Галантно поцеловав Романовой руку, отчего та немедленно смутилась, Банников, тяжко вздохнув, придвинул к столику с бутылками, потеснив которые Валерий пристроил диктофон, третье кресло. После чего направился к входным дверям и, выглянув в предварявшую холл небольшую прихожую, что-то сказал. Почти сразу появилась молодая и удивительно хорошенькая блондиночка с подносом в руках и в столь короткой юбчонке, что ее можно было и вовсе считать набедренной повязкой. Девушка мило улыбнулась, кивнув гостям, и с небывалой ловкостью и скоростью освободила столик от алкогольной тары, после чего исчезла.
- Извините меня, - возвращаясь в кресло, вздохнул Банников. - Я сегодня паршивый хозяин… Конечно, надо было освободить стол сразу…
- Лучше поздно, чем никогда. - Валерий заставил себя улыбнуться как можно приветливее. - Ну что, приступим?
- Я весь ваш, - произнес Виктор Александрович, с явным интересом глядя при этом на Галочку. Но капитан Романова на сей раз осталась невозмутимой. Спокойно поправив диктофон, она наклонилась над страницами протокола и взяла лежавшую рядом с ними ручку.
- Неужели вас все еще заставляют заниматься этой писаниной? - удивился Банников. - Это в наш-то компьютерный век?
- Просто мы предпочитаем дублировать аудиозапись, - бросил Померанцев. - На всякий случай… Мало ли что! Но давайте к делу. Прежде всего, Виктор Александрович, мы хотели бы услышать, когда вы в последний раз до гибели Алексея Сергеевича Баканина и при каких обстоятельствах общались с ним. То же касается и Белецкого, пропавшего без вести. Можете начать с любого из них, как вам будет удобнее.
Банников прерывисто вздохнул, потом резким жестом потер обеими ладонями лицо. Отняв от него руки он, прежде чем заговорить, некоторое время смотрел прямо перед собой, видимо, размышляя о чем-то своем: взгляд у бизнесмена был отсутствующий.
- Знаете, - заговорил он наконец, - в последние годы, до всей этой истории, мы виделись куда реже, чем хотелось бы, особенно с Ромой… Как же я теперь об этом жалею!.. - Он снова помолчал, прежде чем продолжить. - Да, жалею… Правда, с Алешей я общался чаще, но в основном по телефону. Знаете, как это бывает? Проклятая текучка съедает все время, день кончается, не успев толком начаться. Сколько я не виделся с Ромой, даже сказать не могу. Но накануне его отъезда я пригласил ребят в ресторан, что-то вроде прощального вечера на удачу… - Банников горько усмехнулся, но рассказ свой не прервал: - Когда мы с Белецким за месяц до этого встретились после большого перерыва и уже по этому нашему делу, я был просто потрясен тем, насколько он изменился!
- Что вы имеете в виду? - уточнила Галя.
- Роман, в сущности, из интеллигентной семьи: его покойные родители были врачами, отец еще и известным специалистом в области пульманологии… За эти годы Рома здорово… Как бы это сказать? Опростился, что ли… Когда-то у них была квартира в центре, они ее продали сразу после гибели отца с матерью, деньги даже толком не успели потратить, как грянул черный август - и все… Кто бы мог подумать, что Ромка станет простым работягой? Никто! Ему, вы, вероятно, в курсе, деньги нужны были больше всех нас! Его сестра…
- Да, мы в курсе, - прервал Банникова Валерий. - Вы остановились на ресторане…
- Да… Вообще-то ресторан был глупостью: Роман чувствовал себя там не в своей тарелке. Он давно отвык от нормальной жизни, видимо, экономил на каждой мелочи: даже в Шереметьево собирался отправляться на "леваке", полагая, что это дешевле.
- Он сам так сказал?
