4
Из дневника Турецкого
"Что-то в последнее время меня не отпускает хандра. Живу словно во сне. И не просто во сне, а в противном сне, почти в кошмаре. Лица людей вызывают раздражения, даже лица тех, кого люблю.
Ирина ходит с лицом мрачнее тучи. Все косится на мою бутылку. Не знаю, почему, но эти ее взгляды еще больше подстегивают меня к выпивке. (Интересно, правильно ли так говорить - "подстегивает к выпивке"? Наверняка неправильно, но плевать.)
В принципе "не такой уж горький я пропойца", как писал Есенин. А без рюмки-другой уснуть не могу. В голове теснятся мысли. Даже не мысли, а так, какие-то хвосты мыслей, какие-то недоговоренности и недодуманности. Как будто ленивый мозг не может додумать ни одну мысль до конца.
Сегодня пообщался с "третьей Мариной". Элементарная нимфоманка, каких я встречал в своей жизни десятки раз. Совершенно без царя в голове, но для женщины это норма. Нарывалась на ласки - но я отказал. И сам себе удивился. В сущности, что меня сдерживает? Совесть? Нет на свете никакой совести, все это выдумка для молодых людей. Жена? Но о ней я даже не подумал, даже не вспомнил. Честь? Какая еще к черту честь?
В общем, абсолютно непонятная ситуация. Ничто меня не держит, ничто мне не мешает, а я поступаю как высокоморальное животное. Отвергаю красивую самку и спешу скрыться от нее бегством. Наверное, просто не хочу наживать себе проблем. Хотя своим отказом я, кажется, проблемку себе все же нажил. Если она расскажет мужу о том, что я ее "домогался", и он припрется в "Глорию" выяснять отношения - пожалуй, будет конфликт.
А плевать.
Показал фотографии Марины заказчице - Людмиле Шиловой. С ходу заявила, что это "не та Марина". И взгляд при этом был такой, словно вот-вот спросит:
- Чем вы вообще занимаетесь, господа сыщики? За что я плачу вам деньги?
Плетнев, кажется, слегка расстроен. Он, как и я, рассчитывал, что мы раскрутим это дельце за день. Но не получается.
- Как продвигается расследование? - поинтересовалась Шилова.
- Успешно, - на голубом глазу ответил ей Плетнев. - У нас уже есть пара хороших зацепок.
А ведь раньше абсолютно не умел врать. Похоже, и его испортила работа.
- Денег хватает? - поинтересовалась Шилова с усмешкой. - Если нужно, я могу добавить на расходы.
А вид такой, как будто богатая купчиха полицейского-будочника отчитывает.
Плетнев тоже эту нотку в ее голосе уловил. Побагровел, зубами скрипнул.
- Спасибо, - отвечает. - Средств вполне хватит. По крайней мере, пока.
Тертый мужик. Наверняка руки чесались задушить эту раскрашенную, высокомерную куклу. Не задушил.
Номер машины таинственного плейбоя Родиона "пробили". Если ничто не помешает, завтра с ним встречусь. Сегодня звонил ему. По голосу вроде вполне нормальный мужик. Сильно удивился, когда узнал, что я из детективного агентства, потом разволновался…
Только что в комнату входила Ирина. Сказала всего два слова - "иди ужинать". Но сколько холода, сколько презрения в этих двух словах. Посмотрела на бутылку, нахмурилась, но ничего не сказала.
Хорошо, что Нинка сейчас с нами не живет. Ей было бы неприятно наблюдать, как папа и мама постепенно сходят с ума. И как отращивают клыки, чтобы когда-нибудь (думаю, это время уже не за горами) перегрызть друг другу глотки.
Тут я ставлю точку, и записи конец".
5
Плетнев и Ирина стояли у ворот музыкальной школы. Плетнев терпеливо ждал, пока она, прикрыв ладонью огонек зажигалки, прикурит. Огонек, однако, едва вспыхнув, тут же гас, и Ирине приходилось снова вертеть колесико зажигалки. Пальцы у нее слегка подрагивали.
- Давай я, - сказал Плетнев и хотел забрать зажигалку, но Ирина не дала.
Она мучилась еще несколько секунд, и, наконец, прикурила. Спрятала зажигалку в карман куртки, посмотрела на Плетнева и улыбнулась.
- Видишь, справилась сама. Ты, Антон, меня явно не дооцениваешь.
Плетнев тоже улыбнулся. Из окна музыкальной школы послышались детские голоса, затем кто-то бряцнул по клавишам пианино и весело засмеялся. Остальные дети подхватили его смех. Взгляд Ирины стал теплым, облачным и задумчивым.
Плетнев смотрел не на окна, он смотрел на Ирину. Видно было, что он хочет что-то сказать, но не знает, как начать. Наконец, Антон решился.
- Мой сын любит тебя больше, чем любил свою мать, - сказал он.
