Она вошла в комнату, а с ней ворвался запах женской плоти. Она набросила на себя розовый шелковый халат, в прорези которого виднелся коричневый живот и черный лобок.
- Я там была, - обиженно проговорила женщина. - Но там слишком много конкуренток - любительницы острых ощущений из высшего общества. Они прямо облепили этих белых, как мухи сахар.
Доктор Мур сердито нахмурился.
- Ну и что? Ты боишься любительниц? Какая же ты профессионалка?
- Ты смеешься? Куда мне против этих баб? Ты когда-нибудь видел мадам Томасину, которой захотелось белого мяса?
- Послушай, шлюха, это твоя проблема. Я плачу не для того, чтобы на коктейлях эти стервы тебя обыгрывали в игру, в которую ты обучена играть. Я хочу, чтобы ты выигрывала. Как - это уже твое дело. Если из-за этих дамочек ты не можешь заарканить белого джона, я найму другую шлюху.
Она подошла к нему вплотную. Его обволакивал терпкий женский запах.
- Не надо говорить со мной Эл, детка, таким тоном. Разве от меня было мало проку? Просто на этих утренниках стервы дают себе волю. Но ничего, вечером я отыграюсь. - Она попыталась обнять его, но он грубо ее оттолкнул.
- Да уж, постарайся, - сказал он. - За квартиру не плачено, и у меня есть кое-какие должки.
- А разве твои фокусы тебе мало приносят?
- Конечно, мало. Делиться приходится слишком со многими. Да и эти гарлемцы больно легкомысленны. Им бы только валять дурака… Помолчав, он задумчиво добавил. - Нет, если их конечно, расшевелить, тогда можно кое-что заработать.
- Ну и разве твои шимпанзе не способны на такое? Пусть пошевеливаются. За что тогда ты им платишь деньги?
- Нет, в таком деле от них толку мало, - медленно произнес он. - Тут нужен покойник.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Судмедэксперт сильно смахивал на студента Сити-колледжа. Легкий костюм был весь помят, густую каштановую шевелюру давно следовало бы постричь, а очки с толстыми стеклами - протереть. У него был тот самый унылый вид, какой, наверное, и должен быть у человека, изо дня в день по долгу службы имеющего дело со смертью.
Окончив осмотр трупа, он выпрямился и вытер руки о брюки.
- Все ясно, - обратился он к сержанту из отдела по расследованию убийств. - Мы знаем точно время смерти: местные детективы видели, как он скончался. И причина смерти понятна - перерезана яремная вена. Значит, белый, пол мужской, возраст - около тридцати пяти лет…
Сержант, однако, остался не доволен этой информацией. Сержанта вообще раздражали все без исключения судмедэксперты. Это был высокий, угловатый человек в голубом накрахмаленном костюме из саржи. У него были волосы самого отталкивающего рыжего цвета, коричневые веснушки, похожие на бородавки, а также большой острый нос, напоминавший киль гоночной яхты. В его маленьких, близко посаженных голубых глазках светилась досада.
- Отличительные приметы имеются? Шрамы, родинки? - спросил он медика.
- Черт, вы видели то же, что и я, - буркнул тот и неосмотрительно ступил в кровавую лужу. Ну что за невезение! - в сердцах воскликнул он.
- При нем, как назло, нет ничего, что помогло бы удостоверить личность, - посетовал сержант. - Ни бумажника, ни документов. А на одежде нет ярлыков прачечной или химчистки.
- А как насчет ботинок? - осведомился Гробовщик.
- Думаете, там могут быть какие-то подсказки?
- Почему бы нет?
На это представитель окружной прокуратуры кивнул головой, хотя было не ясно, что означал этот кивок. Это был человек средних лет с мучнистым цветом лица и аккуратно расчесанными седеющими волосами. Одутловатое лицо, выдающееся брюшко, помятый костюм и нечищенные ботинки придавали ему вид законченного неудачника. Позади него толпились ребята из скорой помощи и полицейские из патрульной машины, словно хоронясь за ширмой его нерешительности. Сержант из отдела по расследованию убийств и судмедэксперт стояли поодаль.
