Он действительно вряд ли мог что-то знать. Дружинин своими глазами видел, как какие-то люди в штатском затолкали Кочемасова в машину и увезли с территории базы едва ли не сразу после того, как бойцы "Антитеррора" вернулись с задания.
Удалов обернулся к Дружинину:
– Все правильно ты сделал, Андрей.
Он эту фразу произнес уже второй раз за последние десять минут. Дружинин неопределенно пожал плечами.
В комнату, где пировали бойцы, заглянул дежурный по базе:
– Федор Иванович! Вас ждут!
Наступила тишина. Удалов поднялся и молча вышел, сделав на прощание знак рукой – продолжайте без меня.
– Нам праздник, ему работа, – сказал сочувственно Шаповал.
– Не всем же водку пить, – отозвался кто-то.
Шаповал придвинулся к Дружинину.
– Ну ты и орал на меня сегодня, – вспомнил он.
– Когда? – удивился Дружинин.
– Там, в вагоне, когда я у тебя ключ от наручников попросил.
– Это от страха, Толик. Мне казалось, что я явственно слышу, как эта бомба тикает, а ты все тянул, тянул…
– Не тянул я вовсе! – обиделся Шаповал.
– Ну, не тянул, – всепрощающе улыбнулся Дружинин. – Но все равно как-то медлительно действовал.
– Ладно, давай за тебя, – сказал примирительно Шаповал и поднял стакан. – Хорошо иметь такого напарника…
– Да брось ты!
– Нет, правда, Андрей! Мы с тобой так спелись, что уже понимаем друг друга без слов.
Шаповал приобнял друга:
– За тебя, Андрей!
Открылась дверь, и дежурный крикнул:
– Дружинин! К командиру!
– Ну вот, – сокрушенно протянул Шаповал. – И выпить не дадут.
В кабинете Удалова Дружинин увидел троих незнакомых ему людей. Все трое были не стары и не молоды, одеты одинаково безлико и так же одинаково мрачны. И Удалов тоже был мрачен – поднял глаза на Дружинина, когда тот вошел, и долго молча на него смотрел, не предлагая сесть, что случалось с ним не часто. В затянувшейся до неловкости паузе Дружинин вдруг понял, почему Удалов молчит: не он здесь главный, а кто-то из этой троицы.
– Фамилия? – отрывисто спросил один из незнакомцев.
– Дружинин.
– Сколько в "Антитерроре"?
– Год.
– Как служит? – Это уже к Удалову.
– Отлично, – ответил Удалов.
– Ну, расскажи, боец, как службу несешь.
Дружинину в последней фразе послышалась насмешка, и он промолчал, не зная, должен ли отвечать.
– Да ты не молчи, – ободрил его незнакомец. – Расскажи нам о сегодняшнем.
– С чего начать?
– С того, как выдвигались.
В глазах всех троих Дружинин видел интерес. Осторожный такой, затаенный, но все равно было заметно.
– Как обычно выдвигались, – сказал Дружинин. – На машине. У Белорусского выгрузились…
– Командир вам вводную давал?
Удалов сидел с каменным лицом.
– Так точно, – подтвердил Дружинин.
– Какую?
– Дал информацию о террористе – как выглядит, что из оружия у него может оказаться. Фотоснимками снабдил.
– Дальше, пожалуйста.
– Мы прошли в метро…
– А разве ничего больше во вводной не было? – прервал Дружинина один из незнакомцев.
– Что вы имеете в виду?
– Он вам ничего больше о террористе не говорил? Как с ним поступать, например.
– Террориста можно было в живых не оставлять, – вспомнил Дружинин.
И его собеседник благосклонно кивнул.
– В метро мы рассредоточились…
– Можете переходить к главному. Все остальное мы уже знаем.
Главное – это как захватили террориста, понял Дружинин.
– Я настиг его в вагоне, – сказал он. – Сумки с бомбой у него в руках не было. Я нейтрализовал его и после удаления пассажиров из вагона приступил к поискам сумки.
– Нашли? – вполне миролюбиво осведомился один из незнакомцев.
– Нашел.
