- Надо же какой Штирлиц! Долго, наверное, в туалете-то сидел, все плитки пересчитал. Преследователи твои, поди, заждались. Какая кабинка?
- Не помню.
- Как это не помню?!
- А вот не помню, и все. - Грингольц прекрасно все помнил, но хотел хоть немного помучить этого наглого молодого сыщика.
- Ненавижу, - процедил Грязнов и поднялся.
- Куда ты? - удивилась Лада.
- На экскурсию по туалетам Шереметьева.
Тут уж засмеялись все.
13
Денису не повезло. Помещение с заветной табличкой WC встретило его очередью. Тяжело вздохнув, Денис к ней присоединился. Томительные минуты ожидания, и, наконец, Грязнов проник в кабинку и бросился отсчитывать плитки. Двадцать пятая сверху… Шестая слева… Квадрат кафеля держался, как влитой, не выдавая никаких признаков тайника Грингольца.
Он вышел, постоял возле зеркала, помыл руки и снова встал в очередь - в следующую кабинку. Последовали еще несколько томительных минут ожидания - и снова неудача. Денис отстоял в очереди семь раз, изучил все таблички и интересные надписи на стенах. Каждый раз, выходя ни с чем, Денис проклинал несчастного Грингольца и все больше подозревал, что его провели…
И вот в последней кабинке двадцать пятая плитка сверху и она же шестая слева поддалась под нажатием руки и отошла от стены, под ней Грязнов-младший увидел черный квадрат дискеты, приклеенный жвачкой.
Через час он примчался в МУР. Грингольца в кабинете дяди уже не было. Вячеслав Иванович с Ладой о чем-то мило ворковали. Девушка смеялась, а Грязнов-старший, распушив перья, вышагивал вокруг ее кресла и что-то рассказывал.
- А вот и Коломбо! - обрадовался он. - Ну и как успехи?
- Лучше не бывает. Провел в туалете времени побольше, чем за всю свою предыдущую жизнь.
- Дискету нашел?
Вместо ответа Денис осторожно извлек дискету из кармана.
- А Грингольц-то где?
- Отправили в КПЗ, пускай отдохнет пока там, потом решим, что с ним делать. Ну, давай свою дискету, вставляй, что ли.
Денис подошел к компьютеру, который находился в дядином кабинете больше для интерьера, поскольку писать Грязнов-старший предпочитал от руки, а изучать новомодные электронные программы ему было недосуг. Воцарилось тягостное молчание. Денис стучал по клавишам, шарил мышкой по экрану компьютера, несколько раз перезагружал машину. Все было бесполезно - дискета не открывалась.
- Я не справлюсь. Дискетка защищена. Нужно к Максу ехать, - вздохнул Денис, обессиленно откинувшись на стул.
Через полчаса они были в "Глории". Всклокоченный и небритый Макс бродил по Интернету и изучал сайты сомнительного содержания.
- И как ты только эту гадость рассматриваешь - не понимаю, - Лада заглянула ему через плечо.
- Исключительно из любопытства, - буркнул Макс.
- Ну конечно, - скептически протянула Лада. - Из любопытства! Просто мужчинами правят животные и первобытные инстинкты.
- Сказала! - возмутился Денис. - То есть все мужики - грязные животные?
- В общей массе.
- Господи! Что эта долбаная Америка с людьми делает! - сокрушенно произнес Макс.
- Ладно, для вас я сделаю исключение. Если, конечно, ты перестанешь изучать эту дрянь и займешься делом.
- Нет проблем, - ответил Макс. - Чем могу быть полезен?
- Да вот, дискетку бы прочитать. - Денис протянул конверт с дискетой.
- Айн момент, подождите, сейчас все будет.
- Пойдем пока кофе выпьем, - предложил Денис.
Молодые люди устроились в кабинете Дениса. Грязнов несколько рассеянно целовал Ладу в шею, а она сосредоточенно что-то обдумывала и так же рассеянно отмахивалась от него. Денис уже собирался было обидеться, как в кабинет просунулся хмурый Макс.
