Еще больший шок он испытал, войдя в кабинет Цымбалюка. Он видел фотографию Зубаревской в виде ксерокопии учетной карточки паспортного стола. Но это была ксерокопия, делающая девушку бабушкой, а подростка - стариком со взглядом убийцы. Сейчас перед ним сидела совершенно другая Сонька. Удивились бы и те, кто видел ее в барачных трущобах, посещающий очередной бомжатник. Традиционная кожаная куртка и джинсы были отправлены в отставку. Сегодня на Зубаревской была роскошная шуба из чернобурки, сама она была без головного убора. Сонька, закинув ногу на ногу, курила, и слушала какой-то треп Цымбалюка.
- О, а вот и мой начальник. Юрий Андреевич, к вам вот дама. Юрий Андреевич, мне на флюорографию надо. Медсестра наша уже задолбала меня.
- А что, ты давно не облучался? - спросил Юрий, думая совсем о другом.
- Да, лет пять.
- Ну-ну, иди, схвати свою дозу радиации. Пойдемте ко мне, - предложил Юрий Зубаревской.
Он открыл свой кабинет, разделся, подошел к стоящему в углу чайнику, налил себе стакан теплой воды, бросил туда лимончик. И только после этого сел за стол. Зубаревская так же сняла свою шубу, повесила ее на вешалку, затем села на стул, но перед этим поставила его на середину комнаты, словно стараясь продемонстрировать себя полностью. Перед визитом она явно посетила парикмахера, а красное платье с оголенными плечами выставляла на свет не только эту часть тела, но и ноги почти до самого "не балуй". И на груди, как раз по центру - большая брошка в виде сердца из полированного золота. И ноги и плечи стоили того, чтобы их оголять. Но, самое большое изменение произошло в самом характере Софьи. Исчезла злая и вечно озабоченная бизнес-леди. Перед Астафьевым сидела молодая, не связанная ни какими проблемами очень красивая женщина.
- Ну, здравствуйте, Юрий Андреевич, - сказала она почти ласково.
- Здравствуйте, Софья Романовна. Чем обязан таким визитом? Я вас, вроде бы, еще не вызывал?
- А я сама пришла. Мне стало интересно посмотреть на человека, который так хочет упечь меня в тюрьму. Зачем это вам нужно, Юра?
- А вам разве не понятно? Есть такое понятие как закон, справедливость. То, что вы делаете, это противоречит всем этим понятиям.
Зубаревская хмыкнула.
- Забавно слышать такие речи в наше время. Ваше начальство вон, не хлопает ушами. Гребет к себе бабло двумя руками.
- Ну, это их личное дело. Я, например, не хочу гребсти это самое бабло ни двумя руками, ни даже одной.
Софья разочаровано выдохнула.
- Не выйдет у тебя ничего против меня, Юра. Тебе просто не дадут ничего сделать.
- Все может быть, даже это. Но, пока я делаю свое дело. И вам меня не остановить.
Сонька улыбнулась, наклонила голову в другую сторону. Астафьев почувствовал, как в нем просыпается самец, и тут же попробовал загнать его во внутрь подсознания. А Сонька продолжила разговор, не повышая тона, все тем же ласковым, зовущим голосом.
- Давай лучше договоримся по хорошему. Я тебе подгоню трехкомнатную квартиру в самом центре, на Ленина. Сталинка, все комнаты изолированы, до этого там жил один большой начальник, он недавно уехал из города, насовсем. Квартира в идеальном состоянии, металлопластик, евроремонт. А за это ты забываешь, что я вообще есть на этом свете, и запираешь все дела в самый дальний сейф. А сейф топишь в ближайшем болоте. Ну, как, Юра, идет?
Юрий отрицательно покачал головой.
- Жилье у меня есть, так что не надо мне таких щедрот.
- А подруге твоей еще не наскучило в однокомнатной хате ютиться? Она, поди, к такому не привыкла? Все же прокурорская дочка.
- Ну, это уже не ваши проблемы, Софья Романовна. Вы все сказали? Можете быть свободны. До своего времени.
Сонька усмехнулась. В ней что-то изменилось. Словно сквозь женский облик выглянул лик змеи.
