3. Странный олигарх
- …Дело о неуплате налогов, - докончил Меркулов начатую фразу. - Этот чудак на букву "м" и так был под следствием. А теперь к прежним обвинениям добавилось новое. Какого черта ему понадобилось это публичное убийство, непонятно.
- Может, нервишки сдали? - предположил Турецкий, лениво пожимая плечами.
Меркулов недовольно поморщился:
- Да не похож он на невротика. Чтобы такие миллиарды зарабо… заграбастать, знаешь, какая воля нужна?
- Ты вроде хотел сказать "заработать", а не "заграбастать", - заметил Александр Борисович.
- А поди знай, сколько там заработанного, а сколько - просто украденного, - сказал Меркулов.
- Ну, тогда коки нанюхался, вот и померещилось ему что-то. Я слышал, у нынешнего высшего света кокаин снова в моде.
Меркулов отхлебнул чайку, поставил чашку на стол и сказал:
- Вот и выясни: что и как. В принципе, дело несложное. Если, конечно, не будешь копать слишком глубоко.
- Копаю как копается.
Меркулов усмехнулся:
- Да я не спорю. Просто надо без достоевщины и глубинных мотивов. Узнай причину - и этого достаточно. Только имей в виду, начальство с нас за это дело по три шкуры на день будет драть. Поэтому особо не затягивай. И с журналистами постарайся не встречаться. Сам знаешь, как они могут истолковать любое твое слово. Генеральный почему-то предложил мне довести до тебя свое решение, хотя вполне мог бы и сам. Ты же ведь его помощник. А не мой.
- Но по-прежнему под твоей рукой, Костя. В смысле, босс!
Меркулов вновь поморщился:
- Не юродствуй, Сань. И так тошно.
Турецкий чуть склонил голову набок и посмотрел на Меркулова лукавым взглядом.
- Чего это ты таким чувствительным стал? Стареешь, что ли?
- Может быть, - ответил Меркулов. - Но то, что не молодею, это точно.
Генрих Игоревич Боровский выглядел именно так, как представлял себе Александр Борисович. Его упитанное, лощеное и красивое лицо, которое так часто показывали по телевизору, немного осунулось, но практически не изменилось. Вот разве что стало чуточку бледнее, да в черных глазах, прежде таких уверенных и лучистых, появились растерянность и грусть.
Он сидел перед Турецким на стуле ссутулившись и сосредоточив взгляд на сложенных в замок руках, которые лежали на его коленях. Коротко стриженные, не по возрасту седоватые волосы были слегка встрепаны.
- Вы не курите? - спросил его Турецкий.
Генрих Игоревич отрицательно покачал головой.
- Не возражаете, если я закурю?
Боровский вновь покачал головой. Турецкий достал сигарету и закурил. Выпустил дым, пододвинул к себе пепельницу, внимательно посмотрел на Генриха Игоревича и спросил:
- Господин Боровский, вы себя хорошо чувствуете?
- Нормально, - ответил тот.
- У вас нигде ничего не болит? Вы хорошо выспались?
- Не болит, - ответил Боровский. - И выспался.
Турецкий выпустил дым и кивнул:
- Отлично. Тогда, пожалуй, приступим к разговору. Раз уж вы здоровы и в здравом рассудке, вы наверняка понимаете, что то, что вы сделали, не укладывается ни в какие рамки.
Боровский прищурил черные как уголь глаза.
- Какие рамки вы имеете в виду?
- Всякие, - ответил Турецкий. - Хотя бы рамки элементарного приличия. Люди сводят друг с другом счеты, это случается. Но они предпочитают не делать этого на публике. Вы же убили Риневича на виду у людей, у женщин… - Турецкий пожал плечами. - Это сильно похоже на какую-то публичную акцию.
Боровский нервно дернул щекой:
- Чепуха. Никакая это не акция.
- Тогда что же? - спросил Александр Борисович.
Боровский нахмурился и ответил:
- Мне не хочется об этом говорить.
- Да ну? - Глаза Турецкого стали холодными и неприветливыми. А голос - сухим и жестким. - Тогда давайте поговорим о том, о чем вам хочется. Я слышал, у вас в камере есть книги. Какую последнюю книгу вы прочитали?
