– Если мне понадобится, я могу пройти на самолет?
– Когда угодно. Можете проводить туда вашу девушку. Но, думаю, после этого вам лучше все-таки будет вернуться сюда и подождать здесь машину.
Выйдя в коридор, Исидзима посмотрел на Корнева, тот протянул приготовленный сверток:
– Одежда, шеф.
– Бунчиков в задней комнате?
– Да, шеф. По-моему, этот русский его засек.
– Не ваше дело. Ваша задача сейчас занять пост наверху. Отправляйтесь на башню и будьте бдительны, вы поняли, Корнев? Будьте бдительны.
– Я отлично понял вас, Исидзима-сан.
– Выполняйте.
Корнев ушел. Исидзима глянул на часы: было половина десятого. Если машины уже вышли, то, по его подсчетам, через час-полтора они должны быть на дальней развилке.
* * *
Стоя у плиты в кипятильной, Акико следила за руками русской. Руки были ловкими и умелыми, они работали не спеша; вот расставили на раскаленной плите ванночки с водой, заполнили их инструментами. Сделав все это, медсестра почувствовала ее взгляд, посмотрела на нее и улыбнулась. Акико вынуждена была ответить такой же дружеской улыбкой. Подумала: наверное, эта русская часто имеет дело с медицинскими инструментами. Да, конечно. Идет война, и ей приходится перевязывать раненых. Почему же тогда руки у нее красивые, белые, чистые? Будто они никогда не знали никакой работы? Правда, ногти у нее обрезаны под самый корень. Но ведь их можно легко отрастить.
Мэй Ин мучилась. Она стояла, вслушиваясь в себя, как в груди росла и ширилась глухая неприязнь только оттого, что эта русская красива, что у нее легкий, ясный взгляд красивых глаз. Да, такая девушка могла бы свести с ума кого угодно, не только директора отеля. Где-то там, в глубине подсознания возникла мысль, что, может быть, все ее мучения напрасны? И она ухватилась за нее. Конечно же напрасны. Ведь у нее что-то есть с новым официантом. Но пересилить себя не смогла. Поклонившись, Мэй Ин вышла, закрыла за собой дверь. В темном коридоре было тихо, и она несколько минут постояла, сжав кулаки и пытаясь сдержать слезы. Будь проклят этот самолет. Самолет, который прилетел, чтобы отнять у нее Исидзиму.
Дождавшись, пока все звуки на первом этаже стихнут, Исидзима осторожно скользнул вдоль стены. Вышел в заднюю дверь. Придерживая сверток, вошел в заросли бамбука. Пройдя несколько шагов, остановился и прислушался. Оглянулся: сзади, сквозь зеленые коленчатые стволы, чуть просвечивала серая стена отеля. Там, на краю рощи, снова стали драться вспугнутые им воробьи, а впереди, в зарослях толстого перепончатого тростника, было тихо. Подождав и убедившись, что здесь никого нет, по крайней мере на расстоянии до пятидесяти метров, он пошел вперед, привычно проскальзывая между стволами и бесшумно отодвигая на пути листья и молодые ростки свободной рукой. Другая рука все время была занята: он нес сверток, придерживая его за небольшую веревочную петлю. То, что одна рука была занята, сейчас его раздражало, в таких ситуациях он любил полную свободу. Ноги при ходьбе старался ставить с носка, мягко и плотно, на каждом шагу ощущая сквозь подошву туфель песчаную почву.