- Ну и зачем ты мне эту пустышку всучил?
- Что значит зачем?! Нам нужна информация с этой дискеты. У тебя получилось?
- Фигня полная.
- Ну так что же?
- А то, что на дискете нет ничего.
- Совсем ничего?!
Макс пожал плечами и вышел.
Денис с Ладой растерянно переглянулись.
- Получается, что Грингольц с самого начала блефовал?
- Выходит, так, - согласилась Лада. - Но… зачем это ему было нужно?
- Черт, черт, черт! Дай подумать… - Денис зашагал по кабинету. - Может быть, в противном случае Майя не стала бы ему помогать, а сам бы он не выпутался из этой истории? Вот он и сочинил эту сказку с дискетой и тайной банковской информацией. Годится такой вариант?
- Вот плут! - воскликнула Лада. - Надавать бы ему по шее.
- Успеем, а сейчас надо дядюшке позвонить, отчитаться. Вот он повеселится: племянник провел два часа своей молодой жизни в общественном туалете, чтобы раздобыть пустую дискету.
Денис придвинул к себе телефон.
К сожалению, все оказалось именно так, как предположил Денис, - Грингольц сочинил абсолютно все, только чтобы удрать из Америки. А к сожалению - потому что это не продвигало их в расследовании ни на йоту.
14
Эммануил Степанович Сазонов был уникальным специалистом по созданию даже не фотороботов, отнюдь, - натуральных портретов со слов свидетелей и очевидцев. Сазонов занимался этим почтенным занятием всю сознательную жизнь, то есть больше сорока лет, и у него имелся в наличии уникальный криминалистический талант. Во-первых, он был просто блестящим рисовальщиком, а во-вторых, обладал беспрецедентным чутьем, которое не могли заменить никакие супер-пупер-компьютерные программы. Вячеслав Иванович не однажды в этом убеждался и надеялся, что не будет разочарован и в этот раз. Правда, прошло уже больше трех недель с тех пор, как Грингольц стал невольным свидетелем убийства своего шефа - Валентина Бакатина. Но в том-то и заключалась уникальная грань дарования Сазонова - он словно "раскачивал" свидетеля, своими мягкими вопросами и предположениями оживляя и реставрируя картину прошлого.
Сначала Грингольц и слышать не хотел ни о каком фотороботе, но Вячеславу Ивановичу пришлось напомнить ему, что он (Грингольц) пересек государственную границу России с поддельными документами, а перед тем выехал из пределов другого государства с теми же поддельными документами. Грингольц вздохнул раз пятьдесят и согласился. Все, что он смог вспомнить самостоятельно, это то, что убийца был "пижон и хлыщ" и что улыбка у него была "омерзительнейшая". И еще: перед тем как сбросить Бакатина на рельсы, он как бы по-дружески слегка приобнимал его.
Начали с роста. Про это Грингольц не помнил ничего.
- А как далеко вы находились от Бакатина? - неназойливо поинтересовался Сазонов.
- Трудно сказать, я ведь только спустился на станцию и… и шел в его направлении потихоньку.
- И все же?
- Ну… не ближе десяти - пятнадцати метров.
- У вас хорошее зрение, молодой человек?
- Очков пока не ношу, - буркнул Гриша.
- Замечательно. Итак, он, этот убийца, был выше или ниже Бакатина?
- Хм… Бакатин стоял ко мне спиной, а этого типа я сразу успел увидеть, значит, выше. Да, точно выше.
- Ну вот видите, как славно, - обрадовался Сазонов, - а мы знаем, что рост покойного составлял сто восемьдесят три сантиметра. Значит, другой человек был уже откровенно высокого роста. Правильно?
- Вам виднее.
- Вот именно, мой юный друг! Итак, пойдем дальше. Был ли он лыс?
- Хм… Нет, не был.
