Застегнув сумочку, она поднялась, вызвала лифт, вошла в кабинку и нажала кнопку первого этажа.
"А коленки все равно трясутся, - отметила про себя. - Боишься, подруга. Трусовата ты стала для репортера. Трусовата. Иди-ка лучше в шоу работать. Будешь кривляться перед камерой, улыбаться и принимать дорогие подарки. Глядишь, и "новый русский" муж обозначится".
Вероника криво усмехнулась. Когда дверцы лифта распахнулись на первом этаже, она шагнула в фойе и на секунду остановилась, оторопев, приоткрыв от удивления рот, чувствуя, что ей опять становится страшно. Старушка-консьержка сидела за своим столиком, навалившись всем телом на спинку обшарпанного стульчика. Голова женщины была запрокинута, глаза закрыты, руки безвольно обвисли.
"Убили, - почему-то подумала Вероника. - Что же делать-то?"
Она ощутила легкий прилив паники, за которой пряталась обыкновенная, банальная растерянность. Квартир на первом этаже не было, телефона на столе дежурной - тоже. А через секунду Вероника вдруг поняла всю абсурдность ситуации. Чем должна обороняться эта бабулька от хулиганов, если таковые вдруг заявятся в подъезд? Отмахиваться стулом? Или баррикадировать дверь? Даже позвонить нельзя. А с первого этажа кричи не кричи, никого не дозовешься.
Вероника сделала шаг вперед, затем еще один. Она чувствовала легкую дрожь, понимая, что сейчас придется подойти к консьержке и взять ее за руку, пытаясь нащупать пульс. Вероника могла запросто пощупать пульс у упавшего прохожего на улице, кем бы тот ни был, но к старушке, давно уже ставшей такой же неотъемлемой частью интерьера, как стены, пол или потолок, подойти не могла. Ей было страшно.
Вероника сделала еще шаг, а затем вдруг нервно засмеялась. Именно в это мгновение в гулком фойе подъезда вдруг послышался сочный басовитый сап. Консьержку не убили, она просто спала. Людям, отдавшим Веронике кассету и фотографии, не нужна была жизнь этой беззащитной и совершенно безобидной бабки.
Девушка стояла и смеялась, и смех ее все больше напоминал истерический плач. Она хохотала и хохотала, не в силах остановиться. Лифт за ее спиной поехал вверх, затем вновь опустился, и из него вышел профессорского вида пожилой мужчина, ведущий на поводке коккер-спаниеля. Остановившись, он внимательно посмотрел на смеющуюся девушку, по лицу которой катились слезы, а затем внезапно дал ей резкую пощечину. Смех моментально оборвался.
- У вас истерика, барышня, - спокойно и рассудительно произнес мужчина, и эта рассудительность показалась Веронике не менее дикой, чем сон консьержки на боевом посту. - Нельзя доводить свои нервы до такого состояния. Тем более в наше время. - Он осуждающе покачал головой. - Если хотите, могу порекомендовать вам замечательного врача. Мой школьный приятель.
- Нет, спасибо. - Вероника открыла сумочку, порылась в ней, отыскивая носовой платок, который почему-то оказался на самом дне, вытерла глаза. - Простите, у меня день сегодня начался… Даже передать не могу. Что-то невероятное.
- Ничего, у всех бывают тяжелые дни, - кивнул мужчина. - Поверьте мне.
"Такие вряд ли", - подумала девушка.
- Надо же, Анна Иннокентьевна уснула. Небывалый случай, - изумился хозяин коккера.
Пес, виляя хвостом, рванулся к столу консьержки и принялся деловито обнюхивать угол.
- Казачок, ко мне! - позвал мужчина и вновь повернулся к Веронике. - Вы уверены, что вам не нужна помощь?
- Абсолютно. - Она спрятала платок в сумочку. - Все нормально. Все в порядке.
- Ну что же, вам, безусловно, виднее. - Мужчина прошел через фойе странной дугой, мимо стола, словно приглядываясь повнимательнее к спящей пожилой женщине, хмыкнул, что-то неразборчиво пробормотал себе под нос и толкнул дверь.
