- То и есть. Обыскала мою одежду и шкафы. Причем сделала это аккуратно. Я бы даже сказал - профессионально. Дело в том, что жена… когда мы еще жили вместе… постоянно искала у меня "заначки". И я научился нескольким фокусам… В общем, я умею определять, когда трогают мои вещи.
- Что она искала?
Плотников пожал плечами:
- Понятия не имею. Я ей ничего не сказал. Мало ли, какие у нее могли быть причины? Может, она хотела убедиться, что я не женат, и для этого искала мой паспорт.
- Нашла? - поинтересовался Александр Борисович.
Плотников усмехнулся и покачал головой:
- Нет.
Затем отвернулся и снова зашагал к подъезду. На этот раз он больше не останавливался.
* * *
Звонок телефона разбудил Турецкого в час ночи.
- Алло, Александр Борисыч, это Плетнев!
- Да, Антон. Привет. - Рука потянулась за сигаретой. - Что случилось?
- Недалеко от дома Родиона Плотникова есть пруд.
- Ну да, есть. Я проходил мимо.
Турецкий вставил сигарету в губы и взял со столика зажигалку.
- Так вот, час назад в этом пруду нашли труп!
Зажигалка замерла в пальцах Турецкого.
- Как труп? Какой труп?
- Труп женщины. Молодой женщины.
Турецкий ошалело тряхнул головой и крутанул колесико зажигалки.
- Александр Борисыч, ты меня слышал?
- Слышал, Антон, слышал. - Турецкий махнул рукой, отгоняя от лица табачный дым. - Его уже…
- Труп нашли мальчишки! - выпалил Плетнев. - Гоняли по пруду плоты, ну и нарвались.
- Ясно. Его уже опознали?
- Нет. Дело в том, что труп этот… без головы.
Лицо Турецкого оцепенело.
- Без головы? - тупо произнес он.
- Да. Без головы и кистей рук. Голова и руки отпилены.
- Черт… - выдохнул Александр Борисович вместе с дымом. - За Плотниковым уже выехали?
- Да, его уже взяли. Сейчас с ним беседует следователь.
- Да, дела, - тихо проговорил Турецкий.
- Не хочу показаться циником, но нам это на руку, - сказал Плетнев. - Нашу работу можно считать выполненной. Вот только не знаю, как теперь поступить с гонораром. Нужно, наверно, его вернуть Шиловой. Как ты считаешь?
- Это ты у нее спросишь. Ты ей уже звонил?
- Да. Завтра утром она поедет на опознание. В восемь часов.
- Н-да… - хмуро проговорил Турецкий.
- Может быть, это еще и не Соловьева, - предположил Плетнев.
- Все может быть. - Турецкий глянул на часы. - В общем, план действий у нас с тобой будет следующий. Если будут еще какие-нибудь новости - тут же позвони мне. Если нет, то поговорим обо всем утром.
- Хорошо. А что ты предпримешь сейчас?
- Сейчас? Сейчас, Антон, я лягу спать. День был тяжелый. Постарайся не будить меня без повода. Договорились?
- Договорились, - запнувшись, ответил Плетнев.
- Ну, бывай.
Турецкий брякнул трубку на рычаг.
Он докурил сигарету, затем вмял ее в пепельницу, как вдруг услышал у двери какое-то движение. Александр Борисович поднял голову и увидел, что в дверях, кутаясь в халат, стоит Ирина.
- Что-то случилось? - спросила она.
- Нет, ничего, - ответил Турецкий.
- Но у тебя был взволнованный голос.
- Тебе показалось.
- Правда?
- Правда. Иди спать.
- А ты… так и будешь здесь… на этом диванчике?
- Так и буду. Мне рано вставать, не хочу тебя будить утром.
- Что ж… спокойной ночи.
Ирина повернулась и вышла из комнаты.
7
Комната была небольшая и отвратительная. Старый письменный стол, пара стульев с потертой обивкой. Тумбочка с двухконфорочной плиткой. Электрочайник.
