Взрыв нагэ-тэппо сначала слепит противника магниевой вспышкой. А затем дым от горящей серы и облако угольной пыли на некоторое время скрывают последующие действия ниндзя.
Он может в этот момент убежать, спрятаться. Или внезапно напасть на обескураженного и ослепленного врага. Что чаще всего и бывает…
На первый заслон мы наткнулись, когда подползли к бакам или цистернам метра по два - два с половиной в диаметре.
Они лежали на опорах двумя рядами. Наверное, в емкостях хранились какие-то масла, судя по луже возле одной из них.
Наконец я увидел корейца в действии. Да, он и впрямь оказался незаурядным мастером боевых искусств.
Чон едва не столкнулся с двумя здоровенными парнями, менявшими позицию. Они увидели его уже в тот момент, когда кореец буквально взлетел в воздух с корточек.
Похоже, парни знали толк в самозащите, потому что попытались сблокировать его удары.
Но выпрыгнувший на высоту человеческого роста Чон прокрутил в воздухе пируэт и нанес два планирующих удара обеими ногами почти одновременно.
Это был очень сложный, однако эффективный прием, сочетающий внезапность и сокрушительность.
Получив каждый по удару стопой в челюсть, парни рухнули как подкошенные, будто их лягнул жеребец.
Кореец не стал их добивать, хотя это и было второй фазой приема. Впрочем, они отрубились по крайней мере минут на десять.
Второй раз пришлось действовать мне…
Мы с Чоном немного разошлись, чтобы обеспечить себе оперативный простор.
Он забирал в сторону дома охраны, взяв курс на левую сторону тягача. А я должен был обойти рефрижератор справа.
Тем временем перестрелка несколько поутихла. Редкие щелчки выстрелов раздавались то там, то сям. Притом били наобум - почти все пули уходили в небо.
Наверное, происходила перегруппировка сил и с той и с другой стороны. А огонь вели только для отвлечения внимания.
Мы решили воспользоваться временным затишьем, чтобы выполнить задуманное как можно быстрее. Нам помогала и погода - подул сильный ветер, и снеговые вихри пустились между складами в пляс, ухудшая видимость. Это было нам на руку.
Я их заметил слишком поздно.
Видимо, Чон принял небольшие холмики за снежные наметы. И только едва заметные облачка пара, поднимавшиеся над этими "наметами", подсказывали, что там притаились люди в белых маскхалатах.
Наверное, в городских условиях кореец утратил шестое чувство, позволяющее определять присутствие притаившегося врага задолго до того, как увидишь или услышишь его.
Окликать Чона было поздно и небезопасно.
Он полз прямо им в руки, а они почему-то не стреляли, но и не подавали никаких знаков. Похоже, не могли определить - свой это или чужой.
Плюнув на маскировку, я подхватился на ноги и "фирменным" бегом ниндзя - казалось, что человек не бежит, а летит над землей, быстро-быстро перебирая ногами, но не отталкиваясь, бросился на выручку корейцу.
Когда я добежал, его уже оседлали и, выкручивая руки, месили кулаками, словно тесто, хотя в основном без толку.
Чон вертелся как юла, блокировал удары и постепенно искал надежную точку опоры, чтобы разом стряхнуть нападавших, а затем и расправиться с ними.
Противников было трое, и в пылу борьбы они меня не услышали.
Я не стал их убивать - на кой это мне? - лишь усыпил: одного пинком ноги в висок с ходу, а остальных двух короткими рубящими ударами в область сонной артерии.
Они свалились на землю и лежали, даже не трепыхаясь; это всегда так бывает, когда усыпляешь таким способом.
- Ты где должен быть?! - вместо "спасибо", прошипел разъяренной змеей кореец. - Какого хрена приперся?!
- Так ведь вас уже дожимали…
- Это мои заботы! Еще немного - и я бы вырвался.
- Откуда я знал?
Мне ничего не оставалось, как изобразить тупое недоумение.
- Лады… Все хорошо… - буркнул, отряхивая снег, кореец.
Это прозвучало как благодарность.