- Молодой ты еще, ранний, не видел ничего на этом свете, а он ведь такой жестокий, сейчас только глазом моргни, и жизни нету. Старый будешь, одинокий будешь, один умирать будешь, и некому будет стакан воды подать, утешить тебя перед смертью, приласкать напоследок, по головке погладить…
Некоторое время Астафьев с изумлением слушал этот словесный бред, затем он хотел возмутиться, но неожиданно понял, что словно куда-то соскальзывает в своем сознании. Он уже не видел Сонькиного лица, только платье ее еще различал красным пятном, да брошка эта сияла золотой искрой, прожигающей мозг. По тому, как красное пятно начало увеличиваться, Юрий понял, что гостья его встала с места, но ничего сделать не мог, он только смотрел, как она начала подходить к нему. А та, перегнувшись через стол, начала расстегивать на Юрии рубашку. Потом Сонька поняла, что так много у ней не получится, и начала обходить стол. Именно в этот момент дверь кабинета распахнулась, и в него стремительно ворвалась Ольга Малиновская.
Картина, представшая перед ее глазами, была более чем странной. Юрка сидел за столом в расстегнутой рубахе, а с торца стола к нему стояла красивая девушка в кричаще красном платье. В другое время бы Ольга просто возмутилась, и ушла, хлопнув дверью. Но три дня назад ей показали из окна ее машины Софью Зубаревскую. Она видела ее тогда пару секунд, но сейчас узнала мгновенно.
- Что вы тут делаете? - резко спросила она.
- Я? Да ничего, - ответила Софья, странно улыбаясь, и пристально рассматривая Ольгу. Но та в этот момент пристально рассматривала Астафьева. Тот по-прежнему сидел за столом, не сделав ни одного движения, какой-то неестественный, словно кол проглотил.
- Тогда уходите, быстро! - велела Малиновская. - А то я сейчас вызову наряд милиции.
Сонька нехотя развернулась, сняла свою шубу, и, состроив глазки начавшему приходить в себя Астафьеву, шагнула к порогу.
- Пока, милый! - бросила она, уже выходя.
- Милый!? - возмутилась Ольга, когда за Софьей закрылась дверь. - Юрка, ты что, уже с подследственными начал трахаться!?
- Трахаться? Да, это она меня чуть не трахнула, - сказал Астафьев, застегивая рубашку непослушными руками. - Парализовала как кролика перед удавом.
У Ольги хватило ума выслушать объяснение Астафьева, и она сильно призадумалась.
- Да, если все так и было, и ты не сочиняешь сказки, то это страшно. Она тебя в любой момент может скрутить в бараний рог. Черт! Сегодня только была в дурдоме, но по официальной линии. Счас не знаю даже, как туда показаться с тобой.
- А что ты хочешь?
- Как что? Нужно же проконсультироваться с ними, что это было с тобой, вдруг она все это повторит? Сожжешь ее дела, или еще, не дай боже, застрелишься.
Юрий хмыкнул, и высказал свою точку зрения.
- Ну, а зачем нам обращаться к начальству? У меня там есть одна хорошая знакомая. Она вполне может проконсультировать по этому поводу. Я схожу как-нибудь к ней.
Ольга сразу заподозрила неладное.
- Так, это уже интересно. Она молодая?
- Кто?
- Ну, не придуривайся - "кто"! Эта твоя знакомая медичка она молодая?
- Да не очень. Моих лет, постарше даже. Она училась в параллельном классе с моей двоюродной сестрой, потом кончила медицинский. Я у ней консультировался насчет того парня, Ударника.
- Это который бил свои жертвы по голове колотушкой? - припомнила Ольга.
- Ну да.
- Я только слышала про это. И сильно она тебя просветила?
- Если б не она, я бы его вообще не взял. У него оказалась типичная шизофрения. На этом я и сыграл.
- Ладно, поедем тогда к ней. Собирайся.
- Сейчас!?
- Да. Сейчас. Кстати, я приехала то совсем не за этим. Тут делов на пять минут, но нужна твоя подпись.
