Впрочем, даже тогда, когда разум перестал воспринимать московскую реальность как иллюзию, когда Никита перестал ждать, что с минуты на минуту к нему явятся милиционеры для того, чтоб арестовать, или бандиты для того, чтоб застрелить, ощущение беспокойства оставалось. Причину его Никита отыскать не мог, точнее, определить, что его, собственно, тревожит. Никто подозрительный не появлялся у его подъезда, никто не шел за ним по пятам, когда Никита отправлялся в университет или на подработку. Никаких писем с угрозами или телефонных звонков. Никаких визитов участкового или вызовов в милицию и прокуратуру. Ничего! А ведь там, в этой проклятой области, за его спиной остались минимум два трупа. Да плюс третий, который при большом желании можно было спокойно записать на него. И еще кое-какие деяния, которые находились в противоречии с УК.
Вернее всего главной причиной его беспокойства было ощущение вины и отсутствие не то чтобы возмездия, а хоть каких-то последствий содеянного. Все словно кануло в Лету, точно эта страшноватая неделя действительно приснилась или события происходили в ином измерении, куда Никита перенесся каким-то фантастическим способом и столь же невероятным образом вернулся обратно.
Но разум, вопреки душевным фантазиям, говорил: "Нет, дружок, все было наяву. Твоя косуха, которая сейчас висит на вешалке, дожидаясь весны, совсем не та, в которой ты уезжал из дому. И джинсы не те, и даже сапоги-опорки другие. Те, в которых ты отправлялся из дому, сгорели в камине на даче, которую подарил своей любовнице Люське крутой, ныне покойный, коммерсант Балясин. И берет не тот, и рубашка, и носки - все это тебе подарила Света Булочка. Только рюкзачок со сменой белья да диктофон с кассеткой, на которой записался разговор с бабкой Егоровной, - вот и все, что вернулось из этой твоей "командировки". Не считая тебя самого, конечно.
А вот святая троица - телевизор, видак, видеокамера - появилась после этой поездки. Нет, конечно, ты купил в Москве. Но пачка из сотни старых стотысячных купюр приехала с тобой из области. Это тебе Светка заплатила. То ли как наемнику, за то, что помогал ей убивать ее врагов, то ли как проститутке, за то, что спал с ней. Не стыдно?"
Все зависело от настроения. Иногда Никите было стыдно, иногда - нет. А иногда даже охватывало странное чувство: хотелось вернуться… Хотя он вовсе не был любителем острых ощущений. Он их еще в Грозняке нахлебался по горло. Но к чечикам ему не хотелось категорически, а туда, в область, где над топями и минами Бузиновского леса сейчас лежал глубокий снег, где по ночам бродили призраки непохороненных, манило. И на хлебозавод, где правила Булочка, хотелось заглянуть. В общем, человеческая психология вещь очень странная.
Никита вспоминал одно за другим все события четырехмесячной давности. Приезд к Ермолаеву, которого к тому времени уже похитил Сережка Корнеев и увез в Бузиновский лес. Поездку с Егоровной на опознание трупа, одетого в одежду Ермолаева. Гибель Сережки, забравшегося в дом Ермолаева, чтоб раздобыть документы и напоровшегося на свой же нож при попытке зарезать его, Никиту. Дурацкий побег от милиции, которую сам же и вызывал. Случайное убийство Юрика - верного человека Хрестного и заклятого врага Булочки. Сумасшедшие ночи с Булочкой и Люськой. Страшный поход через заминированный лес и перестрелка с друзьями Геры - ловкача, пытавшегося кинуть всех, но нарвавшегося на Светкину пулю… Наконец, трагикомический конец всей экспедиции за кладом, когда два бомжевидных мужика воспользовались ситуацией и угнали гусеничный тягач с тракторным прицепом, где стояли четыре здоровенных сундука, наполненных драгоценностями.
Да, это было очень смешно. Ведь минимум два десятка людей - а может, и больше - отправились на тот свет, пытаясь отыскать сундуки. Хрестный - крупнейший бандит в области, пал жертвой своей алчности. Светка Булочка потеряла своего телохранителя Петровича и десятерых охранников. Одиннадцать человек полегли с Герой на заброшенном хуторе. И все это для того, чтоб два алкаша, одуревших от вида золота, утопили баснословный куш в болотной прорве.
