- А что, на партконференции необходимо быть в белых халатах? - изумился Хантер. - Как в отделении?! Это же рабочая униформа, так? Или я чего-то не понимаю?
- Все ты правильно понимаешь. Но наше руководство думает по-другому. В соответствии с распоряжением начальника госпиталя, гражданский медперсонал должен явиться в белых халатах, а военнослужащие - в повседневной форме одежды, вне строя. Вот какие дела, милый! - Она стремительно поднялась и принялась застилать смятую постель у открытого окна.
Уже убегая, Афродита на миг задержалась у двери и наставительно проговорила:
- Ты смотри, ни с кем сегодня не ссорься. Не спорь, будь вежливым и воспитанным мальчиком, договорились?
- А еще разочек поцеловать воспитанного мальчика? - улыбнулся Хантер, укладываясь. - Чтоб был паинькой.
Афродита вернулась и склонилась над ним. Она оказалась одаренной ученицей - с каждым разом ее поцелуи становились все более изобретательными…
- Ну хватит… - выдохнула она. - Иначе я не попаду ни на какую конференцию. Пока, Царевич! - она помахала рукой. - Вернусь после обеда!
- Подожди! - Хантер, вылупив глаза, демонстративно схватился за бок. - Что-то у меня тут…
- Что, что такое? - кинулась девушка. - Больно?
- Контрольный поцелуй! - потребовал старший лейтенант, притягивая ее к себе.
- Симулянт! - вырвалась Афродита. - Я тебя завтра же выпишу! Контрольный поцелуй… Что еще за новости?
Завтрак в то утро показался ему просто замечательным. Потом ненадолго заглянули Седой, начмед с замполитом и, на всякий случай, Афродита. Все они выглядели донельзя озабоченными. Санитарки сменили у старшего лейтенанта постельное белье, выдали свежую пижаму и навели окончательный блеск в палате.
Включив телевизор, Хантер уставился на экран. Академик медицины Федор Углов с пафосом вещал об ужасах алкоголизма и табакокурения, то и дело ставя себя в пример: мол, он уже не первый десяток лет живет без этого зла и замечательно себя чувствует. Старший лейтенант спохватился - мать честная, да ведь он же не курил… дай бог памяти… с того момента, как его допрашивал старший следователь военной прокуратуры… И странное дело - ведь с тех пор он ни разу даже не вспомнил о куреве, хотя до того мог выкурить за ночь две-три пачки.
- Чудеса какие-то! - пробормотал он. - Оказывается, и в контузии есть кое-что положительное. Может, еще раз контузит - и от спиртного охоту отшибет? А в третий что? - Хантер хмыкнул. - Прости-прощай, девочки?
После обеда дежурная медсестра, девица дородная и неприветливая, сделала ему укол и поставила капельницу. Поэтому поневоле пришлось смотреть "замечательную" телепередачу "Прожектор перестройки" ("Прожектор перестрелки" - так скептически именовал сей официоз Сашкин дед из Полтавы) с иглой в руке: прикованный к штативу с бутылкой, встать и переключиться с этой гадости на другой канал он никак не мог.
- А вот это по-нашему! - В палату шумно ввалилась целая толпа в белых халатах, накинутых поверх генеральских и полковничьих звезд, а речь держал какой-то генерал, одновременно окидывая взглядом палату и раненого младшего офицера под капельницей. - "Прожектор перестройки" - это чрезвычайно полезная и познавательная передача!
- Здесь у нас старший лейтенант Петренко, - высунулся из-за широкой генеральской спины замполит Воротынцев. - Тяжелая контузия, ушибы головного мозга и позвоночника, порвано сухожилие…
- Не лезь поперед батьки в пекло! - осадил его генерал. - Ты кто - лечащий врач? Надо будет, я и сам расспрошу подполковника Седого или замечательную нашу Галину Сергеевну, и они мне всю подноготную об этом самом Спящем царевиче выложат.
"Судя по всему, этому вальяжному генералу уже доводилось бывать в отделении травматологии, - мелькнуло в голове у Хантера. - И не только в качестве проверяющего".
