- Ради бога. - Ремизов пососал сигару, выпустил облако дыма и лишь после этого продолжил: - Вопрос не в том, собирались ли "Дальнефть" и "Юпитер" выступать против государства. Вопрос в том, что государство считало себя обязанным не допустить даже самой маломальской возможности подобного выпада. Понимаете?
- Не совсем.
- Экий вы… бестолковый, - мягко упрекнул Турецкого Ремизов и тут же улыбнулся, чтобы подчеркнуть шутливость своего замечания. - Ну хорошо. Я…
В дверь постучали.
- Да, Элина! - отозвался Ремизов.
В кабинет вошла молоденькая, хорошенькая секретарша. Поставила на стол поднос с чашками и вазочками, спросила, не будет ли других распоряжений, и, получив отрицательный ответ, удалилась.
За кофе Ремизов продолжил излагать "важняку" свои мысли:
- До сих пор президент довольно успешно разворачивал политику, созданную при своем предшественнике: вынуждал олигархов работать на формулируемые им интересы государства, а не государство отрабатывать интересы олигархов. Но с огромной объединенной компанией такие штучки уже не пройдут. В первую очередь потому, что сделка готовится в полном соответствии с программными заявлениями самого президента по всем западным стандартам открытости и прозрачности. Вы следите за моей мыслью?
- Пытаюсь. Продолжайте.
Ремизов пустил вверх струю сигарного дыма ("Прямо как кит", - подумал о нем Турецкий) и продолжил:
- Опять же не стоит исключать появление третьего компаньона - кроме "Юпитера" и "Дальнефти". То есть какой-нибудь западной компании "первого круга". Это окончательно лишит Кремль возможности дистанционно управлять новой огромной компанией. Я не слишком мудрено объясняю?
- Пока нет. Держитесь того же курса.
- Слушаюсь! Только, Александр Борисович, все, что я говорю, это мои собственные измышления. Я просто следую логике вещей. Ну и событий…
Турецкий кивнул:
- Я это понял. Давайте дальше.
- Хорошо. Итак, вот тут-то, судя по всему, геополитические интересы Кремля сталкиваются с бизнес-интересами возникающего нефтяного гиганта. В первую очередь в том, что касается экспортных трасс. Сейчас все они контролируются государством, и, по сути, оно решает, кто, в каком объеме и на какой рынок будет вывозить свою нефть. Однако именно в силу того, что слияние "Дальнефти" с "Юпитером" происходит по легитимным "стандартам", Кремль не может просто взять и заблокировать сделку. Такой шаг отпугнет западных инвесторов, что сейчас совершенно противопоказано, ибо в этом году приток денег в Россию впервые с начала девяностых годов может превысить отток.
Ремизов почесал пальцем толстый, обтянутый рубашкой живот, выпустил новую дозу ядовитого дыма и закончил:
- Однако коль скоро сделка оказывается не блокируемой, можно попытаться сорвать ее.
- И для этого нет лучшего способа, чем обложить Боровского уголовными делами, а заодно и разорить "Юпитер", сделав его непривлекательным для любых сделок. Так?
Ремизов довольно кивнул:
- Именно. Вот видите, как все просто! Даже для милицейского ума.
- Было бы все это еще и истиной, цены бы вашим рассуждениям не было, - заметил Турецкий.
Ремизов развел руками:
- Увы. Я не пророк, чтобы каждое мое слово стало истинным. Хотя пророки тоже ошибаются. И, как показывает практика, довольно часто.
- А если сделка все-таки состоится? - спросил Турецкий. - Если "Юпитер" объединится с "Дальнефтью"? Что тогда?
- Что ж, и в этом случае государство попытается не проиграть. Дальнейшее падение акций "Юпитера" естественным и совершенно рыночным путем изменит расклад сил в будущей огромной компании. Видите ли, Боровский является для Кремля личностью, неприятной во всех отношениях. Он выбивается из ряда, понимаете?
- Из ряда послушных бизнесменов? - уточнил Александр Борисович.
