- Ну и что, что я снизу? Я меру знаю, - оправдался Щербак и похлопал лежащего по щекам. - Нет, дышит, лежал неудобно. - И он рывком сорвал со рта Багрова липкий скотч. Но не выбросил, а аккуратно положил рядом, липкой стороной кверху - вдруг еще понадобится? "Экономный такой, понимаешь", - усмехнулся Сева. Там, сгоряча, они намотали Багру практически весь скотч - на руки и на ноги. Конечно, можно отмотать оттуда немного, но зачем, если и этот еще вполне сгодится?..
- Вы кто? - был первый вопрос Багрова.
- Охотники по твою душу, Владимир Харитонович, - вежливо ответил Сева. - Вот поговорить предварительно решили.
- Предварительно… почему? - тяжело ворочая языком, спросил Багров.
- Прежде чем решить твою судьбу, Багор. Кончать или дать еще пожить.
- Понятно… - пробормотал тот и резко дернулся.
- Не стоит, Багор. Да мы потом и сами тебя развяжем, кто ж после себя оставляет связанный труп, верно? Или ты в Чечне поступал иначе? Молчишь, небось вспоминаешь? Валяй напоследок… Честно жить хочешь? Водку жрать, девок трахать, а? Или устал? Когда в последний раз бабу имел? Вчера?
- Какую бабу?
- Которую у себя прячете, там, в Коровине.
- Да не трогал я ее!
- А кто трогал?
- Колян.
- Вот видишь, - Голованов посмотрел на Щербака, - оказывается, у них твой тезка есть… А кто привез ее туда?
- Не знаю.
- И чего врешь?.. - с сожалением сказал Голованов. - Так ведь и уйдешь со смертным грехом на душе… Неужели не страшно?
- Чего теперь бояться, - нехотя ответил Багор. - Бойся не бойся, вы ж все равно не отпустите. За что только, не понимаю…
- Греха на тебе много, Владимир Харитонович. Вот смотри, скольким ты за последние дни беды принес. Женщину оскорбил. Мужа ее чуть не убил. Адвокату смертельный трюк устроил. С другой женщиной как последняя сука поступил. Я про все остальное и не говорю. За что ж тебя прощать? А отпустить, говоришь, так снова за старое примешься. Тебя ж твой Брус от себя не отпустит, значит, до смерти пахать на него будешь. Он же всех уверяет, что уволил тебя, а ты смылся с концами. Вот и получается, что тебя тут, считай, уже и в живых нет, потому что искать все равно никто не станет. Вздохнут твои знакомые и скажут: ну и слава богу, одним сукиным сыном меньше. Зачем женщину-то держите? Какая вам от нее польза?
- А я почем знаю? Босс велел…
- Где ты ее поймал?
- А чего там было ловить? Возле дома и взял… Ребята, а может?.. Вы ж, вижу, тоже в горячих точках были… вроде как свои? Может, договоримся?
- Ну какие ж мы с тобой свои? Сам подыхаешь… в смысле одной нагой уже там, так хоть нас не обижай. Мы с такими, как ты, никогда дел не имели. А вот мне еще интересно, за что ты адвоката мочил?
- Да не знаю я никакого адвоката!
- Привет! А кто на Комсомольском проспекте аварию устроил со смертельным исходом? Кто убил невинного человека, а адвоката чуть на тот свет не отправил - до сих пор в реанимации, а? Джип-то твой мы обнаружили в частном гараже, в Текстильщиках. И у кого ты его оставил, тоже узнали. Ты ж опытный человек, про отпечатки пальцев знаешь. А они и в салоне, и на той трубе, которой ты следователя приложил, и даже на правах его супруги, у которой ты "жучка" ставил. Только говорить об этом - начнется разбирательство, суд, а нам это без надобности. Нет человека - нет и проблемы, слышал такую старую формулировочку? - назидательно сказал Голованов. - Вот то-то.
- А может, мы его, - небрежно, как на пустое место, кивнул Щербак, - свидетелем против Бруса выставим? Жить захочет - запоет, чего мы ему скажем.
- Не уверен, - с сомнением ответил Голованов, - он только соберется вякнуть, как его тут же уберет либо братва того же Бруса, либо "быки" Гришки Мамона, даром что приятели… Кому нынче разговорчивый нужен? Не, пустое… Мы на Бруса другое повесим! Чтоб он на пожизненное потянул.
