Часть вторая
1
- Вижу, все в сборе? - Воскобойников созвал совещание на 16.00 и сам прибыл минута в минуту. - Мельник погиб. Все уже в курсе?
- Слышали, - кивнул Заставнюк. - Сложно было не услышать, сегодня только об этом и разговоры.
Шеф, как всегда, не раздеваясь уселся на стол:
- Что творится в федерации, сами понимаете. В газетах уже говорят об эпидемии загадочных самоубийств. Это очень плохо. Очень. Но хуже всего для нас, что наше маленькое расследование придется максимально ускорить.
Все дружно кивнули.
- Константин Мельник - 26 лет, 7-й в рейтинге ФИДЕ. Вот как он играл: 6 января черными - проигрыш, 8-го белыми - ничья, 10-го черными - ничья, потом перерыв, смерть Болотникова, переговоры, возобновление турнира, 16-го белыми - проигрыш. 18 января, то есть вчера, Мельник также покончил с собой. Он, как и Болотников, выбросился с шестого этажа, из окна номера 612. Номер на том же этаже, что и номер Болотникова, в противоположном крыле. Это случилось также утром, но не в семь, а около восьми. Как и в первом случае, предсмертная записка отсутствует. Причина смерти - черепно-мозговая травма, вызванная падением.
Следствие по Мельнику, естественно, еще не закончилось, но фактами, опровергающими версию самоубийства, насколько мне известно, следствие не располагает.
Итак, два самоубийства подряд, погибли два международных гроссмейстера. Это плохо… Простите, я повторяюсь, но, честно говоря, просто голова идет кругом.
- Свидетелей опять нет? - спросил Гордеев.
- На этот раз есть. Как Мельник выбрасывался из окна, видел уборщик гостиницы, некто Алексей Колпаков. Но он, по заверениям следствия, испытал от увиденного сильнейший психический шок, так что на его показания вряд ли можно безоговорочно полагаться. И тем не менее завтра-послезавтра, когда он немного оправится, я думаю, можно будет с ним поговорить. Нет - значит, я достану протокол его допроса, и ограничимся этим. - Воскобойников сосредоточенно потер виски. - Так… По окружению Болотникова вы уже в курсе, просто я попрошу активизироваться. Теперь Мельник. Его тренер Мовсесян Вардан Георгиевич с ним больше десяти лет, завтра после одиннадцати он будет вас ждать в "Хилтоне", я уже договорился. Список родственников вот тут, в папке. - он похлопал ладонью по тонкому скоросшивателю. - Что еще?.. С Гончаровой вы еще не встречались?
Гордеев отрицательно мотнул головой.
- Тогда, думаю, целесообразно вам, Юрий Петрович и Евгения Леонидовна, начать с Гончаровой и Мовсесяном совместно. Если вопросов больше нет, я должен бежать.
Вопросов не было. Воскобойников испарился. Заставнюк, кряхтя, потянулся в своем кресле:
- По чайку или по домам?
- По чайку. - Брусникина по диагонали пробежала глазами список родственников Мельника и, передав его Гордееву, занялась чаем. - И зачем только Мельник взялся доигрывать? Отказался бы, был бы жив, наверное…
- Деньги, Женечка, - вздохнул Савелий Ильич, - исключительно ради призовых он согласился. Сколько в газетах его ругали! Пеняли, что, мол, теперь-то, конечно, он выиграет, что надо ему нового соперника искать, хотя причем тут соперник, я вообще не понимаю, матч же против компьютера и, собственно, ради проверки возможностей компьютера… Сразу же было ясно, что он пыжится из-за ICS.
- ICS? - переспросила Брусникина.
- International Chess School его имени. Интернет-школа международная, детская, которую он где-то год назад организовал на такие же призовые от турнира в Эмиратах. Он там размахнулся, какие-то стипендии начал раздавать, но все очень быстро закончилось и заглохло, видимо, те призовые кончились, а новых не получал. Кстати, - Заставнюк задумчиво поскреб затылок, - а когда Мельник выпрыгнул, грузовик тоже был?