Исидзима шел медленно, часто останавливаясь и напряженно вслушиваясь в голоса птиц. Он хорошо знал, что птицы всегда безошибочно указывают криком на присутствие человека. Так он двигался около сорока минут, а затем, определив, что уже прошел примерно три километра, и посмотрев на солнце – оно поднялось довольно высоко, – свернул в сторону. Скоро, метров через пятьдесят, он увидел скрытую деревьями узкую серую полосу дороги, идущую в обе стороны. Это была часть шоссе, ведущая к отелю как раз от дальней развилки. Исидзима остановился. Отметил, что место, выбранное им, идеально: он оставался незамеченным, а дорога хорошо просматривалась в обе стороны. Долго стоял, пытаясь сквозь птичий гомон расслышать вдали звуки моторов. Птицы голосили вовсю; Исидзима различал все их голоса. Даже легкий писк иволги, треск синиц и верещанье овсянок, хотя этих слабых звуков почти не было слышно, потому что, заглушая всех, радостно и громко кричали воробьи и пронзительно пищали чайки, да иногда, будто проснувшись, недовольно вскрикивал пеликан. Наконец он услышал далекий и слабо различимый ровный гул и через несколько секунд понял, что не ошибся – идут машины. Когда звуки моторов стали совсем близкими, он чуть отступил – и увидел появившийся из-за поворота зеленый открытый армейский вездеход. Исидзима отлично знал, что такие машины есть только в оперативном гараже дайренского второго отдела, но на всякий случай решил подождать. Сбавив скорость, вездеход медленно поднимался в гору. За ним показался бензозаправщик и грузовик. В вездеходе он разглядел трех человек: двух впереди и одного сзади. На сидящем рядом с водителем офицере – майорские погоны ВВС. Но только убедившись, что это не кто иной, как майор Тамура, Исидзима вышел на дорогу и поднял руку. Вездеход затормозил, водитель – по нашивкам капрал – выхватил пистолет, навел на него. Тамура, всмотревшись, поднял руку, и Исидзима чинно поклонился:
– Здравствуйте, Тамура-сан. Вы помните меня?
– Кто такой? – резко спросил водитель. Парень решительный, явно из крестьян. – Поднимите руки! Кто вы?
Тамура прищурился:
– Капрал, я ведь знаю этого человека. Кажется, вы – директор "Хокуман-отеля"? Исидзима-сан?
У летчика широкое смуглое лицо. Щелочки глаз смотрят настороженно. Он знал – у Тамуры прочная репутация фанатика и аскета, но репутация одно, а когда доходит до дела, все обычно оборачивается по-другому.
– Я рад, что вы помните меня, Тамура-сан.
Исидзиме показалось, что Тамура разглядывает его сейчас так, будто он не человек, а насекомое, случайно попавшее ему на ладонь. Подумал: Цутаки завербовал его или нет? По одному взгляду этого не понять. По жестким глазам видно, что Тамура Киммо идеал пилота разведки. Он все понимает, но в то же время без колебаний готов выполнить любое задание сверху. Губы Тамуры раздвинулись в жестокой улыбке.
– Я хорошо помню вас, любезный Исидзима-сан. Простите, вы остановили мою машину по чьему-то указанию?
– С вашего позволения, Тамура-сан.
Тамура посмотрел себе под ноги. Вздохнул, повернулся к капралу:
– Подождите здесь.
Соскочил с машины, и они отошли в сторону. Встали за стволами. Исидзима покосился: кажется, сейчас от машины их не видно. Тамура все еще глядел на него как на пустое место.
– Я слушаю, Исидзима-сан.
– Его превосходительство поручил мне вас встретить, господин Тамура, и ввести в курс дела. – Он переложил сверток, полез в карман, достал и протянул бумажку. Майор вгляделся в листок. Взгляд его постепенно менялся, в нем появлялась почтительность.
– Доверенность его превосходительства, – сказал Исидзима.
Тамура с поклоном вернул бумажку:
– Я слушаю, Исидзима-сан.
– Нам с вами оказана большая честь. Наш император поручил его превосходительству генералу Исидо выполнить важное задание. Мы должны помочь ему в этом. Для успешного выполнения задания необходимо, чтобы вы прибыли в отель под чужим именем и в другой одежде. Одежда у меня с собой.
Тамура некоторое время разглядывал Исидзиму. Поклонился.
– Слушаюсь, Исидзима-сан.
