раза попадали. До сих пор живу. Только тебе, блин, дочка, надо не этого бояться. Об себе подумай. Привезут его в больницу и начнут справляться, при каких это обстоятельствах он получил огнестрельное ранение. И не на таджикско-афганской границе, и не на чеченско-дагестанской, а в родной, совсем мирной и безопасной Москве. И что он скажет?! А скажет он, что шли они с другом по двору, никого не трогали, и вдруг с третьего этажа прямо им на голову выпадает человек. После чего не долго думая начинает их шмалять неизвестно за что и почему. А затем нагло угоняет их любимую машину с особо ценным грузом тайваньских будильников, которые кукарекать умеют. И пойдут граждане менты, естественно, разбираться в дом номер двадцать девять. А тут бабушка Нюра из десятой квартиры со второго этажа вспомнит, что мальчик Тема, который пытался впарить ей будильник, был не один, а с симпатичной девочкой из канадско-российской фирмы. А потом наехали, понимаешь, странные ремонтники-газовики, которые, вместо того чтоб чинить газовую сеть, вышибли дверь в пятнадцатой квартире, вынудили мирных квартирантов открыть огонь на поражение. Отчего у бабульки аритмия началась и давление до 220 на 180 подскочило… После чего менты начинают выяснять, что за девушка была с Темой. И почти сразу же нащупают тебя. Прокурор возбуждает дело по статье 162 "Разбой", а ты идешь в качестве пособника, согласно 33-й статье Общей части УК-97, поскольку помогала преступникам предоставлением информации. Семь лет не хочешь?!
- Семь?! - ужаснулась Юля.
- В натуре! Тут минимум 162-я, часть вторая просматривается, - сказал Механик так уверенно, будто полжизни проработал в прокуратуре, - от семи до двенадцати. Если вашу шоблу признают не организованной преступной группой, а группой лиц по предварительному сговору. А если запишут в ОПГ, то там 162-я, часть третья идет, от восьми до пятнадцати…
- Господи! - растерянно пробормотала девчонка. - Что же будет?
- Не знаю, - вполне серьезно сказал Механик. - Если улетишь домой, может быть, не сразу найдут. Ты с Темой не расписана была?
- Нет…
- Паспорт с собой?
- Да.
- Вещей твоих много у него?
- Сумка.
- Метки какие-нибудь есть? Типа пионерлагерных: "Попкина Юля, третья отряд"?
- Я не Попкина, а Громова. Нет там никаких меток.
- Адрес в Новосибирске твой парень знает?
- Не-а…
- Родители у него кто?
- Пьянь. Как и у меня…
И опять Механика будто прижгли чем-то. А кто он для своих детей? Вор и пьянь… Еще хуже.
Механик притормозил у крайнего дома, где какая-то старуха деревянной лопатой расчищала дорожку от крыльца до калитки.
- Мамаша, - спросил Механик, - до станции мы так проедем?
- Ась? - Бабка слышала, должно быть, хуже Механика.
- Доедешь, доедешь до станции! - вдруг раздалось с другой стороны улицы. Механик обернулся. Голос был очень знакомый. А вот морду признать было трудно.
С крыльца домишки, что напротив бабкиного, Механику помахал рукой какой-то старикан в телогрейке. Седобородый, одноногий, на костылях… Механик обошел машину, подошел к калитке. А дед покултыхал к нему, улыбаясь щербатым ртом.
- Так как доехать, папаша? - спросил Механик.
- Папаша, биомать! - вздохнул аксакал. - Разуй глаза, Ерема!
Механик понял - это кто-то из пыльных братанов. Еремой - от фамилии Еремин - его звали только "за речкой".
- Неужели мозги вышибло, а? Ты ж механик, отрегулируй! - почти зло произнес мужик, похожий на деда. У него правой ноги не было выше колена и левой руки по локоть.
- Стах? - выдернул из памяти Механик, вспомнив один страшный день, когда волок вниз по каменистой сопке обрубок, отдаленно напоминающий человека. И доволок до "вертушки", где ему заорали: "Перегруз! На хрен твой "двухсотый"!" А он визгливо, сипато, дико - глотка сорвана была! - заорал: "Убью, падлы! Живой он!" И Стаха взяли…
- Я ж говорил! - восторженно произнес Стах. - Механик! Подшурупил, покрутил - и вспомнил. Ерема! Браточек! Я ж за тебя и Бога, и Аллаха молил! Где б я сейчас был, а?