– А потом позвал своего напарника, – подсказал Дружинину собеседник.
– Да.
– Какого черта ты его звал! – вдруг заорал незнакомец.
Переход от миролюбия к агрессивности был столь неожиданным, что Дружинин растерялся и не мог ничего ответить, только смотрел на кричавшего человека и видел, как у того быстро багровеет лицо.
– Ты подверг опасности жизнь своего товарища! Не подумал о том, что в любую минуту все может взлететь на воздух к чертовой матери! Ты что, сопляка этого с бомбой пожалел? На что он тебе сдался!
Человек оборвал крик – опять совершенно неожиданно, и наступившая вдруг тишина была сродни оборванному крику – такая же оглушающая. Все они – и трое незнакомцев, и Удалов – смотрели на Дружинина, и он понял, что должен все-таки что-то ответить.
– Мы все и всегда рискуем, – осторожно сказал Дружинин. – Когда это необходимо. Сегодня как раз был такой случай.
– Это кто же определил – что необходимо? Ты сам?
– Я, – спокойно ответил Дружинин.
И опять незнакомец начал заводиться.
– Почему ты все решил за своего товарища? – поинтересовался он, и было заметно, что он едва сдерживает бешенство. – Почему ты позволил себе решать, можно ли рисковать его жизнью?
– Он действовал так, как его учили, – вступился за Дружинина Удалов.
Но больше он ничего не смог добавить, потому что незнакомец опять сорвался на крик.
– Да не этому его учили, не морочьте мне голову! Ему ясно было сказано: главное – обезвредить бомбу, а террорист – уже дело десятое! А он, вместо того чтобы этому подонку просто проломить башку, вдруг начинает его спасать да еще привлекает своего товарища, ставя его жизнь под угрозу! Ты чем думал, а? – обернулся он к Дружинину.
– Его надо было спасать.
– Кого? – опешил незнакомец.
– Террориста.
Воцарилась тишина.
– Почему? – поинтересовался после долгой паузы незнакомец.
– Если бы он погиб, оборвались бы все ниточки. Кто он такой, кто его послал – попробуй узнай. А это важно. И поэтому стоило рискнуть.
Все молчали. Дружинин понял, что крыть им нечем.
– Иди, – махнул рукой незнакомец и повернулся к Удалову: – И вы тоже свободны.
Они выпроваживали Удалова из его же собственного кабинета. Удалов поджал губы, но промолчал. Они вышли вдвоем, остановились в коридоре у окна. Удалов молча наблюдал за тем, как ветер раскачивает верхушки деревьев.
– А ведь не потому ты Шаповалу приказал этого парня из вагона вывести, что хотел на организаторов выйти, – неожиданно сказал он.
– Да, – подумав, подтвердил Дружинин. – Просто жалко его стало. Совсем еще пацан.
Удалов оторвался наконец от созерцания пейзажа за окном и посмотрел на собеседника.
– Я так и понял, – сказал он.
В его голосе не было осуждения. Только сейчас Дружинин понял, почему там, за столом, при ребятах, командир повторил ему дважды: "Сегодня ты все сделал правильно". Эта троица, наверное, уже тогда сидела в удаловском кабинете, и он хотел предупредить Дружинина, подготовить его к неприятному разговору.
– Не пойму, чего они в меня вцепились, – признался Дружинин.
– Просто злость свою срывали.
– А злятся-то они на что?
– Я их и сам никак не пойму, Андрюша, – медленно сказал Удалов. – Мне показалось, что они совсем на другое рассчитывали.
– На что?
– Что мы там, в метро, этого пацана застрелим.
Дружинин недоверчиво взглянул на командира.
– Да, – подтвердил Удалов. – Похоже, что живой он им ни к чему. Потому и психуют.
Глава 4
Через пару дней Удалов вызвал Дружинина к себе в кабинет.
– Куда ты обычно в отпуск ездишь, Андрей?
– Никуда.
Дружинин даже удивился вопросу командира. В "Антитерроре" не было отпусков в привычном понимании этого слова. Бойцы не покидали территории базы ни в выходные дни, ни в праздники. Раз в год каждого из них отвозили в закрытый пансионат в Подмосковье – это и был отпуск.
