- Вы нас собираетесь куда-то везти? - задал риторический вопрос Бирюков, искоса разглядывая окружающую обстановку.
А обстановка, в общем-то, была обычной, то есть, народ кое-какой присутствовал во дворе да и неподалеку тоже. Очень даже может быть, что полковник с залысинами - настоящий полковник, книжечка у него не поддельная, да и "Волги" тоже весьма характерные. Значит, стрельбы в густонаселенной местности эти служивые люди не допустят. Вот
только как бы это поделиться своими размышлениями с Клюевым?
Клюев, похоже, думал о том же. Он сказал:
- Кости с нами нету, как когда-то. А Кирюхе нас нипочем не отыскать.
Да, месяца три назад Костя Ненашев вызволил их из "каталажки". А сейчас ситуация не та, явно похуже сейчас ситуация.
- Послушайте, куда вы меня толкаете? - опять наивно поинтересовался Бирюков.
Двое молодых людей вовсе и не толкали его, а вели, правда, взяв довольно цепко за локти, к машине вели. А к другой "Волге" вели Клюева - тоже двое, с боков нежно и крепко поддерживая, третий уже открывал дверцу автомобиля.
- Полковник, - довольно грубо, повысив голос, спросил Бирюков, - какого черта? Вы можете объяснить нам, что все-таки происходит?
Какая-то дама лет сорока в длинном черном пальто тоже хотела бы знать, что же происходит. Она остановилась и с явным интересом наблюдала процесс конвоирования.
И пожилой дяденька, наверняка помнивший еще времена правления Иосифа Виссарионовича и сопутствующие тому правлению "воронки", тоже очень заинтересовался происходящим, у дяденьки даже щербатый рот под седыми усами приоткрылся.
Это хорошо, что народ наблюдает, с явным удовольствием подумал Бирюков, фиг они теперь стрельбу затеют. Надо что-то предпринимать прямо сейчас, иначе через несколько секунд уже будет поздно.
Он немного согнул колени, повис на рукax у молодых людей, заставляя их инстинктивно напрячься, направить свои усилия вверх, дабы удержать бирюковские восемьдесят пять кило плюс одежда. В следующий момент Бирюков резко вскинул руки вверх по дугам и опять присел, уже гораздо быстpee, уходя за спины своих конвоиров.
Удар ногой в промежность, нанесенный сзади, лишил одного из них, как минимум, на минуту возможности совершить какие-либо активные действия.
А хлесткий круговой удар корнем большого пальца, который в каратэ именуется хайто-учи, угодивший второму в челюсть пониже уха, вообще отправил его в глубокий нокаут.
Теперь надо помочь Клюеву.
Однако Клюев и сам позаботился о себе - едва заслышав шарканье подошв по асфальту и резкие щелчки ударов, он резко повернулся и саданул коленом в пах одному из поводырей. Тот мгновенно сложился пополам, однако второй сноровисто, профессионально захватил Клюева сзади, надавливая ребром предплечья на кадык.
Но и ему не удалось долго удерживать Клюева - Бирюков нанес сильный удар носком ботинка, точно попав в позвоночник. Сноровистый молодой человек захрипел и рухнул наземь.
- В машину, Женя!!! - заорал Бирюков и бросился к той самой "Волге", дверцы которой уже услужливо приоткрыл водитель - третий из тех, кто поджидал их внизу на лестнице.
Этот попытался оказать сопротивление Бирюкову, атакуя его ногой по среднему уровню, а затем пытаясь попасть кулаком в челюсть.
Тому, как топорно этот парнишка пытался провести мае-чудан-гери и ой-цуки-йодан, Бирюков подивился чуть попозже (что же они, козлы, на занятиях по спецподготовке делают? Кто же их, вонючек, учит? А еще "девятка" бывшая, уроды!), сейчас же он просто сильно подсек противника под колено опорной ноги и, продолжая вращение, поразил его круговым ударом ноги в затылок.
Клюев уже сидел за рулем и вращал ключ в замке зажигания. Бирюков перелетел через капот автомобиля, мельком успев отметить пистолет в руке полковника с залысинами, нырнул в дверцу, ушибив при этом колено, и его тут же швырнула на Клюева центробежная сила - Клюев со старта положил машину в крутой вираж.
