- Серега?! Что стряслось в такую рань?
- Поднимай по тревоге своих орлов. Как можно быстрее! Экипировка по полной программе.
- Ни фига себе… Куда прибыть? - не стал рассусоливать Кузьмич.
Он уже так привык к постоянным ночным вызовам, что ему было все равно, по какой причине его в очередной раз подняли с постели.
Однако я все-таки объяснил Кузьмичу, зачем нужны его парни. Правда, иносказательно. Но он меня понял.
- "Смазка" будет? - поинтересовался Кузьмич.
- Ну ты, блин, без этого никак не можешь…
"Смазкой" или "наваром" называлась премия после операции, которую омоновцы чаще всего "выписывали" сами себе. Она могла быть чем угодно: деньгами, спиртным, продуктами и так далее.
Но такую дань парни Кузьмича брали только у богатых "новых" русских, от которых за версту несло криминалом. Тогда они особо не церемонились.
"А чего? - говорил Кузьмич. - Эти уроды народ трудовой ограбили? Ограбили. Так пусть поделятся хотя бы с теми, кто этот народ защищает".
- Серега, я-то могу. Много ли мне надо. А вот у моих орлов без свежего мяса когти затупятся.
- Ответить честно или как?
- А я тебе когда-нибудь врал?
- Не припоминаю.
- Тогда о чем базар?
- Лады. Говорю как на духу - не знаю. Но скорее всего, будет дупель пусто.
- Огорчаешь ты меня, друг сердешный…
Я едва не рассмеялся, представив унылую физиономию Кузьмича, да еще спросонку. В такие моменты он был похож на лешего - лохматый, с кустистой щетиной на щеках и подбородке, а в глазах похмельная тоска.
- Только в драку до особого не ввязывайся. У нас пароль "Коршун", отзыв - "Ибис". Запомнил?
- Ага. Особенно отзыв… - буркнул недовольный Кузьмич. - И так понятно, что придется потрахаться от души. Я так понимаю, дело серьезное.
- Когда прибудешь на точку, свяжись со мной… - Я дал номер телефона. - Не забудь прихватить мобильник, Кузьмич. Ребята пусть особо не высовываются, чтобы не схлопотать шальную пулю.
- Понял. А с мобилой я даже в постели не расстаюсь. Все, отбой. Приступаю к исполнению…
Кузьмич отключился.
- Свяжись с Питоном, - передал мне Волкодав переговорное устройство.
- Зачем?
- А затем, чтобы он успокоил дежурную часть горУВД. Иначе пришлют сюда сдуру каких-нибудь пацанов лет по двадцать - двадцать пять, которые ничего, кроме ложки, в руках держать не умеют, и их тут перещелкают, словно цыплят.
- Понял…
Я стал вызывать Латышева. Полковник откликнулся не сразу. Наверное, он был на связи с кем-то другим.
Латышев явно был взволнован. Я хорошо слышал его бурное дыхание, будто полковник только что поднялся пешком на двадцатый этаж.
- Разумно, - подумав, ответил Латышев. - Кроме всего прочего, нам там лишние люди не нужны. Сейчас займусь. "Грета" на подходе…
Мы пока в бой не ввязывались. Волкодав мудро выжидал. При этом он напевал себе под нос детскую песенку.
Правда, слова в ней были несколько иные: "Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. То там сто грамм, то там сто грамм - на то оно и утро…"
В отличие от него обычно невозмутимый Акула весь извелся, прислушиваясь к стрельбе. Он не знал, куда девать руки.
- Ну и коверкот… - бубнил он с недовольным видом, в который раз пробуя остроту лезвия десантного ножа. - Командир, какого хрена торчим здесь, как гвоздь в дерьме?! Там ребятам, может, помощь требуется, а мы…
- Захлопни пасть, Акула! Это не твоего ума дело. У парней своя задача, у нас своя. Забыл?
- Не то чтобы…
- Вот и помолчи.
Волкодав стоял, укрывшись за деревом, и наблюдал за воротами через окуляр прибора ночного видения.
- Хреновое дело… - буркнул он. - Где эта проститутка "Грета"?!