Ремизов уткнулся носом в чашку с кофе и кивнул:
- Угу. Видите ли, этот человек всерьез думает, что он сам по себе, без поддержки самых влиятельных сил является большим политиком. Ну то есть захотел таковым быть. И это самая главная ошибка. Наша нынешняя власть не любит, когда ее недооценивают. Впрочем, что я вам об этом говорю? Вы ведь и сами представитель власти. Еще чего доброго пошлете меня за такие речи по этапу! А? Пошлете, да?!
Ремизов хохотнул, да так зычно, что чуть не расплескал кофе.
- Как знать, - пожал плечами Турецкий. - Может, и пошлю. Но только не за эти речи.
Реплика Турецкого, несмотря на шутливый тон, которым она была произнесена, Ремизову совсем не понравилась. Он поспешно стер улыбку с лица.
- Собственно, мне больше нечего вам сообщить, - сказал Ремизов. И затушил сигару в пепельнице. - Если мне в голову придут еще какие-нибудь соображения, я вам обязательно позвоню. Если, конечно, вы не возражаете.
- Что вы, напротив, буду рад любой вашей версии, - заверил бизнесмена Турецкий.
- В таком случае… до свидания?
Турецкий кивнул:
- До скорого.
После ухода Турецкого бизнесмен Ремизов еще долгое время был в подавленном настроении. Взбодрился он лишь тогда, когда выяснил, что в бутылке "Джонни Уокера", ожидавшей своего часа в ящике стола, осталось виски на пару хороших порций.
2. Первый звонок
Телефон зазвонил во время ужина.
- Не бери, - сказала Ирина. - Доешь, потом все равно перезвонят.
Но Турецкий лишь вздохнул в ответ. Он нехотя, скрепя сердце, оторвался от жаренной в сметане рыбы, которая сегодня особенно удалась его жене, и пошел в прихожую.
- Слушаю, - хмуро сказал он в трубку.
- Алло, Турецкий? - отозвалась трубка каким-то странным, хриплым и глуховатым голосом.
- Да, я. Это кто?
- Конь в пальто, - грубо ответил голос. - Короче, слушай сюда. Если будешь совать нос туда, куда не следует, получишь по мозгам. Понял?
- Нет.
- Повторяю: не лезь не в свои дела. И не копай там, где тебя не просят. Теперь понял?
- Понятно. Обычная история, - равнодушно отозвался Турецкий. - Может, представитесь для разнообразия?
- Перебьешься. И запомни: если не угомонишься - тебе крышка. Это не шутка. Второй раз предупреждать не стану. Прощай.
Связь отключилась. Турецкий пожал плечами, положил трубку на рычаг и вернулся на кухню.
- Кто это был? - спросила Ирина.
Александр Борисович ответил беззаботным голосом:
- Никто. Просто ошиблись номером.
- И ты так долго им это объяснял? - подозрительно прищурилась Ирина.
Турецкий кивнул:
- Угу. На редкость непонятливый попался собеседник. Слава богу, рыба остыть не успела.
И Турецкий взялся за нож и вилку. Некоторое время он усердно ковырял рыбу, вытаскивая кости. Ирина, которая сидела на диете и не позволяла себе есть после шести часов вечера, смотрела на мужа со странным удовольствием. Как и любой женщине, ей нравилось, что ее любимый мужчина находит вкусным произведение ее кулинарной фантазии.
- Как там твой Боровский? - спросила Ирина. - По-прежнему молчит?
Турецкий кивнул:
- Как сыч.
Ирина вздохнула. В противоположность мужу, она всегда жалела преступников, считая, что их преступления на пятьдесят процентов - результат сложных жизненных обстоятельств, в которые загнала их судьба.
- Что ж, - задумчиво проговорила Ирина, - его можно понять.
Александр Борисович криво ухмыльнулся:
- Да ну? И давно ли ты научилась понимать преступников?
- А вот как с тобой жить стала, так и научилась.
- Загадочный ответ, - насмешливо сказал Турецкий. - Непостижимый для мужской логики.