Капризно взвыла пружина, и в подъезд ворвался утренний ветер. Он коснулся лица Вероники, огладил прохладной ладонью, словно успокаивая. Было это прикосновение настолько отрезвляюще свежим, что Вероника подумала: "А может, привиделись мне эти двое в масках спросонья? Вернее, с постоянного недосыпа. А впрочем, вот он - живой свидетель: Анна Иннокентьевна сидит, навалясь на стул, свесив до пола короткие, пухленькие, как сардельки, руки".
Вероника заглянула в сумочку. И конверт на месте, чуть помятый, с налипшими по нижней кромке крошками табака. Не приснилось.
Она пулей выскочила из подъезда и почему-то почувствовала облегчение, оказавшись вне замкнутого пространства. Будто внутри ее все еще могла подкарауливать неведомая опасность. Наверное, в ней проснулись инстинкты предков - жажда жизни, выраженная возможностью убегать. Она явно не принадлежала к породе хищников, хотя многие считали иначе.
Торопливо процокав каблучками к своему старенькому "жигуленку", Вероника открыла дверцу и плюхнулась на переднее сиденье. В машине девушка чувствовала себя более защищенной. Она достала ключи, сунула в замок зажигания, повернула. Движок чихнул простуженно, кашлянул пару раз, словно заядлый курильщик, и забухтел что-то, как старый ворчун, доживающий свой век. Вероника извлекла из сумочки пакет, достала кассету и вставила в магнитофон. Палец ее нерешительно завис над кнопкой воспроизведения. Было что-то жутко фантасмагоричное в том, что ей предстояло слушать голос, возможно, того самого человека, который десять минут назад сжимал ее горло. Что он скажет? Несмотря на странное происшествие, Вероника все еще находилась ЗА границей беды, стояла в нерешительности, прежде чем шагнуть в черную стену урагана. Но стоит ей нажать клавишу магнитофона, и роковой шаг будет сделан, ее жизнь может кардинально измениться. События начнут развиваться независимо от ее желаний и планов. Ей придется действовать в рамках навязанных кем-то правил игры. Абсолютно чужих, незнакомых и непонятных.
Вероника нарочито медленно набрала полную грудь воздуха и так же медленно выдохнула. Это помогло унять суматошное сердцебиение, звон в ушах и прогнать золотистые искры паники из глаз.
- Ты не должна бояться, черт тебя побери!
Собственный голос показался ей чересчур резким и каркающим. Надо взять себя в руки. Нельзя в таком виде появляться на работе. Она же репортер, в конце концов! Репортер, а не кисейная барышня. Ей-то, повидавшей всякого, битой-перебитой, пуганой-перепуганой, негоже мандражировать, тем более на людях. Да и с чего?
Она решительно нажала на черную клавишу. Записывали на хорошей аппаратуре, поскольку шипение, характерное для дешевых магнитофонов, практически отсутствовало. Когда в салоне возник отчетливый и чистый, неземной, жутковатый голос, Вероника поневоле вздрогнула. Говорящий воспользовался синтезатором, изменяющим тембр и тон голоса и насыщающим звуки чудовищным металлическим оттенком. Подобный эффект ей не раз доводилось слышать в кино, но сейчас лающая речь, больше напоминающая лязг кошмарной, разболтанной донельзя машины, заставила Веронику покрыться мерзким холодным потом.
"Я возглавляю группу, три дня назад совершившую нападение на склад общевойсковых боеприпасов в восемнадцати километрах от города Чеховска, - выдали динамики. - Нами были похищены и установлены на территории Москвы пятнадцать ядерных тактических мин, которые вы можете увидеть на фотографиях. Все они будут взорваны завтра в четыре часа утра. Кроме того, сегодня в десять ноль-ноль в подтверждение серьезности наших намерений на Курском вокзале будет взорвана мощная бомба. В связи с вышесказанным предупреждаем: первое - при попытке обезвредить любую из мин произойдет взрыв, так как бомбы имеют несколько степеней защиты; второе - общение с нами возможно только посредством телевидения в течение пяти минут в начале каждого часа по каналу НТВ; третье - возможность избежать катастрофы оценена нами в двадцать миллионов долларов. Время и место передачи денег мы сообщим дополнительно в случае положительного ответа властей".