Механик обнял навалившегося на него и плачущего Стаха, стараясь при этом, чтоб тот не ощутил пистолеты под дубленкой, но тот не чуял ничего.
- В Ташкенте, когда лечили, - сказал Стах, - один козел сказал, что ты накрылся. Мол, духи тебя из "РПГ" сожгли.
- Машину сожгли, - кивнул Механик, - но меня в ней не было. За камнем оправлялся. Воздухом ударило, а так ничего.
- Слушай, ты торопишься, а? - смахивая слезы, произнес Стах. - Зайди на часок. Я ж тебя сто лет поить должен, понимаешь?
- За что? - вздохнул Механик. - Я вообще думал, что ты меня еще проклянешь, если живой останешься…
- Нет! Ерема, ты не прав! - воскликнул Стах. - Да, было поначалу, думал - лучше бы сдох! Но сейчас - фиг. Живу! Жизнь чую, понимаешь? Жена, дети есть, аж двое…
- Извини, братан, - похлопал по его по плечу Механик. - Тороплюсь… Как-нибудь заеду, честно. Знаю теперь, где тебя искать. По-нормальному заеду, чтоб и выпить, и поговорить обещаю.
И он торопливо отбежал к машине, сел за руль и погнал дальше, торопясь скорее оставить позади деревню.
Бабка, расчищавшая дорожку, перешла улицу и спросила у Стаха:
- Неужто он тебя раненного вытащил?
- Он, теть Даш.
- Да ведь он тебе под мышку будет! Как донес-то?!
- Сам не знаю. Но точно, он вынес. А я-то, дурак, за упокой ему свечи ставил… Грех какой!
- Не со зла же ставил, а по незнанию. Простится тебе; милостив Господь Всевышний, милостив! И ему прощение будет… - и с этими словами бабка перекрестила удаляющуюся "шестерку".
Там этого благословения не заметили. Механик молча и зло крутил баранку, изредка тер глаза. Что-то было не так, слезились, да и в горле слегка першило. А Юлька сидела как мышка, боялась лишний раз вздохнуть. Она всю сцену у калитки наблюдала, разинув рот. И все слышала.
Механик наконец справился с собой и сказал:
- Смотри, в городе не вздумай заходить за вещичками! Сразу в аэропорт! Поняла?
- Поняла… А вы в Афгане были, да?
- Тебя это не касается. Может - были, а может - нет. Ты об себе думай. А про меня забудь, все, что узнала. Внешность, во что одет и так далее. И про Стаха забудь начисто!
Юлька посидела-посидела, чего-то соображала своей головенкой, а потом вдруг охнула и пробормотала:
- Нельзя мне ехать!
- Это почему? - грозно спросил Механик.
- Я письмо у Темки забыла…
- Какое письмо?
- Надьке Алексеевой написала. Школьной подруге, в Новосибирск. Вчера написала, а сегодня на столе забыла. В конверте с адресом. Она в соседнем доме живет. А я там сказала, чтоб она к матери зашла и объяснила, что у меня все в порядке.
- Уф-ф! - сказал Механик. - Хорошая мысля приходит опосля! И что теперь делать? Резать тебя?!
- Не знаю… - пролепетала Юля.
- Ты хоть там, в письме, не похвасталась, что на дело идешь? - иронически спросил Механик.
- Ничего я не хвасталась… Что я, дура, что ли?! Мы же с Темкой так давно ходим. Берем товар, садимся в эту машину к Лехе и едем торговать.
- А Леха вам показывал, кого в доме вычислить надо, верно?
- Не всегда, - поежившись, ответила Юлька. - Иногда просто узнавали, есть кто в квартире или нет.
- Тоже ясно… Если никого нет, то следом за вами приходили граждане и эту квартирку чистили. Лишние вещи выносили.
- Этого я не знаю… Не говорили.
- Правильно делали. Меньше знаешь - больше проживешь. Ну а скажи-ка мне, родная, как вы меня и моего друга узнали? Мы ведь с тобой, извиняюсь, на одной параше не сидели?