- Лысоват?
- Я же сказал уже.
- Это не одно и то же, - с удовлетворением сообщил Сазонов и провел ладонью по своему наголо бритому черепу. - У человека, то бишь мужчины, могут быть залысины, может быть проплешина на затылке. Была проплешина? Были залысины?
Грингольц задумался и через некоторое время отрицательно покачал головой.
Сазонов покивал и показал Грише, что он успел нарисовать. Все время их разговора он делал наброски. И сейчас Гриша с некоторой долей изумления рассматривал рисунки, на которых в разных ракурсах изображалась станция метро, он, Грингольц собственной персоной, из-за колонны поглядывающий на двух мужчин, дальний из которых был чуть выше ближнего.
- Так? - мягко спросил Сазонов.
- Только люстр там таких нет, это ж не московское метро все-таки…
Сазонов снова быстро закивал и ликвидировал люстры.
А Гриша с удивлением почувствовал, как эта картинка начинает словно оживать у него в голове…
Сазонов тем временем придвинул ему новый лист - это был уже фрагмент предыдущего рисунка - двое мужчин крупным планом. Сначала Бакатин спиной, затем - в профиль (Грязнов-старший снабдил Сазонова фотографиями покойника, и портретист-криминалист уже успел хорошо изучить это лицо). И глядя на хорошо знакомый ему абрис Бакатина, Грингольц неожиданно для себя самого сказал:
- Только уши вот побольше были…
- Разве? - засомневался Сазонов.
- Да я про второго говорю! Я вспомнил, уши такие длинные и как бы острые слегка, как у актера Басова, знаете?
Сазонов энергично закивал и сделал уши необходимой формы. Лицо по-прежнему оставалось белой маской и Сазонов, по опыту зная, что это не будет теперь выходить у Грингольца из головы, рисовал все новые мизансцены… Вот незнакомец приобнимает Бакатина… Вот он толкает его вниз…
По просьбе Лады портрет убийцы отослали в Нью-Йорк, но пока что это ничего не дало. Ни в досье Департамента полиции, ни даже в центральном компьютере ФБР человек с такой внешностью не фигурировал. А между тем Грингольц божился, что портрет, выполненный Сазоновым, настолько близок к оригиналу, что он теперь плохо спит (это, между прочим, было наглое вранье: Грязнов-старший договорился о смягченном режиме для Грингольца в камере-одиночке в Лефортово, куда его перевели и откуда Вячеслав Иванович регулярно имел теперь подробный отчет о Грингольце).
Наталья Фейгина, законная жена Бакатина, незнакомца не опознала, впрочем, на нее особых надежд и не было: Бакатин уже много лет не поддерживал с семейством Фейгиных никаких связей. Работники ресторана "Три медведя", принадлежавшего Бакатину, тоже ясности не внесли. По личному указанию Кэт Вильсон под вымышленным предлогом были допрошены видные члены итальянской и русской преступных группировок, но тоже абсолютно безрезультатно, убийцу они не признали. Разумеется, ни с внешностью Эдуарда Сванидзе по кличке Барс, ни тем более толстяков - братьев Тавиани, убийца не имел никакого сходства. Конечно, это мог быть нанятый киллер со стороны. Но тут стоило вспомнить, что до того, как Бакатин упал под поезд, разговаривал он с таинственным незнакомцем вполне по-дружески: тот даже приобнял его в какой-то момент.
Итак, облик убийцы был известен, но и только, даже о его национальной принадлежности приходилось только догадываться. Впрочем, оставалась еще Майя Рогачевская.
В городской квартире ее не было, и Денис съездил на Николину Гору.
Во дворе, метрах в пятнадцати от дома, был небольшой пруд, даже не пруд - так, заводь. Половина его периметра была ограждена невысоким парапетом, выложенным из крупных булыжников, кое-где обросших мхом. Майя Магнитовна Рогачевская ползала перед этим парапетом на карачках и всовывала между камнями пучки какого-то растения, нечто среднее между репейником и лопухом.