– У тебя есть родственники?
– Я детдомовский, – напомнил Дружинин.
– Да, я знаю. Но разве вообще никого нет?
– Сестра.
– Она не в Москве живет?
– Под Самарой.
– Давно ее не видел?
– Год.
– У нее есть семья?
– Нет.
– Может, съездишь, навестишь ее?
Дружинин даже опешил.
– А что случилось? – спросил он после долгой паузы.
– Ничего. Просто съезди к ней, поживи месяцок.
– Нет, что-то случилось, – почти с уверенностью сказал Дружинин.
Удалов вздохнул.
– Надо, чтобы ты уехал с базы, Андрей. Хотя бы на время.
– Из-за того случая в метро, да? – догадался Дружинин.
– Да.
Удалов смахнул со стола невидимую пылинку.
– Ничего серьезного, но будет лучше, если ты исчезнешь на время.
Подумал и добавил:
– И еще своего дружка, Шаповала, захвати с собой.
Шаповал, услышав о внезапно свалившемся на них отпуске, нисколько не расстроился.
– Заслужили, Андрюха. Так что имеем право.
– Это не награда, – буркнул Дружинин. – Что-то вроде почетной ссылки.
– Не все ли равно, как это называется? Вырвемся наконец-то. Где твоя сестренка живет?
– Под Самарой.
– Отлично! – обрадовался Шаповал. – Там Волга, рыбалка и прочие прелести.
Удалов лично отвез их на вокзал и посадил на первый уходящий поезд.
– Отдыхайте, – напутствовал он "отпускников". – Через месяц вас жду.
– Как папаша родной, – заметил Шаповал, когда поезд тронулся. – Печется о нас.
– Холит и лелеет, – усмехнулся Дружинин.
– Ты думаешь, это все серьезно? – озаботился вдруг Шаповал.
– Что именно?
– То, из-за чего командир нам отпуск устроил.
– Не знаю.
– Странные они люди.
– Кто?
– Те, которые приезжали к нам на базу. Мы все так чисто сделали – террориста взяли, и при этом ни одной жертвы, а они вдруг разбирательство устроили. С чего бы это?
– От скудоумия, – сказал Дружинин.
Сам он не мог найти другого объяснения происшедшему.
Сестра не ждала Дружинина, ей никто не сообщил о его приезде. Когда она открыла дверь и увидела брата, просто дар речи потеряла. На ней был заношенный домашний халатик, а в руке она почему-то держала миску.
– Привет, – будничным голосом сказал Дружинин, будто возвращался в этот дом каждодневно.
Сестра наконец-то отставила миску и бросилась Дружинину на шею.
– Андрей! – лепетала она, прижимаясь к брату так крепко, словно он мог опять исчезнуть. – Приехал!
Шаповал неловко переминался с ноги на ногу, чувствуя себя здесь лишним, но Дружинин не дал ему в этой мысли укрепиться, повернул голову и сказал:
– Это мой друг. Толик Шаповал. Знакомьтесь. А это и есть моя сестренка. Света.
Светлана подняла на Шаповала свои повлажневшие глаза и застенчиво протянула сложенную лодочкой ладонь. Шаповал взял ее маленькую ладошку в свою ручищу и осторожно встряхнул. Знакомство состоялось.
Сестра Андрея жила в однокомнатной квартирке, из окон которой был виден неширокий луг, и сразу за ним поблескивала излучина реки. Самая окраина городка – тихо и несуетно.
– Никак не ожидала, – призналась Светлана, хлопоча на кухне. – Видела тебя во сне на прошлой неделе, но даже и не подумалось, что можешь приехать. В отпуск?
– Да, – ответил Дружинин. – На целый месяц.
– Как там твой институт?
– Нормально, – сказал Дружинин и показал жестом безмерно удивившемуся Шаповалу: потом, мол, все тебе объясню, а пока помалкивай.
– Не надоело еще? – осведомилась Света.
– Ты о чем?
– О работе. Болтики да гаечки рисовать – не самое интересное занятие.