Худощавый молодой оперативник, сидящий напротив Шиловой, сделал постную мину и сказал тихим, словно придушенным голосом:
- Людмила, есть два способа опознания. Либо мы покажем вам фотографии, либо…
- Я не хочу смотреть на фотографии, - резко сказала Шилова. - Я должна быть уверена.
- Что ж, тогда вам придется пройти с нами.
- Я сделаю, как вы скажете.
- Тогда - идемте.
Молодой человек поднялся со стула. Шилова и Плетнев последовали за ним. Они вышли из комнатки, прошли по неприятно пахнущему коридору, толкнули отвратительную железную дверь и оказались в небольшом зале. Неприятный запах усилился.
Шилова увидела стоящую посреди зала железную каталку, накрытую белой простыней, и машинальным движением схватила Плетнева за руку. Тонкие, теплые пальцы девушки больно сжали его кисть. Он посмотрел на Шилову с удивлением.
- Простите, я не нарочно, - хрипло проговорила она и выпустила его руку.
Оперативник обернулся и глухо проговорил:
- Нужно подойти к столу. Людмила, вы хорошо себя чувствуете?
- А по-вашему, я могу чувствовать себя хорошо?
- Нет, но…
- Я готова подойти, - отрезала Шилова.
- Вы уверены?
- Не знаю. Но я подойду и посмотрю.
К ним подошел пожилой человек в белом халате и протянул Шиловой флакон.
- Станет дурно - понюхайте это, - спокойно сказал он.
Женщина безропотно взяла флакон и сжала его в кулаке. Помедлила еще пару секунд, потом решительно произнесла:
- Идемте.
И первая шагнула к столу.
Когда все приблизились к столу, вернее сказать - сгрудились возле стола, оперативник взялся за край простыни и немного откинул ее, открыв часть обнаженного женского тела - груди, живот, бедра.
Шилова отвернулась и ткнулась лицом Плетневу в плечо. Оперативник недовольно нахмурился.
- Я предупреждал, что это будет неприятно. Если хотите, мы вернемся к варианту с фотографиями.
Шилова качнула головой:
- Нет. - Затем медленно повернулась и уставилась застывшими глазами на труп.
- Ну? - выждав несколько секунд, поинтересовался оперативник.
- Это она, - тихо ответила Шилова.
- Почему вы так решили?
- Родинка… У нее на левой груди родинка. Видите - возле соска? Я видела эту родинку, когда мы были в душевой.
- Вы уверены?
- Да, я уверена.
- Значит, вы подтверждаете, что это - Марина Аристарховна Соловьева?
- Да… Я подтверждаю. Это она.
Шилова снова отвернулась и поднесла к носу флакон. Вдохнула и передернула плечами.
Оперативник снова накрыл труп простынею.
- Что ж, - сказал он, - сейчас подпишите пару бумаг, и опознание можно считать законченным.
* * *
- Вам, наверно, очень тяжело сейчас. - Плетнев смущенно посмотрел на Людмилу. Он терпеть не мог утешать женщин и сейчас был благодарен судьбе за то, что Шилова хотя бы не плакала. Пусти она слезу, и он бы совсем потерялся.
- Не легко, - так же тихо ответила Людмила. - Но я сильная, я справлюсь.
Они сидели в летнем кафе. Ветер трепал темные волосы девушки, играл оборками рукавов ее белой кофточки. Плетнев пил кофе, Людмила - крепкий коктейль. Она была бледна, под глазами пролегли тени, побелели даже губы, несмотря на то, что Людмила постоянно нервно их покусывала.
Она отхлебнула коктейля, откинула с глаз темную челку и внятно и раздельно произнесла:
- Это я во всем виновата. Одна только я.
- В чем? - не понял Плетнев.
- Я должна была ее отговорить.
- Вы думаете, что ее убил Родион Плотников?
- А разве есть другие варианты? Вы ведь сами сказали, что Марину нашли недалеко от его дома. Господи, я чувствовала… Нет, я знала, что с ним что-то не так. Поняла еще по его анкете на сайте знакомств. Поняла не умом, а сердцем.
