Турецкий пробежал глазами рукописный текст дальше. Гусев писал о том, что, находясь под следствием уже фактически два года, все это время пользовался услугами адвоката, настойчиво рекомендованного ему бывшими коллегами и партнерами по общему бизнесу. Однако прошедшее время показало, что адвокат Штамо Д. А. постоянно нарушал не только элементарные этические нормы по отношению к своему клиенту, но также и основные положения Закона об адвокатской деятельности. В частности, пользуясь униженным положением своего клиента, находящегося в заключении, он постоянно понуждает его к даче взятки должностному лицу, от которого зависит ухудшение или улучшение условий содержания заключенного, вплоть до его освобождения под подписку о невыезде. А дальше пошло перечисление должностных лиц, которые и засадили его за решетку, надеясь отобрать успешный бизнес… Вот, собственно, из-за чего и загорелся сыр-бор! Старший следователь по особо важным делам Следственного комитета МВД РФ Н. Г. Ершова… Зам начальника УВД ЮВАО полковник милиции С. Г. Ершов… Директор ЧОП "Юпитер" И. П. Брусницын… Генеральный директор АО "НПЗ - Стандарт" О. М. Гриднев… Фамилии, фамилии… И должности - начальник Главного управления, прокурор межрайонной прокуратуры… А среди них - дважды судимый уголовный авторитет, ныне баллотирующийся в Московскую городскую думу, Г. С. Мамонов. Во где коррупция! Да за такой список, если к тому же на руках у тебя имеются еще и доказательства их противоправной деятельности, голову потерять - как два пальца… об асфальт.
Пожалуй, можно с уверенность предположить, где произошла "утечка". Лист заявления в Генпрокуратуру был мятый, сложенный прежде, чем он лег в папку Гордеева, вчетверо. Значит, попал он на волю с помощью матери Гусева, Варвары Николаевны, которая и вынесла его Гордееву. Либо вручила Лене Казначеевой, а уж та передала адвокату. Но это уже - детали. Важно другое: Юрий Петрович своей активностью возбудил к себе сперва любопытство, а после и определенную настороженность тех, кто, скорее всего, следил за Казначеевой и видел ее необъяснимую до поры до времени активность, проявляемую в связи с делом Гусева. Кто мог заниматься слежкой за Еленой и Гордеевым, тоже не тайна, покрытая мраком, - конечно, "добры молодцы" господина Брусницына. Это же их профессия - они и "жучков" умеют ставить, и аварию на дороге устроить, и смыться с места преступления, не оставив следа. Хотя именно как профессионалам им должно быть больше, чем кому-либо другому, известно, что следы остаются всегда. И при желании их можно найти. А если часто не находят, то, значит, и желания такого не было.
Турецкий закрыл папку, застегнул "молнию" и подмигнул Грязнову, смотревшему на него вопросительно. У Вячеслава Ивановича, похоже, сейчас не было никакого желания копаться в документах, довольно, что этим уже занимался Александр Борисович.
- Ну? - даже и не спросил он, а как бы подчеркнул, что это именно то, о чем они и думали. - И стоило из-за этого?
- Лавину в горах остановить невозможно, - многозначительным тоном сформулировал свое отношение к событию Турецкий, - а если первый камешек, который и не покатился даже, а только сдвинулся с места, так отчего же? Можно ведь и ладонь подставить. Или вообще забросить его к едреной матери, туда, где лавины не опасны. И если они так подумали?..
- Это твоя поэтическая догадка или уверенность?
- А в чем сегодня, Славка, мы можем быть уверены до конца? Погоди, я сейчас оформлю эту папочку, и закончим разговор.