Она открыла папку с делом. В пять минут у них не получилось, рабочий день закончился, пришлось прихватить уже и личное время. А потом они забрали еще несколько дел и на дом. Ольга просматривала их в зале, на журнальном столике. Юрий же полностью освободил кухонный стол и, постелив лист ватмана, начал рисовать на нем что-то своеобразное. Это был план местности, на нем он, рассматривая раскрытое рядом дело, рисовал крестики, номера, числа. Тут же была расстелена официальная карта местности и расписание электричек за летний сезон. Ольга, зайдя через час на кухню за чаем, очень удивилась всему этому пейзажу.
- Это что у тебя тут за живопись? - спросила она.
- Нортюрморт.
- А серьезно?
- Да, Попов вчера калым подкинул. Не знает, чем меня загрузить, лишь бы я Сонькой не занимался. Слыхала про Торского душителя?
- А, что-то в газетах было. Задушил несколько женщин…
- Да, и все в одном месте, примерно в одно и тоже время, вечером. Вот, вчера приехали парни из торской уголовки. Там, видно, с кадрами вообще дело хреновое. Самому опытному оперу лет двадцать семь, не больше. Попов на совещании в области похвалился, что у него есть мент, который уже брал маньяка. Торские тут же попросили помочь систематезировать все дела, генерал дал команду. Два часа мне мозги парили. Вроде и толково все объяснили, но попробуй вот так, на расстоянии все понять. Башка с утра и так не соображала, а тут еще такое сложное дело. У тебя, кстати, от головы таблеток каких-нибудь нет?
- Есть, конечно. Дать?
- Да, что-то голова раскалывается.
Ольга принесла ему цитрамон, налила себе чая и ушла. Она слышала, как Юрий звонил куда-то, что-то долго расспрашивал. Через полчаса он позвонил снова. Потом еще раз, долго беседовал, что-то расспрашивал, прихахатывал над словами собеседника.
Когда поздно ночью предельно уставшая Ольга зашла на кухню, то Астафьев сидел перед своим чертежом, и с каким-то непонимающим видом рассматривал лист бумаги, исписанный его же собственным подчерком.
- Ну, ты ложиться не собираешься? - спросила она.
- Счас лягу. Позвоню только еще раз.
Он набрал номер междугороднего телефона, и, когда в трубке зазвучал искореженный проводами и расстоянием голос, то Юрий начал первым делом извиняться.
- Олег, извини, конечно, что так поздно звоню. Но, завтра можешь подъезжать. Я просчитал возможные варианты, кое-что сходиться. Хорошо, завтра жду.
- Неужели вычислил? - удивилась Ольга.
- Да, - ответил Юрий, и, выхолостив из упаковки таблетку цитрамона, закинул ее в рот. Глянув на упаковку, Ольга ахнула.
- Ты, что, Юрка, выпил шесть таблеток? Ты что, с ума сошел?!
- Да, что с них - никакого толка нет. Как башка болела она, так и болит. Пошли спать.
Ольга, просыпаясь среди ночи, слышала, как Астафьев стонет во сне.
"Надо вести его к врачу", - твердо решила она.
ГЛАВА 14
Софья, войдя в незапертую квартиру, первым делом осмотрелась. Бывший офицер ВДВ Иван Макарович Соков хоть и находился в долгосрочном запое, но вещи свои, вопреки словам Копчика, еще не продавал, и водку пил приличную, дешевенькую, но не осетинского разлива. На стене висело несколько фотографий: вот бравый офицер в берете и тельнике на фоне гор, вот он с друзьями там же. Вот свадьба, и он еще курсант, и жена в белоснежной фате. Вот Соков и его дети, вот жена с детьми. Софья от паспортистки уже знала, что жена развелась с десантником, выписалась из квартиры и уехала куда-то в Сибирь, к детям. Это не вполне устраивало Зубаревскую, все-таки родня у будущей жертвы была, но прощупать одинокого, сильно пьющего майора ВДВ стоило.
Сам он в это время спал на диване в зале. Но, словно почувствовав, что к нему пришли, именно в этот момент хозяин дома зашевелился, и, коротко простонав, сел. По сравнению с фотографиями Соков заметно раздался вширь, лицо стало почти круглым, сзади образовалась проплешина. Но кудрявый чуб и усы скобочкой еще придавали ему некий, чисто мужской шарм.
