Дорогие девушки - Фридрих Незнанский 7 стр.


- То и есть. Обыскала мою одежду и шкафы. Причем сделала это аккуратно. Я бы даже сказал - профессионально. Дело в том, что жена… когда мы еще жили вместе… постоянно искала у меня "заначки". И я научился нескольким фокусам… В общем, я умею определять, когда трогают мои вещи.

- Что она искала?

Плотников пожал плечами:

- Понятия не имею. Я ей ничего не сказал. Мало ли, какие у нее могли быть причины? Может, она хотела убедиться, что я не женат, и для этого искала мой паспорт.

- Нашла? - поинтересовался Александр Борисович.

Плотников усмехнулся и покачал головой:

- Нет.

Затем отвернулся и снова зашагал к подъезду. На этот раз он больше не останавливался.

* * *

Звонок телефона разбудил Турецкого в час ночи.

- Алло, Александр Борисыч, это Плетнев!

- Да, Антон. Привет. - Рука потянулась за сигаретой. - Что случилось?

- Недалеко от дома Родиона Плотникова есть пруд.

- Ну да, есть. Я проходил мимо.

Турецкий вставил сигарету в губы и взял со столика зажигалку.

- Так вот, час назад в этом пруду нашли труп!

Зажигалка замерла в пальцах Турецкого.

- Как труп? Какой труп?

- Труп женщины. Молодой женщины.

Турецкий ошалело тряхнул головой и крутанул колесико зажигалки.

- Александр Борисыч, ты меня слышал?

- Слышал, Антон, слышал. - Турецкий махнул рукой, отгоняя от лица табачный дым. - Его уже…

- Труп нашли мальчишки! - выпалил Плетнев. - Гоняли по пруду плоты, ну и нарвались.

- Ясно. Его уже опознали?

- Нет. Дело в том, что труп этот… без головы.

Лицо Турецкого оцепенело.

- Без головы? - тупо произнес он.

- Да. Без головы и кистей рук. Голова и руки отпилены.

- Черт… - выдохнул Александр Борисович вместе с дымом. - За Плотниковым уже выехали?

- Да, его уже взяли. Сейчас с ним беседует следователь.

- Да, дела, - тихо проговорил Турецкий.

- Не хочу показаться циником, но нам это на руку, - сказал Плетнев. - Нашу работу можно считать выполненной. Вот только не знаю, как теперь поступить с гонораром. Нужно, наверно, его вернуть Шиловой. Как ты считаешь?

- Это ты у нее спросишь. Ты ей уже звонил?

- Да. Завтра утром она поедет на опознание. В восемь часов.

- Н-да… - хмуро проговорил Турецкий.

- Может быть, это еще и не Соловьева, - предположил Плетнев.

- Все может быть. - Турецкий глянул на часы. - В общем, план действий у нас с тобой будет следующий. Если будут еще какие-нибудь новости - тут же позвони мне. Если нет, то поговорим обо всем утром.

- Хорошо. А что ты предпримешь сейчас?

- Сейчас? Сейчас, Антон, я лягу спать. День был тяжелый. Постарайся не будить меня без повода. Договорились?

- Договорились, - запнувшись, ответил Плетнев.

- Ну, бывай.

Турецкий брякнул трубку на рычаг.

Он докурил сигарету, затем вмял ее в пепельницу, как вдруг услышал у двери какое-то движение. Александр Борисович поднял голову и увидел, что в дверях, кутаясь в халат, стоит Ирина.

- Что-то случилось? - спросила она.

- Нет, ничего, - ответил Турецкий.

- Но у тебя был взволнованный голос.

- Тебе показалось.

- Правда?

- Правда. Иди спать.

- А ты… так и будешь здесь… на этом диванчике?

- Так и буду. Мне рано вставать, не хочу тебя будить утром.

- Что ж… спокойной ночи.

Ирина повернулась и вышла из комнаты.

7

Комната была небольшая и отвратительная. Старый письменный стол, пара стульев с потертой обивкой. Тумбочка с двухконфорочной плиткой. Электрочайник.