Александр Борисович, небрежно помахивая черной папкой, подошел к Заборову и сказал ему негромко:
- Значит, так, коллега, есть деловое предложение, которое не отразится на вашей репутации отрицательным образом, что гарантирую лично. Это именно те материалы, о которых у нас уже шла речь. Их преждевременная огласка может повлечь за собой неприятности для тех, кто успел бы, даже нечаянно, ознакомиться с ними. Вам я этого вовсе не желаю, а за себя не боюсь. В этой связи предлагаю отметить в протоколе осмотра места происшествия следующее. В машине такой-то, ну, как у нас положено, найдено то-то и то-то, а также папка со служебными документами, принадлежащими адвокату Гордееву Ю. П., которые и были переданы пострадавшему по его просьбе. Точка. И без дальнейших комментариев. Это и с вас снимет ненужное напряжение, и кому-нибудь шибко любопытному, который обязательно попытается заглянуть без спроса в ваш протокол, покажет, что с вас действительно взятки гладки. Вы взглянули, ничего интересного для расследования ДТП не обнаружили и передали пострадавшему. Они так и обозначены в протоколе, как служебные документы, а тонкости никого не волнуют. И давайте забудем про них. А теперь последнее. Я почти уверен, что наши эксперты, которые уже завтра с утра по указанию генерала Грязнова, - он кивнул в сторону Вячеслава Ивановича, - произведут тщательный осмотр машины, обнаружат на ее корпусе следы от удара хотя бы одного из тех джипов, которые и подстроили аварию. Вот и исходите из этого. И помните, пожалуйста, мое предупреждение. Событие, конечно, трагическое, но… рядовое, понимаете меня?
- Так точно, - почему-то по-военному ответил Заборов.
- Можете просто - Александр Борисович, мы же коллеги.
- Хорошо, Александр Борисович. Вы считаете, что я не должен ознакомиться с содержимым этой папки?
- Думаю, что ваше здоровье вам дороже. - Турецкий пожал ему руку. - Вот и будьте здоровы. Вячеслав Иванович!
Александр Борисович обернулся и увидел, что Грязнов с экспертом-криминалистом почти на корточках ползают вокруг задранного вверх багажника "форда" и тыкают в него пальцами, подсвечивая себе фонариком. Услышав зов, генерал тяжко поднялся и махнул рукой криминалисту:
- Ладно, разберутся. Молодец, Ефимыч, углядел-таки. Покажи потом своему начальнику. Передай от меня привет Иосифу Ильичу, давненько старика не видел. Он в порядке?
- А что нашему брату сделается, Вячеслав Иванович? В общем и целом, как говорится…
Грязнов подвез Турецкого к самому подъезду. Наличие папки теперь призывало к повышенной осторожности.
- Сань, а может, я ее, от греха, к себе в сейф суну?
- Хочу прочитать внимательно, а завтра решим. Нет, не зря они Юрку уделали… - И снова сообразил Александр Борисович, что говорит немного не о том. - В смысле, не из-за пустяка какого. Странно другое. Если знали, то почему не забрали сразу?
- Я думаю, Саня, у них слишком громко получилось. Перестарались. И если заранее "хвост" подвесили, то могли и слышать, и понять, с чем и куда он направляется. Я ж только сегодня сам у тебя "жука" изъял! Так какие сложности? И чем Юрка лучше? А может, просто побоялись не успеть, вот и ринулись напролом. Им бы по-тихому ограбить его в темном месте, а они вон чего натворили! Но теперь завязли по уши… Что хоть там, в заявлении-то?
- Все, о чем мы и подозревали. А собственно, пафос сводится к требованию замены защитника на основании статей пятидесятой и двести сорок восьмой УПК. Наверное, Юрка им и подсказал. За что теперь и поплатился.
- Наконец догадался… - пробурчал Грязнов. - Оставь бумажки, все равно читать сегодня не будешь. А завтра я тебе их подошлю с моим порученцем.
- Ну охота тебе фигней заниматься? Своих дел, что ль, мало?
- Своих-то как раз выше крыши. Но теперь же и это не бросишь.
- Езжай лучше спать, Славка, мы ж с тобой сегодня здорово устали, просто напряжение пока не отпускает…
- Я вот все думаю…
- Это нормально, - усмехнулся Турецкий, - а о чем, позволено будет спросить?
- Ленке бы позвонить… Уточнить Юркин путь, понимаешь? И, может быть, даже предупредить ее, что опасность рядом, она ж не знает, что уже произошло.
- Ну да, если только "Дорожный патруль" не смотрела.
- Это у тебя просто Нинка такая глазастая. А лично я не узнал бы пострадавшего. Ты ж видел его лицо. И фамилию они не называли.