При упоминании о "Спящем царевиче" свита генерала, словно по команде, деликатно заржала. Седой выглядел совершенно трезвым, строгим и как никогда напряженным. И Афродита не засмеялась: вместо этого она прошла через всю палату к телевизору и убрала звук.
- Заместитель начальника политуправления округа генерал-майор Артуров, - представился генерал в халате, усаживаясь на своевременно подставленный Воротынцевым стул. - Ты, Александр Николаевич, между прочим, лежишь как раз на моем месте, - подтвердил он Сашкину догадку. - Подполковник Седой, наш волшебник, вместе с Галиной Сергеевной буквально возродили меня здесь после одного недоброй памяти дорожно-транспортного происшествия.
- Не удивительно! - согласился Хантер. - Люди здесь чудесные!
- Этого не отнимешь, - кивнул генерал. - Но мы к тебе, старший лейтенант, по другому поводу. Собирался к тебе заглянуть сам член военного совета округа, генерал-лейтенант Полетаев, но его и командующего округом сегодня срочно вызвал министр обороны, поэтому оба они уже на пути в Белокаменную. Тем не менее своего намерения навестить в ближайшее время старшего лейтенанта Петренко ЧВС не отменял и сделает это в ближайшее время.
Эта генеральская тирада, понял болящий, адресована не ему, а госпитальному начальству - мол, не трогайте старшего лейтенанта.
- Ну, как твои дела, сынок? - осведомился Артуров, придав своему голосу отцовские интонации. - Жалобы, личные пожелания имеются? Не обижают тебя здесь? А качество медицинского обслуживания? Устраивает или нет?
- Жалоб не имеется, товарищ генерал-майор! - отрапортовал Хантер. - Медицинское обслуживание на высшем уровне, кормят как на убой, обижать пока никто не отваживался! - Он улыбнулся, вспомнив Прошкина с его картонной папкой с тесемками и местного доктора Фрейда с его кожаной папкой.
Жаловаться на этих неудачных творений Создателя он считал бессмысленным - таких полным-полно везде, и этому роду перевода не предвидится.
- Что касается личных пожеланий - оно у меня одно. - Хантер потянулся и слегка повернул регулятор на прозрачной трубке. Капли зачастили. - Хочу поскорее вернуться в свою часть и встать в строй. Других пожеланий не имею!
- Вот, товарищи офицеры! - Артуров многозначительно поднял указательный палец. - А у нас кадровики жалуются - некого направлять в состав Ограниченного контингента наших войск в Афганистане: один болен, у другого двое несовершеннолетних детей, третий рапорт на увольнение подал - до того боится в зоне боевых действий оказаться! Молодчина, Петренко! - Генерал энергично пожал левую, свободную от капельницы руку старлея. - Все бы так!
- Но есть у меня одна просьба, не личного плана. - Хантер сделал паузу, ожидая, пока генеральская свита перестанет обсуждать, каков же молодец этот Петренко. - Здесь, в травматологии, находится на излечении десантник моей роты, радиотелефонист рядовой Евгений Кулик. В "крайнем" нашем бою, когда попали в засаду, взрывом фугаса ему оторвало левый голеностоп. Парень совсем было пал духом, но мне удалось побеседовать с ним по душам и, похоже, кое в чем убедить. Суть моей просьбы вот в чем. Парень хотел бы поступить на радиотехнический факультет здесь, в Куйбышеве…
- Не продолжайте, Александр Николаевич! - остановил его генерал. - Прошу прощения, что перебил вас, но Галина Сергеевна, - он кивнул на Афродиту, которая тут же зарделась, словно яблоко-цыганка, - в своем сегодняшнем превосходном выступлении на конференции рассказала нам обо всем: о вас, о рядовом Кулике, о вашем неравном бое с душманами. Нам даже пришлось нарушить регламент - ее выступление длилось девятнадцать минут вместо семи, а женщины, присутствовавшие в зале, испортили слезами всю свою косметику… - Генерал вполголоса засмеялся. - Словом, член военного совета округа уже отдал распоряжение своему помощнику по комсомольской работе майору Одинцову, - по мановению руки Артурова от свиты отделился прилизанный худощавый блондин в белом халате, - заняться проблемами рядового Кулика.