Сержант покосился на фотографа, которого он привез с собой, и сказал:
- Сними с него башмаки.
- Пусть это сделает Джо, - заартачился тот. - Я снимаю покойников.
Джо был детектив первого класса, который привез сержанта. Это был квадратный здоровяк славянского происхождения с коротко стриженной головой, и волосы его напоминали иголки дикобраза.
- Давай, Джо, - распорядился сержант.
Джо молча опустился на колени и стал расшнуровывать коричневые замшевые туфли покойника. Затем он поочередно снял их и, поднеся к свету, заглянул внутрь. Сержант тоже наклонился, чтобы посмотреть, нет ли там чего-то полезного.
- Фирма "Бостониан", - прочитал Джо.
- Тьфу, черт! - презрительно фыркнул сержант и уничижительно посмотрел на Гробовщика. Затем он страдальческим голосом обратился к судмедэксперту:
- Вы можете сказать, вступал он в половые сношения или нет - я имею в виду, недавно?
Судмедэксперту все это давно и сильно осточертело.
- Вскрытие позволяет установить это с точностью до часа - сообщил он, а себе под нос пробурчал: - Что за вопрос?!
Но сержант его услышал.
- Это существенно, - решил он оправдаться. - Нам же надо знать о нем хоть что-то. Иначе, как же мы установим, кто его убил?
- Можно взять у него отпечатки, - подал голос Гробовщик.
Сержант посмотрел на него с прищуром, словно подозревая, что тот его подначивает. Ну разумеется, они возьмут и отпечатки, и все что положено по схеме Бертильона для идентификации личности! Что он, собственно, возникает, злобно размышлял сержант.
- Так или иначе, половая связь у него была не с женщиной, - сообщил судмедэксперт, невольно покраснев. - По крайней мере способ был неестественный.
Все посмотрели на него, словно ожидая продолжения.
- Верно, - согласился сержант, кивая головой с видом знатока. Впрочем, ему самому хотелось спросить, как тот это установил. Тут внезапно подал голос Могильщик:
- Лично я знал это с самого начала.
Сержант покраснел так, что веснушки стали похожи на шрамы. Он слыхал об этих двух гарлемских детективах, но видел их впервые. Но он уже чувствовал, что < ними каши не сваришь. Они действовали ему на нервы.
- Тогда, может, вы заодно скажете и почему его убили? - саркастически осведомился он.
- Это элементарно, - невозмутимо сказал Могильщик. - Есть две причины, по которым белые гибнут в Гарлеме: деньги и страх.
Этот ответ застал сержанта врасплох.
- А не секс? - спросил он, сразу утратив саркастичность.
- Секс? Господи, у вас, белых, одно на уме. Раз Гарлем, то значит секс. Впрочем, вы в общем-то правы. - продолжал он, прежде чем сержант смог вставить хоть слово. - Все это так. Но секс - это товар. Так что зачем убивать курицу, которая несет золотые яйца?
Кровь отхлынула от лица сержанта. Побелев как мел, он злобно осведомился:
- Значит, по-вашему, в Гарлеме не бывает убийств на сексуальной почве?
- Я говорил, что белые не гибнут на сексуальной почве, - возразил Могильщик. - По крайней мере, на моей памяти такого не случалось.
Кровь опять прилила к щекам сержанта. Под воздействием различных комплексов лицо его меняло окраску, как хамелеон.
- И не случается ошибок? - продолжал он уже по инерции.
- Черт возьми, сержант, любое убийство - ошибка, - снисходительно заметил Могильщик. - Вам ли этого нс знать.
Да, с этими сукиными сынами надо держать ухо востро, подумал сержант, а потом угрюмо заговорил, сменив тему:
- Может, тогда вы скажете, кто его убил?
- Это нечестный вопрос, - отозвался Гробовщик.
- Сдаюсь! - вскинул руки вверх сержант.