- Не наберете, - болезненно поморщился Багров.
- Это почему же?
- А вы много чего не знаете.
- Ты знаешь?
- Знаю, но за так не расколюсь.
- А мы и не станем мараться, раскалывать тебя. Обгадишь нам тут всю округу. Сейчас в задницу вгоним полсотни кубиков промазина, сам соловьем запоешь. - Сева взглянул на Щербака: - У тебя есть?
- В машине, - небрежно ответил Николай.
- Тащи.
- У меня шприцы это… не совсем стерильные, - возразил Щербак.
- А ему сейчас все равно. Ладно, пошли глянем…
Они подошли к машине, и Щербак, сдерживая смех, спросил:
- Что это за хреновина такая - промазин?
- Не знаю, только что выдумал. А ты достань из аптечки пару шприцев и наполни водой. Попугаем, должно подействовать. И - больше равнодушия, Коля, их ничто так не страшит, как чужое равнодушие к их драгоценной жизни. Давай, принесешь, а сам звони Андреичу, скажи, Елена в Коровине. Пусть решают, что предпринимать. Ну и обрисуй обстановку. А еще скажи, я думаю, что нам с тобой везти Багра дальше опасно. Может, они там, у нас, организуют что-нибудь вроде "скорой помощи"? Или милицейский "рафик"? Чтоб без риска. И вообще, Коля, я бы сейчас его не раскалывал, а вогнать ему можно и обычного снотворного, только приличную дозу, чтоб он отключился. И - спрятать подальше. А пока заниматься непосредственно Брусом, как такая постановка?
- Давай все-таки посоветуюсь. А твой вариант мне нравится. Их же можно будет попозже свести вместе - Федора того и Багра, чтоб посмотрели друг на друга и сделали выводы. Ну и подсказать, что делать, мы же не живодеры… Хотя рука чешется.
- У меня тоже, - засмеялся Голованов и, скосив глаза на Багрова, отметил, как тот вздрогнул. Вот когда наконец его достало - испугался! А то все надежды да хаханьки, обойдется, свои ребята из горячих точек…
Сева подошел к лежащему на спине Багрову и ткнул носком ботинка в бок:
- Переворачивайся на брюхо!
Но тот лишь подтянул колени к животу и смотрел с явным испугом - поверил.
- Чего ждешь? - Сева сплюнул на него. - Снова отрубить?
И этот здоровенный мужик, накачанный и наглый, презирающий всех и не ставящий ни во что чужие жизни, не говоря о каком-то там здоровье, вдруг задрожал всем телом, словно забился в конвульсиях, из горла стали вырываться какие-то хриплые, булькающие звуки, какие испускает захлебывающийся в воде купальщик, и слезы - слезы! - покатились из его выпученных глаз.
Поразительно, хотя, наверное, и закономерно.
Сева стоял и смотрел на это извивающееся у его ног отвратительное человеческое создание и никакой жалости или сожаления не испытывал. Вот когда отлились кошке, как говорит народ, мышкины слезки. Он оглянулся на Щербака. Тот положил на сиденье машины телефонную трубку и, улыбаясь, утвердительно кивнул Севе. Затем давно, еще с Афганистана, отработанным движением наполнил шприц из ампулы, которую достал из аптечки, поднял иглу над собой и пустил тоненькую струйку. Подошел вплотную и оглядел Багрова.
- Чего это с ним?
- Обгадился, наверное, от страха. - Сева снова цыкнул плевком в лежащего.
- Не, - брезгливо заявил Николай, - колоть его в задницу я не буду, противно. Давай лучше в плечо.
- Ну да, там хоть не воняет, - подтвердил Сева. - Валяй, а потом пусть полежит немного, очухается… и послушаем нашу птичку сладкоголосую, да?
- Еще как послушаем! - ответил Николай, завернул багровскую куртку тому на голову, ловко ткнул мокрой ваткой в место укола и одновременно вогнал иглу. Хоть и сволочь последняя, но зачем же рисковать асептикой, если можно обойтись без нее? Не люди, что ли?