Послышался негромкий щелчок, и салон "жигуленка" заполнило равнодушное шипение. Состояние Вероники можно было охарактеризовать одним словом: шок. С трудом преодолев оцепенение, она наклонилась и нажала на кнопку перемотки. Запустила пленку еще раз. Пятнадцать ядерных тактических мин. Господи! Дрожащими руками Вероника извлекла из сумочки конверт, вытряхнула на колени цветные "полароидные" снимки - десяток жестких квадратных карточек, на которых изображены упоминавшиеся в сообщении мины, крупно, по одной, - абсолютно будничные, похожие на небольшие ракеты, болванки защитного цвета с желтым пояском и красным флажком по центру боеголовки. Бросались в глаза черные буквы маркировки на матовых боках.
"И это ядерные мины? Ни за что бы не подумала…"
Еще пять снимков - группами по три, общим планом, но так, что видны маркировочные номера на боку каждой; и одна фотография с приличного расстояния - пятнадцать открытых темно-зеленых ящиков - вместилищ жуткой, смертоносной начинки.
- О господи! - выдохнула Вероника. - Не могу поверить.
Она плохо разбиралась в ядерных боеприпасах и совершенно ничего не знала о тактических минах малой мощности, но уже само слово "ядерный" ассоциировалось с морем руин Хиросимы и Нагасаки, с черными тенями на стенах и асфальте, с пепелищем. Неужели Москва превратится в нечто подобное?
- Черт побери! - Вероника хлопнула себя по лбу.
Этого не может быть на самом деле. Мины - муляж.
Если бы ограбление подобного рода имело место, то в Москве давным-давно объявили бы чрезвычайное положение. Любой здравомыслящий человек, обладающий властью, поступил бы именно так. И тем не менее… Способ, которым ей передали кассету и фотографии, люди в масках… Все это напоминало американский боевичок среднего пошиба. Что же делать? Может быть, подняться в квартиру и позвонить в ФСБ? Или сперва доехать до телецентра? Да, лучше сначала на работу. В конце концов, вести переговоры с этими психопатами все равно придется по НТВ. Таково их требование.
Кассета все еще вращалась, и действующее на нервы шипение настырно заползало в мозг, словно напоминая о том, что она сейчас услышала. Вероника выключила магнитофон и нажала на газ. "Жигуленок", отчаянно визжа резиной, рванул со двора, вылетел на Фестивальную и покатил в сторону Флотской, набирая скорость. Сейчас Веронике было плевать на ГАИ. Она думала только об одном - об этом странном полубредовом послании.
07.50
В отличие от Вероники, майор ФСБ Александр Яковлевич Котов придерживался собственного мнения относительно происходящего. После того, как с телевидения позвонили и сообщили о пленке, подкинутой девчонке-репортерше неизвестными злоумышленниками, в ФСБ начался настоящий хаос. Потому что произошло именно то, чего больше всего боялись. Мины, похищенные с общевойскового склада три дня назад, "всплыли" даже быстрее, чем кто-либо мог предположить. И то, что террористы действовали оперативно, нагло и, что еще хуже, профессионально, вызвало у начальства если не шок, то жуткую панику.
Управлению "Т", более известному как управление по борьбе с терроризмом, в основном приходилось иметь дело с настоящими кретинами. Опасными, вооруженными, но все же дилетантами, совершающими террористические акты по шаблонам американских кинобоевиков.
Случай же с ядерными минами был уникален как по схеме ограбления складов, так и по поведению террористов в дальнейшем. Даже стажеры понимали, что хотя бы один из террористов - человек, обладающий незаурядной фантазией и умеющий использовать свои способности организатора с максимальной эффективностью. Практически все оперативники управления "Т" придерживались одной точки зрения: люди, совершившие нападение на склад, - профессионалы. Скорее всего из бывших военных. Посему и разрабатывать начали именно эту версию. Список кандидатов в возможные участники подобного ограбления оказался слишком велик. Приятель Котова, капитан Беклемешев, которого в связи с труднопроизносимым именем и отчеством - Зиновий Ефимович - Котов называл по званию либо обращался по-дружески - Зиновий, увидев список, схватился за голову.