- Какой грузовик? - возмутилась Брусникина. - Они же не из соседних номеров прыгали.
- И что? Оба вывалились во внутренний двор. Гостиница, насколько я помню, стоит буквой П, промежуток между ножками П достаточно узкий. если под окнами Мельника тоже есть служебный вход, значит, мог быть и грузовик.
Брусникина только развела руками:
- Ну, не знаю. Это вообще было бы что-то параноидальное. Впору было бы обвинить грузовик или его водителя.
- А что, сразу решились бы все наши проблемы, - усмехнулся старик в усы. - Грузовик - под суд, и дело с концом. Что скажете, Юрий Петрович?
- Ничего не скажу. - Гордеев пожал плечами. - В этом деле и без грузовика параноидального хватает. Они же не влюбленные? Не члены какой-нибудь секты? Мистика какая-то!..
- А вы в мистику не верите? - заинтересовалась Брусникина.
- Не верю. Но готов уже предположить, что оба гроссмейстера были подвергнуты какому-то гипнозу. И если так, то никакие это не самоубийства.
- А вам не приходило в голову, что и гипноза никакого не было? Что, если их обоих убили?
2
За противостоянием Бойкова в Манчестере, а после Болотникова и Мельника в Москве наблюдал известный противник таких соревнований выдающийся индийский шахматист Сатьянджит Бэй.
- Как бы ни проходила борьба в подобных поединках, результат остается неизменным. Видимо, это устраивает обе стороны - человек не теряет престиж, а компьютерные фирмы - объем продаж выпускаемой ими продукции. Конкретный матч откровенно разочаровал. Все - и любители, и профессионалы - ожидали куда более интересной борьбы. С другой стороны, слишком большое было напряжение, но на то и мировой резонанс, и совсем неплохие призовые деньги, верно? Может, будем считать подобные матчи не спортивным мероприятием, от результата которого зависит "судьба человечества", а, допустим, научным экспериментом? Который просто должен подтвердить: ни одна из сторон на сегодняшний день не имеет преимущества? Ха! Или тогда вообще не стоит играть последнюю партию при равном счете? В любом случае любители шахмат, с нетерпением ожидавшие настоящего спектакля, оказались обмануты в своих ожиданиях. Если это шоу, как объявляли организаторы перед началом, то большего провала трудно и представить. Можно быть уверенными, что в будущем внимания публики к новому разрекламированному матчу сильнейшего белкового шахматиста против искусственного интеллекта уже не будет. Нельзя раз за разом с предвкушением раскусывать "пустой орех". И в Манчестере - полный пшик. И русские надули нас со своим "Владимиром"…
- Господин Бэй, вы неоднократно выражали сожаление по поводу того, что "политика выше шахмат". Пожалуйста, расскажите поподробнее, что вы думаете о ситуации, сложившейся в шахматном мире.
- Насколько я помню, политика стала неотъемлемой частью шахмат с начала 90-х годов. Ныне ситуация напоминает типичный бардак, так больше продолжаться не может. Начать нужно с того, что любой гроссмейстер должен иметь возможность принять участие в розыгрыше звания чемпиона мира. Сейчас это прерогатива четырех - шести шахматистов, все остальные выведены за рамки цикла. За последнее время мы слышали очень много предложений, но видели мало конкретных дел. Теперь вообще соревнования с компьютером привлекают больше внимания, чем игра живых людей. Я привык к исчерпывающему анализу различных материалов и не могу сейчас с равнодушием смотреть на безумие, которое творится в шахматном мире. Речь идет о пресловутом компьютерном методе обучения шахматной игре. Уже много веков люди изучают истины шахмат. Но если раньше какой-нибудь мальчик, найдя на чердаке сборник шахматных партий с многолетним слоем пыли, мог впоследствии стать приличным мастером, так и не взяв в руки другой шахматной литературы до своего карьерного взлета (и это случалось, позвольте сказать, нередко), то в данный момент даже библиотека в тысячу книг при наличии десятка новейших компьютерных программ нечасто может служить признаком мастерства. В связи с этим в ожидании глобального переворота как результата действия прогресса возникает простой и в то же время сложный вопрос: а что, собственно, произошло?! Раньше, не имея таких обширных знаний в области теории, простые любители, посвящавшие игре какое-то время, желая во всем дойти до самой сути, исчерпывающим анализом даже немногих позиций становились в известной степени классными игроками и в дальнейшем расширяли свое тактическое и стратегическое понимание шахмат на практике, то есть играя с живыми людьми, такими же, как они, стремящимися докопаться до сути! А сейчас знание теории исчисляется немыслимым количеством находок и анализов. Но шахматисты не желают заново проникать в глубины и попросту заучивают уже полученные результаты: дебютные варианты, партии мастеров, типовые окончания и так далее. И здесь компьютер - самый короткий путь. Вы что, думаете достаточно пустым зазубриванием шаблонов свести величайшие шедевры к алгебраическим и геометрическим вычислениям, заключенным в 64 клетки шахматной доски?!