- Ну да! Я попытался его переубедить, но вот упрямцем он как был, так и остался. Поэтому я и заказал ему такси, но, как вам, вероятно, известно, таксист опоздал. Судя по всему, Роман, как и собирался, поймал машину… С Алешей я тоже в последний раз виделся в тот вечер. Конечно, если иметь в виду общение в широком смысле, то мы перезванивались с ним весь следующий день, прямо с утра. О том, что в Штаты Роман не прилетел, я узнал как раз от Алексея. И в течение дня мы опять звонили друг другу, - точно не скажу, сколько раз, просто не помню… А на следующее утро я позвонил ему сам, трубку взял уже дядя Сережа… Ну, остальное понятно… Извините, но мне тяжело вдаваться в детали…
- Виктор Александрович, позвольте вернуться к сути того, что заставило вас, всех троих, развить бурную деятельность, - произнес Померанцев.
- Вы имеете в виду "Розочку"? - Банников слабо улыбнулся. - А что вы хотите знать?
- Насколько понимаю, эта разработка - по преимуществу идея Баканина, верно?
Банников нахмурился и мрачно глянул на Валерия:
- Вовсе нет! Мы, все четверо, участвовали в "Розочке" в равной степени, уж вы мне поверьте!.. Конечно, идея ее действительно мелькнула у Леши. Но без нас она бы как пришла, так и ушла… Вы и сами видите: то, чем я занимаюсь сегодня, весьма далеко от науки и вообще от моей основной профессии… Торговать электроникой - далеко не то же самое, что разрабатывать принципиально новые программы!.. Такое озарение, как тогда Лешку, настигает человека не более одного раза в жизни…
Он замолчал, словно оборвав самого себя на полуслове.
- И все-таки, - продолжал настаивать Померанцев, - как мне кажется, авторских прав на "ROZA" у него куда больше, чем у остальных! Кстати, и по закону тоже, в том числе и американскому…
Виктор Александрович неожиданно усмехнулся:
- Хотите, я расскажу вам одну историю? Между прочим, говорят, вполне правдивую… Не думаю, что это легенда…
Померанцев посмотрел на него вопросительно.
- Так вот история… Имя Билла Гейтса с его "WINDOWS" вам, конечно, хорошо известно…
- Кому ж оно не известно? - Померанцев тоже усмехнулся.
- Вот-вот… Кстати, как специалист замечу, что это далеко не лучшая из существующих программ, во всяком случае, по надежности. Зато именно благодаря ей компы стали доступны всем, включая домохозяек… Так вот: автор идеи "окон" вовсе не Билл Гейтс! А знаете кто?… Никогда не догадаетесь! Русский пьяница-матрос, с которым судьба свела Гейтса совсем ненадолго на каком-то корабле: нынешний самый богатый в мире человек в то время был чуть посостоятельнее церковной мыши…
Не только Валерий, но и Галя, забыв про протокол, который до сих пор заполняла своим убористым почерком, не поднимая головы, с интересом уставилась на Банникова.
- В общем, - Виктор Александрович говорил теперь намного оживленнее, - матросик наш по пьяни ознакомил Гейтса со своей идеей, казавшейся тогда бредом сумасшедшего. Правда, как выяснилось, не всем: заурядный программист Билли ее, как видите, оценил, а результат его дальновидности известен всем… А теперь представьте на минуточку, что этого не произошло, что идея так и осталась при своем авторе. Матросик наш, как это и водится у россиян, наверняка давным-давно спился и о знаменательной встрече он рассказывает в тысячный раз своим собутыльникам. Вероятно, горько сетуя… Беда в том, что делает он это совершенно зря: сам-то он для реализации своей идеи - готов держать пари - и пальцем бы не шевельнул! Не та страна, не те условия, не тот человек… И вообще, русская мечта сильно отличается от знаменитой американской!
- И чем же? - поинтересовалась негромко Галя.