Боровский поднял голову и раздраженно посмотрел на следователя.
- Какая разница?! - вспыльчиво ответил он.
Турецкий холодно улыбнулся:
- Ну как же? Я - следователь, вы - подозреваемый. Мы ведь с вами должны как-то убить время. В конце концов, мой рабочий день не закончен, и я обязан о чем-то с вами говорить. Итак, какую последнюю книгу вы прочитали?
- Черт… - тихо прорычал Боровский. - Я не намерен обсуждать с вами мои книги.
- Тогда, может быть, обсудим ваш бизнес? Вы ведь и до этого убийства находились под следствием, так?
- Дело целиком и полностью сфабриковано, - сказал Боровский.
Турецкий кивнул:
- Само собой. Дело сфабриковано, вы - невиновны. И Риневича, должно быть, убили не вы. Пистолет сам выстрелил. С пистолетами это вообще случается сплошь и рядом. Уж поверьте моему опыту, Генрих Игоревич. Может, соберете вещи и пойдете домой, раз вы такой невиновный? Я провожу вас до выхода и извинюсь. Этого вы хотите?
Боровский мрачно ухмыльнулся.
- Это у вас что, такой способ допроса? - прищурившись, спросил он.
Турецкий с усмешкой осведомился:
- А что, не нравится?
- Ну почему же… Довольно оригинально. Сначала вывести собеседника из себя, а затем ошеломить его неожиданным вопросом, захватить врасплох. В бизнесе этот метод иногда дает хорошие результаты. Но не всегда.
- Что ж, раз вы такой мудрый собеседник, спрошу вас в лоб. За что вы убили Риневича?
- Я уже говорил вашим людям - это мое дело, и оно вас не касается. Поэтому просто судите меня и сажайте в тюрьму. Я готов.
- Браво! - иронично похвалил Турецкий и легонько похлопал в ладоши. - Прямо "Партизан на допросе у немцев". Кстати, не помните, кто нарисовал эту картину?
- Нет, - хмуро ответил Боровский.
- Значит, не помните… - тихо повторил Турецкий. - А как у вас вообще с памятью? Может, вы просто забыли, за что убили бедного Риневича?
- Бедного? - Боровский оскалил зубы в усмешке. - Риневич - один из самых богатых и удачливых людей России.
- Был, - поправил Турецкий. - Был одним из самых богатых и удачливых. Пока вы не внесли коррективы в его судьбу. Послушайте, а может, вы ему просто завидовали? Хотя нет, вас ведь называют самым богатым человеком России.
Боровский усмехнулся и сказал:
- Называли. Пока вы не внесли коррективы в мою судьбу.
- Точно, называли, - кивнул Турецкий. - Но свою судьбу вы перечеркнули сами. Да еще и грех на душу взяли. Все-таки человека убить - это не миллион украсть. Миллион, может, и простится, а вот убийство… - Александр Борисович медленно покачал головой.
Боровский гневно сверкнул глазами.
- Откуда вам знать, что мне простится, а что нет? Бороться со злом - это святая обязанность каждого верующего человека.
- Ага, - задумчиво сказал Турецкий и стряхнул с сигареты пепел. - Значит, по-вашему, убить Риневича - это не грех, а борьба со злом. Стало быть, причина для убийства у вас все-таки была. И очень веская причина. Не расскажете мне о ней?
- Нет, - сухо ответил Боровский. - Я уже все сказал. Судите меня и отправляйте на зону. Я не боюсь.
- Смелый, - одобрительно кивнул Александр Борисович. - Но смелость - частый спутник глупости. Ведь своим поступком вы испортили жизнь не только себе, но и своим близким. Жена останется без мужа, сын - без отца. Ваш сын Алеша вырастет без вас, Генрих Игоревич. Когда вы выйдете из тюрьмы, он будет уже взрослым человеком. Разве вы этого хотите?
Боровский посмотрел на Турецкого исподлобья:
- А что, у меня есть выбор?
- Выбор есть всегда. Наказание может быть более мягким, если суд найдет ваши доводы убедительными. Но для того чтобы помочь вам, я должен знать причину. За что вы его убили?