- Что там? - спросил я.
- Какое-то шевеление вокруг кабины тягача. Уж не думают ли они когти рвануть в какую-нибудь тихую гавань?
- Весьма возможно.
- Группа "Д"! Что у вас там?
Волкодав включил переговорное устройство.
- Я "Буран", как слышите меня, прием!
(У всех руководителей операции были свои позывные: у Виктора Егоровича - "Гриф", у Латышева - "Крот"; но непосредственно операцией руководил Волкодав.)
- У нас потери! Двое раненых. Эвакуируюсь.
- Черт! Группа "А", я "Буран"! Вы меня слышите?
- Так точно! Слышим, прием…
- Срочно подтянитесь в зону группы "Д"!
- Есть! Конец связи.
- Всем остальным группам! - Волкодав был сильно встревожен. - Это "Буран". Вы что там, уснули, мать вашу?! Приступайте ко второму варианту. "Грета" на подходе.
Второй вариант - это захват здания охраны. Она сейчас сидела в трансе, боясь высунуться наружу.
Из окон второго этажа можно было держать под обстрелом площадку, где стоял рефрижератор, ворота и подходы к складам.
- Все, амбец…
Волкодав решительно спрятал прибор ночного видения в сумку.
- Пора и нам взяться за дело. Акула, берем этот долбаный автобус. Стрелять наверняка. Только давай без твоих дурацких шуток! Подбираемся тихо, бьем в упор. Майор, запомни - никаких сантиментов. Считай, что ты снова на фронте. Сам видишь, что творится…
Эта модель "Икаруса" была похожа на двухэтажный омнибус; на "первом" этаже находилось вместительное багажное отделение.
Стрельба велась из окон автобуса. Находившиеся внутри "Икаруса" огнем из автоматов прижимали к земле спецназовцев, не давая им приблизиться к тягачу.
Не автобус, а крепость.
Самый близкий путь к "Икарусу" преграждала машина противников, джип, за которым прятались двое. Они поливали свинцом подходы к воротам, почти не выглядывая и не целясь, - похоже, трусили.
Волкодав махнул рукой, и мы, нахлобучив колпаки маскхалатов, поползли через припорошенную снегом дорогу - он в центре, я и Акула по бокам на расстоянии в пять-шесть метров друг от друга.
Наверное, один из них что-то все-таки учуял - до легковушки еще было метров десять, когда он неожиданно обернулся и посмотрел в нашу сторону.
Что сделал Волкодав, я не заметил. Но парень вдруг резко мотнул головой и беззвучно сполз под колеса джипа.
Второй посмотрел на него, затем попытался вскочить, но тут мелькнул нож Акулы, и охранник, извиваясь всем телом и хрипя, рухнул рядом с первым.
- Молоток… - скупо похвалил Волкодав Акулу. - Майор, подтянись. Прячьтесь за джип. По отмашке катимся к автобусу. Не забыл? - спросил он у меня.
- Такое трудно забыть…
Я нахмурился.
Мне вспомнилось, как мой командир в Афгане, капитан Грызлов, показывая этот прием новобранцам на полигоне возле какого-то кишлака, ругал их за непонятливость.
Он прокатился метров десять, при этом стреляя по мишеням, - и исчез в огне и дыму взрыва. Как потом оказалось, местные жители, любезно улыбающиеся "шурави" днем, напичкали полигон минами ночью…
Мы подкатились к колесам автобуса без приключений.
Наверное, наблюдатель отвлекся или просто не заметил - "Икарус" отбрасывал длинную тень, которую мы с успехом и использовали.
Мы проползли под днищем автобуса - и облегченно вздохнули: дверь оказалась открытой.
Роли были распределены заранее - в прорыв первым идет Волкодав, за ним Акула; я выступаю в качестве "чистильщика".
Мы переглянулись, Акула незаметно перекрестился.
Пора!
Такой стремительности от Волкодава я не ожидал. Он прыгнул внутрь автобуса, как леопард. За ним рванул и Акула.
Они так молниеносно проделали свой маневр, что мне показалось, будто я замешкался.