Так Тамура завербован Цутаки или нет? Исидзима попробовал понять это. По поведению, жестам, взглядам как будто не похоже. Но верить им нельзя. Такие люди, как Тамура, себя не выдают. Это железный человек и безотказный исполнитель.
– Прежде всего, Тамура-сан, будьте добры, пройдем к машине. Представьте мне персонал и передайте их в мое подчинение.
– Что они должны делать? Это секрет?
– Нет. Они должны ехать дальше и ждать нас с вами во дворе отеля.
Тамура кивнул. Вместе они подошли к машине.
– Капрал Хондзё, – Тамура перевел взгляд с водителя на сидевшего сзади пожилого солдата с нашивками, – сержант первого класса Эндо, вы оба поступаете в распоряжение директора "Хокуман-отеля", господина Исидзимы. Подчиняйтесь всем его распоряжениям.
Оба вытянулись сидя.
– Сержант Эндо – лучший в эскадрилье специалист по ремонту самолетов, – негромко сказал Тамура.
Исидзима улыбнулся.
– Отлично, – обратился к ним Исидзима. – Задание свое вы знаете, но действовать вам надлежит так, чтобы все в "Хокуман-отеле" думали, что вы прибыли сюда одни.
Получив от майора Цутаки указание проверить, с какого аэродрома мог быть выслан самолет, приземлившийся у "Хокуман-отеля", лейтенант Итикава пошел в дежурку, снял трубку и начал связываться с Чанчунем. Сначала он решил попробовать связаться со штабом ВВС Квантунской армии. Правда, он хорошо знал, что такое сейчас дозвониться в Чанчунь, и поэтому заранее запасся терпением. Линия действительно была занята, но Итикава был человеком упорным, в течение получаса он раз за разом набирал номер. Наконец, понимая, что с таким же успехом он может звонить еще не один час, лейтенант стал бороться с возникшим в душе желанием плюнуть на все, без разрешения пройти в кабинет уехавшего майора и связаться с Чанчунем по ВЧ. Наконец он так и сделал: прошел в кабинет Цутаки, открыл дверь запасным ключом, набрал код и, спокойно вздохнув, уже через минуту услышал далекий голос, назвавшийся оперативным дежурным по штабу ВВС полковником Обаяси. Голос был отнюдь не дружелюбным, но Итикава, обратившись к полковнику по всей форме, сказал, что говорит от имени руководителя спецгруппы при штабе генерала Ямада Отодзо. На резкое "что требуется?" он как можно короче изложил просьбу. Выслушав, полковник Обаяси попросил повторить. Итикава повторил: их спецгруппе нужны данные, с какого аэродрома был выслан этой ночью самолет по просьбе заместителя начальника второго отдела генерала Исидо. Попросив подождать, полковник положил трубку. Видимо, он спрашивал что-то у находящихся рядом. Итикава терпеливо вслушивался в слабо доносящиеся сквозь фон переговоры, улавливая только отдельные слова: "…а зачем…", "…это не ваше дело…", "…ничего подобного". Наконец полковник спросил: "Алло! Лейтенант? Вы слушаете? Во-первых, передайте руководителю своей группы, чтобы он по этому вопросу позвонил в штаб лично…" – "Но, господин полковник…" – решительно перебил Итикава. "Подождите. Я не договорил. Значит, во-первых, пусть Цутаки позвонит в штаб лично, и не мне, а полковнику Энода. Во-вторых, боюсь, что даже если он и позвонит, мы ему эти данные не дадим. В-третьих, сам запрос нам представляется странным. Почему вы не узнаете это сами? Второй отдел у вас под боком, вы должны действовать с ним в тесном контакте. Есть еще вопросы?" Пока Итикава соображал, что ответить, оперативный дежурный положил трубку. В самом деле, что бы он мог сейчас сказать полковнику Обаяси? Что их группа фактически противостоит второму отделу в Дайрене? Однако, услышав ответ, а главное, сообразив, что уже по всем другим официальным каналам в Чанчунь звонить бесполезно, Итикава почувствовал, что покрывается испариной. Он отлично знал порядки в своей спецгруппе, и главное, знал характер майора Цутаки. В случае невыполнения приказа он мог в лучшем случае получить пощечину и сорванные погоны; в худшем – сдать оружие и сегодня же пойти под трибунал, а в самом крайнем, что не раз бывало уже у него на глазах, – без всяких разговоров получить пулю в живот от майора. Считалось, что их группа сейчас в первой линии атаки и идет в бой с обнаженным оружием.