Боровский долго сидел молча, опустив голову и уставившись на свои руки. Потом поднял взгляд на Турецкого и твердо сказал:
- Я рассказал все, что хотел. Больше я ничего не скажу. И мой вам совет, господин следователь, не забивайте себе голову лишними проблемами. И радуйтесь, что я отказался от услуг адвоката. Вам поручено простое дело, господин следователь, не усложняйте его.
- Да. Наверное, вы правы, - сказал Турецкий, внимательно глядя на Боровского. А про себя подумал: "Ну да, простое. Черта с два оно простое".
И как всегда бывало, когда Александр Борисович понимал, что находится лишь в самом начале большого и сложного пути, в душе у него заворочалось смутное ощущение - предчувствие сложной игры и сожаление по поводу той грязи, в которую придется залезть, разгребая чужие помои. Но такова уж работа сыщика.
- Наверное, вы правы, - повторил Турецкий. - И все же я докопаюсь до причины.
Черные брови Боровского удивленно приподнялись.
- Зачем вам это? - с тихим недоумением спросил он.
Александр Борисович пожал плечами:
- Если пистолет выстрелил один раз, он может выстрелить и в другой. И еще неизвестно, кто тогда окажется жертвой. Вчера не повезло Риневичу, а завтра…
Турецкий выдержал паузу. И тогда вместо него договорил Боровский:
- А завтра может не повезти хорошему человеку, - докончил он. - Так, что ли? - Боровский дернул уголком рта. - Вот видите, вы заранее записываете Риневича в плохиши, лишь потому, что он богач и олигарх. Так что не стоит разыгрывать передо мной честного сыщика. Охота вам копаться в чужом грязном белье - ради бога. Я вам в этом мешать не буду. Но и помогать тоже. Вот и посмотрим, на что вы способны кроме пустой болтовни.
Турецкий затушил сигарету в пепельнице и ничего не ответил. Подумал: "Странный какой-то олигарх…"
4. Женская точка зрения
Александр Борисович сидел за столом у себя на кухне и ел борщ. Аппетита не было, но борщ получился такой славный, что, сам того не замечая, Турецкий "приговорил" одну порцию и протянул жене тарелку за новой. Взгляд у него при этом был рассеянный и задумчивый, словно мыслями он был далек отсюда. Жена Ирина поставила перед ним тарелку с дымящимся борщом и сердито произнесла:
- Ну, нет. Так дальше продолжаться не может. У меня такое чувство, будто я кормлю ужином робота. Может, ты хотя бы из вежливости что-нибудь скажешь?
- О чем? О борще? - Турецкий пожал плечами. - А чего тут говорить - вкусный. Как всегда. Другого у тебя и не получается.
- Льстец, - отрезала Ирина.
- Не льстец, а правдоруб.
Ирина усмехнулась:
- Ладно, черт с тобой, поверю. А теперь колись - почему такой смурной? Новое дело?
- Угу.
Ирина прищурила кошачьи глаза:
- Дай-ка я угадаю. Из громких преступлений в последние дни было только одно - убийство олигарха Риневича олигархом Боровским. Признавайся, ты к этому причастен?
Турецкий кивнул:
- Напрямую. Но не по своей воле. Я всего лишь исполнитель.
- Вот как? А кто у нас заказчик?
- Тот же, что и всегда. Небезызвестный тебе Константин Меркулов.
Ирина нахмурила тонкие брови и произнесла задумчиво и сердито:
- Н-да. Я смотрю, твой заказчик совсем меры не знает. И что теперь? Опять бессонные ночи и по две пачки сигарет в день?
Турецкий сделал брови "домиком":
- Золотце мое, ты же знаешь - я бросаю.
- Угу, - иронично произнесла Ирина. - Чтобы через пять минут начать снова. Знаю я твои бросания. Ладно, ешь давай, пока не остыло.
Турецкий взялся за ложку. Но Ирина не думала успокаиваться. Иногда она становилась такой же дотошной и въедливой, как муж. Сама Ирина по этому поводу замечала: "С кем поведешься, от того и наберешься". Итак, она продолжила свой "допрос с пристрастием".