Телефон зазвонил тогда, когда Никита уже начал засыпать. Аппарат стоял в прихожей, вставать и брать трубку Никита не собирался. Ему лично никто по вечерам не звонил. Да и совсем никто не звонил, если быть полностью откровенным. А вот отцу звонили часто, поэтому он, прервав свою долгую и бесплодную дискуссию с матерью, подбежал к телефону.
- Алло! - отозвался в трубку старший Ветров. - Здравствуйте, здравствуйте…
Поскольку слово "здравствуйте" прозвучало очень нежно и приветливо, Никита догадался, что на том конце провода находится дама. Обычно из этого следовало, что Сергей Петрович - то есть Ветров-папа - заведет беседу длинную и лично ему приятную, которая, однако, очень не нравилась маме. На сей раз, как ни странно, прозвучали слова, которые выбились из привычного звукового ряда:
- Никиту?! - удивленно переспросил отец. - Пожалуйста, сейчас позову…
Никита, позевывая, лениво встал с дивана и подошел к телефону.
- По-моему, девушка… - лукаво прокомментировал папа.
Никита, наверно, мог бы спросить, как отец смог определить такие нюансы по телефону, но не стал. Потому что никакой девушки у него по-прежнему не числилось.
- Я слушаю, - произнес он в трубку.
- Привет. - Никите и секунды не понадобилось, чтоб узнать Светкин голос. - Слушай внимательно и не задавай вопросов. Через десять минут подойдешь к магазину "Хлеб", который рядом с аптекой. Прямо ко входу. Родне скажи, что вернешься утром. Жду.
И в трубке запищали гудки. Никита, с несколько обалделым видом, вернулся к себе в комнату, провожаемый очень заинтересованным отцовским взглядом.
Нет, игнорировать этот звонок нельзя. Булочка говорила так, будто Никита все еще сидит у нее на хлебозаводе в "тюрьме гостиничного типа", где она, выражаясь по-японски, сделала из него "сексуального раба". Что у нее на уме сейчас, неизвестно. В принципе Никита никаких леди-джентльменских соглашений не нарушал, нигде языком не трепал, но… Все-таки он - потенциальный свидетель. А их терпят лишь до поры до времени. Холодок прошел по коже… Но не идти нельзя. Светка знает точный адрес и может появиться здесь. Мама с папой ему не защита. Нечего им страдать из-за непутевого сына, который вляпался во все эти дела.
И Никита решительно стал натягивать брюки.
- Гм… - удивился отец. - Никак, на свидание собрался?!
- Какое еще свидание? - в дверях комнаты возникла еще и мама. - У тебя же завтра экзамен!
- Ну и что? - пробурчал Никита. - Мне развеяться надо. И потом, сами говорили, что я мало бываю на воздухе. Вот и проветрюсь немного.
- В девять вечера? - взволнованно вопросила мама. - Когда же ты собираешься быть дома, интересно?
- Завтра утром, - ответил Никита, нахлобучив шапку.
- Та-ак… - с легкой завистью произнес папа. - Это что, серьезно?
- Да, - ответил Никита, завязывая шнурки, - это очень серьезно…
- Господи, да ты хоть скажи телефон! - завопила мама. - На улицах стреляют…
Никита мог бы ответить, что тут покамест не Чечня, но решил на это времени не тратить и быстро выскользнул за дверь.
На то, чтобы добраться до магазина "Хлеб" около аптеки, ему потребовалось не более пяти минут. Встал чуть в стороне от дверей, огляделся. Магазин был уже закрыт, народу на улице почти не было, и ни справа, ни слева никого похожего на Светку не просматривалось. Никита взглянул на часы. Нет, если он и опоздал, то не сильно, минуты на полторы-две.
Но в это время за его спиной послышался легкий щелчок, и дверь магазина "Хлеб" приоткрылась. Незнакомый мужской голос негромко, но требовательно сказал:
- Заходи!