Худощавый молодой оперативник, сидящий напротив Шиловой, сделал постную мину и сказал тихим, словно придушенным голосом:

- Людмила, есть два способа опознания. Либо мы покажем вам фотографии, либо…

- Я не хочу смотреть на фотографии, - резко сказала Шилова. - Я должна быть уверена.

- Что ж, тогда вам придется пройти с нами.

- Я сделаю, как вы скажете.

- Тогда - идемте.

Молодой человек поднялся со стула. Шилова и Плетнев последовали за ним. Они вышли из комнатки, прошли по неприятно пахнущему коридору, толкнули отвратительную железную дверь и оказались в небольшом зале. Неприятный запах усилился.

Шилова увидела стоящую посреди зала железную каталку, накрытую белой простыней, и машинальным движением схватила Плетнева за руку. Тонкие, теплые пальцы девушки больно сжали его кисть. Он посмотрел на Шилову с удивлением.

- Простите, я не нарочно, - хрипло проговорила она и выпустила его руку.

Оперативник обернулся и глухо проговорил:

- Нужно подойти к столу. Людмила, вы хорошо себя чувствуете?

- А по-вашему, я могу чувствовать себя хорошо?

- Нет, но…

- Я готова подойти, - отрезала Шилова.

- Вы уверены?

- Не знаю. Но я подойду и посмотрю.

К ним подошел пожилой человек в белом халате и протянул Шиловой флакон.

- Станет дурно - понюхайте это, - спокойно сказал он.

Женщина безропотно взяла флакон и сжала его в кулаке. Помедлила еще пару секунд, потом решительно произнесла:

- Идемте.

И первая шагнула к столу.

Когда все приблизились к столу, вернее сказать - сгрудились возле стола, оперативник взялся за край простыни и немного откинул ее, открыв часть обнаженного женского тела - груди, живот, бедра.

Шилова отвернулась и ткнулась лицом Плетневу в плечо. Оперативник недовольно нахмурился.

- Я предупреждал, что это будет неприятно. Если хотите, мы вернемся к варианту с фотографиями.

Шилова качнула головой:

- Нет. - Затем медленно повернулась и уставилась застывшими глазами на труп.

- Ну? - выждав несколько секунд, поинтересовался оперативник.

- Это она, - тихо ответила Шилова.

- Почему вы так решили?

- Родинка… У нее на левой груди родинка. Видите - возле соска? Я видела эту родинку, когда мы были в душевой.

- Вы уверены?

- Да, я уверена.

- Значит, вы подтверждаете, что это - Марина Аристарховна Соловьева?

- Да… Я подтверждаю. Это она.

Шилова снова отвернулась и поднесла к носу флакон. Вдохнула и передернула плечами.

Оперативник снова накрыл труп простынею.

- Что ж, - сказал он, - сейчас подпишите пару бумаг, и опознание можно считать законченным.

* * *

- Вам, наверно, очень тяжело сейчас. - Плетнев смущенно посмотрел на Людмилу. Он терпеть не мог утешать женщин и сейчас был благодарен судьбе за то, что Шилова хотя бы не плакала. Пусти она слезу, и он бы совсем потерялся.

- Не легко, - так же тихо ответила Людмила. - Но я сильная, я справлюсь.

Они сидели в летнем кафе. Ветер трепал темные волосы девушки, играл оборками рукавов ее белой кофточки. Плетнев пил кофе, Людмила - крепкий коктейль. Она была бледна, под глазами пролегли тени, побелели даже губы, несмотря на то, что Людмила постоянно нервно их покусывала.

Она отхлебнула коктейля, откинула с глаз темную челку и внятно и раздельно произнесла:

- Это я во всем виновата. Одна только я.

- В чем? - не понял Плетнев.

- Я должна была ее отговорить.

- Вы думаете, что ее убил Родион Плотников?

- А разве есть другие варианты? Вы ведь сами сказали, что Марину нашли недалеко от его дома. Господи, я чувствовала… Нет, я знала, что с ним что-то не так. Поняла еще по его анкете на сайте знакомств. Поняла не умом, а сердцем.

