- И кому же вы его собирались продать?
- Никому. Это Фирсов предложил передать ему осмий - в счет долга.
- Он знал, где вы работаете?
- Наверное, но мы с ним это не обсуждали. Когда он сказал про осмий, я сам удивился.
- Вам известно, где находится ваш начальник Сергей Дублинский?
- Нет, а разве имеется какая-то связь?
- Здесь я задаю вопросы, Андрей Геннадьевич, - перебила его Лена. - Мы располагаем данными, что у вас были конфликты с Дублинским, и как раз на почве осмия.
- Что вы! Какие конфликты! Просто профессор принял меня на работу в качестве хозяйственника, говоря современным языком, коммерческого директора, и у меня действительно голова болела о том, чтобы повысить доходы "Орбиты". А осмий-187 - это самое выгодное из того, что мы производим. Более того, наше производство осмия уникально. Так что мы легко могли бы стать монополистами. Понимаете? - глаза Бурцева загорелись. Лена подумала, что он действительно очень азартный человек, причем этот азарт проявляется во всем - от карт до производства химических элементов.
- И как реагировал Дублинский?
- Мы могли бы производить его и в больших, почти промышленных, масштабах. Спрос на осмий в мире очень высок. Но Сергей Владимирович был против. Хозяин - барин, я не стал настаивать. Хотя и не был согласен с его решением. - Андрей Бурцев снова стал разговорчивым, видно было, что он заметно нервничает. - Абсолютно не согласен.
"Врет он все, - подумала Лена. - Какой еще коммерческий директор. Брали его на роль завхоза. Он и есть завхоз".
- Хорошо, об этом мы поговорим позже. Давайте вернемся к Фирсову. Что вам о нем известно?
- Ничего. Он не очень-то откровенничал. Встречались только за игрой.
- Где встречались? У кого?
Бурцев явно нехотя назвал несколько фамилий и адресов.
- Как вы должны были передать ему похищенный контейнер?
- Он назначил мне встречу - завтра, точнее, уже сегодня, в восемь утра.
- Где?
- На Приморском шоссе.
- А где именно? Опишите место, Андрей Анатольевич, вы же главное уже рассказали, что ж из вас сейчас как клещами каждое слово приходится тянуть?! - Лена была заметно раздражена.
- На восемнадцатом километре, там небольшой съезд с дороги, направо от города, Фирсов должен там меня ждать…
- Вряд ли кто-то будет там ждать Бурцева, - сказала Лена Гордееву, когда они встретились позже. - Наверняка уже просочились сведения, что завхоз арестован. Но проверить на всякий случай, я думаю, стоит. Ты мне поможешь? Я хочу этого Бурцева доставить туда…
Но ни Бурцеву, ни Лене с Юрием не суждено было дождаться Фирсова на восемнадцатом километре Приморского шоссе. В шесть часов утра, когда Лена позвонила в Кресты с просьбой доставить Бурцева на место встречи, выяснилось, что этой ночью в камере тот был убит.
- Как убит? - оторопел Гордеев, узнав об этой новости.
- Задушен. Удавкой. Буквально недавно. Обеспокоились бы раньше, могли бы застать живым. Ну и что будем делать, Гордеев?
- Место встречи изменить нельзя. Собираемся и едем туда без Бурцева. Если повезет, выйдем на заказчика похищения осмия. А там, возможно, и на убийц Дублинского.
Они вышли на Невский, поймали такси. Такси - не служебная машина, не так привлекает внимание посторонних. Пустой утренний город проскочили быстро - без пробок и остановок, поймав "зеленую волну" светофоров. Группа силовиков, вызванных на задержание Фирсова, должна была прибыть отдельно.
Отпустив такси в километре до назначенного места, Лена с Гордеевым решили прогуляться по лесу, благо до восьми оставалось час с лишним.
Утро за городом было свежим и тихим. Сырой лес, легкий туман. Лена даже поежилась - после душного каменного мешка города на природе ей стало прохладно.
- Юра, ну что ты думаешь?
- Думаю, что зря не позавтракали, времени у нас еще вагон в запасе был, - ответил Гордеев, с наслаждением вдыхая чистый лесной воздух.
- Я не об этом. Как тебе кажется, Бурцев причастен к исчезновению профессора?
Гордеев помотал головой:
- Не причастен.
- А этот Фирсов?
- Тоже нет. Возможно, причастны люди, которым Фирсов собирался продать осмий.
- Ты думаешь…
- Ну не сам же он его в производстве использовать будет. Судя по замашкам, это простой катала.
- Верно, - согласилась Лена.
- А почему ты говоришь "к исчезновению"? У тебя появилась надежда, что профессор жив-здоров, просто загулял немного?
