Несмотря ни на что, здесь было пусто, одиноко и тоскливо, и старший лейтенант охотно сменял бы всю эту казенную роскошь на палату номер шесть с теплой компашкой, так быстро ставшей близкой сердцу. Ну зачем ему все эти буржуазные излишества? Особенно смутил платяной шкаф - сейчас совершенно пустой, потому что собственной одежды у него не было никакой - даже трусов. Ведь их с Лосем привезли и закинули на санитарный борт в чем мать родила и в таком же виде выгрузили в Куйбышеве.
Денег при нем также не было ни гроша. Только офицерский жетон с индивидуальным номером П-945813 и надписью "ВС СССР". Правда, не стандартный алюминиевый, а серебряный - тот самый, который сразу после выпуска из училища отлил ему знакомый ювелир, в точности воспроизведя оригинал. Жетон на прочной серебряной же цепочке - вот и все его достояние…
От этих печальных мыслей старшего лейтенанта отвлек шум и веселые матерки - в "генеральский люкс" ввалилась целая делегация, бывшие "сокамерники" по шестой палате.
- Что, Царевич? - весело загремел Костяная Нога, когда гости расположились в живописных позах вокруг полированного стола. - Бросил нас на произвол судьбы? Зазнался?
- Да какое там, Игорь Васильевич! Просто я… - Царевич растерялся, однако ему не дали и рта раскрыть.
- Все нормально! - выставил перед собой ладонь вертолетчик. - Выписывают нас за нарушение режима - и хрен с ними! Прошкина и без того Бог наказал, нечего обижаться на хворого человека… Главное - операция твоя позади! Теперь выздоравливай, набирайся сил, да только не слишком спеши обратно в Афган!
- Мне уже по ночам снится дрожь автомата в руках…
- Понимаешь, дружище… - Костяная Нога как-то по-особому заглянул старлею в глаза - до самой глубины. - Война - это наркотик. Уж ты поверь мне - я два раза по году провел в Афганистане, и далеко не в самых тихих местах. Да, там убивают и ранят, там всевозможные ужасы, кровь, грязь, вонь, болезни, но… Только на войне существует настоящая мужская дружба - такая, какой в обычных условиях просто быть не может. Потому что там сразу становится ясно, кто есть кто… Здесь, - подполковник махнул рукой за окно, где мирно зеленели липы, - можно всю жизнь прятать под маской свое истинное обличье, а там первый же вылет или боевой выход - и все становится очевидным. Человека словно рентгеном просвечивает, вся шелуха осыпается, и уже не надо гадать - кто трус, а кто храбрец, кто дурак, а кто умный; кто жмот, а кто все отдаст за других.
- Точно, Игорь Васильевич, - кивнул Хантер. - Там ничего не спрячешь…
- Но кроме этой вот "человеческой" привлекательности войны, прости Господи, - перекрестился Костяная Нога, - есть в ней, как ни странно, еще два-три плюса: только на войне можно почувствовать настоящий боевой кураж и проверить себя как профессионала, как воина, офицера, как мужика, в конце концов! И ты, судя по всему, отведал всего этого сполна, оттого и рвешься обратно в Афган…
- Верно, Игорь Васильевич! - Никто и не заметил, как в палате появилась Афродита. - Если нашего старшего лейтенанта не притормаживать, он уже через неделю из госпиталя без костылей ускачет…
- На вас вся надежда, Галочка! Держите его здесь как можно дольше. Придется вам побыть при нем якорем, иначе наш Александр Николаевич раньше срока отсюда отчалит или весь госпиталь разнесет.
Афродита улыбнулась.
- Он такой! Представляете - вчера до полусмерти напугал всю операционную бригаду. Когда обезболивающее перестало действовать, порвал резиновые жгуты в палец толщиной, как тряпичные!.. А я вот о чем хотела вас попросить, Игорь Васильевич: вы тут не особенно засиживайтесь. Сейчас к нашему Царевичу врачи-специалисты потянутся, а за ними может и кое-какое начальство притащиться.
- Ясно-понятно, Галочка. У нас разговор короткий!