- Фотку вашу дали… - нехотя призналась Юля.
- Интересно… - прищурился Механик. - И где она, эта фотка?
- Вот… - потупилась Юлька и вытащила из кармана куртки помятый черно-белый отпечаток.
Механик поглядел на снимок. На нем были изображены он и Есаул у палатки в Бузиновском лесу. Есаул в затертом бушлате и пилотке стоял, вытянув руку горизонтально вправо, а Механик в черном комбезе даже ребрами шлема не мог до нее дотянуться. Это сказало Механику очень многое. Снимок был сделан прошлой осенью, вроде бы ради хохмы, и сделал его себе на память не кто иной, как Серый. Стало быть, вчерашняя встреча с тем Булкиным пацаном бесследно не прошла. А если Есаул действительно попался, то он уже сейчас мог угодить пред ее светлые очи. И опять оставалось надеяться только на то, что он не расколется слишком быстро.
Да, теперь не было никаких сомнений. Честно говоря, Механику гораздо приятнее было бы знать, что Есаул попал в лапы к дружкам Гнедого. Во-первых, от тех у Есаула были бы кое-какие шансы удрать. Может, и не очень большие, но гораздо большие, чем в настоящем случае. Во-вторых, гнедым надо еще долго выяснять, что да почему, даже если они заинтересуются тем, откуда Есаул и Механик приносили Делону такие занятные вещички. Наконец, в-третьих, для них, поди-ка, главное - месть. Поэтому они могут просто-напросто затерзать Есаула и вообще ни хрена не узнать. Не позавидуешь, конечно, братану, но везуха бывает не на всех.
А с Булочкой все гораздо хуже. У нее полно народу, которые знают Механика в лицо. И связей до фига. Вполне может и с ментами договориться, по крайней мере, у себя в области. Ну и, конечно, она не даст Есаулу помереть раньше, чем тот расскажет, как попасть на бывший немецкий объект.
А тут еще эта дура, которую отпускать уже никак нельзя, потому что ее могут и в Сибири найти, да и в аэропорту сцапать, если, допустим, ее пацаненка или этого великовозрастного Леху Механик все-таки замочил плохо. Правда, до Механика так сразу не доберутся, но на хвост сядут, и номер машины - если она, допустим, еще не числится в угоне! - попадет в розыск. В общем, самый резон - мочить эту Юльку, бросать машину и садиться на электричку. Естественно, в сторону от Москвы.
Но Механик слишком хорошо знал, когда он может убить, а когда нет. Он бы сейчас мог много кого убить, но только не Юльку. Лучше и не пытаться.
- Вот что, - произнес он, когда впереди появился поселок, а справа, за безлистными деревьями, замаячили опоры контактной сети железной дороги. - Поскольку тебе уже вот так хватит для отсидки, и ты это сама поняла, отпускать тебя нельзя. К тому же публика, с которой ты связалась, лишних свидетелей не любит и при удобном случае они тебя замочат. Улавливаешь момент?
- Ага…
- Мне вообще-то тоже надо тебя мочить. Поскольку так оно проще. Но жалко - больно сопливая. Остается одно: оставить тебя при себе. Хотя это - самое хреновое, что только можно выбрать. Соображаешь?
- Пытаюсь…
- Ты не пытайся, а соображай. Охота самой крутиться - крутись, вон станция рядом. Катись в обе стороны без проблем. Сядешь так сядешь, замочат так замочат. Ну, тормозить?
Юлька помотала головой.
- Стало быть, едешь со мной?
- Еду.
- Соображаешь, что надо делать все, как я скажу? Учти, по острию ножа пойдешь. Я тем, что тебя с собой тащу, подставляюсь. Просто из жалости. Но если мне навредишь хоть чем-то - со зла или от дури, без разницы! - не пощажу. Усекла?!
- Да. Спросить можно?
- Можно.
- Вы меня с собой берете, чтобы трахать?
Механик от такой простоты аж поперхнулся и чуть не въехал колесом в сугроб.
- Умней ничего не придумала? - проворчал он, проезжая поворот к станции и въезжая на улицу поселка.