- Не знаю, - задумчиво протянула Лена. - Может, и не жив. Может, и не здоров. То, что найденный труп - не его, это пока нельзя утверждать с полной определенностью. Результатов экспертизы на ДНК еще нет… Сожженный труп, конечно, не случайность, раз на нем предметы, принадлежащие профессору, нашли. И следы от шин Оксаниной "тойоты" неспроста там…
Гордеев покачал головой:
- Это все мелочи. Я думаю, зря ты его жену в тюрьме держишь.
- А что делать?
- Достаточных оснований для ее ареста нет.
- А земля на обуви? А окровавленный нож?
- Это, конечно, серьезные улики. Но они не отменяют элементарной логики - не могла Оксана убить Дублинского в квартире и вынести труп одна. И вывезти его в лес она тоже, скорее всего, не успела бы. И потом, вспомни, что она говорила про свои туфли, которые спрятала в шкаф, а потом они оказались на полу.
- Это ерунда… Вряд ли Дублинская помнит, когда и куда надевала туфли.
- Может быть… Но о том, что она спрятала их в шкаф, Оксана говорила очень уверенно…
- Что с того? - пожала плечами Лена. - пока не будет доказано, что это все неспроста, что кто-то специально облил ее туфли бензином и покрыл подошвы слоем грунта из карьера, все это не стоит и выеденного яйца.
- Ладно, - кивнул Гордеев. - Я ее еще раз расспрошу, если ты не возражаешь…
- По закону ты можешь встречаться со своей подзащитной, когда тебе заблагорассудится, - ответила Лена. - Только вряд ли эти расспросы что-то дадут.
- Я уверен, тут дело нечисто. Кто-то пытается направить следствие по ложному следу. Уж поверь моему следовательскому опыту.
- Предположим, водит нас кто-то за нос. Но если я ее отпущу, ясно будет, что от версии ее вины следствие отказалось.
- Тоже верно.
- Значит, в любом случае придется держать в тюрьме…
Помолчали.
- Как ты думаешь, это Фирсов? - нарушила молчание Лена.
- Вряд ли. Не того полета птица - карточный шулер. Он, скорее всего, сам на заказ работал. Вот дождемся его и выясним.
- Ох, - Лена снова поежилась, - не кажется мне, что дождемся… Вот, чувствую, что зря мы тут гуляем по болоту.
И правда, тропинка, по которой они шли, вывела их к небольшому заболоченному озерцу. после безуспешных попыток обойти его по берегу, два раза поскользнувшись и ободрав руку о колючий кустарник, Юрий предложил возвращаться к шоссе - поджидать силовиков.
…Ленины предчувствия оправдались. На встречу никто не явился. Вместе с прибывшей группой они прождали невдалеке от назначенного места более двух часов. Дальнейшее ожидание становилось бессмысленным. Дело заходило в тупик.
Глава 13
"…Российские эксперты полагают, что террористы могут использовать при изготовлении ядерного оружия осмий. Как удалось узнать корреспонденту "Комсомольской правды", в России есть только одно месторождение, где добывается руда, содержащая изотоп осмия-187. Для выделения чистого металла требуются специальные условия. Поэтому сейчас российские спецслужбы ведут проверку всех НИИ, способных обогатить эту руду.
Обогащенный до чистоты 99,9 %, осьмий-187 - ценнейший металл платиновой группы. Окричская лаборатория (США) производит осмий-187 с максимальной обогащенностью 70,43 %. Стоимость - 159 тысяч долларов за один грамм.
Столь высокая цена объясняется уникальными свойствами этого металла. Он используется при производстве ядерного оружия и в аэрокосмической сфере, а также как катализатор при синтезе некоторых лекарственных препаратов. Изотоп осмия-187 обладает способностью многократно усиливать мощность радиационного излучения.
Осмий-187 является основой для создания твердотельного гамма-лазера. В свое время американцам не удалось реализовать свою грозную программу СОИ именно потому, что они не могли получить осмий-187 в достаточных количествах и необходимой степени обогащенности.
Безгранична палитра использования этого материала в мирных целях. С его помощью можно получить очень дешевые и практически неисчерпаемые источники энергии, не имеющие никакого отношения к достаточно опасной термоядерной реакции и используемые в разных областях…"
Газетная статья, достаточно бестолковая и безграмотная, подкреплялась еще серией документов, в частности и полным досье на Дублинского, и не только касательно его личной жизни:
"…Сергей Владимирович Дублинский является генеральным директором научно-исследовательского центра "Орбита", профессор, заведующий кафедрой тяжелой ядерной физики в СПбГУ. Тридцать патентов на различные изобретения самого Дублинского оценены свыше двухсот миллиардов долларов.
Мировой сенсацией стало изготовление Дублинским первых восьми граммов осмия-187 в домашней лаборатории. Полученный материал был отправлен на экспертизу в Данию, где ученые его идентифицировали, назвав степень очистки "космической". Следственный эксперимент в присутствии государственных экспертов подтвердил необычный метод получения этого металла - отнюдь не в цехах секретного завода. Далее последовало восемь международных патентов на изобретение, представленных к Нобелевской премии. И мировое признание.