Людмила отпила из стакана и прикрыла веки.

- Следствие еще не закончено, - сказал Плетнев. - Возможно, Плотников не виноват.

Женщина открыла глаза и с холодной пристальностью посмотрела на Плетнева.

- Вы сами-то этому верите? - жестко сказала она. - Ваш Плотников - маньяк. Это он убивал девушек в Москве. Теперь его посадят. Благодаря Марине. - Шилова сжала пальцы в кулаки и гневно добавила: - Я бы сама выцарапала ему глаза. Убила бы его. Размозжила бы ему голову камнем.

- Убить человека не так-то просто, - сказал Плетнев, чтобы хоть что-нибудь сказать. Чувствовал он себя паршиво. Помимо жалости к Людмиле, в голове, где-то на самой изнанке сознания, все время крутилась подлая мыслишка - нужно возвращать деньги или нет?

Людмила продолжала пристально его разглядывать.

- Антон, а вы женаты? - спросила она вдруг.

Он покачал головой:

- Нет.

- А были?

- Был.

Людмила усмехнулась.

- На свете не существует прочных браков. Все они рано или поздно разваливаются. Мужчина и женщина слишком разные животные, чтобы ужиться вместе.

- Я неплохо уживался со своей женой, - возразил Плетнев.

- Вот как? И вы, должно быть, любили друг друга?

- Любили.

- И тем не менее, вы не вместе, - насмешливо заметила Шилова.

- Были бы вместе, но…

- Но что? - На губах девушки четко обозначилась усмешка. - Она встретила другого? Или вы решили "тряхнуть стариной"? Кто развалил ваш брак - вы или она?

- Никто, - ответил Плетнев спокойно. - Моя жена умерла.

Шилова хотела что-то сказать, но осеклась. Усмешка медленно сползла с ее губ.

- Простите, - медленно выговорила она. - Я не знала.

- Ничего. - Плетнев допил кофе, повертел в пальцах пустую чашку.

- Можно узнать, как это случилось?

- Ее убили.

- Кто?

- Обычная подвыпившая шпана.

Лицо Людмилы стало еще бледнее.

- Они… в тюрьме?

Плетнев усмехнулся и покачал головой:

- Нет.

- Значит, избежали наказания?

- Не избежали.

- Так что с ними?

Плетнев криво усмехнулся.

- Они мертвы, - сказал он. - Я убил их.

Лицо Людмилы вытянулось от изумления.

- Убили?

- Да, убил.

- А вы…

- Это не тайна, - сказал Плетнев. - Я уже за это ответил перед судом.

Некоторое время Людмила разглядывала лицо Плетнева, словно обнаружила в нем новые, необычные черты, потом положила ему на руку ладонь и сказала с чувством:

- Вы правильно сделали. Я бы на вашем месте поступила так же. Убийцы должны платить за отнятую жизнь своей собственной жизнью. Только такой и может быть справедливость. Черт… - Она улыбнулась. - Я и не думала, что между нами столько общего. Я думала вы обычный шкуродер. Легавый пес с одной извилиной и одной мыслью в голове - как бы выжать из меня побольше денег.

- Кстати, насчет денег, - заговорил о неприятной теме Плетнев. - Вы можете…

Людмила дернула щекой:

- Ах, оставьте. Я заплатила вам за то, чтобы вы нашли Марину. Марина в морге. Деньги вы заработали.

- Но мы не…

- Я сказала: оставьте деньги себе, - повторила Людмила, слегка повысив голос. - У меня никаких претензий. - Она сдвинула брови, нервно пожевала губы и вдруг выпалила: - Антон, можно задать вам личный вопрос?

- Последние двадцать минут вы только и делаете, что задаете мне личные вопросы, - с улыбкой сказал Плетнев. - С чего вдруг такие церемонии?

- Вы правы. Эти церемонии не вяжутся с моим характером. Я не привыкла спрашивать разрешения, и я абсолютно не умею извиняться. Не знаю, хорошо это или плохо, но я такая и меняться мне уже поздно.