- А чего тут такого? - удивленно похлопала глазами Юля. - Вы же сами сказали, чтоб я делала все, как вы прикажете. Чего ж тут не понять?
- Каждый в меру своей испорченности все понимает… - проворчал Механик. - Без надобности мне это.
- Вы что, гомик? - додумалась дура. - С тем толстым жили?
На сей раз Механик вынужден был притормозить у тротуара, чтобы не задавить кого-нибудь. Ну и дети пошли!
- Девушка, - сказал он строго, - ты слышала такое слово: им-по-тент?
- Совсем-совсем? - спросила Юля. - Может, вылечить можно?
- Может, и можно. Но мне это не к спеху.
- Это отчего?
- От жизни! - произнес Механик. - Контузий было до фига. Опять же туберкулез у меня, поняла? Сейчас пока в скрытой форме. Так что, если ты развлекаться хочешь, это не ко мне. Давай беги на станцию, пока не заразилась.
Юля осталась сидеть.
- Учти, - еще раз предупредил Механик, - ты все сама выбрала!
ТРУДЫ НАШИ ТЯЖКИЕ…
Никита сидел в Светкином рабочем кабинете, за ее рабочим столом и разбирался с рукописью Белкина-старшего. Точнее, с ее ксерокопией. Сам оригинал он вернул, правда, не утром, как предполагала Светка, а в середине дня. Произошло это потому, что бурная ночь, которую ему накануне устроила Булочка, закончилась поздним пробуждением. Никита проснулся часов в девять, совершенно один, без похмельного синдрома, но с очень пустой и ничего не помнящей головой. Разбудила его служанка в униформе и официальным голосом автоответчика напомнила, какие задания ему следует исполнять. Никита пожевал какие-то бутерброды, принесенные на завтрак, попил чайку и принялся за работу. Сперва позвонил Белкиным. Он застал дома лишь жену Андрея Юрьевича и узнал, что она с минуту на минуту уходит на работу, а генерал-майор Белкин-младший будет вечером, но после часу должна появиться Анюта, и рукопись можно будет отдать ей. Чтоб не тратить время, Никита начал работать со стариковской писаниной. Служанка открыла ему Светкин кабинет и посадила за компьютер какую-то молчаливую и сердитую девицу. Эта девица, которую звали Оля, должна была под диктовку Никиты набирать текст на дискету.
За первые два часа Никита сумел разобрать совсем немного. В общем, этого и следовало ожидать. Ветров помнил, как ему, при первом взгляде на скоропись XVII века, которую они читали на лабораторных по палеографии, сначала показалось, будто это он не научится читать никогда. Но потом, попривыкнув к тому виду, который имеют вполне русские буквы в текстах, написанных приказными подьячими - а это и близко не походило на то, как теперь пишут! - стал читать не хуже других и даже лучше многих. Почерк старого Белкина был похож на современный, но к его начертанию букв тоже надо было привыкнуть.
Ровно в час дня Никита снова позвонил Белкиным и убедился, что Анюта действительно пришла. На сей раз генеральская дочка была очень довольна тем, что сдала на "пятерку" свой последний экзамен, а потому сказала, чтоб Никита приезжал поскорее, ибо после пяти ее не будет - в кафе с ребятами собралась. Поскольку Светки все еще не было, служанка - она за оперативного дежурного сработала - именем Булочки отдала команду водителю, и Никиту отвезли на "Сокол". Там он, не заходя в квартиру, вернул Анюте дедушкин труд и еще через полчаса вернулся на Булочкину дачу. Служанка усадила его обедать и заявила, что после обеда, согласно распоряжению Светланы Алексеевны, он имеет право на час отдыха. Никита этим правом воспользовался, повалялся на диване с закрытыми глазами, чтоб они получше отдохнули.
После обеда дело пошло заметно быстрее: постепенно наступало привыкание к почерку Юрия Петровича.
Светка появилась в одиннадцать, злая до невозможности.
- Не спишь, дожидаешься? - спросила она. - Извини дуру, ладно? День был - хуже некуда. Все из рук валилось.
- Может, вчера перегуляли? - спросил Никита.