- Мы уже связались с горкомом и обкомом комсомола, и нам обещали, что рядового Кулика возьмут на контроль, - объявил тот.
- Где ты, майор, этой канцелярщины нахватался? - перебил Одинцова генерал. - "Возьмут на контроль", "связались"… Через три месяца доложишь мне лично, как обстоят дела с парнем. И желательно, чтобы к этому времени он уже был студентом и проживал на первом этаже в самом комфортабельном общежитии, в окружении самых красивых самарских девчат. Правильно, Галина? - обернулся он к Афродите.
- Замечательно, Иван Герасимович, - улыбнулась девушка. - Я тоже уже поговорила о нем со вторым секретарем горкома комсомола…
- Вот, Одинцов, учись! Не "взяла на контроль", а сама поехала и изложила вопрос!
Блондин уязвлено скрылся в толпе.
- Полковник Пименов! - распорядился генерал. - Проследите, чтобы мне своевременно доложили!
- Есть! - ответил некто без лица.
"Порученец", - догадался Хантер.
- Тогда все. - Замначполитуправы поднялся с места. - Выздоравливайте, Александр Николаевич! И простите, что потревожили. Еще пять минут у вас отнимет корреспондент нашей окружной газеты - он уже здесь.
- Благодарю, Иван Герасимович! - взволнованно ответил Хантер. - Хорошо бы, если б у рядового Кулика все по-настоящему наладилось…
- Наладится, сынок, не сомневайся! - успокоил генерал, направляясь к выходу. - А ты сам держись, политрук!
Свита потекла вслед за генералом. Теперь в "генеральской" остались только Седой, Афродита и еще какой-то тип. Халат болтался на нем, как на вешалке, в руках он вертел пухлый блокнот.
- Майор Новиков, корреспондент окружной газеты. Кстати, бывал я в Афганистане и в вашей бригаде… Сам я десантник, до Афгана служил в Монголии, участвовал в учениях по парашютному десантированию перед началом афганских событий… Так что рассказывайте все начистоту, я пойму. У меня есть фотографии тел наших бойцов и офицеров, угодивших в плен к "духам". - Хантер ошарашенно взглянул на майора. - Заверстаем их на полосу вместе с очерком, материал может получиться далеко не рядовой…
- Не стану я ничего сейчас рассказывать, - упрямо проговорил старлей. - Я устал, у меня еще куча процедур сегодня. Если надо - обратитесь к Галине Сергеевне, она в курсе. Кстати, насколько мне известно, за все время Афганской кампании не было ни единого случая десантирования парашютным способом в боевых условиях.
- Я и сам пережил в Кабульском госпитале клиническую смерть! - гнул свое "боевой" корреспондент.
- При всем уважении к состоянию вашего здоровья, - наконец вмешался Седой, в голосе его зазвучал металл, - как начальник отделения я не могу разрешить вам и дальше нервировать раненого. Еще один вопрос - и на этом закончим.
- Скажите, Александр Николаевич, - пропустив реплику травматолога мимо ушей, обратился к старшему лейтенанту настырный журналист, - как вы относитесь к роли низового актива в ходе боевых действий: агитаторов, редакторов боевых листков, комсоргов взводов?
- Отрицательно, - по простоте душевной брякнул Хантер. - Его время давным-давно ушло. Может, в период Гражданской войны или в начале Великой Отечественной, когда на взвод насчитывалось два-три грамотных бойца, умевших читать и писать, польза от первичного актива была очевидной: они могли прочитать газету, листовку, памятку, написать за неграмотного письмо домой. Но в наше время это чистый анахронизм!
- А как вы думаете… - опять начал майор Новиков.