Вокруг покойника собралось человек пятнадцать, в том числе полицейские из патрульных - в основном, белые. Лишь четверо были цветными. Все облегченно рассмеялись. Смерть белого в Гарлеме всегда была делом щекотливым. Независимо от того, работали люди в полиции или нет, они обычно в таких случая занимали позиции в соответствии с расовой принадлежностью. Никому это не доставляло удовольствия, но и оставаться равнодушным никто тоже не мог. Это затрагивало самые основы.
- Вас еще что-нибудь интересует? - осведомился судмедэксперт.
Сержант резко посмотрел на него, пытаясь понять, не иронизирует ли тот, но иронии не углядел.
- Разумеется, - ответил он. - Меня интересует все: кто он, кто его убил и почему. Но прежде всего меня интересует, кто его убийца. Такая уж у меня работа.
- Что ж, это ваш ребеночек, - равнодушно отозвался судмедэксперт. - Завтра, точнее сегодня утром, вы получите результаты вскрытия. А пока я еду домой. - Он заполнил бирку, привязал ее к большому пальцу на правой ноге трупа и кивнул шоферу и его напарнику из тру-повозки. - Везите его в морг, ребята.
При насильственных смертях ведущую роль, естественно, играли представители отдела по расследованию убийств, и старший из этого отдела делался главным. Все остальные - патрульные, детективы из местного участка и так далее как бы ему подчинялись. Им это очень не нравилось. Но Гробовщику и Могильщику было наплевать, кто тут главный. "Пусть разводят свою бюрократию, - как-то раз заметил Могильщик. - Нам главное докопаться до убийцы".
Но существовали определенные формальности, оберегавшие права граждан, и Гробовщик с Могильщиком не могли наброситься на подозреваемых и выколотить из них нужные показания, хотя в их глазах это и было лучшим и самым дешевым способом разгадывать кровавый преступления. Кому это не нравится, думали они, пусти сидит дома. Но поскольку о такой атаке не приходилось и мечтать, детективы решили отойти от места происшествия.
- Пошли, - сказал Могильщик, кивая в сторону сержанта, - а то этот и нас чего доброго задержит.
- Ты погляди, как разбегаются братцы-кролики, - хмыкнул Могильщик. - А я ведь их предупреждал!
Они отошли к одному из многоквартирных домов, где стояли переполненные мусорные баки, и остановились, чтобы понаблюдать за происходящим на месте убийства. Отсюда их никто не видел, только вот слишком уж благоухали мусорные баки.
- И кто это сказал, что мы, цветные, голодаем? - заметил Могильщик.
- Нет. Белых удивляет другое, - возразил Гробовщик. - Они не могут взять в толк, почему мы еще не помираем с голоду.
Первых очевидцев стали загружать в фургон. Но зато подоспели новые любопытствующие.
- Что тут происходит?
- Понятия не имею. Говорят, пришили белого.
- Застрелили?
- Зарезали.
- Нашли убийцу-то?
- Шутишь? Они хватают нас всех подряд. Ты же знаешь, как действуют белые легаши.
- Надо отваливать!
- Поздно! - сказал белый полицейский, беря каждого из черных собратьев за руку.
- Он думает, что удачно пошутил, - пожаловался первый.
- А что, он разве не шутит - осведомился второй, глядя на ручищи полицейского, стиснувшие черные запястья.
- Джо и Тед, тащите сюда прожектора, - распоряжался сержант, перекрывая стоявший вокруг гул. - Похоже, тут кровавый след.
Полицейские потащили переносные прожектора, питавшиеся от батареи, а сержант двинулся за ними следом, во двор, где пахло помойкой. - Тут мне понадобится ваша помощь, - примирительно буркнул он. - Вроде как след идет сюда.
Местные жители сгрудились на ступеньках у соседнего жилого дома, пытаясь понять, что делают полицейские. К тротуару подъехала еще одна патрульная машина. Двое полицейских в форме на переднем сиденье с интересом уставились на происходящее.
- Вы бы лучше отогнали народ, - недовольно крикнул сержант новоприбывшим.
- Эй, ну-ка отойдите подальше, - крикнул один из них. Он и его напарник были явно недовольны.
