- Я и говорю. Это ты молодец, что про Афган не забыл вставить: теперь есть мне от чего оттолкнуться! Да и легенда вполне правдоподобная! Думаю, все у нас получится!
- Если долго мучиться, все у нас получится!
- А вот теперь не грех и выпить! Томочка! - весело крикнул он.
Уже начинало светать, когда их наконец сморила усталость, и они отправились спать…
Через день Валентин сообщил Савелию, что его ждет генерал Дробовик.
- Уже? - удивился Савелий.
- Конечно! Я ж говорил тебе, что мы с ним плотно знакомы!
- А что ты ему сказал? .
- Что ты афганец и нуждаешься в помощи!
- Документы мои он видел?
- А как же! Короче, старшиной той роты, где умерли новобранцы, тебя устроит?
- А где их старшина? - удивленно спросил Савелий.
- Ему пришлось срочно уехать: по семейным обстоятельствам!
- Понятно! - покачал головой Савелий.
- Что, твои постарались?
- Уверен, что так…
- Четко действуют…
- Генерал не удивился, что я так вовремя подвернулся?
- Не уважаешь, братишка! - попенял капитан. - Это он мне пожаловался, что остался без толкового старшины! Ну как тут не помочь боевому генералу?.. - хитро подмигнул он.
Встреча с комдивом была короткой, но продуктивной. Генерал задал несколько вопросов, внимательно выслушал ответы, неотрывно глядя в глаза Савелию, потом встал и протянул руку:
- Думаю, сработаемся! Идите становитесь на довольствие!
К армейским будням Савелию не привыкать, и он довольно быстро вошел в коллектив роты, и солдаты без заминки разобрались, что с новым старшиной не забалуешь. Через пару дней за его спиной уже говорили с явным почтением: "Строг, но справедлив!" А ведь недаром в народе говорят, что от уважения до доверия путь недолог.
Вскоре он разговорил солдата-первогодка, за которого вступился перед дедами. Сначала в услышанное от парня он не поверил, настолько чудовищным показался его рассказ. Солдат намекнул, что кое-кто из старших офицеров не прочь побаловаться с молоденькими новобранцами, особенно если они еще и смазливы, как, например, Семеркин из их роты. Когда же Бешеный попытался выяснить, кто конкретно к этому склонен, солдат перепугался и стал говорить, что он все выдумал: он едва не на коленях умолял Савелия забыть его слова. И только когда Савелий пообещал, что не будет придавать значение его рассказу, тот немного успокоился.
Обладая предварительной информацией, Савелий решил понаблюдать за тем, что происходит в дивизии по ночам. Не зная, за кем из старших офицеров наблюдать, он собрался проследить за Семеркиным. Этот был действительно смазливый парень. До призыва в селе под Нижним Новгородом пел в местном церковном хоре. При всем при том был очень тихим, скрытным и всегда отводил глаза, словно стесняясь смотреть на собеседника. Не заметив ничего подозрительного в течение трех дней, Савелий поинтересовался, когда тот был призван на службу: прибытие в дивизию Семеркина совпало по времени с прибытием тех четверых солдат-первогодков, которые внезапно скончались.
Савелий всегда с особым подозрением относился к случайным совпадениям и потому стал еще тщательнее присматриваться к парню. И однажды приметил, что среди ночи Семеркин, выйдя якобы на "дальняк", то есть в туалет, сторожко поглядывая по сторонам, направился в сторону административного корпуса, где ночью никого не должно было быть. Следя за ним, Савелий увидел, что парень, юркнув за угол корпуса, вскоре исчез из поля его зрения. Чертыхнувшись с досады, Савелий уже хотел вернуться в казарму, когда ему показалось, что он слышит чьи-то голоса, доносящиеся из административного здания. Он воспользовался новым космическим даром, "усилил громкость" и отчетливо услышал два голоса: Семеркина и второй, очень знакомый.
- Мне донесли, что на тебя положил глаз новый старшина, это правда?
- Да зачем он мне нужен? - испуганно ответил Семеркин и добавил: - И вообще, кроме вас, мне никто не нужен.