Когда я последовал за ними, в "Икарусе" бушевал ад: Волкодав бил длинными очередями вдоль салона с правой стороны, кроша в капусту все подряд, а Акула - слева.
Я растерянно водил стволом автомата туда-сюда, не находя цели.
Мне показалось, что я просто лишний. Все стрелки противника уже лежали там, где их застал огонь, - на сиденьях и на полу.
Как я успел среагировать, уму непостижимо…
Что делал один из них в кабине водителя, можно было только гадать. Возможно, он и был тем самым наблюдателем, что нас проворонил.
Похоже, на первых секундах нашего вторжения он просто растерялся. Но когда прошел первый мандраж, он схватил автомат и уже готов был пустить его в действие.
Я услышал у себя за спиной щелчок передернутого затвора - такой тихий на фоне рвущего барабанные перепонки грохота автоматов Волкодава и Акулы, что его можно было принять за иллюзию.
Но я так часто слышал в Афгане этот звук, что мог его отличить от тысячи других.
Мгновенно развернувшись и еще не видя противника, скрытого ограждением, я полоснул очередью сначала от живота, на половине высоты человеческого роста, а затем прошил пулями всю кабину, сделав из нее решето.
- Амбец! - раздался довольный голос Волкодава.
И только тогда я понял, что в салоне автобуса наступила тишина.
- Акула, проверь клиентов на предмет повышенной живучести, - приказал Волкодав. - И собери оружие - им оно уже ни к чему.
- Один, - спустя полминуты доложил Акула. - Похоже, что доходит. Секир-башка?
- Да ладно, хрен с ним. Жалко пулю тратить.
Их было семеро. Вместе с моим. Все в камуфляже и экипированы по первому классу.
- Майор, снимаю шляпу, - с уважением посмотрел на меня Волкодав. - Акула, взгляни…
Они заглянули за ограждение. Я этого делать не стал - в это время менял рожок.
- Да-а… - протянул Акула. - Ну ты даешь, майор… Его теперь и на том свете не соберут.
- Ты лучше поблагодари майора, остолоп, - сказал Волкодав. - Он нам жизнь спас. Все, дружище, мы с тобой квиты. Рот фронт!
Волкодав поднял вверх сжатый кулак в международном приветствии.
- Я не забуду… - ответил я коротко.
Мы перезарядили оружие и осмотрелись.
Похоже, акция с автобусом в пылу схватки оказалась не понятой командирами групп захвата, потому что в нашу сторону по-прежнему летели пули спецназовцев, и мы передвигались по салону на четвереньках.
- Всем группам! - рявкнул в переговорное устройство Волкодав. - На связи "Буран". Кончайте лупить по "мышеловке"! Она под контролем. Займитесь вплотную вариантом номер два. Вплотную, черт вас дери!
Я посмотрел по сторонам.
Ночь, несмотря на снежный покров, показалась мне еще темнее, чем прежде. Мрак, спускающийся с небес, глушил все звуки. Даже частая стрельба из автоматического оружия была слышна словно через ватный фильтр.
В близлежащих домах кое-где зажигался свет, но тут же моментально гас. Похоже, привычные к разборкам местных крутых обыватели не испытывали большого желания узнать подробности ночного боя.
Они предпочитали сидеть в полной темноте за надежными стенами. Как я сейчас их понимал…
- Тебя…
Волкодав протянул мне мобильный телефон.
- Серега, я на исходной позиции, - раздался в трубке голос Кузьмича. - Какие будут указания?
- Подошел наш ОМОН, - сообщил я Волкодаву. - Будем его задействовать?
- Пока не нужно. Пусть перекроют все улицы, чтобы ни въехать, ни выехать. Понял идею?
- Думаю, да. Кузьмич, поставь везде "капканы".
- Понял. Будет сделано.
- В зону "пороховых складов" никого не пускать. Никого!
- Дошло. Можешь дальше не объяснять.
- Тех, кто попытается уйти, брать. Желательно живьем. Не должна и мышь проскочить!
- Так ведь как получится… Ежели шибко брыкаться не будут - мы с дорогой душой. Ну а если завертится коверкот… в общем, заранее извиняюсь, Серега.