- Тем, что располагается не в сфере материальных благ, а, я бы сказал, в сугубо философской, то бишь в сфере трепологии… Самый блестящий пример - художественный: Манилов… Мы все маниловы, и я в том числе никакое не исключение. Для нас главное - планы и собеседник, который их выслушает и одобрит, а еще лучше - восхитится. Все! Мы - счастливы, поскольку ничего большего нам и не надо. Это что касается материальной стороны… Ну, если жизнь заставит с помощью банального приема под названием "мордой об стол". Но и тогда не за осуществление безумной идеи возьмемся, а за то, что проще, доступнее, ближе лежит… И опять - вот он я - ваш покорный слуга… Нет, господа, никаких преимущественных авторских прав на НАШУ "Розочку" ни у кого нет - сами видите… Я ответил на ваш вопрос?
- Более чем, - задумчиво произнес Валерий, внимательно разглядывая Банникова, который, завершив свой бурный, особенно на фоне предыдущего его поведения, монолог, вновь сник, смялся, словно шарик, из которого выпустили воздух.
Покидая Новопеределкино спустя два часа в тесной Галочкиной машине, Померанцев вновь и вновь возвращался к этому моменту их разговора. Он и сам не понимал, что именно его зацепило: обида за русский народ? Но ведь, по сути, Банников был прав… Или нет?
- О чем задумался, детина? - усмехнулась Галя, искоса наблюдавшая за ним.
- В сущности ни о чем… Как тебе наш фигурант?
- Поживем - увидим, - непонятно ответила Романова, сворачивая на трассу.
9
В то самое утро, когда Валерий Померанцев и Галя Романова посетили особняк Банникова, старший оперуполномоченный Первого департамента МВД Володя Яковлев счел себя полностью готовым к визиту на фирму Виктора Александровича. Накануне всю вторую половину дня Владимир Владимирович провел у телефонного аппарата, общаясь с самыми разными людьми. Назвать их своими агентами Яковлев бы поостерегся, скорее - нужными связями. Такого рода визиты, какой предстоял ему, он никогда не делал без предварительной, максимально тщательной подготовки.
Теперь, отправляясь во владения Банникова, он, например, знал, что его и в самом деле небольшая фирма, торгующая электроникой, фактически находится на грани краха: вездесущий "Мир" с его широко раскинувшейся сетью аналогичных магазинов и супермаркетов давно подмял под себя десятки мелких конкурентов, захватив практически весь рынок. В числе пострадавших, но пока удерживающихся на плаву из последних сил, была и фирма Виктора Александровича. Раньше у нее было две торговые точки, то есть тоже не бог весть что. Но два месяца назад второй магазин пришлось закрыть, прекратив таким образом сугубо розничную торговлю. Вторая точка занималась преимущественно оптовыми поставками.
Впрочем, внешне офис Банникова с примыкавшим к нему магазинчиком произвел на Яковлева впечатление вполне благополучное: располагался он в одной из половин чистенького с виду, свеже-оштукатуренного двухэтажного особнячка неподалеку от Лесной улицы.
Толкнув тяжелую зеркальную дверь, Володя оказался прямехонько перед металлическим автоматом, напоминавшим появившийся в последнее время в столице транспортный "антизаяц". По другую сторону его сидел не самый накачанный охранник в заурядном камуфляже, за спиной которого виднелся небольшой холл с лестницей, ведущей на второй этаж.
Парень в камуфляже уставился на Яковлева вопросительно, но без малейшей тревоги, и тот, прежде чем заговорить, достал свое удостоверение. Едва глянув в него, охранник нахмурился и потянулся к стоявшему перед ним селектору, одновременно поинтересовавшись, к кому именно прибыл неожиданный визитер.
- Мне нужен кто-нибудь из вашего начальства, - спокойно пояснил Володя. - Я знаю, что господин Банников отсутствует. Любой из его замов подошел бы идеально. И не волнуйтесь, дело, которое привело меня сюда, ни к каким проверкам вашей фирмы отношения не имеет…
Молодой человек с явным недоверием посмотрел на Яковлева, после чего неохотно кивнул:
- Ясно… Вообще-то, заместитель у Виктора Александровича всего один… Сейчас попробую… - и, нажав на одну из клавиш селектора, дождался весьма раздраженного "Да?", произнесенного мужским голосом.