Едва за девушкой затворилась тяжелая дубовая дверь "генеральской", Костяная Нога с улыбкой повернулся к болящему:
- Повезло тебе, старлей. Какая девушка! Смотри, не опозорь звание десантника…
- Легко сказать, - покачал головой Хантер, - когда на руках ни денег, ни документов… даже трусов собственных нет. Одни госпитальные рямки да костыли…
- А вот этому горю, - успокоил Прораб, - помочь как раз легко…
- Это каким же образом? - удивился Хантер. - Вы чего, мужики, надумали?
- А ничего особенного, - встрял Бриллиантовая Рука, - мы тут скинулись и собрали для тебя стольничек.
- Спасибо, мужики… - растерялся Александр. - За мной не заржавеет. Как только получу довольствие, сразу же - "почтовым голубем, телеграфным проводом"!
- Кто б сомневался, - деловито проговорил Костяная Нога, вручая старшему лейтенанту деньги и листки с явками-паролями-адресами "сокамерников". - А трусы, майку, носки и мыльно-рыльные принадлежности мы тебе уже купили. Алексей, - обратился он к Прорабу, - ну-ка, вручи пакет старшему лейтенанту!
Вся компания "изгнанников" поднялась и потянулась к выходу.
- Да, чуть не забыл… - спохватился уже у дверей вертолетчик. - Я там, Александр Николаевич, сунул в твой холодильник флягу "шпаги" и всякую домашнюю снедь. Бабы наши, понимаешь, натащили, а тут - экстренная выписка!..
- Спасибо, мужики. - Хантер растрогался едва ль не до слез. - Не знаю, как вас и благодарить…
- На том свете угольками! - усмехнулся Костяная Нога.
Обнялись на прощание. А когда черед дошел до боевого вертолетчика, тот, подмигнув, наклонился к Сашкиному уху и шепнул:
- Как только выпишешься, Царевич, - жду в гости. И не одного тебя, а с Галиной. Думаю, все у вас сладится, - он лукаво окинул взглядом "генеральские" хоромы, - к тому же и жилищные условия располагают. Ну, будь здоров, десантник!
Как только дверь захлопнулась, началось паломничество госпитальных специалистов. Каждый пытался выяснить, нет ли у раненого жалоб по его профилю, но болящий всем повторял одно и то же: все идет нормально, нога заживает, болей нет, чувствую себя хорошо.
Потом на некоторое время его оставили в покое - но не надолго. Минут через двадцать появился неизвестный субъект неопределенного возраста в роговых очках. Из-под госпитального халата выглядывали офицерские брюки с голубым кантом, а на ногах пришельца болтались солдатские кожаные тапки и носки зеленого цвета.
На вид ему можно было дать и тридцать, и сорок пять, глаза субъекта шустро бегали за толстыми стеклами очков, ни на чем не останавливаясь, а пальцы нервно и безостановочно барабанили по черной кожаной папке, которую он, усевшись, положил на колени.
- Поспелов Геннадий Ефимович, майор медицинской службы, - представился он. - Я ведущий психиатр данного окружного военного госпиталя, и моя задача - убедиться, что вы находитесь в оптимальном психологическом состоянии, поскольку вам предстоит беседа с членом военного совета округа генерал-лейтенантом Полетаевым. В каком качестве я вас больше устраиваю: как невропатолог или как психиатр?
Вопрос звучал совершенно по-идиотски. Хантер тут же про себя окрестил странного субъекта "Психом".
- Ни в каком не устраиваете, - буркнул он. - Я на прием к ЧВС не записывался, да и ни в каком обследовании не нуждаюсь.
- Подполковник медслужбы Прошкин мне уже сообщил, - закивал Псих, совершенно не реагируя на смысл услышанных слов, - о шантажно-демонстративной линии вашего поведения. К тому же ваш основной диагноз с точки зрения военно-психиатрической практики оставляет возможности для различных девиаций. Поэтому вам придется ответить на несколько моих вопросов.
- Валяйте, - уныло согласился Хантер, откидываясь на подушки. От трескучей болтовни Психа сразу разболелась голова. - Что бы вы хотели знать?