Никита миновал стоявшего за дверью крупного парня в униформе какой-то охранной службы и прошел в торговый зал, освещенный неярким дежурным светом. Охранник задвинул засов и молча указал Никите на дверь, ведущую в подсобные помещения. Потом подвел к выходу на пресловутое заднее крыльцо, выводившее во двор, и кивком указал на "Мерседес-600" с тонированными стеклами, урчавший мотором перед самыми ступеньками. Правая задняя дверца приглашающе открылась, и Никита влез в салон.
Булочка, одетая в пышную меховую шубку темного цвета, с распущенными по плечам пышными, несколько взвихренными волосами, выглядела шикарно. Никита робко уселся на краешек сиденья и закрыл за собой дверь.
- Молодец, - похвалила Светка, - хороший мальчик. И ждать не заставил, и "хвостика" за тобой нет… Ну, поцелуй тете ручку.
И она с царственной элегантностью протянула Никите запястье левой руки, на котором тикали маленькие часики из червонного золота, сделанные в форме ажурного ларчика. А на пальчиках с остренькими ноготками, покрытыми темным лаком, оттенок которого в полутьме был почти не различим, мерцали перстенек и колечко с камушком. Никита осторожно взялся за эти пальчики и легонько прикоснулся губами к надушенному запястью.
- Поехали! - скомандовала Булочка, нажала какую-то кнопочку, и заднее сиденье оказалось отделено от остальной машины непрозрачной и звукоизолирующей перегородкой.
- Не бойся, - сказала Светка, выдвигая пепельницу, - это не похищение. Просто захотелось тебя увидеть…
- А я думал, у тебя ко мне дело, - произнес Никита довольно спокойным голосом.
- Дело тоже есть. Кури! - Светка угостила Никиту сигаретой и дала огоньку с какой-то штучной зажигалки. Когда Никита затянулся, Булочка стряхнула пепел и произнесла задумчиво:
- И все-таки что-то не то…
- Что "не то"? - спросил Никита.
- Не так я себе нашу встречу представляла. Не так!
- А какой ты ее хотела увидеть?
- Понимаешь, когда ты мне руку целовал, я поняла, что ты меня боишься. И прибежал не потому, что ждал, а потому что испугался, верно?
- Раб должен бояться госпожу… - попробовал отшутиться Никита, но потом сказал вполне серьезно: - Конечно, Свет, я тебя боюсь.
- Спасибо, что не соврал. Жаль, а я думала, тогда, на "Черном полигоне", у нас что-то настоящее начинается… Ошиблась, да? Я всегда ошибаюсь…
- Не совсем, - потупился Никита. - Там действительно что-то началось. Только я еще не понял, что. И когда пойму - не знаю.
- Ладно, - вздохнула Светка. - Отношения можно и потом выяснить. Может, и правда сначала о деле побеседуем?
- О деле так о деле.
- У тебя сейчас каникулы начинаются?
- Завтра, если разрешишь, сдам последний экзамен - и свободен.
- Разрешу я тебе экзамен сдать… Если еще подзубрить надо, могу даже домой отвезти.
- Нет, я в последний день перед экзаменом только до семи вечера учу. И родителей предупредил, как ты сказала, чтоб ночевать не ждали.
Светка хмыкнула, пустила дымовое колечко:
- Послушный - сил нет… Ну, об этом после. Короче, послезавтра ты - вольная птица?
- Да. На две недели.
- Совсем здорово. Ехать куда-то собирался?
- Нет, дома сидеть. А что, надо куда-то поехать?
- Пока не знаю. Возможно, и придется. Но сначала надо будет съездить вот по этому адресу. - Светка подала Никите розовый квадратик бумаги для заметок. - Живет там довольно молодой дедушка, шестидесяти восьми лет, генерал-майор авиации в отставке Белкин Юрий Петрович. Надо будет представиться корреспондентом нашей областной газеты - удостоверение у меня для тебя уже готово, можешь полюбоваться. Ксива солидная: "Постоянный корреспондент по Москве и Московской области"…
- Что-то не слыхал, чтоб у областных газет были свои посткоры в Москве.