Ирина фыркнула:
- Жуй давай, логик. Кстати, как тебе рыба?
- По десятибалльной шкале тянет на одиннадцать баллов, - ответил Турецкий, уплетая рыбу. - С логикой у тебя плохо, но готовить ты умеешь. Этого у тебя не отнимешь.
- Ну должна же быть от меня хоть какая-то польза.
Закончив с первой порцией, Турецкий потребовал у жены добавки. Ирина была довольна, но для порядка шутливо поворчала:
- Ну, Турецкий, на тебя не наготовишься. Ты превращаешься в настоящего обжору.
- Нервы, золотце, все от нервов, - шутливо откликнулся Александр Борисович.
Ирина, наложив мужу добавки, не выдержала - положила себе в тарелку маленький кусочек. Муж проследил за ее действиями ироничным взглядом, но ничего не сказал.
- Шумиха вокруг Боровского и его обанкротившегося "Юпитера" продолжается? - спросил Ирина, берясь за вилку.
- Не то слово, - ответил Александр Борисович. - Дела растут, как на дрожжах. Помнишь, я тебе рассказывал о том, что бывшего коллегу Боровского обвиняют в хищении сотен миллионов баксов?
- Помню. У него еще фамилия такая смешная… Ласточкин, да?
- Да.
- А ты еще говорил о деле Андрея Полякова, начальника службы безопасности "Юпитера". Он кого-то убил, а потом еще и советницу нашего мэра пытался взорвать.
Турецкий кивнул:
- Было дело. Ну, то есть… я имею в виду, что рассказывал, а не то, что он ее на самом деле взрывал. Так вот, к этим делам добавились и новые.
- Какие?
Турецкий недоверчиво посмотрел на жену:
- А тебе точно интересно?
- Еще бы! - отозвалась она. - Ты ведь знаешь, что твои рассказы для меня, это как для других жен - детектив на ночь.
- Другие жены платят за детективы, а ты получаешь их бесплатно, - посетовал Турецкий. - Ладно. Следствие считает, что Боровский и его люди имеют отношение еще к трем убийствам - главы Нефтеграда, руководителя строительного предприятия "Гранит" и гендиректора ЗАО "Томский". Кроме того, имеются другие дела. Покушение на главу московского представительства австрийской компании "Ист Петролеум Хандельсгез" и так далее - по мелочи.
- А кто ведет эти дела? Гафуров?
- Он самый.
Ирина нахмурила брови:
- Я видела его на каком-то вашем корпоративном сабантуе. Неприятный человек. Да еще этот золотой зуб во рту… Не следователь, а какой-то Ленька Пантелеев татарского разлива. - Ирина доела свой кусочек рыбы, с тоской посмотрела на пустую тарелку и отодвинула ее. - Н-да… - грустно сказала она. - Вижу, кольцо вокруг твоего Боровского сжимается все плотнее.
- Это не кольцо, - возразил Турецкий. - Это петля на его шее. Дела против людей из его окружения растут, а его состояние тает, бизнес рассыпается на глазах. Он уже почти банкрот.
- Думаю, его это сейчас мало волнует. Иначе бы он не молчал.
- Он сильно подавлен. На прогулках, говорят, ведет себя вяло, почти не ест. Заявлений никаких не делает. Просто гаснет, как та свечка.
- Жалко мужика, - вздохнула Ирина.
- Воровать в свое время надо было меньше.
Ирина скептически усмехнулась:
- Ого! Ты у нас что, в коммунисты записался?
- При чем тут это? - обиделся Турецкий.
- Да ладно, не дуйся. Я ведь шучу. Кстати, ты по-прежнему думаешь, что Боровский убил Риневича из-за того, что не поделил с ним бизнес?
Турецкий на секунду отвлекся от рыбы, подумал, кивнул и ответил:
- Полной уверенности нет, но полагаю, что да.
Глаза Ирины азартно блеснули, как бывало всегда, когда она не соглашалась с мужем.