- Значит так. Осел, точнее, два осла, - Псих придвинулся, теперь его очки поблескивали прямо перед Сашкиным носом, - вошли в горную реку. Один был навьючен сахарным песком, второй - хлопком. Скажите, больной, какому из них будет труднее нести свой груз после того, как оба выйдут на сушу?
- А кто из них ишак, а кто ишачка? - Хантер привычно переключил тумблер в "положение Д".
- Разве это имеет какое-то значение? - Псих не принял игры, но вместе с тем оживился и стал что-то записывать в толстый гроссбух, извлеченный из папки. На его лице читалось удовлетворение - похоже, он уже зачислил Петренко в свою "клиентуру".
- А как же иначе? - несколько преувеличенно изумился "клиент". - Ишачка меньше, ниже ростом, она глубже погрузится в воду; ишак - выше, у него меньше шансов намочить свой груз… Здесь необходимо все тщательно подсчитать… - Хантер, хоть и гнал пургу, пристально следил за реакциями Психа. Тот строчил без остановки, занося весь этот бред в гроссбух.
- Значит так, - продолжил старший лейтенант. - Для начала попробуем нарисовать схему. Найдется у вас листок бумаги и ручка? - Он дождался, пока Псих вырвет листок. - Вот пара ишаков… - На листочке нарисовались силуэты неведомых науке лопоухих зверей. - Это ишак, - у одного из лопоухих появилось внушительное "хозяйство", что, впрочем, нисколько не противоречило фактическому положению дел в природе, - он обычно идет впереди, но только тогда, когда у ишачки нет течки… - доверительно сообщил Хантер.
- Продолжайте, продолжайте! - мгновенно возбудился Псих.
- А вот и река. - Старший лейтенант упоенно изобразил быстрый поток с обрывистыми берегами и добавил стрелку, пояснив: - Это направление течения. Теперь предположим, что скорость течения - десять метров в секунду, а скорость растворения сахарного песка - сто граммов в минуту. Таким образом, чтобы весь сахар из пятидесятикилограммового мешка растворился, понадобится пятьсот минут, или восемь с половиной часов, причем все это время ишак должен находиться в воде… - Он вопросительно заглянул в очки Психа.
Тот подозрительно пожевал губами и спросил:
- А что же ослица?
Хантер расхохотался:
- А ей придется торчать на берегу и ждать до тех пор, пока сахар в мешке на горбу ейного супруга не растворится, и она сможет в свое удовольствие попить сладкой водички! - Потом резко оборвал смех. - Товарищ майор! Ответ на эту загадку знает любой пятиклассник. Ну какие ишаки, какой сахар-песок, какой хлопок? Вы за кого, простите, меня принимаете?
Псих вскочил как ошпаренный, кипя негодованием. Только теперь до него дошло, что он пал жертвой розыгрыша.
- Вы что себе позволяете, товарищ старший лейтенант? Это вам с рук не сойдет! Я такое заключение напишу, что мало вам не покажется!
- Да какое угодно. - Хантер спокойно следил за тем, как мечутся глазки психиатра за стеклами. - Дело в том, что я намерен как можно скорее вернуться в Афганистан, а не закосить, как некоторые. А насколько я помню приказ министра обороны, для офицеров, проходящих службу в ОКСВА, со стороны вашей службы никаких препятствий не существует. Я прав? Естественно, - кивнул он сам себе. - Так что вернуться к своей роте ни вы, товарищ майор, ни подполковник Прошкин мне не помешаете, даже если очень захотите. Что касается члена военного совета, то особого желания встречаться с ним у меня нет. На этом будем считать наше собеседование законченным. - Хантер демонстративно отвернулся к стене. - И попрошу вас вызвать ко мне старшую сестру отделения - сообщите ей, что состояние раненого после вашего визита резко ухудшилось.
Псих пулей вылетел из "генеральской", а вместо него прибежала запыхавшаяся и раскрасневшаяся Афродита.
- Что, Саша? - спросила она с порога. - Что тут у вас случилось?
- Скажи мне, о рахат-лукум моего сердца, - прищурился Саша, - кто еще сегодня собирается пить мою кровь?
Девушка опустилась на краешек кровати.
- Полковник Воротынцев, замполит, а с ними еще какой-то чин из окружного политуправления. Завтра конференция, вот они и забегали. Придется набраться терпения! Что, достал тебя наш Фрейд?