- Позвонить можно будет и завтра, когда почитаем заявление…
- Слушай, Сань, поверь моей интуиции, оставь бумаги. Ну если перед Иркой хочешь оправдаться в позднем возвращении, так папку возьми, а документ оставь.
- Черт с тобой. - Турецкому надоели уже Славкины "интуиции", и он, расстегнув "молнию", вывалил ему на колени все бумаги.
Но Грязнов, с методичностью не очень трезвого человека, выбрал из них только одну - заявление в Генеральную прокуратуру - и, бегло пролистав остальные, среди которых было даже несколько газет, сгреб и засунул обратно в папку.
- На, эти мне не нужны. Ну Юрка, барахольщик, столько хлама таскает.
- А может, ему нужно! - возразил Турецкий, задернул "молнию" и сунул папку себе под мышку. - Пока, до завтра, - и ушел в подъезд.
- Ну, Митрич, дорогой мой, загонял я тебя… - устало вздохнул Грязнов, обращаясь к своему водителю. - Все, закончили на сегодня. Закинь меня, братец, к Дениске, на Ленинский, так и мне будет удобно, да и тебе поближе к гаражу, и закончим бал. Ну чего ждешь?
- А разве Александр Борисович вам не позвонит, что вошел в квартиру, как обычно?
- Поехали, он уже спит.
Машина тронулась, и в этот момент Грязнов услышал, как хлопнула дверь подъезда. Он резко обернулся и увидел, что в освещенное пространство двора, за угол дома, словно нырнула темная фигура стремительно убегающего человека.
- Стой! - заорал Грязнов и, выхватывая пистолет из наплечной кобуры - он никак не мог расстаться с этой своей старой, муровской привычкой, - буквально на ходу выпрыгнул из машины и, крикнув водителю: - Смотри внимательно! - кинулся к подъезду.
Старуха-консьержка прижимаясь к стене спиной, словно распятая на ней, сидела с выпученными от ужаса глазами, взирая на разъяренного милицейского генерала в распахнутом кителе и с пистолетом в руке.
Грязнов мгновенно огляделся и ринулся по лестнице наверх. Раскрытая настежь кабина лифта - он успел заметить - была пуста. На шестой этаж, перепрыгивая через ступеньки, взлетел одним махом.
Саня лежал на полу у своей двери, скрючившись и откинув в сторону руку. Папки при нем не было.
Грязнов рухнул на колени и осторожно приподнял голову. Крови не было. Зато на темени медленно, но верно взбухала шишка. Багровая какая-то, лиловая. Такая бывает, отстраненно подумал Вячеслав Иванович, если с маху стукнуть по кумполу чем-то тяжелым и крупным. Поленом, например. Или оглоблей. Но не кулаком, снаряженным кастетом, и не рукояткой пистолета - эти рассекают кожу, а значит, и появляется кровь. А ее не было. Так чем же? А кто его знает, какая разница?!
Вот теперь он почувствовал, что от быстрого бега ему трудно дышать. Сел на пол. Потом согнулся и прижал ухо к груди неподвижного Турецкого, однако услышал только, как бухает собственное сердце. Выругался вслух и прижал пальцы к сонной артерии Турецкого, под ухом. Работает… нормально. Ну, слава богу, жив.
Грязнов поднялся и нажал на кнопку звонка. Услышав наконец шаркающие шаги, подхватил Саню под мышки и приготовился затащить в квартиру. Но, оказывается, помогать ему в этом деле никто не спешил. Сонная Ирина, зевая и стягивая на груди халатик, смотрела с непонятным сонным же равнодушием на происходящее.
- Ну и ну… - хриплым голосом протянула она. - Хороши. И где ж вы это набрались-то?
- Это не то, о чем ты думаешь, - сердито ответил Грязнов и волоком потащил тяжелое тело друга в прихожую. - Мокрое полотенце, срочно!
Ирина захлопнула дверь и индифферентно отправилась в ванную. Послышался шум льющейся воды. Вышла и подала огромный ком мокрой ткани. Дьявольщина! Это что, купальная простыня?! Шутки все?!