* * *
Исидзима подождал, пока вспугнутые птицы начнут кричать снова. Показал Тамуре: войдем в заросли. Пройдя около ста метров, он остановился.
– Тамура-сан. Для всех вы должны быть сотрудником "Хокуман-отеля". Здесь, в свертке, одежда официанта. Вам следует в нее переодеться. Свою же форму сложите и заверните, пожалуйста, в ту же бумагу.
Пока Тамура переодевался, он стоял, вслушиваясь в голоса птиц. Сначала ему казалось, что они звучат как обычно – ровно и яростно, ограждая границы своих участков и приветствуя взошедшее солнце. Но через несколько секунд где-то в стороне и впереди он уловил в их ровном стрекоте чуть заметный диссонанс. Показалось? Он напряг слух. Диссонанс в птичьем крике был, он мог в этом поклясться. Но эта еле уловимая рассогласованность звука, даже не звука, а тембра, длилась всего несколько секунд и тут же исчезла. Верещанье, гвалт птиц опять стали спокойными. Человек? Или зверь? А может быть, ему в самом деле все это почудилось? Он оглянулся: Тамура в форме официанта уже стоял рядом.
– Извините, Тамура-сан. Прошу вас немного поднять подбородок: галстук повязан неправильно.
Тамура послушно задрал подбородок. Исидзима быстро перевязал ему галстук. Оглядев свою работу и всего Тамуру, подумал, что в общем этот летчик довольно прилично преображен в официанта.
– Сверток попрошу дать мне, господин майор.
Взяв сверток, улыбнулся Тамуре:
– Попрошу идти за мной. Старайтесь идти осторожно, так же, как я. Здесь близко, километра три.
Они двинулись сквозь заросли. Теперь, на обратном пути, он старался останавливаться чаще и вслушиваться тщательней. Нет, сколько он ни прислушивался, крик птиц до самого отеля оставался спокойным. Диссонанс в их голосах, который возник однажды, ни разу не повторился.
* * *
Молодая красивая японка в голубом кимоно вошла в дверь и поклонилась. В одной руке у нее был поднос, другую она держала перед грудью так, будто что-то от себя отстраняла. Сказала тихо:
– Доброе утро, Гарамов-сан. Меня зовут Сяо Э.
На подносе стояли тарелки с рисом и приправой, маленькая сковородка с яичницей и кофе. Гарамов поклонился.
Сяо Э осторожно поставила все на стол. Гарамов прикинулся простодушным добряком.
– Спасибо.
Гарамов, взяв палочки, осмотрел их. Сяо Э, следя за ним, улыбнулась, взяла с подноса и положила перед ним вилку.
– Вот вилка.
Он посмотрел на девушку, поблагодарил кивком. Сяо Э склонилась в поклоне. Гарамов стал есть, поглядывая на нее. Рис и приправа были очень вкусными, кофе – крепким и ароматным.
– Здесь кто-нибудь говорит по-русски? – спросил Гарамов, покончив с яичницей. Сяо Э поклонилась. Сказала с большим трудом, но четко:
– Я все понимать, говорить плохо. – Подняла палец: – Здесь есть два русских официант. И два русских девушка – штат. Третий девушка штат – ваш девушка.
Гарамов сделал вид, что с интересом оглядывает ее. Да, конечно, она красива, но в глазах смешливость да на лице вызывающая улыбка. Но сейчас его интересовала задняя дверь, за которой явно кто-то спрятан. Кто, человек, который должен следить за ним? Если там действительно кто-то сидит, он может попробовать выяснить это у Сяо Э. Гарамов незаметно тронул локтем пистолет за поясом, приложил руку к груди:
– Большое спасибо, Сяо Э.