- Почему Фрейд? - ухмыльнулся Хантер.
- А он поведен на скрытых сексуальных отклонениях, - засмеялась девушка. - Мол, учение доктора Зигмунда Фрейда истинное, потому что никто пока не доказал обратного. Правда, еще два года назад, когда имя Фрейда все еще было под запретом, он об этом и не поминал. Скользкий он тип, не любят его у нас в госпитале…
- Галочка, - Хантер привычно взял ее за руку - так, словно делал это каждый день уже много лет подряд, - у меня к тебе две просьбы. Первая: поговори с рядовым Женей Куликом. Он собирается поступать в Куйбышеве на радиотехнический, ему нужна помощь. Ну, а вторая… Знаешь что? Вкати-ка ты мне чего-нибудь снотворного, дозу лошадиную, дабы я не смог дать показаний даже под пытками, и потому допрос военнопленного оказался бы безрезультатным. Хочу проспать до завтра и не видеть больше ни одной казенной рожи!
- Ну, это не есть проблема, - весело пообещала Афродита. - Только придется подождать минут пять.
- Спасибо, родная! - Приподнявшись, Хантер неожиданно обхватил рукой талию девушки, притянул к себе и поцеловал.
На этот раз в его поцелуе не было ничего братского, и Афродита ответила ему, да так, что он едва не задохнулся.
Оторвавшись друг от друга, оба еще долго не могли восстановить дыхание.
- Как ты думаешь, что это было? - удивленно пробормотал Хантер, откидываясь на изголовье кровати.
- Нетрадиционная терапия, - тихонько засмеялась Афродита. - Реабилитационный эффект, судя по всему, превышает традиционные показатели. Я мигом! - С этими словами она выскользнула из "генеральской".
Прошло всего несколько минут, и Александр получил все, что ему сейчас требовалось: еще один поцелуй, и не хуже первого, а затем - десять миллиграмм чего-то внутривенно. Покой был обеспечен до самого утра.
2. "Прожектор перестрелки"
Утром старший лейтенант проснулся от непривычных звуков. Оторвал голову от подушки: пожилая госпитальная нянька усердно шуровала шваброй паркет в "генеральской". И только едкий хлорный запах сигнализировал: он, Хантер, не в гостинице, а на территории, где правит бал медицина.
Впрочем, не это его удивило. На второй кровати, стоявшей у окна, в которое заглядывала зеленая лапа старой липы, тихонько спала… Афродита. Поверх покрывала, не раздеваясь и даже не сняв форменного халата. Укрывшись грубым солдатским одеялом, она во сне свернулась в позу эмбриона, словно не строгая старшая сестра окружной "травмы", а пятилетняя девчушка.
Как она сюда попала? И почему решила прикорнуть именно здесь, а не в ординаторской, где обычно отдыхали дежурные сестры? И почему, в конце концов, опять осталась ночевать в отделении?
В голове от этих вопросов воцарился полный сумбур.
Нянька тем временем покончила с уборкой и выкатилась из палаты, прикрыв за собой дверь. Минут пятнадцать после этого старший лейтенант любовался чудесным личиком спящей Афродиты, которое без косметики казалось таким близким и почти домашним.
Внезапно, словно почувствовав его взгляд, Афродита вздохнула, потянулась по-кошачьи, отбросив одеяло в сторону. Девушка перевернулась на спину, и от этого сонного движения ее халатик распахнулся, открыв грудь почти полностью. Только теперь Александр мог вполне оценить, чем матушка-природа и мама родная так щедро одарили Афродиту. Зрелище оказалось просто обворожительным, и Хантер невольно посмотрел на свои ноги - не оголились ли его ступни? Сердце колотилось где-то в горле, стало душно, от волнения перехватывало дыхание.
Одновременно мелькнула мысль: что если сейчас вернется нянька и увидит спящую "старшую" в таком виде?
Старший лейтенант кое-как поднялся, нанизался на костыли, прислоненные к спинке стула, и заковылял к кровати напротив. Остановился, не отрывая взгляда от того, что находилось под тонкой тканью халатика, наклонился и бережно прикрыл Афродиту колючим одеялом.