- Нет, - мотнула головой Светка. - Вчера - это ерунда. Бывало и круче. А вот сегодня - ни в звезду, ни в Красную Армию… Такую лажу спороли - офигеть! Ну дал же Бог помощничков! Один ты, можно считать, молодцом оказался. Хоть и случайно, но засек этих оглоедов. Точно, в доме двадцать девять они были, в пятнадцатой квартире. И "челноки" тоже нормально сработали. Нет же, блин, Леха решил поучаствовать! Во лопухи, а?! Хотя там и без них обормотов было - до фига и больше, я специально напоминала, чтоб окна страховали "захватчики". Приехали "захватчики" - и оставили там Леху с каким-то пацаном и девкой, которые только на то и годятся, чтоб наводить. А сами, толпой - наверх! Ну, тут пошло! Вместо того чтоб выйти на площадку вдвоем, не показаться в глазок кучей, они всей толпой выползли. Конечно, заболтать этих они не смогли. Маленький этот, Механик, сразу стрему почуял. Оделся, вооружился… Толстого другана Есаула послал вперед. А наши - сила есть, ума не надо - бу-бух кувалдой по замку! Потом газом шарахнули в Есаула - еще больше грохоту наделали… Механик понял, что терять нечего, и пошел шмалять напропалую. И добро бы одного нашего дурака завалил, а еще и Есаулу в брюхо попал. Потом завалил дверь в комнату, прихватил вещички какие-то - и как парашютист с третьего этажа! А там - только эти "челноки" с Лехой. Да еще и на машине прямо к нему подкатили! Зла не хватает! Леха с Артемом по пуле получили, не знаю, сдохнут или нет, а "жигуль" с девкой Механик угнал. И хрен его знает, где теперь искать. Потому что он в одну сторону покатил, а "захватчики" - в другую. Еле-еле успели с ментами разминуться. Хорошо еще, что всех раненых забрали и убитого. Есаула живым до места довезли - а толку? Сказать ничего не смог, часа три еще побормотал - и помер. А на их хату теперь ментов понаехало, разбираются, кто да что. О том, что "жигуль" был, - жильцы сказали. Приметы девки у ментов тоже есть… Леху с Артемом мы, конечно, в неплохую больничку пристроили, может, менты и не доберутся, но родителям пацана сейчас все по фигу, искать начнут… Кошмар! Как бы еще не пришлось расходы делать… В квартире, кстати, эти двое могли кое-чего из бузиновского барахла забыть. Если менты найдут и начнут копать, да еще и Механика отловят - пропало наше дело.
- Я думаю, - сказал Никита, - что теперь Механик покатит к вам в губернию. Поймет, что клад вынимать надо и перепрятывать.
- Ну, это вряд ли, - усомнилась Светка. - Если они сразу после того, как мы их два раза чуть не поймали, не стали перепрятывать, значит, не так это и просто. Ты вспомни, какие сундучищи были.
- Однако же они их как-то на остров затащили.
- Затащили. Но ты ж помнишь, какой был Есаул? А Механик - замухрышка, дохлятина туберкулезная.
- Тем не менее Механик всех мочит как хочет. И всякие хитромудрые приспособления делать умеет.
- Точно. Серый сказал, что он вообще гений по этой части. Но золото он, так или иначе, один не вывезет; даже если "шестерку" не задержат, в нее и двух сундуков россыпью не влезет.
- Ну, я думаю, ему и "КамАЗ" угнать не проблема.
- Это все теория, - помрачнела Светка. - Если он туда уедет, ребята его в момент перехватят, и он это знает. Нет, он заляжет где-нибудь, подождет, пока все уймется.
- Неужели Серый не знает, где он может укрыться?
- Нет, тут он пас. К жене и детям точно не поедет, а кто у него друзья, где - неизвестно. А самое главное - без Есаула его отловить в два раза сложнее. Есаула за версту видно было, а этот в любой толпе затеряется.
- Если его менты в первый же день не сцапают…
- Свят, свят, свят! Это ж конец всему. У областных его еще можно выкупить, а здесь - никаких денег не хватит. Ладно. Ты лучше расскажи: много прочесть сумел?
- Не очень. Страниц двадцать.
- Нда-а! - покачала головой Светка. - А там больше двухсот, по-моему? Десять дней, что ли, провозишься?