Людмила отпила из стакана и прикрыла веки.
- Следствие еще не закончено, - сказал Плетнев. - Возможно, Плотников не виноват.
Женщина открыла глаза и с холодной пристальностью посмотрела на Плетнева.
- Вы сами-то этому верите? - жестко сказала она. - Ваш Плотников - маньяк. Это он убивал девушек в Москве. Теперь его посадят. Благодаря Марине. - Шилова сжала пальцы в кулаки и гневно добавила: - Я бы сама выцарапала ему глаза. Убила бы его. Размозжила бы ему голову камнем.
- Убить человека не так-то просто, - сказал Плетнев, чтобы хоть что-нибудь сказать. Чувствовал он себя паршиво. Помимо жалости к Людмиле, в голове, где-то на самой изнанке сознания, все время крутилась подлая мыслишка - нужно возвращать деньги или нет?
Людмила продолжала пристально его разглядывать.
- Антон, а вы женаты? - спросила она вдруг.
Он покачал головой:
- Нет.
- А были?
- Был.
Людмила усмехнулась.
- На свете не существует прочных браков. Все они рано или поздно разваливаются. Мужчина и женщина слишком разные животные, чтобы ужиться вместе.
- Я неплохо уживался со своей женой, - возразил Плетнев.
- Вот как? И вы, должно быть, любили друг друга?
- Любили.
- И тем не менее, вы не вместе, - насмешливо заметила Шилова.
- Были бы вместе, но…
- Но что? - На губах девушки четко обозначилась усмешка. - Она встретила другого? Или вы решили "тряхнуть стариной"? Кто развалил ваш брак - вы или она?
- Никто, - ответил Плетнев спокойно. - Моя жена умерла.
Шилова хотела что-то сказать, но осеклась. Усмешка медленно сползла с ее губ.
- Простите, - медленно выговорила она. - Я не знала.
- Ничего. - Плетнев допил кофе, повертел в пальцах пустую чашку.
- Можно узнать, как это случилось?
- Ее убили.
- Кто?
- Обычная подвыпившая шпана.
Лицо Людмилы стало еще бледнее.
- Они… в тюрьме?
Плетнев усмехнулся и покачал головой:
- Нет.
- Значит, избежали наказания?
- Не избежали.
- Так что с ними?
Плетнев криво усмехнулся.
- Они мертвы, - сказал он. - Я убил их.
Лицо Людмилы вытянулось от изумления.
- Убили?
- Да, убил.
- А вы…
- Это не тайна, - сказал Плетнев. - Я уже за это ответил перед судом.
Некоторое время Людмила разглядывала лицо Плетнева, словно обнаружила в нем новые, необычные черты, потом положила ему на руку ладонь и сказала с чувством:
- Вы правильно сделали. Я бы на вашем месте поступила так же. Убийцы должны платить за отнятую жизнь своей собственной жизнью. Только такой и может быть справедливость. Черт… - Она улыбнулась. - Я и не думала, что между нами столько общего. Я думала вы обычный шкуродер. Легавый пес с одной извилиной и одной мыслью в голове - как бы выжать из меня побольше денег.
- Кстати, насчет денег, - заговорил о неприятной теме Плетнев. - Вы можете…
Людмила дернула щекой:
- Ах, оставьте. Я заплатила вам за то, чтобы вы нашли Марину. Марина в морге. Деньги вы заработали.
- Но мы не…
- Я сказала: оставьте деньги себе, - повторила Людмила, слегка повысив голос. - У меня никаких претензий. - Она сдвинула брови, нервно пожевала губы и вдруг выпалила: - Антон, можно задать вам личный вопрос?
- Последние двадцать минут вы только и делаете, что задаете мне личные вопросы, - с улыбкой сказал Плетнев. - С чего вдруг такие церемонии?
- Вы правы. Эти церемонии не вяжутся с моим характером. Я не привыкла спрашивать разрешения, и я абсолютно не умею извиняться. Не знаю, хорошо это или плохо, но я такая и меняться мне уже поздно.