- И все-таки я не согласна, - сказала она. - Из-за бизнеса так не убивают.
- Вот как? - снова усмехнулся Александр Борисович. - А из-за чего так убивают?
- Из-за чего угодно, но не из-за бизнеса, - отрезала Ирина. - Я думаю, тут что-то… личное. - Она подумала и добавила: - Что-то, связанное с душой.
- Намекаешь, что у Боровского поехала крыша? - весело спросил Турецкий.
Ирина посмотрела на мужа с сожалением и вздохнула:
- Вот таковы вы все, мужчины. Опошлите любую тонкую мысль. Вы можете мыслить лишь грубыми понятиями. Область чувств - это не ваша территория.
- Само собой, - согласился Александр Борисович. - Но зато на своей территории мы иногда ловим преступников. А вы на своей только и можете, что читать дамские романы и фантазировать на эротические темы.
- Турецкий, еще слово, и ты получишь ложкой по лбу, - предупредила Ирина.
- И этим ты признаешь свое поражение. Кстати, наше пари остается в силе?
- Разумеется. Копи деньги. Шампанское должно быть вкусным и дорогим.
- Начинай присматривать. Увидишь подходящее - покупай.
Ирина покачала головой:
- Болтун ты Турецкий. И язык у тебя без костей.
- А у тебя рыба с костями, - упрекнул в отместку Турецкий жену. - Могла бы, кстати, и вытащить.
После шутливого обмена колкостями мир в семье был полностью восстановлен.
3. Признаки грозы
Генпрокурор Колесов с утра пребывал в хорошем настроении. Впервые за последнюю неделю его не мучили желудочные колики, к тому же день выдался солнечным, что всегда действовало на Вадима Степановича ободряюще.
Даже следователь Гафуров, которого Колесов вызвал для отчета и которого в душе недолюбливал (генпрокурору не нравились вульгарные, подобострастные люди чернявой наружности, хотя он не считал себя ни националистом, ни каким-то особенным "аристократом"), даже он не испортил Колесову настроение.
- Ну, как продвигаются дела? - бодро спросил Колесов у Гафурова.
Гафуров улыбнулся так, как только он умел улыбаться - вежливо, уважительно, одновременно с чувством собственного достоинства, но как бы снизу вверх, - и ответил:
- Продвигаются, Вадим Степанович. Могли бы и быстрей продвигаться, если бы не некоторые обстоятельства.
Колесов прищурил левый глаз и посмотрел на Гафурова. "Какого черта он таскает во рту этот "клондайк"? - подумал генпрокурор, глядя на поблескивающий золотой зуб.
- Обстоятельства, значит? И что же это за обстоятельства, Эдуард Маратович?
Улыбка Гафурова приобрела грустноватый оттенок.
- Видите ли, Вадим Степанович, есть у нас один человек, которого я очень уважаю, но который - по непонятной мне причине - проявляет излишнее рвение там, где ему не следует.
- Интересно. И кто же это?
- Александр Борисович Турецкий.
- Турецкий? - поднял брови Колесов.
Гафуров печально вздохнул:
- Увы. Его почему-то чрезвычайно интересуют дела, которые я веду. Мне даже кажется, что он уделяет им больше времени, чем своим собственным. Но самое неприятное заключается в том, что он… как бы это получше сказать… он словно бы сомневается в моей беспристрастности. Я был бы только рад помощи такого опытного человека, тем более вашего помощника, но… - Гафуров пожал плечами, как бы показывая, что поделать тут уже ничего нельзя, а потому он "умывает руки".
Колесов впервые за этот день нахмурился и задумчиво побарабанил толстыми пальцами по столу.
- Вмешивается, значит… - проговорил он. - И как он это объясняет?
- Видите ли, он почему-то решил, что разбирается во всем этом лучше меня. При том, что он абсолютно не владеет всей полнотой информации. - Гафуров многозначительно посмотрел на генпрокурора. - К тому же, - продолжил он, - Турецкий вбил себе в голову, что все это имеет отношение к делу об убийстве бизнесмена Риневича.