- Это ты? - сонно пробормотала девушка, перехватывая его руку горячей ладошкой. - Разбудил меня своим грохотом…
- Вся краса твоя чудова в мене на виду! Довелося приховати твої принади, щоби сорока цю красу не забрала… - проговорил Александр по-украински и запнулся.
- Какой красивый язык! - Афродита снова потянулась кошкой.
Сашку тянуло к ней как магнитом. Уже теряя остатки здравого смысла, он опустился на одно колено у кровати, вытянув загипсованную ногу в сторону, и принялся осыпать быстрыми поцелуями губы, глаза, брови и щеки девушки, а его рука тем временем скользнула под одеяло.
Афродита не противилась и отвечала не слишком умелыми, но острыми и взволнованными поцелуями. Увлекшись, оба позабыли обо всем на свете, и Хантер опомнился только тогда, когда обнаружил, что умудрился избавить девушку от того небольшого количества одежды, которое было на ней. Рука его лежала на упругом и плоском девичьем животе, а губы искали шершавую ягодку крохотного соска.
- Нет, не сейчас, милый! - жарко шептала Афродита, тем не менее крепко прижимая Сашкину голову к себе. - Сейчас кто-нибудь зайдет, уже утро… Потерпи, милый! - умоляла она.
У парня все же хватило сил оторваться и допрыгать до своего логова. Там присел на край кровати, отложив костыли. В голове стоял чугунный гул, сердце колотилось, словно спятило. Перед глазами стояло волшебно светящееся тело Афродиты.
- Одевайся, я не буду смотреть, - проговорил он, отворачиваясь. - Извини, не смог удержаться!
- Не надо спешить, милый. - Афродита вскочила, босиком перебежала палату и погладила его по стриженой голове. - Все у нас с тобой еще будет!
Она поспешно оделась, хотя кое-какие интимные детали отыскались далеко не сразу.
- А как ты тут оказалась? - на всякий случай спросил Хантер, хотя теперь это уже не имело никакого значения.
- Ты какой ответ хочешь услышать: честный или как? - по-одесски, вопросом на вопрос отозвалась девушка, присаживаясь рядом и ласково беря его разгоряченное лицо в ладони.
- Конечно, честный.
- Так вот: я всегда ночую в "генеральской", когда в ней нет больных, а мне надо задержаться на работе, - лукаво улыбнулась Афродита.
- Это когда их нет. Но ведь теперь в эти хоромы поселили меня. Это не отразится на твоем… на твоей репутации? Я тебя не скомпрометирую?
- Помнишь "Служебный роман" Эльдара Рязанова? - Девушка весело заглянула прямо в Сашкины глаза. - Там главная героиня на такой же вопрос ответила: "У меня настолько безупречная репутация, что меня давно следовало бы скомпрометировать!" - Афродита звонко рассмеялась. - Надоело быть примерной девочкой. Комсомолка, активистка, спортсменка, красавица… - с вызовом передразнила она кого-то, и Хантер по тембру сразу догадался, кого именно. - А я живая, и это гораздо важнее! У меня тоже есть право на личную жизнь!
Она раскраснелась и явно начинала злиться, словно еще не закончила давний спор.
- Только не сердись! - Старший лейтенант попытался ее успокоить, слегка приобняв за плечи. - Ну конечно имеешь! И с чего это ты, Галочка, так разнервничалась?
- Да ведь сегодня эта общегоспитальная партконференция, ты разве забыл? - Афродита смешно сморщила свой античный носик. - А мне от лица комсомольской организации выступать! Я же секретарь, и вдобавок ко всему еще и кандидат в члены партии. Тут не отвертишься.
- Ну и ну! - Хантер сделал большие глаза. - И когда ты все это успеваешь?
- Смеешься… - обиженно начала было Афродита, но Александр остановил ее поцелуем.
- Ничего подобного! - снова задохнувшись, проговорил он. - Слышишь, Афродита?
- Слышу, мой Царевич! - подхватила она игру. - Тем не менее мне пора. Надо привести себя в порядок, выгладить халат и чепчик, а заодно нацепить комсомольский значок. - Девушка тихонько рассмеялась.