- Что вы делаете? - удивился Денис.
- Цветы сажаю, - неприветливо ответила Рогачевская.
- Разве в такое время года это делают? Холодно ведь уже… И потом, что тут прорастет - на камняхто? - заметил Денис и совершенно некстати вспомнил фразу "и на камнях растут деревья". Вслух, однако, произносить ее не стал.
Рогачевская вздохнула, поднялась на ноги, похлопала руками в садовых перчатках и сказала:
- Это растение называется "живучка ползучая".
- Шутите?
- Какие там шутки? Так и называется. Уникальное существо, приживается где угодно.
- Очень советское название, - заметил Денис. - Да и поведение, в сущности, тоже.
Рогачевская молча кивнула и выжидательно посмотрела на него.
Денис достал из портфеля портрет, сделанный Сазоновым, и продемонстрировал его Рогачевской, но подруга Бакатина только покачала головой. Потом, впрочем, попросила показать снова.
- Что-то напоминает? - поинтересовался Денис. - Видели кого-то похожего?
- Знаете, не могу так сказать. Но отчего-то привлекает внимание.
"Еще бы, - Денис подавил глубокий вздох. - Если бы ты знала, что сделал этот человек… Сказать ей разве что? Да нет, пожалуй, не стоит".
Оставалась еще одна ниточка - китаец, напавший на Ладу. Пора было решительно взяться за него, пока его в самом деле не убрали свои же.
15
- Нас вообще пустят в палату?!
- А вы кем приходитесь пострадавшему? - спросила молоденькая девушка в приемной.
- Мы вообще-то из милиции, - сказала Лада.
- Вам должны были звонить, - нагло соврал Денис.
- Да?
- Да. И нужно допросить пострадавшего.
- Одну минуту, - попросила девушка и позвонила заведующему отделением.
Через минуту к ним спустился врач, пожилой мужчина с немного отекшей, как показалось Ладе и Денису, физиономией.
- Покажите ваши документы, - строго сказал он.
- Вот, - Лада продемонстрировала американское удостоверение.
Денис же взмахнул своей карточкой агентства "Глория", не раскрывая ее.
Они поднимались в лифте, и доктор говорил:
- Вообще-то я не знаю… Он находится в тяжелейшем состоянии. В таких случаях мы не пускаем посетителей к больным.
- Да поймите же, мы не просто посетители, - доказывал Денис. - Этот человек не просто больной, как вы говорите, а опасный преступник…
- Для меня он - прежде всего больной, - гордо парировал доктор.
- Конечно, я понимаю. Но он совершил преступление, и если мы не сможем его допросить, то, возможно, у вас больных станет намного больше.
Завотделением слегка изумился, а потом сказал:
- Я понимаю. Я просто хотел сказать, что в том состоянии, в котором он находится сейчас, вам трудно будет от него что-либо узнать.
Они вышли из лифта и направились за врачом.
- Он еще в реанимации. Только прошу вас, обязательно наденьте халаты. Я уже устал скандалить с вашими коллегами, которые охраняют моего не приходящего в сознание пациента. Они разводят такую антисанитарию! Наши работники даже иногда застают их курящими в окошко. Ну неужели так трудно выйти на улицу? Пожалуйста, сделайте им отдельный выговор. Это больница, а не отделение милиции, в конце концов! Александра, - обратился он к дежурной сестре, - будьте любезны, принесите два халата.
Около дверей в реанимацию расположились два милиционера. Когда Денис и Лада подошли, они потребовали документы. Лада показала удостоверение, а доктор тихо бурчал:
- Бардак! И это служители закона. Подчиненные не знают своих начальников! А если вот так какой-нибудь бандит придет и покажет какой-нибудь документик, сейчас же все можно подделать, они его тоже пропустят к больному?
Один из охранников так глянул на бедного доктора, что тот сразу же примолк.