- Значит, ты взялся за это дело.
- Угу, - кивнул Турецкий, поглощая борщ.
- И что там такого сложного? Если верить газетам, Боровский убил Риневича публично. Прямо на вечеринке в зале Российского сообщества предпринимателей. Это-то хоть правда? Или у наших журналистов слишком сильно разыгралась фантазия?
- Правда. И публично, и в зале. Вот только…
- Что "только"?
- Мотив убийства нам не известен. А сам Боровский на этот счет молчит.
- Значит, ему есть что скрывать. Ведь не дурак же он.
- На дурака не похож, это верно. На него уже было заведено дело в Генпрокуратуре. По факту неуплаты налогов. Плюс еще пара-тройка обвинений в экономических преступлениях.
Ирина посмотрела на мужа недовольным взглядом:
- Ты об этом говоришь, как о совершенном пустяке.
- В свете нынешних событий это и есть пустяк. По крайней мере, лично для него. - Турецкий вытер рот салфеткой и добавил: - После убийства Риневича акции компании "Юпитер", которой управлял Боровский, упали процентов на тридцать. Он потерял не только свободу, он потерял несколько миллиардов долларов. А ведь он знал, на что шел, когда нажимал на спусковой крючок.
- Значит, для него важней было убить Риневича, чем сохранить эти миллиарды, - веско сказала Ирина. - Интересно, чем этот Риневич ему так насолил?
- Думаю, во всем виноват бизнес. Для таких людей, как эти двое, на первом месте всегда стоит бизнес. Все эти сделки, акции, слияния… А уже потом все остальное.
Однако Ирина не была в этом так уверена.
- Не знаю, не знаю, - задумчиво сказала она. - Я слышала, что Боровский - хороший человек. - Ирина решительно тряхнула головой. - Нет, дорогой, не верю я в то, что Боровский плюнул на свою жизнь и на свою семью из-за какого-то там дурацкого бизнеса.
- Типично женская точка зрения, - вынес свой вердикт Турецкий.
Ирина тонко усмехнулась:
- Может быть. Но еще никто не доказал, что женская точка зрения хуже мужской.
- У женщин плоховато с логикой, - сказал Турецкий.
- Может быть, - вновь ответила Ирина. - Хотя… Ты когда-нибудь слышал о такой вещи, как женская интуиция?
- В детстве. Я тогда во многие сказки верил.
- Напрасно иронизируешь, Турецкий. - Глаза Ирины заблестели. - Знаешь что… А давай с тобой поспорим!
- В каком смысле?
- Ты утверждаешь, что Боровский убил Риневича из-за бизнеса. Об этом тебе говорит твоя мужская логика, так?
- Ну допустим.
- А моя, чисто женская, интуиция подсказывает мне, что тут скрыта какая-то тайна. И тайна эта не связана с бизнесом.
Александр Борисович посмотрел на жену с сочувствием.
- Тебе сколько лет, девочка? - насмешливо спросил он.
Ирина строго сдвинула брови.
- Перестань кривляться, Турецкий. Боишься спорить - так и скажи.
- Гм… - Александр Борисович задумчиво почесал пальцем переносицу. - А на что спорим?
- На что?.. М-м… Если я окажусь права, ты в течение месяца будешь выполнять все мои домашние обязанности.
У Турецкого глаза на лоб полезли:
- Все?
- Пошляк. Я сказала - домашние, а не супружеские. Будешь мыть полы, стирать белье, готовить ужины. Ходить на родительские собрания к Нинке в школу. И еще - подаришь мне бутылку шампанского. В знак того, что ты признал мою правоту.
- А если я окажусь прав?
- Тогда… - Ирина пожала плечами. - Я даже не знаю. А что бы ты сам хотел?
- Возьму отпуск и махну на недельку с друзьями на Волгу. Они меня давно зовут. И чтоб ни одного слова против! Ну, и вдовесок бутылочку шампанского. В знак того, что мужская логика - реальная сила, а женская - сказка для легковерных малышей.
Ирина кивнула:
- Идет. По рукам?
- По рукам.