- Ты много чего не слыхал. У всех нет, а у нашей - будет. Не бойся, проверять этот дед вряд ли станет, а если, допустим, все-таки позвонит туда, в газету, ему ответят то, что надо. Потому что газета эта - моя. Я ее купила. Называется она по-старому - "Красный рабочий".
- Надо же! Я когда-то ее подшивку за тысяча девятьсот девятнадцатый год читал, когда о Михаиле Ермолаеве сведения собирал.
- Ну вот, а теперь поработаешь в ней для пользы общества: встретишься с товарищем Белкиным и побеседуешь с ним о том, как он партизанил, будучи совсем еще мальчишкой. Когда спросит, откуда у тебя такие сведения, скажешь, что в редакцию пришла гражданка Иванова Зоя Михайловна и рассказала интересную, но уж больно неправдоподобную историю о том, как три девушки и один мальчишка захватили и уничтожили секретный объект фашистов на озере Широком. Это на западе нашей области, на границе с соседней. По словам этой бабули, весной сорок третьего года, в марте, она вместе с будущим генералом и еще двумя девушками совершила сей подвиг.
- Да уж… - хмыкнул Никита. - Правдоподобия тут мало.
- Может быть. Но только объект такой был и обломки от него остались.
- А чем тебе этот объект интересен? Ты же не мемориал там собралась возводить…
- Почему? Может, я теперь такая?
- Ну, допустим. А что, эта Иванова, конечно, на звание Героя России претендует?
- Иванова сейчас на кладбище. Уже два месяца как умерла…
- Своей смертью? - Никита знал, что такие вопросы лучше не задавать, но задал.
- Своей, своей… Рак у нее был, очень запущенный, неоперабельный, к тому же старухе семьдесят седьмой год шел.
- Она действительно к вам в газету приходила? - спросил Никита.
- Никуда она не ходила. Она три года вообще с постели не вставала, жила на обезболивающих.
- Свет, а зачем вам все это? Можешь, конечно, не отвечать, если нельзя, но, наверно, будет лучше, если я буду не просто о всяких героических подвигах расспрашивать, а о чем-то конкретном.
- Хм… - сказала Светка. - Насчет того, что люди, желающие много знать, быстро старятся, ты слышал?
- Я ж говорю: можешь не отвечать.
- Это я и сама знаю, что могу. Но с другой стороны, твое замечание, прямо скажем, в масть попало. Меня не просто рассказ о "подвигах, о доблести, о славе" интересует, а кое-что совершенно конкретное. Просто мне тебя не хочется лишними знаниями загружать, и не потому, что я тебя треплом считаю. Ты язык за зубами держишь нормально. Дело в другом… Есть опасность, что к этому генералу может еще одна контора наведаться. И не дай Бог, если ты с ней встретишься. Или генерал им о тебе сболтнет. В общем, если ты им попадешься и начнут они тебя колоть - не завидую. Самое страшное - если ты при этом скажешь, что это я тебя послала. Тогда они из тебя все жилы вымотают.
- Может, было бы лучше кого-то из своих послать? А то я могу по неопытности и сам влипнуть, и тебя подставить…
- Как раз своих я послать не могу. Во-первых, нет у меня таких ребят, которые хоть чуть-чуть на интеллигентов похожи. Генерал их и близко не подпустит. А во-вторых, в той конторе, которая может на генерала выйти, есть люди, которые всех моих знают назубок. А тебя они не знают совсем. Почему, ты думаешь, я тебя не прямо из дома увезла и даже не на улице в машину посадила, а во дворе булочной? И не в свой джип, который уже приметили, а в "мерс", на котором добрые люди покататься дали. Все думают, что я сейчас в одном месте, а я совсем в другом. Но все не предусмотришь. Так что учти - верти головой на сто восемьдесят градусов.
- Постараюсь, хотя она так отвинтиться может. И все-таки давай поконкретнее: что надо узнать у генерала?
- Прежде всего был ли он на этом объекте и не придумала ли все это старушка под воздействием обезболивающих препаратов. Это ж наркотики, строго говоря.
- Очень здорово! - криво усмехнулся Никита. - Прямо, черт побери, по Горькому: "А был ли мальчик? Может, мальчика-то и не было?!"