- Смотри, не дай бог соврешь… Ты же знаешь, что может случиться с тобой, не так ли?
- Знаю, товарищ подполковник! Почему вы мне не верите! Я же никому ничего не рассказал: ни следователю, ни тому московскому майору, - дрожащим от страха голосом канючил Семеркин.
- Этот майор зря сунул нос, куда ему не следовало. Но ты же ему что-то все-таки трепанул!
- Что вы, товарищ подполковник, как вы могли такое подумать? Разве ж я враг себе? - Казалось, паренек сейчас заплачет. - Верьте мне, товарищ подполковник.
- А почему ж он тогда меня стал расспрашивать о тебе?
- Так он же всех доставал! Я ему ничего не сказал: ни про вас, ни про тех пацанов. - Он даже всхлипнул.
- Ладно, не скули, верю, - смилостивился второй голос. - Присядь-ка. Возьми, поласкай его. - Донеслось частое дыхание, а знакомый голос задрожал от нетерпения. - Не только руками, но и губами! Раскрой рот, сучка! Ну! Кому сказал? - послышались громкие шлепки по голому телу.
- Вы ж обещали, что не станете заставлять меня, - заканючил парень. - Вы ж сказали, что кроме рук не станете меня заставлять.
- Мало ли что я обещал! - рассмеялся тот. - Ты тоже обещал, да проговорился! Бери, сучка! Ну! А пошел ты. Давай повернись-ка попкой ко мне. Попкой!
- Не надо, вы же обещали! - громко всхлипнул парень.
- Повернись, сучка! Ну! Я кому сказал? Вновь послышались удары.
Господи! Какая мразь! Савелий наконец-то узнал, кому принадлежит второй голос: подполковнику Булавину! Ему хотелось броситься туда, где происходит этот грязный разврат, и от всей души распнуть эту сволочь, которая пользуется своей властью и калечит души молодых солдат. Однако он вовремя остановился: до него дошло, что московский майор, о котором только что шла речь, и есть Андрей Воронов. Прошла уже неделя, а ему пока ничего не удалось выяснить о судьбе своего названого брата.
Савелию припомнилось, как забегали глаза Булавина, когда он, как бы между прочим, поинтересовался у подполковника фээсбэшником, о котором случайно услышал в штабе. Подполковник так напрягся, словно Савелий спросил о чем-то запретном или неприятно-опасном, но, взяв себя в руки, тот моментально перевел разговор на другую тему.
Сейчас Савелий корил себя за то, что не придал тогда никакого значения тому замешательству Булавина и не "прислушался" к его мыслям. Он не имеет права упустить шанс узнать что-либо о Воронове. Эта скотина свое все равно получит!
- Повернись жопой, тварь! Я кому сказал? - снова услышал Савелий голос подполковника.
Вновь возня, глухие удары и вдруг короткий вскрик, и все мгновенно смолкло, а через несколько секунд раздался глухой удар об пол: словно мешок упал. Савелий побежал вдоль здания, туда, где исчез Семеркин. Господи, неужели этот мерзавец пошел на убийство? Только бы успеть! Савелий увидел чуть приоткрытое окно, толкнул раму, и та тотчас распахнулась. Он вскочил на подоконник и, спрыгнув на пол, кого-то задел локтем.
- Ой! - испуганно вскрикнул тот, и Савелий узнал голос Семеркина, который был готов броситься наутек, но наткнулся на взгляд Савелия и понял, что скрыться ему не удастся. Парень обреченно вздохнул, опустил голову, словно смирившись с неизбежным.
Потом неожиданно упал перед Савелием на колени:
- Товарищ старшина, не бейте меня!
- Никто тебя бить не собирается! Встань! Семеркин поднял на него глаза, ничего не понимая.
- Встань: я все знаю!
- Знаете? Про все?
- Знаю! Про все! Он мертв?
- Кажется, да.
- Чем ты его?
- Ножом. - Солдат вдруг беззащитно всхлипнул.
- Где он?
- Кто? Подполковник?
- Нет, нож!
- Там оставил.
- Ты что, чокнулся?