Когда часа через полтора, переваливаясь на дорожных рытвинах, к ним подкатила далеко не новая уже санитарная "Волга"-универсал, а с правого сиденья выбрался сам Вячеслав Иванович, похищенный охранник крепко спал, уткнувшись носом в коврик, который Щербак достал из багажника своей машины и подсунул под голову. Руки спящего были все еще связаны за спиной, а ноги свободно раскинуты в стороны.
- Ну покажите этого бандита, - сказал Грязнов-старший.
Сева с Николаем перевернули спящего на спину. Вячеслав Иванович посмотрел-посмотрел, потом как-то зло сплюнул в сторону и осуждающе покачал головой:
- Ну надо же! И родит же природа таких уродов! Пакуйте его, хлопцы. Сколько вогнали-то?
- Еще поспит, - успокоил ухмыляющийся Щербак. - Куда везем?
- Есть местечко, - ответил Грязнов, - за нами поедете, покажу.
"Ясно, - решили сотрудники "Глории", - у генерала своя конспиративная квартира".
- А что будет с Коровино, Вячеслав Иванович? - спросил Сева.
- Операция продолжается, - ответил Грязнов сосредоточенно. - Но есть несколько деталей, которые нуждаются в некотором уточнении, понятно говорю?
- Никак нет, - улыбнулся Сева.
- Ну и не надо пока, - также улыбнулся в ответ Грязнов. - Подожди до вечера, а там узнаешь.
- Темнит начальник. - Сева обернулся к Щербаку.
- Им иначе нельзя, - с полным пониманием ответственности момента ответил Николай.
- Вот черти! - ухмыльнулся Грязнов и крикнул: - Валентин, ну помоги же ребятам!
Из-за руля выбрался рослый мужик, гулко откашлялся в кулак и сказал:
- А я разве чего возражаю, Вячеслав Иванович? - но подмигнул при этом сыщикам.
Кого-то он им напоминал, но вот кого? Вспомнили оба одновременно.
- Валька, зараза! - засмеялся Голованов, а Щербак лишь развел руками:
- Корнеев, ты, что ль?
Это был оперативник из так называемого "убойного отдела" МУРа, вместе с которым когда-то работали и Сева, и Николай. А теперь смотри какой стал - вырос, раздался в плечах, с ходу и не узнаешь!
И вот теперь поняли они наконец, почему приехал Вячеслав Иванович. Это он "одолжил" у МУРа оперативную машину вместе с водителем - на случай возможных осложнений. А так - генерал на задании, в салоне - преступник, кыш с дороги! Куда Денису с его-то возможностями!..
Значит, операция "Захват" продолжается? Очень хорошо!..
Глава шестая
Паника
1
Адвокат Дмитрий Аркадьевич Штамо - соучредитель частной адвокатской конторы "Штамо и партнеры" - в последние дни чувствовал себя отвратительно. Этот лысеющий, невысокого роста блондин, отдаленно напоминающий известного артиста Филозова, был явно не в духе.
- Пролет! Чистый пролет! Облом! - без конца повторял он одно и то же, беспокойно меряя подпрыгивающими шагами свой кабинет - что туда, что обратно выходило не более пяти шагов.
А ведь какие были планы! И новое помещение уже присмотрел - не здесь, на улице Яблочкова, куда клиента и сладкой коврижкой не заманишь, а в районе Мясницкой, в Милютинском переулке. Правда, там, в тесных Лубянских проулках, адвокат сидит на адвокате, контора на конторе, но при умелой постановке дела да при заинтересованной поддержке авторитетных людей можно хорошо развернуться. И офис превратить в конфетку, чтоб пошел клиент солидный, а главное, денежный. Вот и Григорий Семенович Мамонов, который постоянно прислушивался к профессиональным советам адвоката Штамо, похвалил за идею и посулил помощь в организации новой конторы. Дело оставалось за малым - Дмитрий Аркадьевич очень рассчитывал на гонорар, который пообещал ему выплатить Егор Гусев. Штамо поначалу решил не жадничать, чтобы не вызвать у клиента ненужного подозрения. Поэтому аванс взял небольшой - десять тысяч долларов, зная, что полный расчет превысит эту сумму ровно в пять раз. В ожидании гонорара, а также в связи с намечающимся переездом Дмитрий Аркадьевич успел влезть в некоторые долги. И что же получается? Чертов Гусь, неожиданно для всех, пожелал себе нового адвоката! А он, Штамо, который, по твердой договоренности со следователем Ершовой, успешно "развел" своего клиента на целых двести тысяч баксов, теперь оказывается в стороне?! Без всяких перспектив получить обещанный по договору гонорар? И, можно сказать, вообще без перспектив?! Есть от чего сойти с ума!..