- Ты их… грохнул? - Он посмотрел на меня исподлобья.
- Не знаю. Скорее всего, нет. Добить? - спросил я не без задней мысли.
- Убирайся отсюда! Время не ждет, - прикрикнул на меня Чон.
Я не стал больше разводить трали-вали и опять взял курс на тягач, где снова наметилось оживление.
Я подполз к кабине тягача незамеченным.
Мы с Чоном позаимствовали у поверженных мною парней маскхалаты, и теперь в снежной круговерти я был практически невидим.
Там по-прежнему стреляли, и мне хотелось как можно быстрее забраться внутрь кабины и дать деру. Было бы за что голову здесь сложить…
Рефрижератор охраняли человек десять - двенадцать. Они прятались за металлическими щитами, образовавшими вокруг рефрижератора забор.
Где они их взяли - привезли с собой или нашли на территории складов, - сказать было трудно. Да это и не суть важно.
Главное, что щиты сохранили в целости шины колес тягача. И наверное, спасли несколько жизней.
Я приблизился к одному из щитов вплотную.
- Эй, мужики! - позвал я.
И мгновенно сменил позицию, переместившись ближе к переднему колесу.
Реакция последовала незамедлительно: из-за щита высунулся ствол, и пули взрыхлили точно то место, где я только что лежал.
- Смотрите лучше! - крикнул кто-то. - Крысы под ногами бегают.
- Одной уже прищемили хвост.
- Мужики! - опять крикнул я. - Кончайте бузить. Я свой.
- Мать твою! Он что, невидимка? Я же не мог промахнуться!
- Подсыпь еще с десяток пилюль.
- Стоп! Он сказал, что свой.
- Эти "свои", мать их, подставили нас, как зеленок!
- Успокойся, Малыш. Что тебе нужно, "свой"?
- Мы должны убраться отсюда. Я из охраны "Витас-банка". Это его груз.
- Откуда нам знать, что ты не мент?
- У вас нет иного выхода. Еще полчаса - и сюда подтянут ОМОН и военных. Тогда точно всем крышка.
- Он говорит разумные вещи, Крест.
- Закрой пасть, Ворон! Весь мир сошел с ума, а ты что-то болтаешь о разумных вещах.
- Бимбо, не отвлекайся! Они штурмуют здание. Подбрось туда огоньку.
Это сказал Крест; наверное, он был старшим.
- О чем базар…
Да, эти парни явно прошли серьезную школу. Милиции с ними трудновато придется.
В такой непростой обстановке - и почти олимпийское спокойствие…
- Так что будем делать, Крест? Поверим этому кенту? - Голос Ворона.
- Что, задница загорелась?
- Крест, и впрямь становится жарковато… - Это уже пробубнил Бимбо.
- Бимбо, твое дело сейчас целиться поточнее! Ладно, принимаем решение. Ты один? - спросил Крест у меня.
- На подходе мой шеф.
- Кто он?
- Его зовут Чон. Кореец.
- По-моему, встречались… когда-то… Ладно, считай, что я тебе поверил. И последнее - то, что не успели спросить по запарке. Назови пароль. Только не ори на всю округу! Шепчи, у меня слух хороший.
- Пароль - "Таран". Отзыв?
Я сказал это в полный голос.
Какой там шепот? Ветер выл, как плакальщицы на похоронах, заглушая даже звуки выстрелов.
- Ворон, мать твою! Чего отвечать? - спросил Крест. - Все на хрен из головы вылетело.
- Спроси что-нибудь полегче… - буркнул невидимый Ворон.
- Вы что, совсем ошизели?! Во козлы… - Крест смачно выругался. - Бимбо, сукин кот! Ты у нас самый умный. Щебечи.
- Отзыв - "Норд".
- Молодец, Бимбо! Теперь и я вспомнил. Доволен, "свой"?
- Вполне.
- Лады. Ты можешь водить "КамАЗ"?
- Не знаю. Не уверен.
- Вот-вот. И я не умею. Правда, можно попытаться…
- А где водитель?
- Водители. Их уже принимают на небесах.