И супруги крепко пожали друг другу руки.
5. Бизнесмен Беглов
С председателем Российского сообщества предпринимателей Иваном Сергеевичем Бегловым Турецкий встретился в головном офисе бизнесмена в Столешниковом переулке.
Беглов ему сразу понравился - невысокий, загорелый, поджарый, с благородной сединой в волосах и живыми, умными глазами. И отвечал он на вопросы прямо, без обиняков и уловок. И глаза при этом не отводил.
Едва Турецкий расположился в кресле и достал блокнот с ручкой, как в кабинет вошла секретарша и поставила перед ним и Бегловым по чашке крепкого кофе с граппой.
- Пристрастился, когда работал в Италии, - объяснил Беглов. - Попробуйте. Ставлю сто против одного, что вам это понравится.
Турецкий отхлебнул кофе. Вкус и в самом деле был отменный. "Ай да Беглов", - подивился Александр Борисович проницательности бизнесмена.
- Ну как? - с улыбкой поинтересовался Беглов.
- Замечательно, - ответил Турецкий. - Жаль, что раньше не пробовал.
- Ничего, какие ваши годы. Еще напробуетесь.
Турецкий отпил еще глоток, подождал, пока приятная горячая волна прокатится по пищеводу, поставил чашку на блюдце и спросил:
- Иван Сергеевич, я знаю, что вы уже давали показания по этому делу. И все же я хочу услышать всю эту историю еще раз - от вас лично.
Беглов кивнул:
- Пожалуйста. Только ведь я для вас помощник неважный. Я видел лишь то, что видел. А видел я немного. Начну, пожалуй, с начала. Итак, в тот день у нас состоялось собрание бизнес-элиты России. На повестке дня стояло много вопросов. В том числе, конечно, и дело, которое Генпрокуратура возбудила против Генриха Боровского. Подробно я вам об этом рассказывать не буду, это наши чисто деловые разговоры. А если в общем - мы, бизнесмены, конечно же почувствовали себя неуютно после этого наезда.
- Наезда? - насмешливо переспросил Турецкий.
- А иначе это и не назовешь. Ведь ясно же, что Генпрокуратура выполняет политический заказ. Генрих зарвался, попытался прыгнуть выше головы, вот его и стукнули по этой голове. Дескать, не высовывайся, веди себя смирно.
- Журналисты пишут, что Боровский нацелился на кресло премьер-министра, - заметил Турецкий.
Беглов болезненно поморщился:
- Александр Борисович, к чему теперь это обсуждать? Может, и нацелился. Но это ведь не значит, что он преступил закон. Я думаю, Генрих и в самом деле переоценил свои силы. Или забыл, в какой стране мы живем. - Иван Сергеевич внимательно посмотрел на Турецкого и сказал: - Пардон, но я немного отвлекся. Вас ведь интересуют события того злосчастного вечера.
Турецкий кивнул:
- Именно. Расскажите, пожалуйста, все, что помните.
Иван Сергеевич задумчиво нахмурил брови:
- Генрих с самого начала вел себя как-то странно. Он был… - Беглов замешкался, подыскивая нужное слово, - …напряжен, что ли. И рассеян. Словно все, о чем говорилось на собрании, совершенно его не касалось. А ведь мы, можно сказать, собрались по его поводу. Конечно, он выступил с небольшим докладом, но ничего нового или интересного не сказал. Так, дежурные слова - мол, надо стоять на своем, пытаться сделать российский бизнес более прозрачным, а чиновников менее коррумпированными… В общем, вещи верные, но сто раз повторенные. О себе самом Генрих предпочитал не говорить, а когда ему задавали вопросы, либо отмалчивался, либо отделывался односложными ответами. Это было так на него непохоже, что я даже подумал, не болен ли он.
- Вы спросили его об этом?
- Да, разумеется. Но он ответил, что здоров, просто немного устал. Лицо у него при этом было такое, как будто он хотел сказать: "Да оставьте вы меня в покое, черти полосатые!" - Беглов вздохнул. - Это было очень странно, поэтому я немного… напрягся, что ли. И стал за ним потихоньку наблюдать.
- Боровский вел себя странно?