- Лады. Действуйте жестко, без оглядки. Эти парни, судя по первым впечатлениям, очень опасны и хорошо вооружены. Работайте с подстраховкой.
- Учи ученого… - буркнул Кузьмич.
- Конец связи. Если понадобишься, позвоню. Или пришлю кого-нибудь. Удачи.
- Взаимно…
Волкодав прильнул к прибору ночного видения, стараясь особо не высовываться.
- Что там? - в нетерпении спросил Акула.
- Хреново. Они пытаются завести тягач. Значит, хотят сваливать. Где эти мудаки?! Они что, уснули?
Под "мудаками" Волкодав подразумевал группы спецназа, которые уже должны были прорваться к рефрижератору.
Но на самом деле они топтались где-то на подходе. А вокруг тягача сосредоточились наши противники.
- Акула, заводи! - приказал Волкодав.
- Понял! - бодро рявкнул тот.
Акула стащил с водительского сиденья и выбросил наружу буквально разорванное пулями человеческое тело.
- Везуха, командир! - возопил он радостно. - Ключи от зажигания на месте.
- Быстрей поворачивайся, оглобля хренова! - рявкнул в ответ Волкодав. - Они уже прогревают мотор.
И в этот миг свинцовый град застучал по обшивке "Икаруса". К сожалению, наша акция не долго оставалась незамеченной.
Мы тут же открыли ответный огонь.
Наконец заурчал и мотор автобуса.
- Давай, давай, Акула, сукин ты сын! - орал Волкодав, не решаясь подняться во весь рост.
Он стрелял "из-за угла" - спрятав голову и высунув наружу только ствол автомата; это называлось "навести шороху".
"Икарус" взревел и двинулся вперед, набирая скорость.
- Где эта сучья "Грета"?! - матерился Волкодав. - Она всегда прибывает на шапошный разбор, мать ее!..
- Командир, бьют по кабине! - закричал Акула. - Прикрой, иначе меня просверлят!
- Жми, я сейчас!
Волкодав вскочил на ноги и с диким воплем стал поливать свинцом площадку возле дома охраны складов и ворота.
- А-а-а! - орал он.
Наверное, в его бронежилет попала пуля, потому что он пошатнулся; но автомат из рук не выпустил.
Я последовал его примеру. И тоже орал что-то бессмысленное; и стрелял, стрелял, стрелял… Мне почудилось, что это длилось целую вечность. По-моему, я просто-напросто тронулся умом на эти несколько минут…
Удар был настолько силен, что мы свалились как подкошенные.
Обшивка автобуса рвалась с хрустом и скрежетом, посыпались последние уцелевшие стекла.
Я все это видел как в замедленной киносъемке. Стекла не разлетелись от удара, а как будто поплыли по воздушным волнам.
Акула что-то проорал, и мотор заглох.
В салоне "Икаруса" воцарилась тишина, настоянная на солоновато-приторном запахе свежей крови.
Киллер
Автоматным огнем нас так плотно прижали к земле, что казалось, подними палец - и тебе тут же отчекрыжат его по самую ладонь.
Я не знал, как чувствуют себя остальные группы - они уже были вне зоны видимости, - но наша представляла собой жалкое зрелище.
Даже обычно самоуверенный Чон лежал тихо, как мышь, боясь шевельнуться.
Остальные двое, Дзасохов и Ванька Каин, тихо матерились. И тот и другой были легко ранены. Осетина пуля чиркнула по заднему месту, когда он полз на карачках, а бывшему борцу пробило руку навылет.
Наверное, и у других групп имелись потери, потому что после каждого сеанса связи по переговорному устройству лицо Чона становилось все мрачней и мрачней.
Главная наша промашка заключалась в том, что мы не могли принять непосредственное участие в схватке с противниками. Нас отсекли от основных событий автоматным огнем.
А кто эти противники, можно было только гадать. И догадки были не ахти какие хорошие. По всему чувствовалось, что нас потрошат профессионалы, а не обычные менты.
Похоже, Чон об этом догадывался. И ругал себя последними словами, что не взял нарезное оружие.