- Я здесь живу, - с вызовом бросила миловидная светло-коричневая женщина в золотых шлепанцах и запачканной голубой ночной рубашке. - Я просто вылезли из постели, чтобы узнать: почему такой шум?
- Вот и узнала, - хмыкнул фотограф из "убийств".
Но это женщина отозвалась благодарной улыбкой.
- Ну, сколько раз вам повторять, - сердито крикнул полицейский в форме, вылезая из машины. - Отойдите!
Женщина гневно затрясла косичками:
- Как вы смеете мне приказывать отойти. Я стою на ступеньках собственного дома.
- Правильно, сестрица Берри, выдай им, - подзуживал стоявший за ее спиной чернокожий собрат в пижаме.
Полицейский налился краской. Его напарник, сидевший за рулем, тоже вылез из машины и подошел к женщине.
- Что ты сказала? - осведомился он.
Она посмотрела на Гробовщика и Могильщика в поисках поддержки.
- Можешь на меня не смотреть, - сказал Могильщик. - Я из той же фирмы.
- И это называется негр! - презрительно фыркнула женщина, отступая под натиском блюстителей порядка.
- Так, а теперь давайте свет сюда, - распоряжался сержант, возвращаясь к черневшему пятну застывшей крови, там, где скончался белый.
Прежде чем присоединиться к остальным детективам, Могильщик подошел к их машине и выключил фары.
След был вполне отчетливый. Создался своеобразный орнамент. Пунктир из маленьких темных точек через три-четыре шага упирался в большое пятно - очередной выброс крови из разрезанной вены. Освободив улицу от местных, детективы двигались быстро. Впрочем, они по-прежнему чувствовали незримое присутствие гарлемцев за обветшалыми каменными фасадами жилых домов. То здесь, то там за темными окнами сверкали белки глаз, безмолвие было зловещим.
Кровавый след свернул с тротуара в проулок между двумя домами. Детективы миновали плакат: "Комнаты с кухней - все уд-ва", двинулись дальше. Проулок оказался таким узким, что идти можно было лишь гуськом. Отобрав прожектор у Джо, сержант возглавил процессию. Асфальт вдруг резко пошел под уклон, и он чуть было не споткнулся. Наконец они подошли к зеленой двери. Прежде, чем попытаться ее открыть, он направил свет на прилегающие строения. Все "комнаты с кухней" имели окна, но лишь три из них не были закрыты железными решетками и не завешаны шторами. В примыкающем доме имелась череда черных отверстий снизу до верху - возможно это были окна ванных: но ни в одном из них не горел свет, а стекла были такие пыльные, что не блестели в лучах прожектора.
У зеленой двери кровавый след кончался.
- А ну, выходите, - скомандовал сержант.
Ответа не последовало.
Он повернул ручку и толкнул дверь от себя. Она открылась так легко и внезапно, что он чуть не упал. Внутри была черная пустота.
Гробовщик и Могильщик прижались к стене по обе стороны двери, и в их руках сверкнули длинноствольные револьверы 38-го калибра.
- Что за черт! - начал было сержант. Его помощники отпрянули назад.
- Это Гарлем, - проскрежетал Гробовщик, а Могильщик дополнил:
- Мы не доверяем дверям, которые легко открываются.
Пропустив мимо ушей эти слова, сержант направил фонарь в черноту. Они увидели осыпающиеся кирпичные ступеньки, которые вели вниз к зеленой решетке.
- Самая обычная бойлерная, - сказал сержант и двинулся вперед. - Эй, есть тут кто-нибудь? - крикнул он, но ответом ему было лишь молчание.
- Давай вперед, Джо, - сказал сержант. - Я тебе посвечу.
- Почему я? - удивился Джо.
- Пойдем мы с Могильщиком, - сказал Гробовщик. - Там, похоже, нет ни одной живой души.
- Я сам пойду, - буркнул сержант. Все это его порядком раздражало.