- Мальчик, в смысле генерал Белкин, был. Во всяком случае, адрес его у бабки нашелся. И еще нашлась открытка, в которой он ее с Восьмым марта поздравляет. Прошлогодняя, девяносто седьмого года. Стало быть, десять месяцев назад он был жив.
- Ага, значит, ты даже не знаешь, жив он или нет?
- Увы, все смертны. Бывает, вчера живой, а сегодня мертвый.
- "Цвел юноша вечор, а нынче умер…" - процитировал еще одного классика Никита и слегка поежился, примеряя ситуацию на себя.
- Ладно, стихи ты мне как-нибудь в постели почитаешь! - проворчала Светка. - Хотя, конечно, подметил верно. Значит, первое - жив ли сам генерал, второе - была вся эта заваруха на озере в сорок третьем году, третье - кто там был, кроме него и Зои Ивановой, четвертое - что там был за объект и из чего состоял, ну и пятое - как они в этот объект попали.
- Свет, а не проще ли съездить и посмотреть на месте? - сказал Никита вполне серьезно.
- Нет. Этот район похлеще Бузиновского леса. Потому что там Гера и его коллеги много лет паслись, немалую часть мин и снарядов сняли. А тут - целина. Представляешь себе, даже областная ФСБ понятия не имеет, что там у немцев было…
- А на самом деле там "Янтарная комната" хранилась? - иронически предположил Никита.
- Не знаю, была ли там "комната", - мрачновато ответила Светка, - но есть подозрения, что Федькин клад теперь там лежит.
- Погоди… - опешил Никита. - Это тот, что провалился в болото?
- Ни хрена он не провалился, - нехотя ответила Светка. - Эти два засранца, Есаул с Механиком, обдурили нас, как котят. Почти сразу же, как ты уехал, я решила все это дело из болота вынуть. Денег вбухала - лучше не вспоминать… Водолазов наняла, тягачи нашла, кран пришлось подгонять - все деньги, между прочим. А взяток раздала, чтоб не интересовались, зачем хлебопекарная контора такую технику арендует, - вообще умереть! Месяц возились - и все впустую. Нет, и тягач, и прицеп мы где-то за три дня вытянули. Хотя это - как из болота бегемота тащить. Вынуть-то вынули, а сундуков нет. И мне, дуре, взбрело в голову, будто они там были, но, когда прицеп тонул, из него выпали. И даже подтверждение тому нашла. В первый же день водолаз из ила вытянул не то диадему какую-то, не то гребешок золотой. Нет бы сообразить, что раз твой капитан Евстратов и прочие находили золотые вещицы в ручье, то один из сундуков был худой! И этот самый гребешок просто в кузов вывалился, когда сундук снимали с прицепа…
- Снимали? - переспросил Никита. - Так их что, вообще в прицепе не было?!
- Конечно! У тех, что с Герой и этим самым Махмудом приехали, была еще одна машина, которая их дожидалась у опушки. От того места, где тягач с прицепом провалились, - двести метров по прямой. Там еще двое эту машину караулили. Скорее всего это "ЗИЛ" бортовой был. Ну а когда Есаул с Механиком застряли, эти обормоты подумали, будто это их друганы золотишко везут. И сами за своей смертью приехали, потому что Есаул с Механиком их почикали. После чего краном тягача перекидали ящики с прицепа на грузовик - и сделали ноги. Этих олухов, которые Есаулу и Механику грузовик подарили, мы только на второй неделе из болота вынули. И уже начали сомневаться. Но все равно - меня ж, дуру, не убедишь! - до морозов провозились. Только потом стали соображать, куда эти гады могли такую кучу добра вывезти. Если списать килограммов сто на вес самих сундуков, все остальное - верных четыреста кило драгоценностей. А это не четыреста кило муки! Так просто по России не повезешь и за кордон не вывезешь. Верно? Тем более что у этих мужиков, по данным Серого, даже российские паспорта отсутствовали, не говоря о заграничных. В Украину, конечно, еще можно проехать или в Беларусь, но дальше - ни фига.
- И вы решили, что они сундуки перепрятали?