- Но ведь в последние годы шахматы получили мощный толчок для дальнейшей эволюции благодаря развитию Интернета, то есть и компьютеров…
- Благодаря популярности нашей игры в Индии и Китае - вот благодаря чему!
- Поговорим о предстоящих соревнованиях в Германии, в Дортмунде, и матче в Майнце. Каковы ваши планы?
- Надеюсь сыграть этим летом как можно лучше!
- Чувствуете ли вы себя после победы на супертурнире в Вейк-ан-Зее почти как чемпион мира?
- Нет, хотя я и встречался с многими чемпионами лично и не только за доской. Я действительно хочу выиграть мировое первенство. Когда я выиграю настоящее первенство мира, я скажу, что я победил того или другого игрока. Но если это не официальное состязание, тогда не о чем говорить, и даже такая мысль не приходила мне в голову.
- Хорошо. По крайней мере, вы не утверждаете, что вы - чемпион мира. Вы - один из самых немногих.
- Не волнуйтесь. Я буду утверждать это позже, когда я почувствую, что имею право так говорить.
15.01.2004.
Роман Исаев специально для журнала "Белый слон"
3
Окна, из которых Болотников и Мельник отправились в свой последний путь, располагались почти напротив друг друга. Как и две кучки замерзших гвоздик, только одна (для Болотникова) лежала на выступе фундамента, а другая (для Мельника) - прямо на асфальте. Кроме цветов, о случившемся ничего не напоминало, свежевыпавший снег, уже утрамбованный колесами подъезжавших к служебному входу автомобилей, прикрыл контуры тел на асфальте, навес, порванный Болотниковым, заменили на новый, люди не задумываясь ступали там, где несколько дней назад кто-то умер.
- Пойдемте отсюда, - сказала Брусникина.
- Да-да, иду. - Гордеев не двинулся с места. Она дала ему с полминуты, он смотрел на гвоздики и окна, она - в небо, покрытое плотными высокими облаками, под ними бежали мелкие облачка - разрозненные и рваные. - Девять теней под сенью великой тени, - продекламировал он угрюмо.
- Все, пойдемте! Здесь не мемориал. Сделайте хорошее спартаковское лицо, нам с людьми разговаривать. - Брусникина бросила его и быстро-быстро пошла к главному входу, пришлось нагонять ее бегом.
В самой гостинице тоже все шло своим чередом. У входа - вереница такси, швейцар с раскрасневшимся от мороза лицом - у автоматически открывающихся дверей, суета в холле. Ничто не напоминало о недавней драме.
Не вступая в переговоры с портье, они прошли к лифту. Двери с легким шумом разъехались, солидные постояльцы солидно покинули кабину, только белобрысый мальчишка лет десяти-одиннадцати в толстом свитере и несколько великоватых джинсах остался стоять у панели с кнопками. На местного "боя" мальчик не походил и отсутствием униформы, и молодостью лет, тем не менее, как заправский лифтер, с легким поклоном поинтересовался:
- Куда прикажете?