- Валентин Петрович, к вам посетитель из МВД. - В голосе охранника все еще слышалось недоумение.
- Откуда?!
- Из МВД… Старший опер Первого департамента Яковлев Владимир Владимирович…
Селектор пробормотал нечто неразборчивое, затем возник треск, напоминающий радиопомехи, наконец все тот же голос сдавленно произнес:
- Хорошо… давай…
- Подниметесь на второй этаж, вход там один, за ним коридор. - Молодой человек выключил селектор. - Направо третья дверь, кабинет двадцать четвертый.
Автомат, повинуясь какой-то кнопке, незаметно нажатой охранником, заморгал зеленым окошечком, и Яковлев наконец очутился по ту сторону металлического барьера.
Вопреки его ожиданиям у заместителя Банникова не было не только собственной секретарши, но даже и "предбанника" перед кабинетом. На его стук - "Войдите!" - он ответил сам, и Володя очутился в небольшой комнате, уставленной таким количеством растений - как в горшочках, так и в кадках, - словно это было не рабочее место, а оранжерея…
- Доброе утро. - Из-за стола, окруженного какими-то неизвестными оперативнику то ли пальмами, то ли их родственницами, с вымученной улыбкой поднялся худой, довольно высокий мужчина лет пятидесяти: узкое, тщательно выбритое лицо, все еще густая темная шевелюра с проседью, внимательные серые глаза.
Протягивая Володе руку, он слегка улыбнулся:
- Присаживайтесь… И не удивляйтесь этому обилию, - кивнул он на ближайшее растение. - Недавно мы вынуждены были закрыть свой второй магазин. От мебели избавились, а зелень шеф приказал перевезти сюда… Итак, чем обязан?
- Только не сочтите это проверкой сверху вашей отчетности, - тоже улыбнулся Яковлев. - Мой визит почти частный… Буду откровенен, о ваших финансовых трудностях мне известно… Кстати, большой здесь коллектив?
Валентин Петрович слегка поморщился:
- Сейчас, после ликвидации второго магазина, уже нет. Кроме шефа и меня есть старший менеджер, проще говоря, финансовый директор, господин Колесников. Пара сотрудников средней руки, три рядовых менеджера, главбух с двумя помощницами и - все… А что привело вас к нам? Насколько понимаю, Первый департамент вашего ведомства - это серьезно…
- Вы правы, - кивнул Яковлев, на которого Валентин Петрович произвел неплохое впечатление. - Речь идет о серьезном преступлении, случившемся в окружении, причем ближайшем, вашего шефа. - Володя немного поколебался и добавил: - В деле фигурирует очень большая денежная сумма.
- Теперь понятно. - Валентин Петрович, как отметил про себя Володя, произнес это с некоторым облегчением. - Я более-менее в курсе. - Он внезапно усмехнулся с откровенной иронией: - Во всяком случае, в курсе того, почему Виктор засел на своей даче и празднует там труса… Неужели эта дичь - правда?
- Что вы имеете в виду?
- Виктор утверждает, что на него и его друзей кто-то открыл "сезон охоты", деталей я не знаю, но… Так вы в этой связи к нам?
Володя кивнул:
- Ваш шеф если и преувеличил ситуацию, то ненамного.
Валентин Петрович покачал головой и нахмурился:
- Но при чем тут наше финансовое положение?… Ах да, кажется, приоритет задавать вопросы у вас, а не у меня… Спрашивайте, чем могу - помогу. Кстати, если вы в чем-то подозреваете самого Виктора, это нонсенс: вы правы, наша ситуация сейчас, я имею в виду фирму, мягко говоря, патовая. Только что пролетел контракт, на который мы рассчитывали как на спасательный круг. Виктор уже практически договорился со своим другом, тем самым, которого убили, насчет кредита в его банке… Крупного кредита! А теперь - теперь и это вилами на воде писано… В нашем банке заем исключен, мы еще прежний не только не вернули, но и успели просрочить… Уж кто-кто, а Банников точно не был заинтересован в смерти этого своего товарища!