- Может, Чон умеет…
- Так где же он, мать его?!
- Здесь, - отозвался знакомый голос с другой стороны тягача. - Мне уже надоело слушать вашу болтовню.
- Святая пятница! - возопил Крест. - Крот, ты куда смотришь, чучело гороховое! Вокруг нас посторонние ходят, как по бульвару.
- Так ведь это… То есть… - Крот говорил медленно, запинаясь.
- Помолчи, оратор хренов! - рявкнул Крест. - Кто сядет за руль?
- Я, Крест, я, - ответил Чон. - Прикройте огнем. Листопадов, ты со мной.
- Э-э, нет, так не пойдет!
Один из щитов сдвинулся, и из-под тягача вылез крепко сбитый мужик в светлой куртке и вязаной шапке-маске.
- За груз отвечаю я, - сказал он с вызовом.
- Кто спорит, - ответил Чон уже из кабины. - Забирайся сюда.
- Ворон, принимай командование. Группу раздели. Пусть Бимбо возглавит тех, кто будет прикрывать наш отход. Выедем с территории складов - прыгайте в прицеп. Двери только не забудьте загодя открыть!
- Понял, Крест, сделаем все в лучшем виде. А как остальные ребята?
- Предупреди их о нашем плане. Им нужно подтянуться к воротам. Но если кто замешкается, ждать не будем. Пусть отрабатывают вариант "Эксфильтрация".
- Есть!
Мотор заурчал с ленивой мощью. Пока он был еще холодный, и мы едва не молили его втихомолку, чтобы он прогревался побыстрее.
Наконец Чон дал газ, и махина рефрижератора стала разворачиваться на асфальтированном пятачке у ворот.
- Давай, давай, жми! - рычал в нетерпении Крест. - Родная, не подведи…
Это он сказал уже машине. Притом с необычной для него нежностью.
Пули застучали по кабине как горох.
Мы с Крестом не стали испытывать судьбу и сели на пол. Только Чон, яростно матерясь, лишь слегка пригнулся.
И в это время раздался какой-то странный звук, будто где-то неподалеку обрушились с высоты ящики с пустыми бутылками.
Чон затормозил так резко, что Крест разбил себе бровь о какую-то железку.
- Какого хрена! - рявкнул он. - Водила коцаный…
- Все. Приехали, - сухо сказал Чон.
Кореец открыл дверцу кабины с намерением покинуть ее.
- Ты куда?! - всполошился Крест.
- Посмотри сам…
Мы выглянули наружу.
Поперек ворот стоял автобус "Икарус" с выбитыми стеклами. Он сорвал одну из створок, и металлический столб, на котором висели ворота, влез в салон на полметра.
Теперь это уже был не автобус, а клин, вбитый в замок большой мышеловки, называемой "пороховые склады".
Нам ничего другого не оставалось, как бежать отсюда без оглядки и постараться не нарваться на пулю. А они продолжали сыпаться как из рога изобилия - даже гуще, чем прежде. И я понял почему - наши противники наконец заняли здание охраны и теперь стреляли из окон.
- Уходим. Быстрее! - скомандовал Чон, и мы вывалились наружу.
- Эй, а что нам делать?! - крикнул растерянный Крест.
- У каждого свои проблемы, - ответил Чон. - Ты отвечаешь за свою группу, а я за свою.
И он скрылся в разбушевавшейся метели. При этом демонстративно забыв позвать меня с собой. Хороший командир, ничего не скажешь…
Ко всему прочему мне показалось, что Чон совсем не огорчен неудачей.
Я тоже не стал мешкать.
Опер
Как ни прискорбно это сознавать, но я неожиданно очутился в полном вакууме.
Виктор Егорович со своей командой, прихватив содержимое рефрижератора (доллары перегрузили на "Грету" и в легковушки), исчез, как нечистый дух.
Латышеву неожиданно подвернулась срочная командировка в столицу, и теперь его замещал подполковник Семейко - скользкий тип, прозванный Иудушкой.
Он был ставленником покойного губернатора Шалычева, но по своей природной трусливости никогда и нигде не высовывался.