Бирюков оглянулся. Полковник с залысинами уже запрыгивал в другую машину, а секунду спустя и она тронулась с места. Где находились пятеро остальных бойцов, в суете и спешке нельзя было определить.
- Ну, Николаич, специалист по Москве, давай - руководи и направляй, - с отчаянным весельем сказал Клюев. - Иначе кранты нам. Без Кирюхи хреново. Это он тут все закоулки знает.
- Что хреново, то хреново, - мрачно согласился Бирюков. - Как автомобилист, я этих мест тоже, можно сказать, не знаю. Пока правильно едешь. Вот сейчас налево давай, обязательно на набережную выскочишь, а там вправо свернешь.
Вылетели на набережную, Клюев послушно свернул направо.
- Догоняют вроде бы гады, - глянув в зеркало, не очень обеспокоенно произнес он.
- Женя, да кто же тебя сможет догнать? укорил его Бирюков. - Что за самоуничижение? Дуй пока по набережной самой грязной московской реки Яузы, а там что-нибудь придумаем. Стрельбу они тут не затеют.
- Хрен их знает, тонкон-макутов гребаных, - засомневался Клюев. - Ведь сейчас у них тут вроде как война опять. Что же за дела такие - в мае чуть-чуть сражение не затеяли, теперь, кажется, к началу представления поспели.
- Н-да, перед Белым домом, небось, баррикады уже возводятся. Ага, - он взял трубку радиотелефона - И что же у вас тут слышно?
- ... выезжают на Преображенскую набережную. У нас потери три человека раненными, - судя по всему, это говорили их преследователи. Значит, трое были столь серьезно травмированы, что не успели запрыгнуть в машину. Итак, за ними едут четверо. Но с оружием.
- Да ты что, Титан? - заскрежетал далекий голос (как не крути, а все равно Москва - не Нью-Йорк, до сотовой телефонной связи тут далеко). - Как же так получилось? Отстреливались они, что ли?
- Нет, стрельбы никто не затевал, ни мы, ни они, Рукопашная схватка была.
- Однако ты меня удивляешь, - опять скрежещущий голос. - Помочь я вам сейчас ничем не смогу, далеко вы укатились. Разве что свяжусь сейчас с МВД, вы передавайте время от времени свои координаты, их затормозят на ходу. Куда они следуют сейчас?
- По Большой Черкизовской пошли.
- Ладно, сейчас передам милиции. Отбой.
- Слушай, Николаич, тормознут нас менты, - забеспокоился Клюев, - здесь вон светофоров натыкано - через пять шагов.
- Женя, ты уже третий на красный свет проскакиваешь, насколько я умею считать. Вот там придурок в будочке сидит - тормознул он нас? Он думает, что мы - это они. Спецтранспорт, короче. Главное, они пальбы не смогут здесь устроить. Машин вон сколько. Ладно, будем что-то думать. Теперь ты влево не сворачивай, прямо едь, это Сиреневый бульвар. Ага, машет, козлина, палочкой. Поддай, поддай, Женя. Места родные и знакомые, сейчас "тачку" бросим, затеряемся.
- Ой ли? Сколько лет, говоришь, ты здесь не был?
- Ну, в последний раз четыре года назад приезжал сюда по службе, в командировку. Про наш весенний приезд я не говорю, несколько сумбурно все получилось. Вправо, Женя, резко вправо. А теперь, я думаю, и ноженьки резвые пора уже поразмять.
Клюев бросил "Волгу" к самой бровке, Бирюков, не дожидаясь, пока автомобиль остановится, распахнул дверцу, едва не сшибив идущую по краю тротуара московскую тетку.
- Сволочи, дороги вам нету! - все правильно, нормальная реакция.
Все на своих местах. Толстая и злая. Ничего не изменилось. Ускорение, перестройка, шоковая терапия, либерализация цен, Гайдар, Черномырдин - да хоть Саддам Хуссейн завтра воцарись в Кремле со своими порядками, все равно эти тетки останутся прежними.
Бирюков нырнул за угол дома, пробежал по переулку, потом пересек несколько дворов, время от времени оглядываясь, чтобы посмотреть, следует за ним Клюев или пропал.