- Договор о кредите с ним был, как я понимаю, пока только устный?
- Кажется, они и устно еще не успели окончательно договориться. Но Витя был уверен, что приятель… ну, или друг… словом, что он нас обязательно выручит.
- Скажите, если вы все-таки не достанете денег…
- Банкротство! - жестко произнес Валентин Петрович, прерывая Яковлева. - Оно над нами уже с год как маячит, теперь же стало реальностью… И хорошо, если всего, что осталось, хватит на погашение задолженностей… Если хотите, я приглашу сюда Колесникова и главбуха с документами, посмотрите сами. Но уверяю вас, это так и есть. Лично я пока что не вижу выхода из ситуации.
- Но в Москве куча банков, неужели нельзя взять в кредит в другом, не в "вашем"?…
- Можно, если ты не фигурируешь в "черном списке" хронических должников, которыми столичные банки обмениваются систематически. До сих пор чаша сия нас миновала, но буквально на днях я узнал, что "черную метку" мы все-таки получили… Так что, уважаемый Владимир Владимирович, если кто-то и был заинтересован в гибели друзей моего шефа, то никак не он сам. В нашем деле связи - это все, и больше, чем все!
- И что же теперь лично вы собираетесь предпринимать?
Валентин Петрович слегка пожал плечами и мрачно усмехнулся:
- Скорее всего, искать другую работу… Эту фирму может спасти только чудо!
Джина Слаффски обессиленно опустилась прямо на шелковое покрывало, которым была аккуратно накрыта постель, чего в нормальном состоянии никогда бы себе не позволила. Она закусила губу и с отчаянием посмотрела на мужа: никогда прежде Люк не проявлял столь непреодолимого, тупого упрямства!
- Не понимаю… - сказала Джина в спину Славскому, склонившемуся над большим клетчатым чемоданом на колесиках. - Я не понимаю, зачем тебе это понадобилось… Люк, ты меня слышишь?! Не делай этой глупости, умоляю тебя! Не оставляй меня здесь одну, одна я не справлюсь!
- Конечно, справишься. - Леонид распрямился, очевидно, отыскав нужную ему вещь, и повернулся к жене: - Просто с месяц будешь тратить поменьше времени на отцовские дела, а больше заниматься нашими… Джина, ты действительно никогда не поймешь, почему я, как ты изволила выразиться, "беспричинно сорвался в свою проклятую Россию"!
- Я пойму! Но ты же ничего не объясняешь, то, что ты говоришь, - ерунда, чушь!
- Господи… - Славский вздохнул и на мгновение возвел глаза к высокому лепному потолку, разрисованному по настоянию жены отвратительными, на его взгляд, купидончиками с неизбежными луками и стрелами. - И я ведь об этом… То, что для тебя - ерунда, для меня - куда важнее всего остального: я должен быть там, я должен разобраться, почему начали погибать мои друзья… Знаешь, к чему я никогда в жизни не привыкну в… в вашей Америке?
- В нашей? - взвилась Джина. - Она такая же твоя, как и наша! Как ты можешь вообще говорить это после того, как ты… как я… почти смирилась с тем, что ты на их стороне?!
Славский пристально посмотрел на жену и через силу улыбнулся:
- Извини, дорогая… - Он подошел к Джине и слегка провел рукой по ее растрепавшимся волосам. - Я только хотел сказать, что у вас… То есть что здесь, в Штатах, не принято дружить между собой так, как у нас, в России…
- А как же Джефферсоны? Чарльз Маккензи и Китти?! Разве это не наши друзья?… Ты сам говорил…
- Конечно, друзья. - Славский вновь вернулся к своему чемодану. - Но, дорогая, все это не то… Я говорил - ты не поймешь. В России дружить - означает прежде всего участвовать в проблемах друг друга, относиться к ним как к своим собственным. В Штатах даже делиться своими проблемами с друзьями, отнюдь не в расчете на их участие и помощь, просто делиться - и то не принято… Считается чуть ли не нарушением приличий!..