Семейко действовал тихой сапой и в основном отыгрывался на безответных сотрудниках, не обладающих достаточной силой воли и характером, чтобы противостоять иезуитским наскокам Иудушки.
Операция по изъятию долларовой начинки рефрижератора в сводке по городу проходила как бандитская разборка. Никто даже не подумал усомниться в этой липе - чего-чего, а подобных столкновений хватало.
Прокуратура, как обычно, завела дело, следователи что-то вяло искали, рефрижератор, как оказалось, был краденый, автобус записан на какую-то несуществующую латвийскую туристическую фирму, а легковушки, на которых приехали курьеры, исчезли.
Самое интересное, что и в автобусе, и на территории складов не нашли ни одного трупа.
А омоновцы Кузьмича, приготовившиеся ловить разбегающихся преступников, а также немного подлататься, ухватили только мертвого осла уши - охрана тягача словно сквозь землю провалилась. Не говоря уже о деньгах.
- Какого черта ты меня вызывал! - в сердцах матерился Кузьмич утром. - Знал бы ты, какая цыпа грела мне бочок.
- Кончай заливать. Ты ведь спал как сурок.
- Серега, в мои годы на марафонской дистанции нужно беречь силы, - отступил на запасные позиции Кузьмич. - Ну, вздремнул чуток. Так ведь ожидалось продолжение.
- Кузьмич, твои парни могут держать язык за зубами?
- Я бы не поручился. Нет, закладывать никто не побежит. Но в хорошей компании, да под водочку… чего только не наговоришь, когда расслабляешься. Ты что-то опять задумал?
- Я хочу, чтобы свою ночную вылазку ты представил как инициативу Латышева. Пусть даже в моем исполнении. Но это в крайнем случае, если сильно прижмут. Мне бы не хотелось светиться.
- Хе-хе-хе… С тебя причитается. Я как в воду глядел. Что нас сорвал Латышев, уже знает каждая собака. Так я и в рапорте напишу.
- Спасибо, Кузьмич. - Я от всей души потряс ему руку.
- Серега, я не пальцем деланный. Лучше уж мне одному плести байки по поводу разборки, чем мы будем вдвоем кукарекать на разные голоса. Латышев - шеф, с его трона видней, на кого плюнуть, а кому конфетку бросить.
- А если спросят, почему не вмешался?
- Ну ты даешь! - Кузьмич расхохотался. - А когда мы вмешивались в разборки? Да пусть перестреляют, суки, друг друга до единого. Только дышать в городе станет легче.
- И то…
- Серега, а все-таки, что было на самом деле? Чей там спецназ шустрил?
- Разборка, Кузьмич, разборка…
Я посмотрел ему прямо в глаза долгим взглядом.
- Понял, - кивнул Неделин. - Лишние знания обременяют человека. Извини. Наверное, стар становлюсь.
Мы расстались, довольные друг другом.
Под впечатлением разговора с ним я ходил часа два: общение с Кузьмичом мне всегда доставляло удовольствие.
Он никогда не лгал, не притворялся, не закладывал. А когда дело доходило до драки с вышестоящими, первым подставлял свою грудь под залпы начальственного гнева.
К обеду мое приподнятое настроение улетучилось. Эйфория боя, взбурлившая мою кровь и взбудоражившая нервы, сменилась отрешенностью и гнетущей усталостью.
Самое плохое во всей этой истории с ночными похождениями было то, что дальнейшие события пошли совсем по иному руслу, чем я предполагал.
Долларов в банковских упаковках изъяли столько, что у многих глаза полезли на лоб. У меня даже возникло желание пару пачек нечаянно положить в свой карман.
Увы, человек слаб и грешен…
По моим скромным подсчетам, в тайниках рефрижератора (ими служили его двойные стенки) находилось миллионов сто пятьдесят. А может, и больше.
Но на территории "пороховых складов" я был лишь до того момента, как деньги перегрузили в машины ГРУ. И то только потому, что про меня просто забыли.
Затем меня все-таки нашел и отозвал Латышев, приказав ехать домой и явиться на работу как обычно, к восьми.