- Так он же не мой: подполковника! - Снова всхлип.
- А отпечатки?
- Я их стер! - Сквозь слезы парень гордо улыбнулся.
- Кто-нибудь знает о ваших с Булавиным играх?
- Конечно же нет!
- Это хорошо, - задумчиво проговорил Савелий, а потом как бы между делом спросил: - Те четверо погибли от его рук?
- Господи, он же убьет меня, если я его сдам!
- Ты что, забыл, что подполковник теперь уже никого больше не убьет?
- Ой, и правда! - Семеркин снова улыбнулся: на этот раз с явным облегчением.
- Кто из офицеров еще замешан в этой грязи?
- Больше никто! - твердо ответил парень. - Клянусь!
- Как он их убил?
- Подушкой задушил, по крайней мере одного точно… Прямо в казарме, ночью…
- Откуда знаешь?
- Случайно увидел.
- И что, больше никто не видел, что ли? - удивился Савелий. - Столько людей в казарме.
- Может, кто и видел, да молчат: боятся, подполковник все-таки.
- А что же доктор?
- А доктор в его руках!
- Как это?
- На продаже наркотиков застукал его.
- Шантажировал, значит. - Савелий зло сплюнул. - Мразь!
- Еще какая! Он человек пять изнасиловал, и это только то, про что я знаю.
- Что тебе известно про майора ФСБ?
- А откуда… - начал он, потом пристально взглянул на Савелия, что-то понял для себя, махнул рукой и принялся отвечать: - Думаю, этот майор стал догадываться про подполковника, вопросы всякие задавал. Я и сказал Булавину про это: надеялся, он испугается, а на следующий день узнал, что московский майор куда-то исчез. Это он, точно он, Булавин что-то с ним сделал!
- Ты что-нибудь помнишь про тот вечер, после которого исчез майор?
- А что я должен вспомнить? - Парень снова нахмурился, словно собираясь заплакать.
- Встречался ли майор с Булавиным или еще с кем-то в тот вечер?
- С Булавиным точно не встречался!
- Откуда знаешь?
- Это же на учениях произошло. Я имею в виду, со мной. В тот вечер Булавин, сильно набравшись, едва не изнасиловал и меня. С большим трудом отбился. Хорошо, что он перепил сильно. Стоп! - неожиданно воскликнул он. - Я вспомнил! - Семеркин стукнул себя по лбу. - Точно, вспомнил!
- Что вспомнил? Говори!
- Этот майор, ну, что из Москвы, разговаривал с каким-то седым мужиком. - Он наморщил лоб. - Поговорили несколько минут, а потом, кажется, майор с ним и ушел.
- Кажется или ушел?
- Ушел… кажется… - Он неуверенно пожал плечами.
- А седой этот, кто он?
-: А бог его знает!
- Очень старый?
- Какое там, - задумался Семеркин. - Сорок, а может, чуть больше. Спортивный такой!
- Незнакомый, что ли?
- Лично я его никогда не видел!
- Военный?
- Кто его разберет: одет был в штатское! В таком моднячем костюме в полоску. Да и корочки баксов на двести потянут. - Семеркин завистливо вздохнул.
- Стоп! - воскликнул Савелий: он только что вспомнил, что говорил Богомолов о незнакомце, подходившем к Воронову на рыбалке. - А откуда ты знаешь про этого Седого, ты же там не был?.. Или, может быть, тебя тоже пригласили порыбачить? - В какой-то момент Савелию показалось, что парень его обманывает.
- Да нет же, господи! - нервно воскликнул Семеркин. - Это все подполковник! Когда у него не получилось… ну, это…
- Изнасиловать, что ли?
- Ну… Он вдруг и говорит: "Беги на речку и проследи, что этот майор делает! А утром доложи! И смотри: я проверю и накажу, если обманешь!" Что делать? Я и побежал!
- И?..
- Я не сразу нашел их, а когда нашел, вижу, как к московскому майору этот Седой подходит, я и спрятался, а потом Седой ушел, а вскоре ушел и майор этот!
- Погоди-ка! - нахмурился Савелий. - Ты спрятался потому, что этот майор разговаривал с Седым рядом с тобой, не так ли?