- Шестой, - усмехнувшись, ответила Брусникина.
Мальчик с видимым удовольствием вдавил указательным пальцем нужную кнопку и, убедившись, что половинки двери соединились, спросил:
- А зачем?
Гордеев с Брусникиной невольно переглянулись, а мальчик, не дожидаясь ответа на предыдущий, задал новый вопрос:
- Вы из шахматной федерации?
- А ты откуда знаешь? - удивился Гордеев.
- Вы без фотоаппаратов, значит, не журналисты, а милиционеры - они всегда какие-то кислые: как будто усталые или хотят спать. Ну и Вардан Георгиевич сегодня утром говорил, что из шахматной федерации притащатся какие-то новые проверяющие. Все, шестой этаж, приехали. - он посторонился, пропуская Брусникину, Гордеева пропускать не стал, тоже вышел: - Хотите, я вам тут все покажу? Или вы торопитесь?
- А ты тоже шахматист? - спросила Брусникина.
- Ага, я занимаюсь с Варданом Георгиевичем. Раньше у него была большая школа, когда еще Константин Львович у него учился, а теперь он уже одной ногой пенсионер, и нас осталось только несколько человек. Он говорит, у меня большое будущее, и сказал, что мне надо приехать сюда пораньше, чтобы посмотреть, как Константин Львович будет играть с "Владимиром I". А через неделю начнется детский чемпионат, и я там должен хорошо выступить. Жалко, тренируемся мы только утром, а потом делать нечего, мама простудилась, а одному мне гулять нельзя, потому что я в Москве только третий раз и могу заблудиться. Зато мама разрешает мне кататься на лифте.
Дошагали почти до конца коридора, мальчик постучал в дверь с номером 618 и тут же заглянул внутрь.
- Я занят, Даниил! - раздалось из-за двери. - Зайди минут через пятнадцать.
- Совещаются, - пожал плечами мальчик. - Хотите, скажу, что вы пришли?
- Пусть совещаются, - ответил Гордеев. - А тебя, значит, зовут Даниил?
- Данила. Мне так больше нравится.
- Очень приятно, Данила. Я - Юрий Петрович, - он протянул мальчику руку, и тот солидно ее пожал, - моя коллега - Евгения Леонидовна.
- Мою маму тоже зовут Евгения, - обрадовался Данила, - только она Ивановна. Хотите, я познакомлю вас с мамой, или покатаемся еще на лифте, или пойдем в конференц-зал и там подождем, пока Вардан Георгиевич освободится?
- В зал, - решил Гордеев, и мальчик вприпрыжку помчался впереди, гордый отведенной ему ролью гида.
- Нельзя допрашивать ребенка в отсутствие родителей, - насмешливо заметила Брусникина, - вам полагалось бы это знать.
- А мы и не собираемся его допрашивать, мы просто ждем, пока освободится Мовсесян, - парировал Гордеев. - Он и так не слишком расположен с нами общаться, а выдерни мы его с совещания?.. "Притащатся" - это ведь не мальчик придумал. В разговоре с нами наставник Мельника наверняка будет гораздо более тщательно выбирать слова…
- А устами младенца глаголет истина?
- Вот именно, и мы ее просто выслушаем, обещаю даже не задавать никаких вопросов, непосредственно касающихся самоубийств.
- Ну, вы идете? - крикнул с другого конца коридора Данила.
- Хотя, если желаете, можете пока познакомиться с его мамой, вашей тезкой, - предложил Гордеев, ускоряя шаг.
Брусникина, красноречиво фыркнув, пошла следом. Конференц-зал был на втором этаже, но Данила почему-то лифту предпочел лестницу - видимо, захотелось покататься еще и на перилах.