Наконец Бирюков остановился и перевел дух.
- Да, Николаич, ты тут вроде как по родному хутору шастаешь, - с некоторым даже удивлением отметил Клюев.
- А то. Вон видишь тот домишко? Ему, наверное, тыща лет уже. Двадцать лет назад там общага была. И занимался я в той общаге любовью с одной ткачихой. Звали ткачиху соответственно - Любовью. Она из какой-то губернии провинциальной была, приехала Москву обрабатывать. Запамятовал, из какой губернии. Лимита, лимита, ведь не вся еще жизнь прожита, как спивалось в одной популярной песенке.
- Ну, тогда тебе всецело можно доверяться. Куда же мы теперь двинем?
- Отдышаться нам надо? Надо. А где это лучше всего сделать?
- В парке?
- Нет, не в парке, там ветрено и сыровато. В пивной лучше всего отдышаться. Да и поразмыслить можно. Сейчас у нас сколько? Почти девять часов. Если изменения не стишком коснулись этого забытого властями уголка столицы, то та пивная еще существует и функционирует с девяти утра.
Они прошли еще немного, потом впрыгнули в троллейбус, проехали, поглядывая на всякий случай в заднее стекло, пять остановок и вышли.
Пивная функционировала, но, как заметил Бирюков, интима здесь стало явно меньше. Теперь разливали автоматы, а кружек не было. Редкие еще с утра посетители использовали кто банки, кто пакеты из-под молока. Пришлось сбегать в соседний магазинчик, где имелось пиво бутылочное и баночное. Друзья-провинциалы не стали пижонить и взяли по паре бутылок "Золотого колоса". Вернувшись в пивной зал и став в угол поближе к свету, они, наконец, почувствовали, что им предоставляется возможность отдышаться.
- Да неплохо прогулка по Москве началась, - покачал головой Клюев. - Но вот что мне интересно, Николаич - как эти гады поступили бы, если бы мы вместе с Кириллом из дома выходили, а? Тоже попытались бы повязать? Но ведь они с нами двоими не справились, точнее, почти что даже с тобой одним - а насчет Кирюхи... - он опять покачал головой.
- Ну, не знаю, - ответил Бирюков. - Может быть, они и не подумали, что мы такими шустрыми окажемся. Для двоих или даже троих среднестатистических обывателей этого с лихвой бы хватило - пятеро обученных волкодавов да плюс еще этот полковник Дурындасов, хмырь красномордый. Преторианцы, блин. Ну их в задницу, Евгений, ты посмотри лучше, какая пронзительная осень стоит на дворе.
Да, парк, на который открывалось обозрение из широкого и высокого почти во всю стену - окна, был великолепен. Только тут никто, кроме южнороссийских пинкертонов, похоже, не обращал внимания на горящий вовсю костер осени...
- И правильно, - вещал краснолицый, очень коротко остриженный - очевидно, для нейтрализации солидной плеши - мужик в ветровке. - Пора уже этого чучмека, Хасбулата удалого, к ногтю. А то, е-мое, развел терпимость веры - сквозь черножопых в Москве уже не протолкнешься.
- Ну ты, бля, все в кучу смешал, - презрительно скривил губы его оппонент, бородач в клетчатой кепочке - При чем тут вообще черные? И при чем тут конкретно Хасбулатов? Да будь он хоть папуасом - он глава-законно-избранного-парламента. Конституцию ведь никто не отменял.
- Ну вот, - вполголоса констатировал Бирюков. - Вокс-попули-вокс-деи. Глас народа, стало быть, глас Божий. Никуда не денешься от проклятой политики. И в связи с этим хочу я заметить, Женя, - очень неприятен мне интерес этой самой стебаной службы охраны к нашим скромным особам. Стоп! - он вдруг замер, словно бы пораженный каким-то зрелищем за окном. - Да ведь он в Южнороссийске был! Ну да, около гостиницы "Интурист", я его там видел. Сейчас вспомню, когда. Так, стало быть, у нас сегодня двадцать второе... Среда. Точно, две недели назад, тоже в среду. Кондратьев к нам на следующий день заявился, в четверг к вечеру. Только, говорит, приехал, нападение на жилище, жена похищена... Кондратьев... Кондратьев... Слушай, а Кондратьев вообще-то здесь при чем?