- Ни хрена себе! Вот это да! - выдохнул тогда Беклемешев. - И всех придется проверять?
Он, Котов, помнится, кивнул:
- Причем учти еще, что половину из них будет трудно отыскать. Разлетелись по всей стране соколы.
В первую группу выделили военных, в течение двух последних лет уволившихся из части, обслуживающей склады, а значит, имевших необходимую информацию. Во вторую группу попали все - абсолютно все - офицеры, приписанные к оной части на момент ограбления. Третья, самая многочисленная группа состояла из бывших военных специалистов различного профиля, в основном десантников и спецназовцев.
Ниточки, возникающие на каждом шагу, обрывались не менее быстро, не давая результатов. Прапорщик, дежуривший на КПП в день ограбления, так и не вспомнил внешности ни одного из террористов. Отыскались, правда, очевидцы похищения "Скорой помощи" и пожарного "ЗиЛа", но и они являлись свидетелями чисто номинально. Фактически же никто не смог сказать ни единого вразумительного слова. Что-то видели, а вот что… Внешность? Да вроде здоровые… Нет, точно не припомню. Короче, те еще свидетели. Найденные машины тоже являлись "трупом". Ни отпечатков пальцев, ни мусора - ничего. Попытались зацепиться за информацию о прибытии состава, но и тут ниточка исчезала в темноте. Все объяснялось довольно просто. На узловую станцию позвонил какой-то офицер и, сославшись на то, что командир части заболел, а он теперь выполняет его обязанности, попросил уточнить график прибытия поездов. Диспетчер купилась на старый, как мир, трюк: террорист сказал, что в части, мол, уже второй день ждут состав с топливом, а того все нет, - что такое? - и женщина-диспетчер, оскорбленная в лучших чувствах, "уточнила" график на месяц вперед, даже не подумав о том, что разглашает секретную информацию.
Пули, извлеченные из тел часовых и вохровцев, отправили на экспертизу, которая подтвердила: при ограблении использовались винтовка Драгунова, три пистолета-пулемета "узи" и один пистолет "беретта-92"; бригада "Скорой помощи", как и пожарники, была убита из тех же "узи" и "беретты". Образцы сличили со снимками из картотеки отстрела, однако оружие оказалось "чистым", ранее не использовавшимся. Сейчас отрабатывали его происхождение. Одно стало ясно абсолютно четко: у террористов большие возможности.
Выяснилось и то, как похитителям удалось заполучить коды. В составе крови начальника склада тактических боеприпасов была обнаружена значительная доза фенобарбитала - наркотика-барбитурата, подавляющего волю и снижающего самоконтроль. Средство убойное и хотя менее эффективное, чем тот же пентотал натрия, зато очень широко распространенное. Достать его - не проблема. Было бы желание.
Рощенков сдержал слово и позвонил Президенту и в Совет Безопасности в день ограбления складов. Совещание было собрано среди ночи и продолжалось до четырех утра. Рассматривались все возможные варианты развития событий. Было высказано много доводов как за введение чрезвычайного положения, так и против. Совет Безопасности решил: чрезвычайное положение вводить преждевременно, однако во избежание доставки ядерных мин на территории крупных городов целесообразно проверять все грузовые и легковые - на выбор - машины, следующие в сторону городов; строго ограничить пропуск иногородного автотранспорта на территории крупных городов; усилить патрулирование железнодорожных вокзалов и аэропортов; привести в повышенную готовность все боевые части специального назначения, дислоцирующиеся в непосредственной близости от областных и краевых центров.