Грязнов забрал мокрую ткань, швырнул ее на пол и аккуратно положил на нее Санину голову. Снова выпрямился. Обнаружил наконец в руке свой пистолет и засунул его обратно в кобуру. Отряхнул ладони. Сказал:
- Дай глоток воды… В горле пересохло…
Она молча принесла из кухни стакан воды, подала, глядя поразительно равнодушными глазами. Грязнов едва не взорвался, но пересилил себя и сказал негромко, вспомнив, что уже ночь и все кругом спят:
- Вот видишь, на шаг от себя отпускать нельзя. Но папка-то от документов - тю-тю! Хорошо, что я уговорил его оставить сами документы у меня. Убили бы. А так, думаю, сотрясением отделается. Водка есть?
Ирина от изумления расширила глаза до полной невозможности.
- Вам еще мало?! - нет, не проговорила шепотом, а прошипела она - ну кобра, как есть кобра.
- Дура набитая! - зловещим шепотом ответил Грязнов. - Компресс на разбитую голову!
- Набитая… разбитая… - продолжала шипеть "кобра", уходя на кухню. - Сами набитые… - донеслось оттуда. - Сказала бы чем, да ребенка будить жалко.
Но бутылку с остатками недопитой сегодня водки и тряпичную салфетку все же принесла. Сказала:
- Помоги перенести его на диван.
Но Грязнов отстранил ее рукой:
- Сам дотащу. Поднять поможешь. И разденешь потом. Давай, поехали…
И скоро Турецкий оказался на разложенном диване в большой комнате, которая была здесь и гостиной, и спальней - в зависимости от надобности. Грязнов сам намочил салфетку и сделал ему компресс. Саня, когда его тащили и ворочали, что-то мычал, но глаз не открывал.
- Я думаю, обойдется, - сказал Грязнов, вытирая локтем потный лоб. - Придет в себя. А утром обязательно вызови ему врача. И пусть завтра отлежится. Скажешь ему, что все в порядке, документы целы. А он обязан слушаться старших, тогда тоже будет цел.
- Тоже мне старший! Это ты, Грязнов, что ли?
"Нет, это уже не кобра, а противная, злая кошка. Ну и зоопарк у Сани!" - подумал Грязнов.
- С Юрой-то что, эй, умники?
- Живой, слава богу. Был без сознания, шок. Средняя тяжесть. Плохо, что могут быть переломы ребер. Грубо его сделали, но мы теперь примерно догадываемся кто. Там не успели забрать документы, так решили здесь подкараулить. И унесли. Но пустую папку. Ладно, поздно уже, я поеду. Да, между прочим, я сегодня снял у вас с телефона подслушивающее устройство, Саня тебе потом, когда придет в себя, расскажет. Так что ты, дорогая, не сильно разоряйся, и, вообще, вы с Нинкой ведите себя сейчас поосторожнее. И с чужими дядями в лифте не катайтесь. А консьержке своей скажите, чтоб она посторонних в дом не пускала, а если те настаивают, пусть смотрит документы и записывает. Ведь это ж черт знает что у вас в подъезде творится! И никому никакого дела! Я поехал, запри дверь на все замки! Если что, я у Дениса. Утром позвоню…
Глава третья
Раскрутка
1
- Вячеслав, - услышал Грязнов в телефонной трубке голос заместителя генерального прокурора Константина Дмитриевича Меркулова, - что-то я вас не понимаю! Вроде и дел особо опасных не расследуете, во всяком случае, мне о них никто не докладывал, а вот потери становятся весьма ощутимыми. Не объяснишь причины?
- С удовольствием, Костя. То есть, извини, никакого удовольствия мы с тобой от этого не получим, а расстройств нам и своих вполне хватает. Причина простая, но объяснять ее лучше не по телефону. Ты из каких источников информирован?
- Стареешь, Вячеслав, - хмыкнул Меркулов. - У каждого своя агентура, пора бы понять. Ирина на вас пожаловалась, но это строго между нами.
- Вот же!.. Бедный Саня!
- Не такой уж бедный, как тебе кажется. Ну так в чем дело?