Плетнев приподнял бровь.

- Так о чем вы хотели спросить? Постойте… Пожалуй, я могу угадать.

- Давайте, - улыбнулась Людмила.

- Вы хотите спросить - есть ли у меня девушка, так?

- Так, - кивнула Людмила.

Плетнев качнул головой:

- Ответ отрицательный. Девушки у меня в данный момент нет.

- Значит, как пишут в романах, "ваше сердце свободно"?

- Сложный вопрос. Не знаю даже, как на него ответить.

Людмила пожала плечами:

- Отвечайте как есть. Да или нет.

Плетнев подумал и ответил:

- Пожалуй, нет.

- Значит, вы не откажитесь поужинать со мной в ресторане?

- Звучит как приглашение, - усмехнулся Плетнев.

- Так и есть. Я не привыкла ждать у моря погоды. Либо вы говорите да - и мы продолжаем знакомство. Либо - нет, тогда мы закрываем тему и забываем об этом разговоре. Так как?

Карие теплые глаза девушки смотрели на Плетнева выжидательно.

- Вы действительно не ждете у моря погоды, - иронично заметил он. - В таком случае я скажу да.

8

- Я закрыл дело, - сказал Плетнев и, словно в подтверждение своих слов, захлопнул папку.

Турецкий сидел за столом, закинув ногу на ногу, и, прищурив серые глаза, смотрел на коллегу.

- Значит, ты считаешь, что мы свою работу сделали, - сказал он полувопросительно, полуутвердительно.

Плетнев пригладил ладонью волосы и заметил:

- Это легкие деньги. Но нам с тобой не в чем себя упрекнуть.

- Женщина убита, - напомнил ему Александр Борисович.

- Это не наша вина. Мы ничего не смогли бы сделать. Я читал заключение эксперта. Труп находился в воде дольше, чем мы ее искали. Когда мы приступили к работе, она уже была мертва.

Турецкий молчал, о чем-то размышляя и хмуря брови. Плетнев с полминуты смотрел не него, затем сказала с легким оттенком досады.

- Не понимаю я тебя, Александр Борисович. Дело сделано, деньги уплачены, убийца пойман. Что ты еще хочешь? Хочешь вернуть твою часть гонорара? Пожалуйста. Лично моя совесть на этот счет совершенно спокойна. И незачем накручивать.

Александр Борисович посмотрел на коллегу холодным взглядом и сухо произнес:

- Значит, ты считаешь, что убийца - Плотников?

- А кто еще? Он заманил к себе Соловьеву, задушил ее, потом расчленил и выбросил в пруд. А голову и руки где-нибудь закопал. Ему ведь не впервой.

- Что? - вскинул голову Турецкий. - Что ты сказал?

- Я сказал, что ему не впервой. Судя по всему, Плотников - тот самый маньяк, который лютует в Москве уже полтора года. И кстати, это мы с тобой его нашли. Нам не в чем себя винить.

- Зато есть за что хвалить, - усмехнулся Александр Борисович. - Ты еще грамоту почетную себе выпиши.

Плетневу это замечание не понравилось.

- Знаешь что, Александр Борисович… Я давно тебе хотел сказать…

- Подожди, - осадил его Турецкий.

- Чего? - не понял Плетнев.

- Подумай, прежде чем что-нибудь скажешь. Слово не воробей, и сказанного обратно не вернешь.

- Я и не собираюсь. Я всегда отвечаю за свои слова.

Турецкий кивнул:

- Хорошо. Теперь можешь сказать.

По лицу Плетнева пробежала тень.

- Александр Борисович, ты знаешь, как я тебя уважаю. Ты много для меня сделал, и я тебе обязан жизнью. Но сейчас ты не тот Турецкий, которого я знал и любил.

Плетнев замолчал, угрюмо глядя на коллегу. Александр Борисович сделал рукой едва заметное движение и сказал:

- Продолжай.