Девушка поклонилась.
– Вы мне очень нравитесь.
Сяо Э повернулась, улыбаясь:
– Спа-си-бо, Гарамов-сан.
– За этой дверью кто-то есть? – Гарамов сказал это нарочно громко. Девушка посмотрела на дверь, нахмурилась. Все, там кто-то сидит, и она об этом знает. А если не знает, то догадывается.
– Это есть комната официант. – Сяо Э осторожно собрала со стола посуду. – Я еще нужно?
– Спасибо. Пока нет.
Она отошла к двери с подносом в руке, поклонилась:
– Если я нужно, позовите. – И вышла.
Гарамов прислушался: за дверью стояла полная тишина. Повернулся к окну. Окно выходило в сад и к морю; у розовых кустов, склонившись, возился пожилой садовник. Пока все, что сказал ему Исидзима, подтверждается: отель действительно почти пуст. И еще кажется, что здание в самом деле не охраняется. По крайней мере, он не заметил никаких признаков охраны. Конечно, функции охранников вполне могут нести официанты, ведь, судя по этому белокурому семеновцу с лошадиным лицом, официанты здесь ничем не отличаются от агентов секретной службы.
Постучали. Вошла Мэй Ин, за ней с полной сумкой Вика. Вика открыла было рот, и он мгновенно понял, что она сейчас назовет его "товарищ капитан". Вика и в самом деле начала было: "Това…" Он, цыкнув, быстро вскочил и кинулся к ней. Вика испуганно отшатнулась, но Гарамов вытеснил ее в коридор, пригнулся к самому уху:
– Я – Сергей. Понимаешь? – сказал он одними губами. – Только Сергей. Никаких "товарищей". Не говори также вслух ничего о самолете, инструментах, раненых и прочем, поняла?
– Поняла. – Она растерянно смотрела на него.
Гарамов уже успел опять превратиться в жизнерадостного добряка. Хохотнул:
– Я тебя провожу. А?
– Проводи.
Гарамов посмотрел на стоявшую в стороне Мэй Ин:
– Передайте господину Исидзиме, что я скоро вернусь.
– Хорошо, господин. – Мэй Ин поклонилась.
На пути к выходу они прошли через большой холл. У двери, ведущей в сад, стоял навытяжку молодой швейцар в расшитой золотом ливрее. Лицо у него было каменным. Когда они подошли к двери, японец поклонился и приоткрыл одну створку. Вика, выйдя и чуть задержавшись, сказала одними губами:
– Это он.
Гарамов нарочно пошел по дорожке медленнее.
– Что значит "это он"?
– Когда мы с Мэй Ин поднимались наверх, этот японец пристал ко мне, – не глядя на него, шепотом сказала Вика.
– Пристал?
– Да. Противный ужасно, привязался, а у меня инструменты. Я боюсь. Мне кажется, они на меня смотрят отовсюду. Еще один смотрел в окно. Давай скорее отсюда улетим… Давайте… товарищ капитан.
– Вика, я ведь просил тебя – не "товарищ капитан", а Сергей. Во-первых. А во-вторых, расскажи подробней, как он к тебе пристал?
Она умоляюще посмотрела на него.
– Говори спокойно. Улыбайся. Будто мы беседуем о чем-то.
– Когда мы поднимались… Я шла первой.
– Вика, улыбайся.
Она натянуто улыбнулась, посмотрела под ноги, медленно ступая по песку.
– Думаешь, это так легко?
– Ты шла первой?
– Да. И вдруг этот швейцар остановился прямо передо мной, что-то залопотал. Быстро-быстро так, и шепотом.
– Хоть одно слово запомнила?
– Ничего я не запомнила. Знаешь, как у них, когда они быстро говорят – "сису-сасу". Я только поняла, что он меня о чем-то упрашивал.