- А почему он так решил? - поинтересовался Колесов.
Гафуров пожал плечами:
- Этого я не могу объяснить. Да и он, по-моему, тоже.
- Гм… - И вновь пальцы генпрокурора отстучали дробь по крышке стола. - А как в остальном?
- В остальном все хорошо, - ответил Гафуров. - Свидетели дают показания. Думаю, мне удастся собрать доказательную базу по всем делам.
- Это хорошо. Но вы там особо не затягивайте. Дела эти - чрезвычайной важности, учитывая обстановку в стране. Вы понимаете, о чем я говорю?
- Так точно.
- Тогда перейдем к деталям…
Звонок от генпрокурора застал Турецкого врасплох. Он зашивался с бумажными делами и был этим страшно недоволен.
- Такое ощущение, что я не сыщик, а бухгалтер, - ворчал Александр Борисович, подшивая к делу необходимые бумаги и справки. - Надо бы отрядить для этого занятия специального человека, со слоновьей выдержкой и железной задницей.
Услышав звонок телефона, Турецкий невольно вздрогнул и нечаянным движением смел со стола несколько бумаг. Это вывело его из себя.
- Да! - рявкнул Турецкий в трубку.
- Это Колесов, - услышал он в трубке голос генпрокурора.
Турецкий слегка стушевался, но взял себя в руки.
- Да, Вадим Степанович. Я вас слушаю.
- Ну, во-первых, здравствуйте. А во-вторых…
- Здравствуйте! - поспешно поздоровался Турецкий.
- …А во-вторых, что там у вас происходит?
- В каком смысле? - опешил Александр Борисович.
- Почему тянете с делом Боровского?
- Вадим Степанович, я не…
- Мне нужны четкие объяснения, а не очередные отговорки. Я полагал, что вы быстро соберете доказательную базу, потому и санкционировал передачу дела в ваши руки. Но, похоже, я переоценил ваши силы.
- Вадим Степанович, я работаю, - сухо отозвался Турецкий.
- Мы все работаем, - жестко сказал генпрокурор. - Но одни из нас работают быстро и четко, а другие растягивают элементарное дело в несколько томов и так ничего и не добиваются.
- Вадим Степанович, не мне вам говорить, что иное простое на вид дело оказывается на поверку…
- Это демагогия, - резко оборвал Турецкого генпрокурор.
- Ну почему же демагогия? - спокойно возразил Александр Борисович. - Я бы, конечно, мог взять Боровского за уши и трясти его до тех пор, пока он не расскажет мне, почему он убил Риневича. Но не думаю, что это лучший способ докопаться до истины.
- А я не думаю, что здесь уместна ваша ирония, - еще более холодно произнес Колесов. - Я полагаю, что вы, как мой помощник, прекрасно оцениваете свою роль и важность порученного вам особого дела. И это касается не только темпов расследования. Александр Борисович, я знаю, что вы - человек широких взглядов, но не хочу, чтобы в настоящее время в поле зрения ваших взглядов попадали дела, которые ведут следователи, которым они поручены.
- Вы имеете в виду дела, которые ведет Гафуров? - уточнил Турецкий, моментально сообразивший откуда дует ветер.
- Я имею в виду, что вы как мой, повторяю, помощник должны заниматься только своим делом! - повысил голос генпрокурор. - Или у вас есть на этот счет какие-то сомнения?
- Нет, но…
- Вот и отлично. Тогда заканчивайте поскорее. Я беру дело об убийстве Риневича под особый контроль. О всех результатах будете немедленно докладывать мне. Вы поняли, Турецкий?
- Так точно.
- До свидания.
Генпрокурор отключил связь. Александр Борисович издал звук, похожий одновременно на вздох и на рычание и положил трубку на рычаг. Затем он обвел колючим взглядом стол, заваленный бумагами, и произнес с необычной для него рокочущей злобой в голосе:
- Ч-чертовы бумажки! Гори вы все адским пламенем! Похоже, гроза действительно надвигается.