Плетнев приподнял бровь.
- Так о чем вы хотели спросить? Постойте… Пожалуй, я могу угадать.
- Давайте, - улыбнулась Людмила.
- Вы хотите спросить - есть ли у меня девушка, так?
- Так, - кивнула Людмила.
Плетнев качнул головой:
- Ответ отрицательный. Девушки у меня в данный момент нет.
- Значит, как пишут в романах, "ваше сердце свободно"?
- Сложный вопрос. Не знаю даже, как на него ответить.
Людмила пожала плечами:
- Отвечайте как есть. Да или нет.
Плетнев подумал и ответил:
- Пожалуй, нет.
- Значит, вы не откажитесь поужинать со мной в ресторане?
- Звучит как приглашение, - усмехнулся Плетнев.
- Так и есть. Я не привыкла ждать у моря погоды. Либо вы говорите да - и мы продолжаем знакомство. Либо - нет, тогда мы закрываем тему и забываем об этом разговоре. Так как?
Карие теплые глаза девушки смотрели на Плетнева выжидательно.
- Вы действительно не ждете у моря погоды, - иронично заметил он. - В таком случае я скажу да.
8
- Я закрыл дело, - сказал Плетнев и, словно в подтверждение своих слов, захлопнул папку.
Турецкий сидел за столом, закинув ногу на ногу, и, прищурив серые глаза, смотрел на коллегу.
- Значит, ты считаешь, что мы свою работу сделали, - сказал он полувопросительно, полуутвердительно.
Плетнев пригладил ладонью волосы и заметил:
- Это легкие деньги. Но нам с тобой не в чем себя упрекнуть.
- Женщина убита, - напомнил ему Александр Борисович.
- Это не наша вина. Мы ничего не смогли бы сделать. Я читал заключение эксперта. Труп находился в воде дольше, чем мы ее искали. Когда мы приступили к работе, она уже была мертва.
Турецкий молчал, о чем-то размышляя и хмуря брови. Плетнев с полминуты смотрел не него, затем сказала с легким оттенком досады.
- Не понимаю я тебя, Александр Борисович. Дело сделано, деньги уплачены, убийца пойман. Что ты еще хочешь? Хочешь вернуть твою часть гонорара? Пожалуйста. Лично моя совесть на этот счет совершенно спокойна. И незачем накручивать.
Александр Борисович посмотрел на коллегу холодным взглядом и сухо произнес:
- Значит, ты считаешь, что убийца - Плотников?
- А кто еще? Он заманил к себе Соловьеву, задушил ее, потом расчленил и выбросил в пруд. А голову и руки где-нибудь закопал. Ему ведь не впервой.
- Что? - вскинул голову Турецкий. - Что ты сказал?
- Я сказал, что ему не впервой. Судя по всему, Плотников - тот самый маньяк, который лютует в Москве уже полтора года. И кстати, это мы с тобой его нашли. Нам не в чем себя винить.
- Зато есть за что хвалить, - усмехнулся Александр Борисович. - Ты еще грамоту почетную себе выпиши.
Плетневу это замечание не понравилось.
- Знаешь что, Александр Борисович… Я давно тебе хотел сказать…
- Подожди, - осадил его Турецкий.
- Чего? - не понял Плетнев.
- Подумай, прежде чем что-нибудь скажешь. Слово не воробей, и сказанного обратно не вернешь.
- Я и не собираюсь. Я всегда отвечаю за свои слова.
Турецкий кивнул:
- Хорошо. Теперь можешь сказать.
По лицу Плетнева пробежала тень.
- Александр Борисович, ты знаешь, как я тебя уважаю. Ты много для меня сделал, и я тебе обязан жизнью. Но сейчас ты не тот Турецкий, которого я знал и любил.
Плетнев замолчал, угрюмо глядя на коллегу. Александр Борисович сделал рукой едва заметное движение и сказал:
- Продолжай.