- Он тянется ко мне, - сказала Ирина. - Обычно в таких ситуациях говорят, что ребенку не достает женской ласки. Возможно, это и так.
- Я все жду, когда же он назовет тебя "мама", - сказал Плетнев.
- Он пытался. Но я сделала ему внушение.
- Правда?
- Правда. Он очень ласковый мальчик. Даже моя Нина не была в его возрасте такой.
Плетнев усмехнулся. Ирина посмотрела не него и заметила:
- Тебе, Антон, пора жениться. Ребенку нужна мать. И не чужая тетя, как я, а настоящая. Такая, чтобы всегда была рядом.
- Ближе тебя у него никого нет, и вряд ли когда-нибудь будет, - возразил Плетнев. Он помолчал, о чем-то напряженно думая, потом сказал: - Я, конечно, могу ошибаться, но… По-моему, Александр Борисович этого не одобряет.
Ирина подняла на него удивленный взгляд:
- Чего не одобряет?
- Того, что ты так много времени проводишь с моим сорванцом. Вы ведь с ним и по вечерам, и на выходные.
Ирина фыркнула.
- Чепуха. Саня прекрасно относится к твоему сыну. Он любит его так же, как я. Просто он сдержан в проявлении эмоций, но мужчина ведь и должен быть таким.
- Вовсе не обязательно, - сказал Плетнев. - В последнее время Турецкий уж слишком суров. Я даже забыл, когда он в последний раз улыбался.
- У него сейчас трудный период.
- Может быть, - согласился Плетнев. - Но это "трудный период" слишком сильно затянулся.
Ирина выпустила облако дыма, затушила сигарету о железную стойку ворот и бросила ее в урну. Порыв ветра разметал ее волосы. Плетнев все это время смотрел не нее и вдруг не выдержал, схватил руки Ирины, поднес их к своим губам и принялся целовать.
Ирина не возражала и не пыталась вырвать руки. Она молча и удивленно смотрела на Плетнева.
- Тебе с ним плохо, - хрипло говорил Плетнев. - Он мучает тебя. Ты должна от него уйти.
Ирина покачала головой и тихо сказала:
- Нет. Не должна.
- Он не любит тебя, - продолжал хрипло шептать Плетнев. - Он тебя не ценит. Он вообще никого не любит. Брось его.
Ирина высвободила руки и сунула их в карман летней куртки.
- Я не хочу об этом говорить, - сказала она.
- А я хочу! Я хочу, потому что…
И снова Плетнева качнуло к Ирине, словно притянуло магнитом. На этот раз он поцеловал ее в губы. Попытался обнять, но Ирина высвободилась.
- Не надо, Антон. Только не здесь.
- Почему?
- Нас могут увидеть.
- Пускай! Пускай видят. Мне нечего скрывать.
Губы Ирины тронула едва заметная, почти невесомая полуусмешка.
- Мужчине всегда нечего скрывать, - сказала она. - Его ведь никто не осудит. Осудят женщину.
- Да плевать мне на эти осуждения. Почему я должен скрываться, юлить, хитрить?
- Потому что я замужем, - сухо ответила Ирина.
- Замужем за человеком, который и в грош тебя не ставит! За человеком, которому бутылка водки дороже, чем ты! Еще год, и он превратится в пропойцу.
- Не говорит так, Антон. Это несправедливо.
- Турецкий - эгоист. Он лелеет свое маленькое личное горе, как будто это вселенская трагедия. И не замечает, как страдают его ближние. Если ты уйдешь от него, он этого даже не заметит.
- Ему плохо, - снова возразила Ирина.
Плетнев осклабил зубы в усмешке.
- Если ему так плохо, взял бы пистолет, прижал дуло к виску и спустил курок. Это был бы мужской поступок.
Ирина пристально посмотрела на Плетнева, затем небрежно проговорила "прощай", повернулась и пошла к метро.
- Ира! - окликнул ее Плетнев. - Ты сама знаешь, что я прав!
Однако она не остановилась.
Плетнев постоял еще немного, глядя ей вслед, затем повернулся и направился в другую сторону.
- Если он и дальше будет ее так мучить, я его убью, - тихо проговорил он.
6
- Боже мой! Боже мой! - Плотников взъерошил руками волосы. - А я все думал - почему она не пришла? Знаете, я ведь даже номер ее телефона не знаю. Я спрашивал, но она не дала. Сказала, что так интереснее.
Турецкий молча разглядывал Родиона Плотникова. Это был рослый, сильный мужчина с темными волосами и добродушным, мужественным лицом, из тех, что так нравятся женщинам. Даже ямочка на подбородке присутствовала.
Они сидели во дворе дома, в котором жил Родион. Турецкий предложил подняться, но Родион не захотел, сославшись на то, что к нему в гости приехали родственники из провинции и теперь там "не квартира, а настоящий цирк".