- Кондратьев вовсе ни при чем, а при ком получается - при Полякове, - ответил Клюев. - Точнее - против Полякова. А тот, соответственно - против него. А еще против кого играл Поляков? - он наставил на Бирюкова указательный палец.
- Против нашего... - начал Бирюков.
- ... друга, - продолжил Клюев.
- ... Горецкого. А человек из Генпрокуратуры, который с Горецким должен был встретиться, проживал как раз в "Интуристе", перед которым я этого... погоди, как его... ага, Архипова встретил. Ну, брат, каша какая получается на постном масле - он что же, ради этого приезжал? Из столицы. По какой-то информации. Откуда информация? - рассеянно бормотал Бирюков.
Клюев не перебивал его. Уже не один раз приходилось наблюдать Бирюкова вот таким бормочущим, словно пребывающим в трансе, а при выходе из транса, как правило, выдающего очень даже нетривиальную мысль.
Так случилось и на сей раз. Бирюков зажмурился, словно бы стряхивая остатки сонной одури или наваждения, и очень спокойно сказал:
- Смотри, два разных случая с участием одного объекта - Генпрокуратуры. Сначала от них едет человек в Южнороссийск, наверняка созвонившись предварительно с кем-то - да с полковником Петляковым, вот с кем - и одновременно с этим человеком появляется Архипов, Потом едем мы, сообщаем Беклемишеву, что привезли "компромат", он кому-то звонит, мы договариваемся о встрече, ты встречаешься - и через два дня к нам заявляется этот опричник, требуя, чтобы мы следовали за ним. Мы-то за ним не последовали, но что следует из всего этого? Они либо прослушивают Генпрокуратуру, либо... - теперь уже он уперся указующим перстом в Клюева.
- ... либо у них там свой человек или даже несколько, - завершил логическое построение Клюев.
- Угу, а с кем мы этим открытием должны теперь поделиться?
- Наверное, с Яковлевым. Дескать, был я у вас позавчера, а вот теперь выясняется, что против вас играет очень
серьезная команда. Но боюсь, что не доберемся мы к нему, не доберемся... Теперь Яковлева и всю Генпрокуратуру, небось, еще более зорко "пасут". На дальних подступах к нему нас под белы руки и возьмут.
- Так сегодня утром уже брали, - заметил Бирюков. - Нам бы раньше догадаться, но кто же знал...
- Что будет революция?
- Угу.
- Надо было знать.
- Вот и я о том же. Ладно, Евгений. Сейчас мы окончательно отдышимся и выйдем позвоним. Тут у меня на 12-й Парковой один знакомый... одна знакомая живет. Мы ей и позвоним, и если она за это время никуда не уехала, не вышла замуж, да к тому же еще окажется сейчас дома, найдем у нее приют.
Знакомая не уехала, не вышла замуж - во всяком случае, Бирюков решил так по ее интонации - и не пошла на службу. Бирюков тут же затащил Клюева опять в тот самый магазинчик, где они брали пиво, купил бутылку "Распутина", полкило сыра, полкило конфет, упрятал все это в купленный здесь же полиэтиленовый пакет, и они направились в гости.
Поднявшись на улицу Первомайскую, друзья сели в трамвайчик, проехали в нем несколько остановок, и вскоре Бирюков уже звонил в знакомую дверь квартиры на четвертом этаже дома "хрущевской" постройки, но снаружи выглядевшего очень даже прилично.
Дверь им открыла женщина лет тридцати пяти, с волосами, про которые люди, имеющие поэтико-романтический склад интеллекта, говорят: "цвета меди". Лицо у женщины слегка продолговатое, глаза серые, разрез глаз широкий. Клюев отметил про себя, что вкус у Николаича весьма неплохой.
- Ну, Наталья, - Бирюков не был похож на себя обычного, - целоваться будем?
Не дожидаясь разрешения или ответа, он шагнул через порог, слегка наклонился и поцеловал женщину в щеку.
- Э, - спокойно отметила Наталья, - уже начали причащаться с утра.