Я успел лишь принять душ и выпить чашку кофе, когда за мной приехала "волжанка". Переговорив с Кузьмичом, я стал терпеливо ждать вызова к Латышеву.
Но он как отправился к генералу, так и не появлялся в управлении до самого вечера. А ранним утром следующего дня полковник уже сидел в самолете, летевшем в столицу.
И все. Стало тихо, как в усыпальнице. В управлении царила просто мертвая тишина, и лишь сотрудники время от времени бесшумно мелькали в коридорах, словно не уснувшие вовремя упыри.
Все чего-то ждали. Притом с большим мандражом. Чего?
Мне над этим вопросом размышлять не хотелось. Я просто боялся об этом думать. У меня создалось такое впечатление, что майора Ведерникова бросили, как использованный предмет интимного обихода.
Дело сделано - и будь здоров, опер. И крутись сам, как хочешь…
По идее деньги нужно было оприходовать и сдать в областное отделение Госбанка, а на главного виновника ночного боя "Витас-банк" спустить с цепи свору ревизоров, налоговиков и прочая.
Я уже знал, что курьеры везли и наличность, взятую из резерва для закупки партии оружия, и "навар" от сделки.
И теперь стоило лишь заглянуть в сейфы "Витас-банка", чтобы раз и навсегда покончить со всеми проблемами, о которых так долго распространялся Виктор Егорович, - такую огромную недостачу объяснить невозможно.
Однако никакого шевеления нигде не наблюдалось.
"Витас-банк" по-прежнему работал с частной клиентурой и предприятиями.
Его клерки, как всегда, были приторно вежливы и предупредительны; охрана торчала на своих местах, поигрывая бицепсами и пожирая глазами любого подозрительного типа; сновали инкассаторские машины, к главному входу подъезжали "мерсы" и "крайслеры", упитанные "новые" деловито считали ногами ступени, ведущие к сверкающим бронированным стеклом и начищенным латунью дверям…
Ну просто мир и гладь да Божья благодать!
Вот только президента банка Наума Борисовича найти не могли.
Он словно испарился. Или нечистая уволокла, или забрали на свой корабль инопланетяне для опытов.
Не знаем, где наш шеф, он нам не докладывает; скорее всего, где-то в столице, отвечали ангельские голоса секретуток.
Интересно, какого государства?
Так я просидел в полной маете и неопределенности почти до следующего четверга. Нет, точно про меня забыли. А может, это и к лучшему?
В среду, сразу после обеда, меня вызвал Семейко.
Я даже вздрогнул, услышав его голос, усиленный динамиком селектора, - чур меня! От голоса подполковника веяло могильным холодом. Вот зараза…
Он и не пытался изобразить начальственную строгость. Семейко давно знал, что я его не жалую.
- Нужно произвести выемку документов… кх, кх! - без обиняков заявил Семейко. И шумно высморкался в крохотный дамский платочек - похоже, он грипповал. - Возглавишь группу.
- Почему я? И какие там еще документы?
- А потому, что майор Калина на больничном. Другому доверить не могу. Это касается расследования на таможенном терминале.
- Насколько я знаю, он там работал не один.
- Слушай, ты меня удивляешь. Конечно не один. Но эти два сопляка, его помощники, горазды только по девкам бегать… кх, кх! И протоколы печатать одним пальцем. Так что поторопись, машина уже ждет.
В "бобике" сидели два офицера и водитель.
Одного из них я узнал сразу. Это был старший лейтенант Фалин. Достаточно неприметная личность, тихоня, всегда ходит с опущенной головой, будто стесняется посмотреть в глаза коллегам.
Второй, тоже старлей (его фамилию я забыл; а может, и не знал), был здоровый как бык. Ему бы в цирке гири поднимать, подумал я не без зависти. Я всегда восхищался мощной мускулатурой и отменными физическими данными.
До сих пор мне приходилось встречаться с ними только на общих собраниях.
Водитель, хмурый крючконосый малый, оказался мне незнаком. Он даже не взглянул на меня, сидел ровно и неподвижно, как засватанный.