Переживал он вполне искренне. Лицо побледнело, губы слегка подрагивали.
"Либо он хороший актер, либо и впрямь сильно запал на эту девчонку", - подумал Александр Борисович.
- Вы встречались с ней всего несколько раз, - сказал Турецкий. - А переживаете так, словно Марина - ваша жена или сестра. Неужели, она так глубоко запала вам в душу?
Родион вскинул голову и пристально посмотрел на Турецкого.
- Какая разница, сколько раз мы встречались? - сказал он довольно резко. - Иногда достаточно и одной встречи, чтобы понять, что перед тобой человек, которого ты искал всю жизнь.
- Вот как, - неопределенно проговорил Турецкий, которого почти насмешил нешуточный пафос Плотникова. От улыбки он, однако, воздержался.
- Вы, в самом деле, сделали Марине предложение? - поинтересовался Александр Борисович, закуривая.
- Да? А вас это удивляет?
- Конечно.
- Потому что мы с ней встречались всего несколько раз?
Александр Борисович выпустил облако дыма и покачал головой:
- Нет. Главным образом, потому, что вы уже женаты.
Плотников замер.
- Откуда вы знаете? - неприязненно спросил он.
- Навел справки, - спокойно ответил Турецкий. - У вас есть жена и дочь. Получается, что вы просто пудрили девушке мозги. Не понимаю, зачем вам это понадобилось.
- Вы что, никогда не были влюблены?
- Был-не был, какая разница? Вам не кажется, что делать предложение девушке, будучи женатым человеком, как-то… некрасиво?
- Мы женаты только номинально, а фактически уже давно в разводе, - горячо сказал Плотников. - Мы даже не живем вместе! Она еще полгода назад уехала к теще в Ростов.
- Правда? - Тут Турецкий усмехнулся. - А гости из провинции, о которых вы давеча говорили, это случайно не жена и теща?
В груди Родиона что-то забулькало, как в глотке у рассерженного зверя.
- Перестаньте ухмыляться, - прорычал он, глядя на Турецкого пылающими от ярости глазами. - Иначе мне придется стереть эту ухмылку с вашего лица.
- Вот уж не подумал бы, что вы такой чувствительный, - небрежно сказал Александр Борисович, тоже чувствуя, как в груди у него поднимается глухая ярость. - Интересно, а если бы Марина согласилась? Что бы вы делали дальше? Познакомили бы ее с женой и дочерью и зажили бы все вместе - одной счастливой семьей?
Плотников вскочил со скамейки. Он навис над Турецким, сжимая кулаки, и прорычал:
- А ну встань!
- Зачем? - поинтересовался Александр Борисович, с любопытством разглядывая Плотникова, как энтомолог разглядывает интересный экземпляр насекомого.
- Встань, чтобы я смог набить тебе рожу, - гневно прохрипел Родион.
- Что вам мешает набить мне рожу в сидячем положении? - насмешливо поинтересовался Турецкий.
- Я не бью сидячих.
- Правда? В таком случае, это ваша проблема. Послушайте, Плотников, хватит валять дурака. Девушка, с которой вы встречались, пропала. Вы - главный подозреваемый. Не в вашем положении изображать из себя Майка Тайсона.
Родион молчал, хрипло дыша и сжимая кулаки.
- Ну, хорошо, - кивнул Александр Борисович. - Допустим, мы набьем друг другу физиономии. И что это изменит?
- Для меня кое-что изменит, - сказал Родион и зловеще улыбнулся. - По крайней мере, я получу от этого удовольствие.
Турецкий покачал головой:
- Вряд ли. Я неплохой боец, уверяю вас. У меня была сложная жизнь, и я кое-чему научился. А к вам я пришел не драться, а выяснить истину. Истину, Плотников. А вы ведете себе как несмышленый ребенок. Если вы не хотите разговаривать, мне придется побеседовать с вашей женой и расспросить обо всем ее.
- Думаешь, я тебя к ней пущу?
- Думаю, я в любом случае найду способ с ней встретиться, - спокойно сказал Турецкий. - Потому что мне платят за мою работу, и я обязан делать ее хорошо. Так что кончайте паясничать и садитесь. Мы должны закончить разговор.
Плотников еще несколько секунд постоял, затем нехотя опустился на скамейку.
- Рад, что вы приняли правильное решение, - сказал Александр Борисович.
- Просто я решил, что набить вам рожу всегда успею, - огрызнулся Родион.
- И это правда, - кивнул Турецкий. - Итак, я хочу знать, какие у вас были планы относительно Марины? Только отвечайте честно и серьезно, без ваших пафосных выкрутасов.
- Планы были серьезные, - угрюмо ответил Плотников. - Я собирался развестись с женой и жениться на Марине.
- Вы ведь о ней почти ничего не знаете.