- Рота подъем! - скомандовал сам себе отставник, и только потом обнаружил, что в его квартире есть кто-то еще.
- Ты кто? - спросил он Соньку.
- Я? Соней меня зовут, соседка я твоя, из четвертого подъезда. Ты, что ли, квартиру продавать хотел?
Десантник изумился.
- Я-я!? Да ты что, с ума сошла? Я знаешь, каким потом и кровью квартиру это добыл? Двадцать пять лет по казенным квартирам да казармам! Двенадцать гарнизонов за это время сменил, от Мурманска до Ашхабада. А ты - продавать! Я тут каждую досочку прибил, каждый сантиметр переделывал. Продавать! Иди ты на хрен!!
Другой бы на месте Соньки от такого "посыла" бы сконфузился, но, только не она.
- Чудак, зачем тебе такая большая квартира? Жена от тебя ушла?
- Ну, ушла, и что?
- А то. Без нее ты все равно не проживешь, да ведь?
Тут офицер сдулся, повесил голову.
- Это точно. Не могу без Надьки, не могу. Пока рядом была, вроде так и положено. А как нет ее - все, не могу. Привык, что ли? Столько баб кругом, а мне только ее надо. Пока офицерил, говорить нечего, бывало, ходил на сторону. Что там, закинул в горы на полгода, потом любая коза покажется красавицей. А счас все, как отрезало. Только Надьку надо.
- А что ж ты тогда развелся с ней?
Майор скривился.
- Я? Я с ней не разводился. Это она со мной.
- Значит, было за что. Да ведь?
- Да было, - он обхватил голову руками, - дурак! Прижал тут одну в гараже, соседку, а Надька застукала. Ну, а там и понеслось. Она меня из дома выгнала, я в запой, в гараже жил все лето. Потом, очухался - уже холостой, без жены! Свобода, мать ее за ногу!
- Она к детям, что ли уехала? - спросила Сонька.
- Ну да, в Пермь. Она давно уже пилила меня, чтобы туда переехать. Ну, и что она убралась туда, корова?! Счас только мешается там! У них уже всех семьи, а она еще приперлась, гордая! Шестая на двадцать пять квадратных метров.
Идея, мелькнувшая в голове Софьи, пять минут назад, к этому времени оформилась окончательно.
- Эх, мужик! Знаешь, что бы я на твоем месте сделала?
- Ну и что?
- Продала бы ее нахрен, эту квартиру, - она кивнула головой на стены, - да с деньгами бы, трезвым, одетым с иголочки, приехал бы к жене. Там бы купили квартирку и детям бы не мешали, и сами бы рядом с ними жили.
В глазах полупьяного офицера появилось выражение осознания этой мысли. Похоже, он оценил ее. Софья поднялась со стула, похлопала его по плечу.
- Подумай над этим, солдатик. Я это быстро смогу сделать. А пока давай, выпьем, что ли, за твою жену.
- Давай! - согласился майор. Через полчаса он уже лез к Софье обниматься, пробовал ее даже завалить на диван, но она легко справилась с его пьяными претензиями, и вскоре Соков уснул. Тогда она закрыла входную дверь и уже спокойно, тщательно проверила все документы отставного майора. Удостоверившись, что в паспорте все как надо, она забрала его с собой, а так же сунула в карман записную книжку и ключи от квартиры. Через два часа она ключи и паспорт вернула. Она уже его многократно отксерила, сделала на рынке точно такие же ключи. А вот записную книжку, с телефонами жены и детей, ликвидировала совсем. Так, чтобы отставной майор уже никогда не мог бы до них дозвониться.
Соков спал, и не знал, что его уже приговорили.
ГЛАВА 15
С утра Ольга не смогла отвезти Юрия к врачу, к нему приехали те самые опера из Торской уголовки. Ольга даже отпросилась у руководства, ей было интересно, что же такое придумал ее почти, что супруг в отношении этого маньяка. Торских было трое, и все они были, действительно были неприлично молоды. Они с явным интересом посматривали в сторону сидевшей в сторонке красивой женщины в синей форме работника прокуратуры.