Конференц-зал был знаком Гордееву по видеозаписям пресс-конференций и телевизионному репортажу о последней партии Мельника. Только тогда зал был заполнен людьми, гулом голосов, а сейчас здесь тихо и пусто. Возвышение-сцену освободили: ни стола президиума, ни компьютера, ни большого экрана, на котором дублировались ходы во время партий, и транспарант с символикой скоропостижно закончившегося матча, конечно, тоже сняли. Двое рабочих в униформе отеля возились у стены с какими-то проводами, на посторонних они внимания не обратили.
Данила прошел в первый ряд и уселся в третье с левого края кресло:
- Я вот тут сидел, когда играл Константин Львович. Он хорошо играл, и Вардан Георгиевич говорит, что хорошо, и по телевизору сказали, что хорошо, но Болотников все равно лучше. Если бы у Болотникова была школа, я бы хотел учиться у него, он смелый. Он всегда атакует, даже черными, даже когда по теории нельзя. Я все его партии, которые смог найти, выучил. Он всегда сделает быстрый ход, сначала кажется глупый, но это только сначала. начинаешь думать и думать: и такое продолжение, и такое… бац - и цейтнот. Знаете, сколько раз он так побеждал? А Вардан Георгиевич говорит, что это глупое ребячество, и главное в шахматах - не бессмысленные психические атаки, а продуманная стратегия. А мне кажется, осторожничать и ждать, пока противник ошибется, скучно.
- А компьютер как играл? - вклинился Гордеев. - Тоже осторожничал?
- Компьютер играл супер! Константин Львович с Варданом Георгиевичем и с Олегом Игнатьевичем придумали такой дебют в третьей партии! Вардан Георгиевич сказал, что этому шедевру точно место в шахматном учебнике, а компьютер как будто прочитал у Константина Львовича мысли. И после третьего хода, когда Константин Львович только начал готовить позиции, он сначала все перекрыл, а потом выстроил такую контратаку, что у Вардана Георгиевича чуть не случился сердечный приступ. А когда он белыми играет, с ним вообще бесполезно. Вардан Георгиевич говорит, что дело тут не только в феноменальной вычислительной мощности, а еще в очень удачном алгоритме, но если поиграть с ним подольше, то и в самом лучшем алгоритме все равно найдутся щели, и тогда мы его обязательно победим. Вардан Георгиевич собирался после пятой партии засесть за детальный анализ…
- А у Болотникова тоже ничего не получалось? - перебила Брусникина, метнув на Гордеева укоризненный взгляд.
Гордеев виновато пожал плечами, разговор действительно слишком близко подошел к теме смерти Мельника. И пусть Данила не выглядел убитым горем, все равно ребенок есть ребенок.
- Вардан Георгиевич сказал, что Болотников просто обречен на проигрыш. Потому что он неуживчивый и самодур. Что для турнира такого уровня нужна команда, а Болотников всегда все решает сам и плюет на советы, если они ему не нравятся. Константин Львович всегда со всеми советовался. Во время турниров Вардан Георгиевич сам решал, когда ему спать, что кушать, сколько гулять, можно ли бегать или только плавать. И Константин Львович всегда его слушался. Вардан Георгиевич сказал тете Константина Львовича, что это не инфантильность, а дисциплина. А когда Константин Львович с Болотниковым играл прошлый турнир, они с Варданом Георгиевичем даже жили вместе. И на этом матче Константин Львович тоже со всеми советовался, даже со мной. Правда, перед самой первой партией он, не спросясь Вардана Георгиевича, пригласил в команду Олега Игнатьевича, и Вардан Георгиевич очень рассердился. А Олег Игнатьевич тоже хороший тренер, и все равно Вардан Георгиевич был главным, поэтому они сработались. А когда Константин Львович белыми чуть не проиграл, ничья удалась только потому, что он не начал устраивать самодеятельность, а доиграл, как было спланировано. Хотите, я сбегаю за доской и покажу вам эту партию? Или нет, лучше потом, за три минуты я не успею все показать.
Гордеев посмотрел на часы и с удивлением обнаружил, что из пятнадцати минут, заказанных Мовсесяном, истекли как раз двенадцать. А ведь у Данилы часов не было. Мальчик объяснил: