Детективно-охранное агентство занимало двухэтажный кирпичный особняк под сенью тополей на углу тихого квартала. Ни одного огонька не отражалось в темных окнах, изнутри прикрытых металлическими жалюзи. Особняк выглядел безжизненным, и лишь в одном из окон второго этажа горел свет. Над входной дверью, забранная в проволочную корзинку, тускло мерцала лампочка. На двери сверкала латунная табличка, на которой Саидходжаев прочел: "ГМЕРТИ".
Он нажал кнопку звонка. Дверь открылась быстро, на пороге вырос рослый мужчина кавказского облика.
Он оглядел гостя с ног до головы, пропустил его вперед и запер дверь.
Они вошли в светлую просторную комнату, обставленную новой канцелярской мебелью. Первое, на что обратил внимание Саидходжаев, были блоки компьютера на специальном столе и абсолютно голые, выкрашенные нежной салатной краской стены.
- Садитесь, - предложил хозяин. - Моя фамилия Мамардадзе. Зовут меня Мераб Георгиевич. Я руководитель "Гмерти" и, значит, к вашим услугам.
Проследив за удивленным взглядом Саидходжаева, улыбнулся:
- Да, окон у нас нет. Они оставлены снаружи для декоративных целей по требованию архитекторов. Изнутри у нас стальные стены. Гарантируя безопасность другим, мы надежно обеспечиваем свою собственную.
- Как быстро вы сможете приступить к выполнению задания? - спросил Саидходжаев, переходя к делу.
- Если мы заключим договор, то приступим немедленно.
- Гарантии, что заказ будет выполнен точно и в срок?
- Мы берем плату только по завершении дела. Аванс - тридцать процентов от договорной суммы.
- Чем гарантируется тайна заказа?
- Товарищ Саидходжаев! - воскликнул Мамардадзе с нескрываемым удивлением. - Конфиденциальность - наша марка. Мы не ведем никакой документации. Клиенты и их заказы проходят под кодом. Суть каждого дела знают только непосредственные исполнители. Сотрудники у меня проверенные. Каждый подписал строгое обязательство. Любое его нарушение грозит большими неприятностями. Очень большими, можете поверить…
Профессор с трудом сдержался, чтобы не выдать свое удивление, когда Мамардадзе назвал его по фамилии, но все же спросил:
- Откуда вы меня знаете, Мераб Георгиевич?
- Разве вас удивило бы, если бы я узнал президента республики, хотя никогда ему представлен не был?
- Все ясно.
Саидходжаев был польщен тем, что именно с президентом сравнил его собственную популярность руководитель детективного агентства, и в го же время его неприятно поразила проницательность грузина. Он считал, что для успеха дела лучше всего было остаться полу анонимным заказчиком.
- Может, вы угадаете и дело, по которому и пришел?
Мамардадзе пожал плечами.
- Предпочел бы о деле услышать от вас, Ахтар Биктемирович. Тем более что оно, насколько я понимаю, связано с именем беглеца, носившего капитанские погоны.
Саидходжаев буквально опешил. Наконец, овладев собой, спросил:
- Откуда у вас эти сведения? Или вы способны читать чужие мысли?
- Видите ли, Ахтар Биктемирович, мы - предприятие частное. У нас нет людей, которые получают деньги за исполнение должности. Каждый получает их только за свою работу. Мы вынуждены быть в курсе многих дел. Когда к нам обращаются? Когда правоохранительные органы либо провалили розыск, либо не в состоянии обеспечить гражданину безопасность. Поэтому мы следим за криминальной обстановкой, прогнозируем ее развитие. Наш компьютер содержит сведения о преступных группах, о движении денег… Мы имеем представление, где они исчезают и где всплывают на поверхность…
- Вы опасная организация! - сказал Саидходжаев, шутливым тоном пытаясь скрыть, что все сказанное его потрясло.
- Нисколько, - успокоил его грузин. - Мы честно служим тем, кто нам платит. И все.
- Так что вам известно по делу Иргашева? - в голосе Саидходжаева прозвучали начальственные нотки.
- Простите, Ахтар Биктемирович, но мы не сообщаем клиентам своих данных, даже если они касаются их заказа. Что знаем мы - это наше. Оформляя заказ, сведения предоставите вы. Мы проверим, насколько честна ваша информация. Постараемся выяснить, идет ли это от незнания клиента или от его неискренности. Мы не доверяем тем, кто пытается с нами вести нечестную игру. Мы, извините, не желаем подставляться за так.
- Что значит "подставляться"?
- Насколько я знаю, полковник Султанбаев подставил Иргашеву уголовников. С самого начала это обрекло операцию на провал. Таких людей в политические игры втягивать нельзя. Ведь дело, если я не ошибаюсь, касается "Бадама"?
Саидходжаев закусил губу.
- Вы и о "Бадаме" знаете…
- Мне нравится и организация и идея, - сказал Мамардадзе. - С удовольствием вошел бы в долю…
- Даже так? - спросил Саидходжаев, выгадывая время. В голове рождалась неожиданная комбинация: "А что, если Мамардадзе предложить организацию службы безопасности "Бадама"? Дело Иргашева прочно свяжет его с "Бадамом". - С вами легко работать.
- Уверяю вас, Ахтар Биктемирович, трудно. Люди, которые к нам приходят, не приучены к честной игре. А со мной надо быть предельно откровенным, как с врачом. Иначе лечение окажется неэффективным.
- Мы в "Бадаме" придерживаемся тех же правил.
- Значит, найдем общий язык…
После полуночи Мамардадзе собрал срочное совещание сотрудников. На их сбор много времени не потребовалось: все они жили на втором этаже агентства.
- Друзья! - объявил шеф "Гмерти" голосом, в котором звучало радостное ожидание поживы. - Есть срочный и весьма доходный заказ. Одно из коммерческих предприятий просит нейтрализовать преступную группу, которая запустила лапы в кассу. Для дела нужны три человека. Добровольцы, как говорили большевики. Нам отпущено два дня, и каждый оценивается в пять тысяч рублей.
Пятеро крепких загорелых парней, с лицами хмурыми и решительными, внимательно смотрели на шефа.
- Придется стрелять, Мераб? - спросил один. - Или нейтрализация это нечто иное?
- Ты угадал, Васильев. Нас не просят проводить расследование. Также не просят взять кого-то живым.
- Мераб, на цивилизованном языке это называется убийством. Если смотреть с точки зрения закона, нам предлагают стать чьими-то палачами.
Мамардадзе слушал, нахмурив брови. На щеках двигались тугие желваки. Наконец спросил зло:
- Все?
- Пока да.
- Пока не надо, Васильев. Я предупредил: дело добровольное. Тебе не нравится - можешь выйти из игры.
- Меня увольняют?
- Нет, Васильев. Ты хороший сыщик, зачем тебя увольнять? Ты не согласен. Вот и все.
Васильев встал и вышел из комнаты. Мамардадзе оглядел оставшихся.
- Кто еще считает, что предложенный мной способ заработать плох?
- Командир, они вооружены?
Мамардадзе нервно потер подбородок.
- Послушай, Мукашев, если бы это было не так, их бы повязали собаколовы. Знаешь, которые ездят по городу и сачками ловят бродячих барбосов.
- Выходит, могут сопротивляться?
- Будет стрельба, Мукашев, - сказал Мамардадзе. - Ты боишься?
- Мераб, я знаю, ты мужик отчаянно смелый. Почему думаешь, что другие трусы?
- Я не думаю, я спрашиваю.
- Я тоже спрашиваю.
- Разве я не ответил? Да, стрельба будет. Тебя не устраивает? Вон дверь, она открыта.
- Ухожу.
- Командир, - спросил третий. - Нам дадут справки, что мы в законе? Или это пиратский акт? Короче, работаем на местную мафию?
- Отвечать за все буду я, Иволгин. Ваше дело - работа, ваш приз - по десять штук на руки. Мало?
- Сколько их? - спросил Иволгин.
- Пятеро. Насколько я знаю, четверо прикрывают главного, а он уходит один.
- Их надо… всех?
- Да, - сказал Мамардадзе. - Тебя это тоже пугает?
- Нет, Мераб. Меня давно ничто не пугает, кроме отсутствия денег.
- Иволгин - наш человек, - сказал четвертый и показал большой палец. - Подлинный представитель рыночной экономики.
- Оставь, Гиви, - оборвал его Мамардадзе. - Сейчас не до шуток. Если на то пошло, я всегда знал, чего Иволгин стоит…
- Это хорошо, что тебе известно, сколько я стою, - сказал Иволгин - Ты всех нас давно оценил: меня, Гиви Романадзе, Ивана Мукашева, Гену Васильева… Всех. А сколько стоишь ты сам?
- Чего разозлился? - спросил Мамардадзе.
- Я не злюсь. Просто интересуюсь: сколько тебе надо денег, чтобы насытиться?
- Много, дорогой. Потому что я не согласен на дерьмовую жизнь.
- Ну нахапаешь ты миллион, тебе хватит?
- Нет, дорогой. Мне нужно пять, а лучше десять миллионов.
- Зачем?
- Ты слыхал такое слово - приватизация? Наверное, нет, раз спрашиваешь. А я слыхал и все понял. Начнется - куплю завод. Нерентабельный. Выманю у рабочих их акции. Они за бутылку водки со штанами отдадут.
- У тебя же образование - купленный аттестат.
- Это, дорогой, ничего не значит. У меня здравый смысл. Умным буду платить очень хорошо. Ленивых - вон! За ворота! Остальных скручу в бараний рог…
- В это я верю. Ты нас уже скрутил.
- Тебе плохо жить, да? Нет? Тогда кончай базар. Через час нас вертолетом подкинут на Атмуюн. И за дело. Собирайтесь!
16
Таштемир из осторожности не сразу ушел от шайки Касума Пчака. Сделав широкий круг, он вернулся к осыпи, возле которой расстался с бандитами, и стал следить за ними. Стоило убедиться, в самом ли деле у них мирные намерения и не станут ли они его преследовать, чтобы ночью захватить врасплох. Он видел, как Гордаш и Шишка за ноги отволокли тело Касума под клыкастую рыжую скалу и, закидали его камнями.
Ахмака с ними уже не было. Это заставило Таштемира продолжить наблюдение.
Примерно через час появился и Ахмак. Он гнал впереди себя двух овец. Гордаш и Шишка приветствовали его радостными возгласами. Шайка принялась готовить пир…
Лишь после этого Таштемир спокойно двинулся в сторону перевала Узун-дабан. Вскоре он увидел на широком травянистом плато стоянку чабанов - три киргизские юрты, кошару, устройство для водопоя.
Утробно гавкая, навстречу ему бросились огромные волкодавы. Таштемир остановился, на всякий случай сунув руку за пазуху. Тут же из юрты вышел чабан в теплом чопане и лисьем малахае, сдвинутом на ухо.
Увидев незнакомого человека, щелкнул бичом и прикрикнул на собак. Те замолкли и послушно вернулись к отаре.
- Здравствуйте, уважаемый! - проговорил Таштемир вежливо и слегка поклонился, прижимая руку к груди. - Мир вам и благоденствие!
- Проходите, - сказал пастух радушно. - Мы всегда рады приходящим. Лицо гостя - радость, забота о путнике - счастье.
- Гость не беда, - подхватил Таштемир, - когда в доме много добра.
- Спасибо, уважаемый, на бедность не жалуемся.
- А я свернул к вам, чтобы не позволить добру убывать по злой воле. Мой путь на Узун-дабан, но я решил предупредить вас. Там, внизу у Черной скалы, сейчас три вора свежуют вашу овцу. И еще одна стоит, ожидая очереди…
- Вай-улей! А мы с ног сбились, искали пропажу. Вонючие шакалы! Вы их сами видели?
- Сам. И мог бы постоять за ваше добро, но подумал - может быть, они ударили с вами по рукам и, как положено, оплатили товар деньгами?
- Я ценю ваш поступок, уважаемый. Проходите в юрту. И кумыс, и мясо, и отдых ждут гостя, - и тут же, возвысил голос: - Эхэй, Айбике-хона! У нас гость! И вы, Ахмат, Искандар, Расул, Алмас, поднимайтесь! Собирайтесь, джигиты! Неподалеку объявились волки.
- Будьте осторожны, аксакал, - предупредил Таштемир. - У них может оказаться оружие.
- Спасибо, - сказал чабан. - От нас они не уйдут, будь у них с собой даже пушка.
- Да, еще одно, уважаемый. Я советую отвести этих бандитов не в Уйдарвазу, откуда они пришли. Сдайте их своей милиции, в Каратас. Так будет вернее, что их не выпустят и не простят.
Чабаны усадили гостя обедать, а сами, вооружившись ружьями и винтовкой, оседлали коней и двинулись к Черной скале. Еще издалека они увидели костер и людей, беспечно лежавших вокруг огня. Старший сын чабана Ахмат осторожно приблизился к костру, держа ружье наизготовку. Братья, залегшие между камней, взяли лежавших на прицел.
Первое, что бросилось Ахмату в глаза, заставило его сердце сжаться от ужаса. Рука одного из ворюг лежала на угольях, и кисть ее уже изрядно подгорела. "Да они мертвые!" - вдруг понял чабан и сделал шаг назад. В свете неожиданно вспыхнувшей головни он увидел грудь широкоплечего мужчины, лежавшего на спине. Она была пробита четырьмя пулями, на его сизом от золы пиджаке маслянисто чернела запекшаяся кровь.
- Э, ата! - крикнул Ахмат. - Не подходите сюда! Они все убитые…
Старик, не расслышав, приблизился к костру. Спросил строго:
- Испугался?
- Они убиты, ата. Плохо это…
Старый чабан долго молчал, глядя на мертвецов.
- Для них теперь все равно, мальчик.
- Нам плохо, ата. Приедет милиция. Кто убил? Почему?
- Э, Ахмат! Их всех застрелили из автомата. Посмотри, сколько дырок наделали. Каждый, как решето. У нас такого оружия нет, и бояться нам нечего.
- Что будем делать, ата?
- Забери живую овцу. Вернемся к юрте. По радио надо вызвать Каратас. Пусть приедет наша милиция.
Чабаны вернулись встревоженные и хмурые.
- Скажите, уважаемый, - спросил старый чабан, пристально глядя на Таштемира. - Вы своими глазами видели воров живыми?
- Как вас, аксакал.
- Уй-ваяй! - воскликнул старик. - Мы нашли всех троих мертвыми. Их убили из автомата…
- Когда шакала, задравшего овцу, задерет волк, - сказал подошедший к ним Ахмат, - это беспокоит чабана. Когда шакала убивает другой зверь, чабану еще тревожнее на душе. Значит, в округе появился еще более страшный хищник. Сегодня ночью надо будет поставить усиленную охрану.
- Первым делом сообщите милиции, - сказал Таштемир.
- Сеанс радиосвязи с Каратасом через полчаса. Сообщим обязательно.
- Просите, чтобы срочно прислали следователя, - посоветовал Таштемир, с тревогой думая о словах Ахмата насчет еще более страшного хищника. Все верно, только вот один ли он?
Судьба шайки Касума не удивила Таштемира ни в малой степени. Встретив Пчака в парке Федерации, он удивился куда больше. Ведь послать по его следам уголовников, поручив им суд и расправу, мог только человек, впавший в полное отчаяние от собственного бессилия и подогретый неутоленной лютостью.
Расправа над шайкой Пчака не сулила Таштемиру ничего хорошего. Он знал: новые бандиты пришли не столько за тем, чтобы посчитаться с уголовниками, - они явились по его душу. Сомнений в том быть не могло.
Со стоянки чабанов Таштемир ушел, едва посерело небо. Его разбудил заботливый Ахмат, всю ночь вместе с братьями несший охрану отары. Съев кусок холодного мяса с баурсаками, напившись чаю, Таштемир простился с чабанами и ушел в горы.