– Ты так больше не говори, – притворно обиделся Дружинин.
Ничего не понимающий Шаповал прислушивался к разговору, с трудом скрывая удивление.
– Извини, – примирительно сказала Светлана и засмеялась.
– Чему смеешься?
– Не знаю, Андрюшка. Наверное, просто от радости.
Она была непосредственна и очень мила. И у Шаповала при взгляде на нее почему-то приятно щемило в груди. Он даже вызвался помогать Свете в приготовлении обеда, хотя прежде ни разу в жизни этим не занимался. Даже яичницу не умел жарить. Скудость его кулинарных познаний обнаружилась очень быстро, и Светлана со смехом отняла у него нож:
– Я лучше сама, честное слово. А то как бы чего не вышло.
Шаповал обиделся и уже стал было оглядываться по сторонам, подыскивая, на чем бы продемонстрировать свое умение обращаться с колющими и режущими предметами – во время тренировок он без промаха вгонял нож в любую мишень, даже с завязанными глазами, – но Дружинин поспешно погрозил другу кулаком, и Шаповал, вспомнив тот странный разговор про болтики и гаечки, понял, что про такого рода таланты упоминать не стоит.
– Вы вместе работаете? – спросила Светлана, склонившись над плитой.
– Да, – быстро ответил Дружинин. – В одном отделе.
Шаповал беззвучно вздохнул.
– Андрей, соль мне подай, пожалуйста. Там, возле тебя, справа. Ко мне переехать не хочешь?
– А? – удивленно вскинул голову Дружинин.
– Я говорю, сюда переезжай. Зачем тебе Москва? Ты там чужой. Квартиры тебе сто лет не дадут, так и будешь по общежитиям мыкаться.
– Я везде чужой, – буркнул Дружинин. – Не только в Москве.
Было слышно, как Светлана вздохнула.
– Я по тебе скучаю, – призналась она после паузы.
– Это пройдет, сестренка, – пообещал Дружинин.
– Не пройдет, Андрюша.
– Вот выйдешь замуж…
При упоминании о замужестве Шаповал заметно насторожился.
– Не выйду, – засмеялась Светлана. – Так и останусь старой девой.
– Мне назло, что ли?
– Ага.
– А я тебя насильно замуж выдам.
– Что, уже кто-то есть на примете?
– Да вот хотя бы за Шаповала, – пожал плечами Дружинин. – Отличный парень, чем не жених?
И Шаповал, и Светлана смутились. Дружинин рассмеялся.
– Это все пока только на уровне предположений, – сказал он.
Светлана сняла с плиты кастрюлю с чем-то булькающим, сделала было шаг к раковине, но вдруг наткнулась на некстати подвернувшийся табурет, и все произсшедшее после этого уместилось в неполную секунду. Кастрюля уже накренилась, когда Шаповал оторвался от дверного косяка и, протянув руки вперед, упал на колени и заскользил по полу. Кастрюля мгновенно оказалась у него в руках, и он пронес ее через полкухни, по инерции проскользив по полу до самой раковины.
Воцарившуюся тишину первым нарушил сам Шаповал.
– Вот! – объявил он, водрузив кастрюлю на стол.
Дружинин исподлобья следил за сестренкой. Светлана сильно испугалась, но все-таки смогла сказать:
– Мне просто не верится, честное слово. Спасибо вам, Анатолий.
– Это все из-за нашей болтовни, – спохватился Дружинин. – Мы тебя отвлекаем.
Он подтолкнул Шаповала к двери.
– Мы побудем в комнате, Светик.
Глава 5
– Она ничего обо мне не знает, – сказал Дружинин. – Я говорю ей, что работаю в проектном институте. Так спокойнее.
– Кому? – осведомился Шаповал.
Он стоял у окна и смотрел на реку. Там проплывал буксир, с пыхтением толкая баржу.
– Ей спокойнее, – сказал Дружинин. – Она так далека от всего этого. Живет здесь тихо, учит в школе детишек, и к чему ей знать, что где-то далеко ее брат свою башку подставляет под пули.
– А я бы не стал скрывать.