Но вот наконец Александра принесла два халата. Денис и Лада надели их, а засуетившийся врач затараторил:
- Я все понимаю, но больной действительно находится в критическом состоянии, множественные переломы, к тому же тяжелейшее сотрясение мозга. Я, как доктор, просто не могу вам позволить долго там находиться! Прошу вас, не больше десяти минут. Я буду стоять здесь, за дверью, и как только десять минут истекут, я войду за вами в палату. Предупреждаю!
- Мы все поняли, - сказал Денис.
Но доктор не унимался:
- Я понимаю, я чту закон! Вы стремитесь все разузнать по горячим следам, но, поймите, если вы превысите время, то, возможно, вообще никогда больше не сможете допросить пострадавшего!
- Да поняли мы, поняли! - рявкнула Лада и втолкнула Дениса в палату. - "Пострадавший"! Ничего себе. Кто еще тут пострадавший - это вопрос.
У самого окошка на высокой кровати лежал китаец, который напал на Ладу. Вокруг него вились трубочки и проводки, мониторы показывали биение его пульса и еще что-то непонятное. Вид у него был, прямо сказать, не самый здоровый. Черные круги под глазами, перебинтованная голова, гипса килограммов десять.
- Ничего себе ты его отделала, - открыл рот Денис.
- Не надо преувеличивать, я его не отделывала, я его с балкона скинула, - уточнила Лада.
- Да, да, забыл. Ну и как мы его допрашивать будем? Он же лежит как труп. Без сознания, наверно.
- Если бы он был без сознания, врач бы нам об этом сказал и не пустил бы.
- Так он и не пускал…
Лада подошла к кровати и нагнулась над китайцем.
- Эй, вы можете говорить? - пропела она ему над ухом.
Китаец дернулся и медленно открыл глаза.
- Оао! - хрипло произнес он, щурясь от света и узнавая Ладу.
Но рука не поднималась, а доставляла, судя по всему, нестерпимую боль, так же как и голова.
- Лежите спокойно, и через десять минут мы уйдем. От вас требуются только односложные ответы на наши тоже совсем несложные вопросы. Если вам легче кивать, можете это делать. Кивните.
Он кивнул и тут же опять хрипло запричитал.
- Тогда лучше отвечайте. Как вас зовут?
Тот что-то проговорил на своем языке.
- Отлично! Он что, не знает русского? - спросил Денис.
- Не понимай, - простонал китаец.
- Уважаемый, - склонилась опять над ним Лада. - Когда мы попросили вас кивнуть головой, вы кивнули. В вашем нынешнем состоянии у вас плохо получается притворяться.
Китаец молчал, только все сильнее щурил свои и так узкие глаза.
- Ладно, - сказал Денис. - А если я тебя немного по голове постучу, ты вспомнишь хоть какие-нибудь русские слова?
Китаец немедленно отреагировал:
- Да, да! Я знай русский слова!
- Как вас зовут? - спросила его Лада.
- Чайна…
- Хм… - удивилась Лада. - А, тогда так. Откуда вы?
- Цин Янг Пак…
- Кто поручил вам мое убийство…
При слове убийство Цин Янг запричитал еще больше.
- Оао. Не понимать… Ваша звать врача. Очень плохо!
- Начинается! - сплюнул Денис.
- Послушайте, Цин, - терпеливо продолжала Лада. - Вам угрожает опасность.
- Какая? - тут же четким голосом спросил китаец.
- Этого мы пока не знаем. Знаем только, что угрожает. Мы можем вас оградить от этой опасности. Если вы нам все расскажете…
- Позовите врача, мне правда плохо, - уже чисто и без малейшего акцента сказал китаец.
- Охотно верю. Но у нас с врачом договор. Он не придет, пока мы отсюда не выйдем, - при этих словах Лада обеспокоенно посмотрела на часы. - А мы, будьте уверены, не выйдем отсюда, пока вы нам все не расскажете.