Лестница спускалась вниз на глубину примерно восьми футов от уровня первого этажа. Перед бойлерной начинались два коридорчика направо и налево от лестницы. Оба заканчивались деревянными некрашенными дверями. Под ногами, на лестнице и в коридорчике, хрустели песок и мелкие камешки, но в целом грязи не было. В коридоре также отчетливо виднелся кровавый след, а на одной из дверей красовался кровавый отпечаток пятерни.
- Только ни к чему не прикасайтесь, - предупредил сержант, вынимая из кармана носовой платок, чтобы взяться за ручку двери.
- Сейчас я пойду вызову криминалистов, - предложил свои услуги фотограф.
- Нет, ты мне понадобишься здесь, - возразил сержант. - Лучше пусть это сделает Джо. А вы, местные детективы, пока побудьте на улице. Тут так тесно, что мы, чего доброго, в толчее уничтожим улики.
- Мы с Эдом будем стоять здесь, как вкопанные, - пообещал Могильщик, а Гробовщик только хмыкнул.
Позабыв об их существовании, сержант толкнул дверь. За ней оказалась черная пустота. Сначала он обвел лампой дверь и коридор в поисках выключателя. Справа от обеих дверей имелось по таковому. Стараясь на ступать в кровь, сержант по очереди щелкнул каждым выключателем, но они не работали.
- Пробки, что ли, перегорели, - бормотал он, выбираясь назад.
Гробовщик и Могильщик прекрасно видели с улицы все, что происходило в открытой комнате. Комната, похоже, первоначально предназначалась для дворника или слесаря, - присматривающего за бойлером. Но потом она была переоборудована в притон. От первоначального устройства в ней остались разве что отгороженный сортир в одном конце и умывальник в другом. С бойлерной комнату соединяло небольшое отверстие, забранное металлической сеткой, служившее как для вентиляции, так и для отопления. Там имелись туалетный столик с трельяжем, большая кровать с сиреневым покрывалом, разнообразных форм и размеров подушки из пенорезины, три желтых коврика. На белой штукатурке стены были изображены краской черно-белые силуэты, занимающиеся любовью в самых рискованных позах, большинство из которых мог воплотить в жизнь дуэт мужчин-акробатов. Стены, кровать и коврики были обрызганы кровью. Впрочем, обстановка не была в том беспорядке, который случается после неистовой драки - только кровь.
- Сукин сын стоял и тихо ждал, когда ему перережут горло, - заметил Могильщик.
- Да нет, - поправил его Гробовщик. - Просто это для него стало сюрпризом.
Фотограф начал щелкать маленьким портативным аппаратом, но сержант послал его взять из машины большую камеру. Гробовщик и Могильщик вышли из подвала осмотреть обстановку вокруг.
Дом был шириной в одну комнату и высотой в четыре этажа. Фасадом он выходил на тротуар, а к подъезду вело крыльцо в две ступеньки. Дорожка, что вела от тротуара, резко брала вниз, так что с той стороны вход находился примерно шестью футами ниже уровня тротуара. Подвал, в который можно было попасть через дверь в торце, располагался прямо под помещениями первого этажа. Дом состоял именно из комнат, а не квартир. На каждом этаже было три спальных комнаты, выходивших в общий коридор, в конце которого находились ванна и туалет - по одной на каждом этаже. На каждом этаже, следовательно, жило по три семьи. Двери их комнат были снабжены петлями для висячих замков снаружи и задвижками и цепочками изнутри. Двери были в шрамах и зазубринах - или по причине потери ключей или из-за попыток проникновения внутрь лихих людей. Все указывало на постоянную войну между обитателями квартир с одной стороны и грабителями, обезумевшими мужьями и любовниками или домовладельцем, желающим получить квартплату с другой. Стены были изрисованы непристойными картинками - гигантские половые органы, раздвинутые ноги, исписаны грубыми стишками, номерами телефонов, непристойными намеками, хвастливыми утверждениями, неуместными или уместными комментариями о сексуальной жизни жильцов, их отцов-матерей, а также дискуссия о законном происхождении их детей.
- А здесь ведь живут люди, - печально произнес Могильщик.
- Во всяком случае, для этого дом и существует.
- Как личинки в червивом мясе.