- И продолжу. Я не хотел тебе говорить, но, видимо, пришло время сказать. Раньше ты был для меня настоящим примером для подражания. Асом! Сенсеем! А теперь ты, извини меня…

- Ну, кто? - поторопил Турецкий. - Говори.

- Никто, - угрюмо ответил Плетнев. - Или, говоря жестче, ничто. Такое ощущение, что ты давно умер, и только по инерции еще ходишь по свету. Тебя нет. Есть только оболочка. Кстати говоря, порядком изношенная. Посмотри на себя, Александр Борисыч. Ты выпиваешь больше, чем нужно, бреешься два раза в неделю, у тебя мятая рубашка и тебе давно пора зайти в парикмахерскую. От твоего былого блеска ничего не осталось. Из тебя словно бы выпустили воздух. Ты больше не живешь, а существуешь.

- А ты, я вижу, психолог, - язвительно проговорил Турецкий.

- А тут и психологом не нужно быть. У тебя все на лице написано.

- На небритом, помятом лице?

- На небритом, помятом лице, - кивнул Плетнев. - Извини, что я так резко, но мягко тут не скажешь. Даже Ирина…

Плетнев осекся, наткнувшись на ледяной взгляд Турецкого.

- Что Ирина? - сухо спросил тот.

- Ничего.

- Договаривай, - потребовал Александр Борисович.

Плетнев сжал пальцы в кулаки и сказал угрюмым, непримиримым голосом:

- Посмотри, до чего ты ее довел. Она сама стала похожа на призрак. За последний год она постарела на пять лет. И все это из-за тебя!

- Вот это ты сказал зря, - глухо проговорил Турецкий, глядя на коллегу немигающим, тяжелым взглядом.

- Я не мог этого не сказать. Это было бы не по-товарищески.

Александр Борисович помолчал, потом отвернулся и тихо пропел:

А может быть, в притонах Сан-Франциско…

Он побарабанил пальцами по столу и глухо проговорил:

- Значит, вы с Ириной меня обсуждали.

- Да ничего мы не обсуждали. Это все мои собственные мысли. Ирину Генриховну сюда не вмешивай.

- Кажется, ты сам ее только что сюда вмешал, - напомнил Турецкий. Усмехнулся и задумчиво довел:

Лиловый негр вам подава-а-ал манто…

Плетнев сидел темнее тучи. По его лицу было видно, что он уже сожалеет о том, что начал этот разговор. Но что сказано, то сказано. Слово не воробей, как мудро изрек десять минут назад Турецкий.

- Ладно, - сказал Турецкий. - Хватит нам семейных трагедий и пасторалей. Давай к делу. Значит, ты твердо уверен в том, что Плотников - маньяк, который лютует в Москве полтора года, и что именно он убил Марину.

- Голову ставлю на отсечение, что это он, - твердо сказал Плетнев. - А у тебя есть сомнения?

- Да, видишь ли, не похож он на идиота. Назвать девушке свое настоящее имя, привести ее домой - а после этого убить, расчленить и бросить труп недалеко от своего дома. Если бы наш маньяк действовал именно так, его бы взяли еще на первом убийстве - тогда, полтора года назад.

- И на старуху бывает проруха, - возразил Плетнев. - Может, он и не собирался ее убивать. Пытался встать на путь исправления, и все такое. Может, даже действительно ее полюбил. Но потом она ему что-нибудь не то сказала, он и взбеленился. Психи - народ непредсказуемый.

Александр Борисович посмотрел на Плетнева насмешливым взглядом, словно тирада коллеги здорово его позабавила. Плетнев смутился.

- Я, конечно, не такой опытный сыскарь, как ты, - сказал он. - Но, по-моему, здесь случай очевидный.

- Не знаю, не знаю, - тихо проговорил Александр Борисович, задумчиво подергивая мочку уха.

- Так или иначе, но дело я закрыл, - твердо сказал Плетнев. - И больше слышать ничего не хочу о Марине Соловьевой.

- Что ж, дай Бог, чтобы мы о ней ничего не услышали, - задумчиво отозвался Турецкий.

Назад Дальше