- Моему пациенту сегодня больше не положено думать! - загремел Седой. - Я же предупреждал вас, майор! Галина Сергеевна! - обратился он к Афродите. - Проводите корреспондента к выходу из отделения. К рядовому Кулику его также ни в коем случае не допускать, иначе не миновать осложнений! Расскажите товарищу майору все, что вам известно, а через десять минут я буду ждать вас в этой палате.
Обычно толерантного и доброжелательного подполковника сегодня было просто не узнать.
Майор в сопровождении Афродиты пулей вылетел из люкса, а Седой, тяжело дыша, стал мерить шагами "генеральский люкс".
- Владимир Иванович! - Хантер собственноручно извлек из вены иглу капельницы, воткнул в какую-то резинку на штативе и, зажав руку в локте, приподнялся на кровати. - У меня тут фляжка "шпаги" и кое-какая закуска имеется. - Он прищурился и выжидательно взглянул на Седого.
- А что ж ты до сих пор молчал? - отрывисто проговорил тот. - Где она у тебя?
- В холодильнике, ясное дело. - Старший лейтенант уже вскочил на костыли и нашаривал здоровой ногой тапок.
В недрах "Бирюсы" оказалась не одна, а целых три фляжки с разведенным спиртом, всевозможные домашние разносолы и к тому же бутылка десертной "Лидии". Это приятно удивило Александра, который до сих пор так и не удосужился сюда заглянуть.
- Не слабо живешь! - присвистнул от удивления Седой.
Трезвость в течение целого дня, да еще и после вчерашнего, далась ему нелегко. Это было заметно и по тому, как подрагивали его руки, пока он раскладывал закуски по тарелкам, сервируя импровизированное застолье. "Шпагу" перелили в графин, из серванта появились хрустальные рюмки, Хантер включил проигрыватель и поставил первую попавшуюся пластинку.
Первую выпили под "Обручальное кольцо" Стаса Намина. Седой сказал тост: за то, что партконференция, хвала Аллаху, закончилась благополучно, и теперь госпиталь может зажить нормальной жизнью.
После того как неизбежный "шторм" отступил и Петренко поднялся для второй, появилась Афродита, сияя белозубой улыбкой: ей наконец-то удалось избавиться от надоедливого военкора.
3. Волжская ночь
Афродите налили вина, себе - "шпаги". Выпили за Хантера и всех раненых, кто лечился сейчас в окружном госпитале. Все они, как сообщил Седой, мало-помалу выздоравливают, летальных исходов, слава богу, нет и не предвидится.
Третий тост, поминальный, - за тех, кого с нами больше нет, пили по-афгански: стоя и не чокаясь, а уж четвертый был поднят за то, чтобы ни за кого из присутствующих как можно дольше не пили третью.
К пятой дело дошло до женщин в целом и до Афродиты в частности.
Александр опрокинул рюмку с особым удовольствием - и тут же поймал пристальный взгляд девушки. Афродита молча, одними глазами, указала на подполковника - тот стремительно опьянел. Судя по его виду, Седому пора было подышать свежим воздухом, а присутствие Афродиты, которая как будто никуда не собиралась, подсказывало старшему лейтенанту, что сегодня не следует особо увлекаться спиртным.
Наскоро закусив, Хантер предложил выпить "на коня". Эта старая казачья команда давным-давно превратилась у людей военных в тост, завершающий застолье. При этом он ухитрился наполнить свою рюмку и рюмку Седого минеральной водой, чего окончательно захмелевший подполковник даже не заметил.
Афродита сбегала в ординаторскую и вызвала по телефону такси к госпитальному КПП, а затем позвала дежурную сестру. Подхватив свое нетвердо передвигающееся начальство под руки, девушки потянули его к выходу из корпуса, а Хантер остался в палате, навести порядок.
Хмель еще гудел в крови, стучало в висках, и он распахнул окно настежь, чтобы свежий ветер остудил разгоряченную голову. Неожиданно раздался громовой раскат, темноту прорезала вспышка молнии, и по листьям лип зашумел ливень, извещая, что весна закончилась.