- И продолжу. Я не хотел тебе говорить, но, видимо, пришло время сказать. Раньше ты был для меня настоящим примером для подражания. Асом! Сенсеем! А теперь ты, извини меня…
- Ну, кто? - поторопил Турецкий. - Говори.
- Никто, - угрюмо ответил Плетнев. - Или, говоря жестче, ничто. Такое ощущение, что ты давно умер, и только по инерции еще ходишь по свету. Тебя нет. Есть только оболочка. Кстати говоря, порядком изношенная. Посмотри на себя, Александр Борисыч. Ты выпиваешь больше, чем нужно, бреешься два раза в неделю, у тебя мятая рубашка и тебе давно пора зайти в парикмахерскую. От твоего былого блеска ничего не осталось. Из тебя словно бы выпустили воздух. Ты больше не живешь, а существуешь.
- А ты, я вижу, психолог, - язвительно проговорил Турецкий.
- А тут и психологом не нужно быть. У тебя все на лице написано.
- На небритом, помятом лице?
- На небритом, помятом лице, - кивнул Плетнев. - Извини, что я так резко, но мягко тут не скажешь. Даже Ирина…
Плетнев осекся, наткнувшись на ледяной взгляд Турецкого.
- Что Ирина? - сухо спросил тот.
- Ничего.
- Договаривай, - потребовал Александр Борисович.
Плетнев сжал пальцы в кулаки и сказал угрюмым, непримиримым голосом:
- Посмотри, до чего ты ее довел. Она сама стала похожа на призрак. За последний год она постарела на пять лет. И все это из-за тебя!
- Вот это ты сказал зря, - глухо проговорил Турецкий, глядя на коллегу немигающим, тяжелым взглядом.
- Я не мог этого не сказать. Это было бы не по-товарищески.
Александр Борисович помолчал, потом отвернулся и тихо пропел:
А может быть, в притонах Сан-Франциско…
Он побарабанил пальцами по столу и глухо проговорил:
- Значит, вы с Ириной меня обсуждали.
- Да ничего мы не обсуждали. Это все мои собственные мысли. Ирину Генриховну сюда не вмешивай.
- Кажется, ты сам ее только что сюда вмешал, - напомнил Турецкий. Усмехнулся и задумчиво довел:
Лиловый негр вам подава-а-ал манто…
Плетнев сидел темнее тучи. По его лицу было видно, что он уже сожалеет о том, что начал этот разговор. Но что сказано, то сказано. Слово не воробей, как мудро изрек десять минут назад Турецкий.
- Ладно, - сказал Турецкий. - Хватит нам семейных трагедий и пасторалей. Давай к делу. Значит, ты твердо уверен в том, что Плотников - маньяк, который лютует в Москве полтора года, и что именно он убил Марину.
- Голову ставлю на отсечение, что это он, - твердо сказал Плетнев. - А у тебя есть сомнения?
- Да, видишь ли, не похож он на идиота. Назвать девушке свое настоящее имя, привести ее домой - а после этого убить, расчленить и бросить труп недалеко от своего дома. Если бы наш маньяк действовал именно так, его бы взяли еще на первом убийстве - тогда, полтора года назад.
- И на старуху бывает проруха, - возразил Плетнев. - Может, он и не собирался ее убивать. Пытался встать на путь исправления, и все такое. Может, даже действительно ее полюбил. Но потом она ему что-нибудь не то сказала, он и взбеленился. Психи - народ непредсказуемый.
Александр Борисович посмотрел на Плетнева насмешливым взглядом, словно тирада коллеги здорово его позабавила. Плетнев смутился.
- Я, конечно, не такой опытный сыскарь, как ты, - сказал он. - Но, по-моему, здесь случай очевидный.
- Не знаю, не знаю, - тихо проговорил Александр Борисович, задумчиво подергивая мочку уха.
- Так или иначе, но дело я закрыл, - твердо сказал Плетнев. - И больше слышать ничего не хочу о Марине Соловьевой.
- Что ж, дай Бог, чтобы мы о ней ничего не услышали, - задумчиво отозвался Турецкий.