– Да я и вижу – тебя прямо распирает от желания поведать что-нибудь этакое из своей геройской жизни.
– А что? – обиделся Шаповал. – Имею право.
– Имеешь, – согласился Дружинин. – Но не здесь и не сейчас.
– А ты не командуй!
– Только попробуй что-нибудь ляпнуть! – прошипел Дружинин, но тут вошла Светлана, и Шаповал с обиженным лицом опустился в кресло, взял в руки газету и словно отгородился ею.
Света расставила на столе тарелки. У нее были выверенные, мягкие движения. На брата она смотрела взглядом, полным обожания. Шаповал уже почти ревновал ее. Чтобы отвлечься, он обвел взглядом комнату. На стене висела фотография: мальчик и девочка сидят в кресле, обнявшись. В глазах – недетская строгость.
– Это кто? – спросил Шаповал.
– Мы, – ответила Света. – Я и Андрей.
– Вы похожи на себя в детстве, а он – нет.
Светлана засмеялась.
– Это из-за бороды, – сказала она. – Ему совершенно не идет борода. Вот если бы он ее сбрил…
– Нельзя, – важно произнес Дружинин.
– Почему? – удивилась Светлана.
– Зарплату срежут.
– А вам ее за бороду платят?
– Борода – символ мудрости, – пояснил Дружинин. – А мудрых ценят.
– А я, значит, так себе, – снова обиделся безбородый Шаповал.
– Ну почему же, – проявил великодушие Дружинин. – И тебя ценят тоже. А если хочешь, чтобы еще больше ценили…
– То нужно отрастить бороду, – заключила со смешком Светлана.
Шаповал скорбно вздохнул.
– Я отращу, – пообещал он. – К концу отпуска она будет у меня не хуже, чем у Фиделя Кастро.
– Ой, не надо! – засмеялась Светлана. – Вам идет без бороды.
Они сели за стол.
– Тост! – объявил Дружинин. – Давай, Светик, на правах хозяйки.
Сестра замялась, но лишь на мгновение.
– За вaс!
– И за тебя, – отозвался Дружинин.
Они очень любили друг друга, и это было заметно.
День за окном догорал. С улицы доносились запахи трав и звуки близкой реки.
– Как ты здесь? – спросил Дружинин.
– Хорошо.
– Справляешься?
– Конечно.
– Трудно, наверное?
– Я привыкла, Андрей. Мне нравится. В первые дни боялась – шла в школу на работу, а казалось, что я не учитель, а первоклашка. – Светлана засмеялась. – Так оно и было, наверное. Только начала работать, опыта поначалу никакого…
– Плакала?
– Что? – попыталась Светлана укрыться за вопросом.
– Плакала в первые недели? Признайся.
– Было. Не все и не сразу получалось. Даже хотелось все бросить и уехать.
– Куда? – удивился Дружинин.
– К тебе.
Шаповал покосился на друга.
– Приехала бы, а меня нет, – безмятежно улыбнулся Дружинин.
– Как это – нет?
– В командировке, например.
– Много приходится ездить?
– Приходится, – подтвердил Дружинин. – Таких, как я, холостых, часто посылают.
– А ничего в письмах об этом не писал.
– Зачем? – пожал плечами Дружинин. – В этом нет ничего интересного, ты же сама сказала – гаечки да болтики.
– Где побывать пришлось?
– Я почти всю страну объездил, Светик. У нас такой институт – широкого профиля. Вот Толик подтвердит.
Шаповал послушно кивнул и посмотрел на Свету полным многозначительности взглядом.
– Жениться еще не собираешься?
– Нет, – честно ответил Дружинин. – И в мыслях этого не держу.
В комнату вползал сумрак. Предметы постепенно теряли четкость очертаний.
– Я свечи зажгу, – сказала Светлана. – У меня есть, я люблю со свечами.
– Не надо. Так посидим.
– Да, – поддержал Шаповал. – Очень уж хорошо. Спокойно.
Оба они – и Шаповал и Дружинин – это спокойствие ощущали почти физически. Не было ни тревоги, ни даже смутного ее ожидания. Они уже и забыли, что так бывает.