Махнув рукой на уборку, Хантер выключил свет и встал у окна, опираясь на подоконник…
Тьма снаружи была неплотной, струи теплого дождя хлестали водопадом, кроны лип волновались совсем рядом с окном. В свете фонаря у приемного отделения виднелись лужи и ручьи дождевой воды, сбегавшие по пандусу. Брызги залетали и в палату, освежая Сашкино лицо.
Внезапно вспомнилось давнее ощущение - брызги, летевшие из кяриза близ высоты Кранты: тогда Болгарин гранатами глушил "духов", перед тем как старший лейтенант нырнул вниз…
Смертная тоска клещами стиснула сердце, стало холодно и тревожно. Руки сами сжались в кулаки: сейчас бы автомат - и в бой…
От этих мыслей его отвлекли две девичьи фигурки: Афродита с дежурной сестрой с веселым визгом мчались босиком через двор, с туфельками в руках, прикрывая прически полами халатов и мелькая голыми икрами. Несмотря на потоки дождя и обманчивую игру света и теней, даже отсюда было видно, какие у Афродиты стройные и легкие ножки.
Всю тяжесть военных воспоминаний как корова языком слизала, и старший лейтенант вернулся к реальности. А вскоре в "генеральскую" влетела запыхавшаяся Афродита, мокрая и счастливая.
Сашка молча схватил ее в объятия, стиснул и отыскал в темноте губы девушки. Голова закружилась, он пошатнулся, попытался поймать равновесие, не выпуская из объятий Афродиту, и оба, не отрываясь друг от друга, постепенно перемещались по комнате, словно в странном танце, с треском избавляясь от одежды и предметов снаряжения, которые, что вешки на снегу, отмечали молодежный путь к лежбищу. Заключительным аккордом, загремев, пали Сашкины костыли.
Афродита вздрогнула.
- Погоди, я хотя бы дверь закрою! - шепнула она и светлой тенью метнулась к выходу.
Дверь захлопнулась, но обратно девушка не вернулась.
Гроза продолжала неистовствовать. Прошло пять минут, десять - Афродиты не было. В недоумении Хантер на ощупь нашарил у кровати костыли и проскакал сначала к окну, чтобы затворить створки, а затем направился к выходу из "генеральской".
Ключ торчал в замке изнутри. Где же Галка?
Оглядевшись, заметил, что из-под двери ванной выбивается полоска света. Оттуда слышался приглушенный шум воды.
Хантер потянул дверь к себе - и невольно зажмурился. В ванне, полной до краев снежно-белой пены, таинственно улыбалась девушка - словно та самая античная богиня, что подарила ей прозвище.
- Что-то ты не торопишься! - насмешливо заметила она, выставляя из пены соблазнительно-загорелую коленку, брызгая на Сашку пеной. - Боишься размокнуть? Ну же, давай, - иди к своей Афродите!
- А как же?.. - растерялся Александр, косясь на свой гипс.
- Чепуха! - Афродита поднялась из пены и перешагнула через край ванны. - Влезай, а я тебе помогу. Ногу твою мы аккуратно закутаем в целлофановую пленку и устроим на бортике - вот так!
Теплая вода приняла, как материнское лоно. Афродита наклонилась и поцеловала его, слегка прикусив нижнюю губу, а затем и сама погрузилась в воду - благо, размеры ванны позволяли. Устроившись рядом, она прижалась к нему и тихонько засмеялась:
- Вот теперь, по-моему, все нормально!
Вместо того чтобы расслабиться, Хантер чувствовал все нарастающее напряжение. Присутствие девушки, ее чудесная нагота, возбуждали его. Он был бы совсем не прочь заняться любовью с Афродитой прямо здесь, немедленно, но "забетонированная", блин, нога не давала даже повернуться, не то что устраивать водные феерии… Создатели Камасутры явно не предусмотрели участие одного из партнеров с гипсом на ноге!
Когда вода начала остывать, Афродита нагишом выбралась из ванны, сбегала в палату, принесла госпитальный халат и помогла добраться до кровати.