- Ну, что ж, Олег, я так же присоединяюсь к версии о том, что этот маньяк приезжий, - начал рассказ Юрий. При этом он морщился, но не от того, что эта тема была ему неприятна, просто у него по-прежнему болела голова. - Вы исходили из того, что платформа, рядом с которой убивали женщин, находиться на окраине города, в районе новостроек. Все убитые возвращались из Железногорска либо с работы, либо с учебы. Убивали их в этом леске, буквально в ста метрах от железной дороги, и в трех ста от домов. Поэтому у вас было предположение, что он, маньяк, ехал вместе с жертвой, выбирал ее, и после этого уже душил. Но я обратил внимание на другой фактор. Через полчаса после прихода этой электрички идет другая, так же "рабочая", но идет она только до Кривова, это у ней конечная остановка. Теперь смотрим сюда.
Юрий обернулся к нарисованному вчера плану.
- Вы сказали, что эта тропинка ведет в город. А вот эта - на завод "Синтезспирт". Тут они сходятся, и тут же, в радиусе ста метров, происходили все убийства. Никто из жертв не прошел дальше этого перекрестка, в сторону многоэтажек. Я вчера весь вечер просидел на телефоне, и узнал, что за полчаса до прихода первой электрички на этом заводе кончается смена. Кажется все просто. Десять минут на то, чтобы помыться и собраться, десять минут - чтобы дойти до платформы, встретить студенток, задушить, и уехать к себе в Кривов. Но, один мой знакомый работал там, и сказал, что они на самом деле еле успевали на эту электричку. А некоторые, как он там сказал - аппаратчики, совсем не успевали.
Ольга заметила некоторый скепсис на лицах торских коллег. Но Юрий продолжал.
- Это подтверждает еще один факт.
Он подошел к стенному календарю, и начал методично помечать некоторые даты.
- Это числа, когда произошли убийства. А эти недели пусты.
Он вычеркнул карандашом эти недели.
- В эти недели он был на второй смене, с девяти вечера до девяти утра, и, значит, ни как не мог убивать.
Этот аргумент перевесил чашу скепсиса торских оперов в сторону понимания.
- Да, красиво получается. Выходит, нам надо проверить одну только смену завода, и людей, кто работает на нем из Кривова? - спросил Олег.
- Да, именно так.
- А почему он последние два месяца перестал это делать? - спросил другой опер.
- Может - уволился, может - заболел, - предположил Юрий. - Хотя они после такого не уходят, это втягивает как наркотик. Я так думаю, это человек средних лет, неженатый, скорее всего - простой работяга.
- А почему средних лет? - спросил самый молодой из оперов.
- Потому что молодежь и стариков у нас берут на работу с неохотой.
- А почему неженатый? - спросила уже Ольга.
- Тогда бы он спешил успеть на первую электричку. А он едет на второй. Ты бы стерпела, что бы муж твой возвращался позже, чем он может?
- Конечно, нет. А почему он работяга, а не, допустим, начальник смены? - еще раз не поверила Ольга.
- Потому что начальство такого ранга, начиная с мастеров, приезжает и уезжает домой на своих машинах. Я узнавал. Понятно, Ольга Леонидовна?
- Понятно, Юрий Андреевич.
Астафьев обернулся в сторону оперов.
- Так что совет мой просто: попробуйте проверить работников этих вот смен. Он должен быть из Кривова, и сейчас не работать по каким либо причинам.
- Хорошо. Спасибо вам, Юрий Андреевич.
Олег встал.
- Здорово вы нам работу облегчили. Мы за эти полгода весь район тут перерыли: студентов, рабочих, всех, кто ездит на этой электричке. И - ничего похожего. А тут фронт работ - человек пятьдесят, не больше.
Опера по очереди пожали Астафьеву руки, забрали свои бумаги и ватман Юрия, и ушли. Самый молодой до самого порога косился в сторону Ольги, настолько его поразила ее знойная красота.
- Ну, ты монстр, Астафьев, - призналась Ольга, когда дверь за ними закрылась. - Я тобой горжусь.
Юрий отмахнулся.
- Да, рано еще гордиться. Вот поймают они его, тогда и я скажу, что я гений.