- Я знаю, что люблю ее. Этого достаточно.
- Что она вам о себе рассказывала?
Плотников мрачно покосился на Турецкого:
- А вам не кажется, что вы лезете не в свои…
- Не кажется, - перебил его Александр Борисович. - Пока девушка не нашлась, это мои дела. Итак, что она вам о себе рассказывала?
Плотников отвернулся, вздохнул и ответил:
- Да почти ничего. Ей казалось, что чем меньше мы друг о друге знаем, тем интереснее. Я догадывался, что она не бедствует. У нее были дорогие вещи. И в ресторане, в который я ее привел, она смотрела на еду брезгливо, как дворянка на крестьянскую еду. Поначалу меня это даже встревожило. Но потом я понял, что с Мариной все в порядке. Даже если у нее есть деньги, они абсолютно ее не испортили.
- Она не говорила вам, оттуда родом?
Плотников покачал взлохмаченной головой:
- Нет.
- А о родственниках не рассказывала?
- Не рассказывала.
- О друзьях, знакомых?
- Я же вам говорю - нет.
- О чем же вы говорили? - слегка удивленно поинтересовался Турецкий.
- О всякой всячине. Думаете, кроме родственников, людям и поговорить не о чем.
- Но должна же она была хоть что-то о себе рассказать! - гнул свою линию Турецкий.
- Да ничего она не рассказывала! - снова вспылил Плотников. - Мы просто болтали. Шутили, смешили друг друга, гуляли. Я рассказывал ей про Москву. А она… - В кармане у Плотникова зазвонил телефон. - Извините…
Он достал трубку, клацнул по кнопке и приложил к уху.
- Алло… Да-да, заказывал… Да, рамы. Пришлите по тому же адресу, что и раньше… - Плотников покосился на Турецкого и сказал: - Ну, примерно через час… Хорошо. Спасибо!
Он отключил связь и убрал телефон в карман.
- Что, решили поменять рамы на окнах? - поинтересовался Александр Борисович.
- Да, пора бы уже, - неохотно ответил Плотников.
- Я бы мог посоветовать хорошую фирму, но вижу, вы уже обо всем договорились.
Плотников ничего на это не ответил.
- Вернемся к нашему разговору, - сказал Александр Борисович. - Итак, вы рассказывали Марине про Москву? Выходит, она плохо знала столицу?
- Нет, не то. Насколько я понял, она передвигалась по Москве только в автомобиле, - объяснил Плотников. - А я научил ее ходить по городу пешком. Шляться по бульварам и площадям, глазеть на прохожих, есть мороженое в парках.
- И это все? - снова спросил Александр Борисович. - Это все, что вы делали?
- Почти.
- Но, кроме прогулок, у вас был еще и секс, - сказал Турецкий.
Плотников снова вскочил со скамейки.
- Знаете что… - глухо проговорил он. - Скажите спасибо, что вы сыщик, и что ищите Марину. Если бы я не думал, что вы можете принести ей пользу, я бы выбил вам мозги.
"Похоже, я его по-настоящему достал, - удовлетворенно подумал Турецкий. - Надавить бы на него еще посильнее, да видно уже не получится. А жаль - раскололся бы, как гнилой орешек".
- Спасибо, что были терпеливы, - сказал Турецкий, на этот раз без тени насмешки. - Вы правы, если Марина попала в беду, я могу быть ей полезен. Надеюсь, что с ней все в порядке. Но я хочу, чтобы вы помнили: если вдруг милиции случится найти труп Марины, вы будете первым, к кому они заявятся. И разговаривать они с вами будут не так, как я.
Говоря это, Турецкий внимательно разглядывал лицо Плотникова. Когда он произнес слова "труп Марины", лицо Родиона исказилось, словно его стянула болезненная судорога, а веки дрогнули.
"Похоже, он все-таки ни при чем", - подумал Александр Борисович.
Он тоже поднялся со скамейки.
- Но я надеюсь, что с Мариной все в порядке, - повторил Турецкий и протянул Плотникову руку. - Всего доброго.
Плотников посмотрел на протянутую руку, помедлил несколько секунд, потом хоть и нехотя, но пожал ее.
- Если что-нибудь узнаете, позвоните мне, хорошо?
- Хорошо, - кивнул Турецкий.
- И не думайте, что я хотел посмеяться над Мариной или как-то использовать ее. Все, что я вам сказал про отношения с женой, правда.
- Надеюсь, что так.
Плотников повернулся и зашагал к подъезду, но, сделав всего пару шагов, вдруг остановился. Медленно повернулся к Турецкому и сказал:
- Не хотел вам говорить… Но вдруг это пригодится.
- Что? - спокойно спросил Александр Борисович.
- Ночью… пока я спал… Марина рылась в моих вещах.
- То есть? - прищурился Турецкий.