Самое отвратительное для Дмитрия Аркадьевича заключалось в том, что вся эта банда… Да, банда, он понял это! Поздно, конечно, но понял! Так вот, все эти бандиты - начиная с того же Григория Семеновича и кончая Ниной Георгиевной, - постоянно уверявшие его, что опасаться нечего, что дело уже решенное и репутация его не пострадает, теперь разом отвернулись от него. Либо дают такие советы, от которых просто скулы сводит… Конечно, он всегда был дальновидным человеком и прекрасно понимал, что, подписавшись играть по их правилам, ни на какое снисхождение в случае неудачи рассчитывать не может. Но ведь о какой-либо неудаче вообще не шло речи! Изначально! Как они говорят: по определению! Или по понятиям. Накануне вечером Штамо, не видя иного выхода, позвонил Мамонову и попросил аудиенции. Но знаменитый криминальный авторитет впервые отказал в личной встрече адвокату, перепоручив узнать, в чем дело, своему юристу. Тому самому, которого рекомендовал Дмитрий Аркадьевич. Не так давно Григорий Семенович сказал, что ищет помощника, молодого, но толкового. Штамо и присоветовал своего партнера Левку Штейна. Тут две мысли были. Во-первых, свой человек в окружении Мамонова. А во-вторых, прежнее название адвокатского бюро "Штамо, Штейн и компаньоны" звучало не слишком привлекательно - много шипящих, проще было оставить "Штамо и партнеры".
Но Дмитрию Аркадьевичу и в голову бы не пришло, что его Левка, к которому он всегда так хорошо относился, тоже окажется страшной сволочью.
Резким тоном, каким не говорят даже с надоедливыми просителями, и забыв поздороваться, Левка поинтересовался, чего опять надо адвокату? Потрясло это "опять". Нет, они совсем обнаглели, они, наверное, решили, что он - Штамо - уже пустое место. Но они ошиблись, и он им этого не простит.
И вот тут Дмитрий Аркадьевич, трезво оценивая свои силы и возможности, все-таки сорвался. Он заявил Левке, что не позволит себя оскорблять. Даже уголовники на киче не смеют разговаривать подобным образом с адвокатом.
Он, Штамо, не так прост, как им всем кажется. В частности, он знает немало любопытных фактов, которые представят несомненный интерес в судебном разбирательстве. Например, о партнерах господина Гусева, устроивших тому общими усилиями классический "развод". Левка, разумеется, понял, о чем речь, и тон свой сбавил. Он посоветовал уже нормальным человеческим языком не отвлекать пока Григория Семеновича от его новых проблем, потому что ничего путного сейчас просителю не светит… Дела у Мамонова действительно неважные, он даже перестал спать по ночам и все чаще прикладывается к бутылке. А это на него совсем не похоже.
- И вообще, хочу предупредить по-дружески, Дмитрий Аркадьевич, - совсем уже доверительным тоном сказал Левка, - я думаю, упоминать где бы то ни было о каких-либо эксклюзивных фактах, имеющихся в вашем досье, категорически не стоит. Вас не поймут. Но если, не дай бог, поймут - вы сами-то представляете, что я имею в виду? - то я вам искренне не завидую. Предупреждаю по-дружески, а уж вы делайте свои выводы. Я, наверное, не буду говорить об этом Григорию Семеновичу, зачем вам дополнительные неприятности, верно? Всего хорошего, Дмитрий Аркадьевич, позаботьтесь о своем здоровье.
Намек был явно недвусмысленный. Но адвоката Штамо уже, к сожалению, "несло". И самое поразительное, что никакого страха он не испытывал.
Не вышло с бандитами - обратимся к служителям закона, решил он и набрал телефонный номер Ершовой.