Его нагнали час спустя, когда до перевала оставалось менее полукилометра. Это место, давно облюбованное туристами, выглядело словно уголок неизведанной планеты. Огромные плоские глыбы плитняка, выстилавшего плато, казались безжизненным каменным полем, на котором неведомые силы природы выбили, накрутили множество больших и малых кратеров.
Наученный осторожности, Таштемир не спешил считать шаги, отделявшие его от опасных мест. Временами, выбрав позицию поудобнее, он останавливался и внимательно изучал местность - сначала ту, по которой собирался идти, затем ту, которую оставлял.
Это и помогло ему заметить новых преследователей.
С высоты своего укрытия Таштемир наблюдал, как два человека в пятнистых военных костюмах - попробуй заметь их среди скал! - двигались вверх по склону в полукилометре от него. По всему ощущалось, что они чувствуют себя в горах, как дома. Держа автоматы наизготовку, эти люди перемещались от укрытия к укрытию короткими бросками, делая все возможное, чтобы не подставить себя под прицельный выстрел.
Таштемир понял: его поджимают. Маневр хитрый, рассчитанный на естественное стремление человека уйти от превосходящего по силам противника и тем самым обезопасить себя. Обычная тактика, с которой Таштемиру уже приходилось сталкиваться. Главарь душманской бандгруппы амер Зирак в Бадахшане однажды преподал роте его друга капитана Гайдука урок того, как следует воевать не только оружием, но и умом.
…Ущелье Дресурай лежало перед ротой, как след трехпалой лапы огромного чудовища, оставленный на камнях. Где-то в глубине теснины все три прохода сливались воедино, и дальше эту огромную трубу, продуваемую резкими ветрами, сжимали с обеих сторон скальные стены. Труба становилась все уже и уже, а стены - все круче и выше.
И вот изо всех трех проходов на роту двинулись мощные группы боевиков амера Зирака. Первое, что пришло бы в голову каждому грамотному командиру, - отступить в глубину ущелья, занять позицию и продержаться до подхода помощи. Но капитан Гайдук оценил обстановку иначе. По тому, как лениво, методично и спокойно двигались душманы, по плотности их огня Гайдук понял - их поджимали, подталкивая в ущелье, где роту наверняка поджидала засада. И ротный принял решение, которое ему подсказывал боевой опыт. Он вызвал на подмогу вертолеты, которые проутюжили верхнюю часть Дресурая, а рота, единым кулаком ударив в левый проход, выбила оттуда душманов и расчистила себе путь в долину.
Теперь на родной земле, в родных горах его самого загоняли в ловушку, вытесняли к перевалу. Значит, наверху уже была засада. Поджимали двое, вероятнее всего, и в засаде не более двух человек.
Таштемир еще раз огляделся. Путь к перевалу лежал через крутые террасы, которые, словно ступени огромной лестницы, поднимались к голубому небу. Он стал вспоминать, как петляет тропа, и вдруг ясно представил, где сам в подобных обстоятельствах устроил бы засаду.
Резко свернув влево, Таштемир оказался среди выходов острых каменных чешуи, которые в беспорядке торчали тут и там. Здесь никто не торил путей, но пройти вверх, минуя удобный проход, было нетрудно.
Оказавшись чуть выше опасного места, где могла быть ловушка, он приготовил оружие и двинулся вниз, готовый ко всему. За поворотом тропы припал к стене, покрытой лишайником, замер. В нескольких шагах ниже его с автоматом наизготовку лицом к долине стоял рослый крутоплечий парень в камуфлированной форме. По тому, как была напряжена его спина, как бугрились мышцы, Таштемир ощутил не только настороженность, но и реальную силу противника.
Думать о тактике боя не приходилось: пистолет против автомата что пешка против ферзя.
Резким броском Таштемир швырнул тело вперед, взлетел над тропой, почти распластавшись. Он вложил в бросок всю энергию, целясь рукояткой пистолета в прямой, коротко остриженный затылок, прикрытый армейской фуражкой. Вскинутая вверх рука уже пошла вниз, когда человек обернулся.