- Так я об этом и толкую!
- Выходит, ты слышал, о чем они говорили? - спросил Савелий, и у него от волнения забилось сердце.
- Конечно, слышал!
- И о чем же шла речь? - затаив дыхание, спросил он.
- Да ни о чем особенном, - пожал Семеркин плечами.
- И все-таки, сможешь повторить?
- Дословно нет, но смысл… - Он наморщил лоб. - Сначала что-то про рыбалку, потом про Москву, даже о художнике вспомнили, правда, товарищ старшина, ничего такого.
- О художнике? - удивился Савелий. - О каком художнике?
- Черт, выпала фамилия из головы. - Семеркин хлопнул себя по лбу. - Известный такой… Ну, этот… Как его?..
- Русский?
- Да нет…
- Тициан, Гойя, Веласкес, Микеланджело, Боттичелли, Пикассо, Рембрандт, Матисс, Ван Гог, Дали, Босх, - начал перечислять Савелий всех известных ему художников.
- Да нет, господи! Был еще такой певец… Фильм даже такой был. - Он вновь наморщил лоб и вдруг воскликнул: - Высоцкий о нем еще поет… Ну, этот… Надо же, из головы вылетело его имя…
- Высоцкий? - Савелий очень любил песни Владимира Высоцкого, но ему что-то не припомнилась песня, в которой бы он пел о каком-то художнике, тем более иностранном. - Не знаю, о чем ты говоришь. Может, еще вспомнишь, что они говорили про художника?
- Собственно говоря, они только назвали его, а потом этот Седой назвал какие-то цифры.
- Цифры? Не помнишь какие?
- Четырнадцать, восемьдесят с чем-то. - Он пожал плечами. - Нет, больше не помню. Единственное, что знаю точно, это что число было четырехзначное! - сказал Семеркин, но тут вспомнил, что он только что натворил, и вновь испуганно всхлипнул: - Товарищ старшина, что со мной-то будет?
- Если все сделаешь, как я скажу, будешь продолжать службу с честью и достоинством!
- Я всю жизнь Богу за вас молиться буду! - Он вновь упал перед Бешеным на колени.
- Встань сейчас же! На колени положено вставать только в двух случаях: перед женщиной и перед знаменем Родины! - серьезно проговорил Савелий. - Понял?
- Так точно, товарищ старшина, понял! - Парень поднялся и спросил: - Что мне делать?
- Во-первых, навсегда забыть, что с тобой пыталась сделать эта мразь в офицерских погонах, во-вторых, ты здесь никогда не был и подполковника сегодня в глаза не видел! Понял?
- Понял! - не очень уверенно ответил Семеркин.
Савелий видел, что парень вряд ли сумеет сохранить в тайне происшедшее, а потому поднял руку, обхватил ею затылок Семеркина и чуть нажал на точку за ухом. Тело парня обмякло, и он упал бы, если бы Савелий не подхватил его и не прислонил к косяку.
- Сейчас ты забудешь все, что случилось сегодня вечером. Ты никого не видел: ни подполковника, ни меня, - тихим монотонным голосом начал говорить Савелий. - У тебя прихватило живот, ты встал, вышел из казармы и поспешил в сортир… Теперь ты вернешься в казарму, ляжешь в кровать и крепко проспишь до самого утра…
Перевалив его тело через подоконник, Савелий оттащил парня от здания, настороженно поглядывая по сторонам. К счастью, никто по пути не попался. Усадив Семеркина на скамейку, он опять нажал ему за ухом и спрятался за дерево. Вскоре парень очнулся, удивленно осмотрелся по сторонам, погладил живот, встал и медленно побрел в сторону казармы.
А Савелий вернулся наверх, чтобы осмотреть место, где возмездие настигло подполковника. Булавин действовал так нагло и уверенно, что для своих сексуальных утех использовал диван, стоявший в генеральской приемной, в которой царил полумрак: рассеянный свет падал лишь от уличного фонаря, торчащего рядом с окном.