Наши помповые ружья, незаменимые в ближнем бою, на большом расстоянии, ночью и в постоянно меняющейся обстановке оказались едва полезнее обычной дубины. Пушка, она и есть пушка. Валит всех подряд.
Бить наобум лазаря означало изрешетить своих, так как в темноте все кошки серы. А окликать будущую жертву, даже держа ее на прицеле, - себе дороже.
Тем более, что наши противники, кто бы они ни были, стреляли как снайперы. И скорее всего, имели приборы ночного видения.
Хорош компот, нечего сказать…
Однако нужно было что-то делать: или отползать и драпать, или плюнуть на ружья и пойти вперед на арапа, надеясь на знание боевых искусств.
- Чон, минэ нада хадить укрытий, - гортанно заговорил Дзасохов, пытаясь приглушить свой бас. - Крова бэжит. Нада перевязка.
- Не скули, ну тя на хрен! - откликнулся Ванька Каин. - Мне грабли поковыряло - и то молчу. Тампон поставь и снегом обложи. Все дела.
Чон не откликался. Он о чем-то сосредоточенно размышлял.
- Иван! И ты, Бало, - наконец заговорил кореец. - Уходите вон за тот склад. Не туда смотрите, левее. Сделаете перевязки, соберите всех - и к машинам.
- А как же ты? - встревоженно спросил Ванька Каин.
- Я не хочу губить людей. Прорваться всем невозможно.
- Нэт, мой нэ пайдет! - отрезал Дзасохов. - Если умирать - будэм вместе.
- Это приказ! У меня есть другой план. Он более реален. Уходите!
Дзасохов хотел было еще что-то сказать, но Ванька Каин прикрикнул на него, и они поползли под прикрытие склада.
- Слушай меня, Листопадов, - обратился ко мне Чон. - Я не знаю, где ты научился всему, что умеешь, и не хочу знать. Но только ты и я сможем выполнить главную нашу задачу.
Я промолчал.
Да и о чем можно говорить, когда пули роились над головами, как шмели на летнем лугу.
- Мы должны пробраться к рефрижератору и вывести его за ворота, - выдержав паузу, сказал Чон.
- Как скажете…
- Не изображай покорность, Листопадов! - сорвался кореец. - Почему ты все время темнишь и притворяешься?! Почему дураком меня выставляешь?!
- И в мыслях не было…
- Мне плевать на твои мысли! Я уже не хочу в них разбираться. Сейчас мы или умрем, или еще долго будем жить. Ты думаешь, я не понял, что за приемы ты использовал, когда дрался в ресторане? Я не знаю, как они называются, но этот стиль гораздо древнее тхеквондо. А значит, более эффективный. Мне однажды пришлось столкнуться с чем-то подобным.
- И это все мои прегрешения?
Не знаю, видел он мое лицо в темноте или нет, но я улыбнулся.
Оказывается, у тебя, кореец, нервишки шалят. Нехорошо… Мастер тхеквондо должен быть покрепче.
- Я уже сказал: не знаю и не горю желанием знать, - отрезал Чон. - Приказать я не могу - не тот случай.
- Никаких проблем - куда вы, туда и я.
- Хорошо. Только смотри: в случае чего первая пуля - твоя. Я разнесу тебе башку. Мне ведь терять нечего.
"Бравада…" - подумалось мне.
Но я опять придержал язык.
Тебе, драгоценный мой, есть что терять, кроме жизни, подумал я. Так просто не лезут на рожон, когда на счете лежит кругленькая сумма и пакет акций под подушкой.
Вопрос заключался в другом: что ты замыслил на самом деле? И не прояснить его я не имел права…
Мы бросили ружья, как ненужный хлам.
Правда, у Чона еще остался пистолет, а у меня - нож.
Но это - официально.
На самом деле я приготовился к любым неожиданностям более тщательно.
Кроме ножа, рукоять которого я переделал в пружинный метатель отравленных иголок, у меня был набор сюрикэнов и нагэ-тэппо; это современные гранаты из арсенала ниндзя, начиненные мизерным количеством пластиковой взрывчатки, порошком магния, серой и древесным углем.