- Наташа, - Бирюков сделал широкий жест в сторону Клюева, - вот это мой друг и коллега. Зовут его Женей. А это, Женя, Наташа, тоже мой друг и тоже коллега - правда, бывшая коллега. Были времена, когда я занимался проклятой наукой.
Да, они действительно были коллегами, даже заканчивали один и тот же факультет одного и того же вуза - приборостроительный МВТУ, только в разное время.
Бирюков сразу принялся удивительно споро и удивительно активно помогать хозяйке накрывать на стол.
- Это будет ранний обед или поздний завтрак? - улыбаясь, спросила Наталья.
- Это будет второй завтрак, ланч, - наставительно заметил Бирюков, - за ним полагается много пить и мало есть.
- За ланчем?
- А когда же еще пить? Обед у них там в семь вечера. Разве можно успеть с семи до ночи напиться? И не посидишь толком.
Когда они уселись и выпили по первой - за встречу, как и полагается - Бирюков спросил Наталью:
- Отвечай, как на духу - ты за большевиков али за коммунистов?
- Ну их всех куда подальше, - ответила та довольно тактично. Обычно она говорила в таких случаях: "в задницу". - Они в свои игры играют, а мы за них получай синяки и шишки. Но из-за своего дражайшего братца я невольно должна сочувствовать тем, кто засел сейчас в Белом доме.
Бирюков знал, что у нее был брат, всего на один год моложе ее, что он служил в армии.
- Не понял, - сказал Бирюков. - Из этого следует, что доблестные Вооруженные Силы уже выступили на защиту Конституции? Во, блин, совсем мы не следим за событиями, Евгений.
- При чем тут Вооруженные Силы, Бирюков? - Наталья словно бы дивилась непонятливости своего приятеля. - Во-первых, Лешка уже почти год, как уволился из армии. А во-вторых, вы там, в своем Урюпинске, вообще, что ли, ни о чем не ведаете?
Бирюков обиделся. Не то, чтобы уж очень, но обиделся. Наталья не в первый раз называла его родной город Урюпинском, известным широкой публике как заповедник для блаженных идиотов по анекдоту, заканчивающемуся словами: "Эх, уехать бы в Урюпинск". Восемнадцать лет назад он порвал с девушкой, москвичкой, достаточно часто подшучивающей над Бирюковым из-за его провинциального происхождения.
Поэтому и сейчас он саркастически проворчал:
- Куда уж нам. Мы там до сих пор с вилами на трамвай бросаемся. А уж что касаемо таких высоких материй, как столичные сплетни - ва-ащще полный мрак. Мы, конечно, понимаем, что очень важно знать, кто нынче трахает Аллу Борисовну, или сколько клозетов на даче у Лужкова, только недосуг нам из-за нашей тмутараканской возни.
- Во, понес, понес, - Наталья почему-то обратилась за поддержкой к Клюеву. Тот только дипломатично улыбнулся.
- Бирюков, ты мою девичью фамилию помнишь? Ведь это я по своему бывшему мужу, пьяни трамвайной, Братухина. Ну, напряги остатки интеллекта. Я ведь тебе раза три говорила про свою бывшую фамилию.
- Говорила, - Бирюков немножко поостыл. - Сейчас, вспоминаю... Вот - Ур-ван-це-ва! - победно выдал он секунд через пять всего.
- Ну?..
- Что ну? Урванцева и Урванцева, не очень, надо сказать, благозвучная фамилия.
- Бирюков, ешкин свет, ты про знаменитого скандалиста и вечного залупежника - извини за выражение, конечно, но ведь ты вынуждаешь - подполковника Урванцева совсем не слышал?
- Это который общество - или что-то вроде армейского профсоюза - "Защиту" организовал?
- Вот именно!
- Во, блин, - Бирюков удрученно покачал головой, - а я ведь и не туда, и не того... Ну, дак у вас тут столько событий за это время произошло, за четыре года-то. Надо же - тот самый Урванцев!
А тот самый подполковник Урванцев обладал редкой способностью не нравиться начальству. Просто даже удивительно. как он в свои тридцать пять лет дослужился до такого звания. Люди, подобные ему, до сорока лет ходят в старших лейтенантах, а потом подвергаются увольнению из армии, к примеру, за карьеризм - суд офицерской чести, представление начальству и т. п., все необходимые формальности соблюдены.