Подполковник лежал на полу на правом боку. В районе сердца виднелась рукоятка самодельного ножа с наборной ручкой. Савелий сразу заметил, что удар паренька был -не очень сильным: лезвие вошло лишь наполовину. Однако этого было вполне' достаточно, чтобы достать до сердца. На диване валялся портфель, скорее всего принадлежавший Булавину. Осмотревшись, Савелий заметил на отопительной батарее что-то белеющее. Это оказался женский носовой платочек. Не найдя ничего более подходящего, Бешеный воспользовался платком, чтобы, не дай бог, не оставить где-нибудь своих отпечатков. Он открыл портфель, обнаружил там бутылку водки, осторожно откупорил ее и чуть ли не всю водку влил в рот подполковнику, поворачивая и чуть встряхивая его туловище так, чтобы жидкость скорее проникла в желудок. Затем приложил к бутылке пальцы правой руки покойного и поставил ее на диван, рядом с портфелем. По ходу он заметил, что брюки подполковника все еще расстегнуты. Брезгливо морщась, он осторожно застегнул их и заправил рубашку в брюки.
Тут подполковник неожиданно приоткрыл глаза и удивленно уставился на Савелия:
- Старшина?.. Что… со… мной? - с трудом выдавил он из себя.
- Пить меньше надо! - безжалостно бросил Савелий.
- Ты как… разго… вариваешь… со… старшим… офи… цером?.. Да я те… бя…
- Ты и так достаточно натворил в этой жизни, достаточно! - усмехнулся Савелий.
После чего взяв одновременно обе ладони Булавина, поднес их к ножу и плотно прижал ими рукоятку.
- Ты что… делаешь? Мне боль… но! - застонал тот.
- За насилие над телами и душами молодых солдат, за погубленные ни в чем не повинные четыре души, властью, данной мне Космосом, выношу тебе смертный приговор и привожу его в исполнение! - торжественным голосом произнес Савелий.
После чего, не реагируя на стоны и сопротивление Булавина, он повернул тело подполковника лицом вниз и резко нажал ему на плечи, словно тот сам наткнулся на нож, оступившись по пьяному делу.
Внимательно проверив, не выпало ли у него что-нибудь из карманов, Савелий взглянул на платочек, заметил на нем кровь, скомкал его и сунул в карман. Потом вышел из приемной, спустился по лестнице на первый этаж и подошел к окну, через которое и проник в здание, осторожно выглянул наружу: никого не было видно. Он тщательно протер платочком подоконник и окно, уничтожая возможные следы, как свои, так и бедняги солдата, затем осторожно выпрыгнул на улицу, плотно прикрыв за собой раму окна. И уже, нисколько не таясь, вернулся в свою комнату.
К счастью, ему по пути никто не встретился.
На следующее утро труп подполковника обнаружила племянница комдива. Не нащупав у него пульс, Маша немедленно связалась с дядей:
- Валерий Григорьевич, у нас в дивизии ЧП!
- Что теперь стряслось?
- В вашей приемной лежит тело подполковника!
- Кто напился? - недовольно спросил генерал.
- Вроде и напился, судя по пустой бутылке водки, но под ним лужа крови!
- Так он мертв?
- Так точно, Валерий Григорьевич, мертв!
- Господи, только этого не хватало! Кто он?
- Не знаю: лежит лицом вниз.
- Так посмотри или трусишь, госпожа будущий следователь?
- Сейчас… - Девушка подошла, осторожно приподняла покойного за одно плечо, взглянула на лицо и, тут же вернув тело в исходное положение, вновь взяла трубку. - Это Булавин. Кажется, сам себя ножом прямо в сердце…
- Кажется?
- Во всяком случае, держится за рукоять обеими руками.
- Кто-нибудь еще знает?
- Пока нет!
- Больше ни к чему не прикасайся, закрой дверь на ключ и никого не пускай до моего приезда! Я сейчас заскочу к военному прокурору и захвачу с собой следователя!..
- Слушаюсь, товарищ генерал! - По ее взволнованному голосу было ясно, что происшествие выбило Машу из колеи.
- Держись, девочка! - ласково ободрил генерал племянницу.