На въездах во все крупные города появились БТРы и вооруженные автоматами солдаты. Усиленные наряды ГАИ начинали проверять машины еще на подъездах к городам, а дальше досмотры следовали один за другим от окраины до самого центра. Стражи дорог беззастенчиво, не стыдясь, брали "на лапу", пропуская заплативших автолюбителей в обход гигантских очередей, растянувшихся на километр, а где и на полтора. Через день количество частных машин на дорогах резко снизилось, зато возрос спрос на услуги таксистов. Те кайфовали, взвинчивая цены до потолка. По улицам городов разгуливали вооруженные патрули, проверяя документы у всех встречных-поперечных.
Что касается Котова, он считал все принятые меры пустячными. Наверняка террористы тоже предусмотрели ужесточение контроля и строили свои планы исходя именно из этого. Даже счетчики радиационного фона, которыми оснастили все посты ГАИ, не могли повлиять на происходящее. Только введение чрезвычайного положения давало какие-то гарантии защиты от террористов. Но кто будет прислушиваться к голосу разума, когда речь идет о престиже?
Данное положение вещей раздражало Котова и как человека, и как профессионала. Престиж - это, конечно, замечательно, но смотрите, придется еще поохать. Так же, как охаем сейчас: надо же, ядерные боеприпасы потянули! Катастрофа! Ну еще бы! Если такое хозяйство рванет, эхо прокатится по всему миру. Русские не могут обеспечить сохранность своих ядерных боеприпасов! Да пусть поблагодарят бога, что только пятнадцать мин утянули. Захотели б, украли бы больше. Террористы продемонстрировали властям: смотрите, украсть ядерное оружие в России - все равно что пальцами щелкнуть. Два раза. Сигнализация на складе, честно говоря, та еще. Рядовой хулиган, понятное дело, на территорию не проникнет, но ему и незачем, а для террориста-профессионала подобная задача - не задача, а так, размяться. Удивительно ли, что похищение было сработано без сучка без задоринки? Кабы не пожар - и не почесались бы.
Случай с ядерными фугасами был уникален необычайно четкой организацией. Террористы, не давая властям опомниться, нанесли следующий удар - использовали похищенные мины. ФСБ не успело сузить круг возможных кандидатов в злоумышленники даже до трех сотен человек. Способ передачи сообщения тоже был продуман великолепно. Подай репортерша новость в эфир, - а какая новость, конфетка, "бомба"! - такая бы паника в городе поднялась, будь здоров! Иди поймай их в многомиллионной мечущейся толпе. И ведь никаких зацепок: ни местонахождения группы, ни состава, ни дальнейших намерений.
Обо всем этом Котов думал, сидя в черной "Волге", мчащейся с включенной сиреной по Садовому кольцу в сторону Земляного вала. Беклемешев, команда саперов, ОМОН уже были там, на Курском, начали проверять здание на предмет наличия взрывных устройств. Вопрос не в том, есть они или нет, а в том, удастся ли их обнаружить, прежде чем вокзал взлетит на воздух.
У Курского вокзала собралась огромная гудящая толпа. Она уже выплеснулась за пределы площади и начала растекаться по Садовому кольцу, перекрыв движение. "Волга" вклинилась в пестрое месиво, взвыла истошно клаксоном, распугивая прохожих, спешащих по своим делам.
Ближе к повороту, у метро, толпа стала еще гуще. Люди оглядывались на воющую сиреной, мигающую голубым глазом маячка "Волгу", матерились, но сторонились.
"Интересно, что они сейчас чувствуют? - подумал Котов. - Понимают ли, что завтра в этой стране все может пойти по-другому? Взрыв пятнадцати ядерных тактических мин - это не просто радиоактивное пятно на карте. Это нечто гораздо большее. Смена политического строя, приход к власти новоявленного Пиночета или Сталина - кому кто больше нравится, - политика "железной руки", неизбежно оборачивающаяся большой кровью, миллионами жертв. Это возмущение Европейского Союза и протест американцев. Вряд ли кто-нибудь после подобного случая поверит русским с их заверениями в спокойствии и безопасности. Если ядерные фугасы взорвутся сегодня, то с такой же легкостью они могут рвануть и завтра".