- Между прочим, Костя, эта Ирка сама же и виновата. Нарушила правила, поперла не туда, куда следует, на нее наехали крутые ребята. Словом, мы ее защитили и сделали так, что те даже извинились перед ней и произвели полный ремонт ее машины. А эти ребятки, как выяснил наш Юра Гордеев, причем совершенно случайно, решая свои собственные адвокатские проблемы, причастны к ряду преступлений. Я нарочно не вдаюсь в детали, чтобы картина тебе была в общих чертах понятна. Короче, Юра занимается своим клиентом, на него наезжают, устраивают аварию, даже со смертельным исходом одного из участников ДТП. А потом, когда мы с Саней выезжаем на место и находим компрометирующие документы против тех самых ребяток, они нападают уже на Саню, полагая, что документы у него. А они у меня. И вот уж теперь, я думаю, мы им спуску не дадим. Но это, Костя, лирика. А суровая правда жизни состоит в том, что в разработку по этому делу могут попасть некие лица, перечисляю по старшинству: из Генеральной прокуратуры, из нашего Следственного комитета, из руководства окружным УВД, ну и шелупонь поменьше, типа, как я говорил, крутых бизнесменов, генеральных директоров, некоторых криминальных авторитетов и представителей охранных структур. Такой вот расклад. Но до возбуждения уголовного дела ой как далеко! Да и не нам его возбуждать, поскольку мы все, без исключения, лица кровно заинтересованные и даже частично пострадавшие. А улик, несмотря на это, пока недостаточно. Так в качестве кого мы можем фигурировать? Разве что свидетелей? Что также сомнительно… И вообще разобраться надо, кто против кого и на кой нам черт, честно говоря, все это нужно. Объяснил?
- Более чем. А то от Сани нашего ничего путного не добьешься. Бурчит что-то. Он еще и недоволен, понимаешь…
- Ну это у него пройдет. Вчера даже не бурчал. А Юрка, я в клинику звонил, уже разговаривает. К концу дня подскочу, хочу кое-что для себя прояснить.
- Проинформируй потом. И, на всякий случай, имей в виду, что мне не нравится ваша самодеятельность. Вы - ответственные должностные лица! Неужели приходится напоминать о том, что существуют рамки закона? Поразительно!
- Костя, между прочим, тоже хочу тебе напомнить, что ничего противозаконного никто из нас еще не совершил, а потери, как ты сам только что сказал, уже имеются. И что же? Сидеть и помалкивать? А что касается Саниного бурчанья, как ты говоришь, я думаю, оно проистекает оттого, что я утром велел Ирке все-таки вызвать врача и зафиксировать следы нападения. Все равно, если мы уголовное дело по этому факту возбуждать не будем, так… пусть хоть документ, свидетельство останется.
- А вчера не могли? - усмехнулся Меркулов.
- Вчера, Костя, во-первых, было слишком поздно, а во-вторых, районный врач мог бы и не поверить, что было действительно совершено нападение и травма нанесена обрезком водопроводной трубы, а не явилась причиной бытового падения пациента, к примеру, на лестничной площадке. Шутка. Но от нас все же немного припахивало, это было, да.
- А откуда ты взял эту трубу?
- Нашел. Внизу валялась. Эта старая карга, консьержка, от которой конечно же никакой пользы, созналась мне, что минут за двадцать до нашего приезда в подъезд вошел сантехник в зеленой робе, сказал - из РЭУ. Но она его не знает, решила, что новый. Он поднялся наверх, якобы посмотреть протечку в батарее на верхней лестничной площадке. Обещал утром починить, а пока, мол, надо посмотреть. Ну то есть простейшая схема. Я ей говорю: "Как он выглядел? Высокий, низкий, толстый, худой, брюнет, блондин?" - а она в ответ: "Не знаю". Заметь, когда нечто подобное неделю назад или чуть больше готовилось против Ирины и к ним на этаж поднялся охранник - один из тех, что на нее наехали, - здоровенный, рослый такой лоб, эта старуха также не могла его внятно описать. Мужчина, говорит, и все! А ведь он с ней даже разговаривал! Нет, Костя, не понимаю, зачем таких держат?
- М-да, как у вас все просто и понятно!