Нина Георгиевна изнывала на работе от непонятной тоски. Имея кучу дел, среди которых дело Гусева было далеко не самым важным, она не могла ни за что приняться. Ерзала на стуле, заваривала чай, ворошила какие-то бумаги, а мысли были далеко отсюда. Так же, как и в первые минуты после ухода ночного гостя, Нина Георгиевна вновь и вновь переживала ночные впечатления. Тело и душа словно преобразились, появилось ощущение легкости и в то же время томления. Женщина не знала, как назвать это состояние, хотелось придумывать романтичные сравнения, но на ум просилось простое определение, емкое и грубое. Вроде бы ничего не случилось такого, что заставило бы ее совершить какие-то неожиданные открытия в себе самой, первый, что ли, мужик-то у нее? Или там что-то особенное показал? Да ничего подобного! Мужик как мужик, немолодой уже, явно за сорок. Видно, что и бывалый, жизнью хорошо потертый. Но было и разительное отличие от других ее знакомых. Те, оставаясь у нее на ночь, стремились к одному - получить максимальное удовольствие. О ней думали в последнюю очередь, и то если оставалось время. Или возможности…
А то, что случилось сегодня ночью, теперь в ее воображении превратилось в единый, страстный миг жаркого, всепроникающего наслаждения. И от этого возникала каша в мозгах, и давило грудь острое желание послать все к черту, бросить дела и бумажки, сбежать обратно домой, скинуть одежду и рухнуть в постель. А потом молча лежать, закрыв глаза, в ожидании, когда в дверь наконец раздастся звонок. Она почему-то была уверена, что Валера сегодня обязательно придет, хотя они ни о чем не договаривались.
Там, в коридоре, когда они стояли в костюмах Адама и Евы, Нина надеялась, что он задержится, хоть ненадолго. Но он ушел, обещав позвонить. Когда? Неизвестно. И вот в такой волнующий, в такой изнурительно сладкий момент легкого забытья, чудного ностальгического кайфа, в кабинете следователя Нины Георгиевны Ершовой резко зазвонил телефон.
Размечтавшаяся женщина не сразу сообразила, что это - не страстно ожидаемый звонок в дверь и что она вовсе не в собственной постели, а в служебном кабинете перед столом, заваленным папками с уголовными делами… Телефон трезвонил не переставая. Нина Георгиевна подняла трубку, борясь с непривычным волнением:
- Следователь Ершова…
- Слава богу, вы на месте, уважаемая Нина Георгиевна!
- Кто это, простите? - нахмурилась она. Как они всегда не вовремя, эти очередные просители!
- Штамо, к вашим услугам, Дмитрий Аркадьевич, если помните.
- Ах адвокат? - И столько было в ее голосе неприязни, что у Штамо вспыхнуло подозрение о сговоре следователя с его недругами.
- Мне необходимо немедленно встретиться с вами, - сухо сказал он, - для обсуждения весьма важного вопроса.
- Может быть, господин адвокат, вы что-то путаете? - ледяным тоном произнесла Ершова. - Если мне не изменяет память, подследственный категорически отказался от ваших услуг защитника, написал соответствующее заявление. Так какие же тогда вопросы? Советую, если вам вообще нужны какие-то советы, обратиться с этим вопросом к тем, кто вас нанимал. Надо напомнить?
- Нет, благодарю. Я помню господина Брусницына, помню и других коллег Гусева, которые так заботливо упекли его за решетку, а затем наняли адвоката для его же защиты. У меня память хорошая, смею уверить. Но меня в данный момент волнует несколько иная проблема, та, в курсе которой только мы с вами, госпожа Ершова, и я полагаю, сейчас самое время ее обсудить. Вещь щекотливая и, как бы вам сказать…
- А вы не стесняйтесь, господин адвокат, как просится на язык, так и говорите, - с сарказмом перебила она. - Где же ваше хваленое красноречие?
- Я бы не советовал вам разговаривать со мной таким уничижительным тоном, - вкрадчиво заметил он. - Вы же знаете, о чем у нас пойдет речь, верно?
- И знать не хочу… Слушайте, - уже раздраженно сказала она, - не морочьте мне голову. Говорите, что надо, или кладите трубку. У меня нет сейчас времени для пустых бесед с вами.