Новый метод позволяет производить дорогостоящий изотоп в килограммовых количествах.
Помимо этого Дублинский нашел применение осмию-187 для создания из него уникальных меток для денежных знаков, банковских карточек и ценных бумаг. Президент Bundesbank просил Дублинского о конфиденциальной встрече. Результатом стал протокол о намерениях по покупке лицензии с одной германской фирмой.
А Institut Fresenius сделал заказ на покупку сорока шести граммов осмия-187. Есть заявки из Греции и других стран.
Сергей Владимирович женат, детей нет. Имеется любовница - аспирантка кафедры тяжелой ядерной физики Ирина Галковская…"
Дублинский просматривал папку с бумагами, которую кто-то предусмотрительно оставил на столе в комнате, которая была предназначена для лаборатории.
Черт! Они действительно знают о нем все. Но почему же они прицепились именно к осмию-187?
…А началось это еще прошлой осенью. В сентябре? Да, пожалуй в сентябре. Новая секретарша перепутала в деканате расписание занятий первого и шестого курса, и вместо целого выводка новобранцев Сергей Владимирович обнаружил в аудитории двух унылых очкариков-зубрил и пяток девиц, неторопливо переговаривающихся о том о сем.
- Сергей Владимирович, у нас снова введение в специальность? - кокетливо спросила Анечка, самая посредственная студентка потока, наделенная, впрочем, отличной памятью, которая ее спасала от неминуемого провала на всех экзаменах. Сердобольные преподаватели обычно, тяжело вздохнув, откладывали в сторону перечеркнутый в десяти местах листок с задачами и переходили к дополнительным вопросам. На все вопросы Анечка отвечала четко и без запинки и уходила из аудитории со своей законной тройкой.
- Это еще что такое? Саботаж? Забастовка? Заговор? - Дублинский поправил галстук.
- Это мы подкупили деканат, чтобы еще раз послушать ваши лекции, - льстиво поведали с "камчатки". - Сергей Владимирович был самым красивым преподавателем, и профессором к тому же, немало девичьих сердец он разбил, сам того, впрочем, не подозревая.
- А на самом деле что произошло? Вас всех понизили? Я что-то не понимаю ничего, - нахмурился Дублинский. По плану у него были первокурсники, которых надлежало как следует запугать, а тут эти наглые переростки галдят.
Ошибку обнаружили, секретаршу наказали, вот только первокурсников найти не удалось. Дублинский отпустил "дембелей" по домам, а сам отправился на кафедру - Ирина на той неделе жаловалась на какого-то дипломника, оставшегося на пересдачу, надо было ей помочь с ним разобраться.
Ирины на кафедре не оказалось. Дублинский поговорил с доцентом Кротовым и хотел было уже ехать в "Орбиту", как вдруг на пороге появился мужчина не совсем академической внешности.
- Вы - Сергей Дублинский? - спросил незнакомец.
- Я, - нахмурился тот.
"Наверное, отец Иркиного лоботряса, пришел взятку сунуть за своего нерадивого сынка".
- Я к вам по научному вопросу. Меня зовут Алекс.
Вновь пришедший стянул с квадратных плеч кожаную куртку. Под курткой обнаружился китайский спортивный костюм.
- Садитесь, - указал на стул Дублинский и с сомнением оглядел Алекса. - Что за научный вопрос?
- То есть, по-деловому, - поправился тот, ничуть не робея под взглядом профессора.
"Ну, началось, - сжал зубы Сергей Владимирович, - сейчас заговорит о своем сынке. Или о младшем брате?" - при ближайшем рассмотрении Алекс выглядел лет на тридцать.
- Вы, я знаю, осмием занимаетесь, - плотно присев на стул, начал Алекс.
Вот этого Дублинский ожидать не мог. Откуда родственники студентов могут знать про осмий? Впрочем, с чего он решил, что это родственник?
В кабинет заглянул доцент Кротов:
- Сергей Владимирович, с расписанием все утряслось. Завтра у вас второй парой первокурсники, а шестой курс у меня.
- Спасибо, Ваня.
Подождав, пока за доцентом закроется дверь, Алекс развернул мятый газетный листок и прочитал небольшую публикацию, появившуюся в газете "Комсомольская правда". Как всегда язвительно, и даже грубовато, там сообщалось о том, что в очередной раз за неоплату электроэнергии местный монополист вырубил свет в нескольких научно-исследовательских институтах, в том числе и в исследовательском центре "Орбита". А ведь в последнем, чтобы монополисту было известно, изучаются радиоактивные вещества! В том числе осмий, из которого буквально на коленке можно собрать атомную бомбу. Системы охраны отключены, света нет - любой злоумышленник может проникнуть на территорию предприятия и похитить опасное вещество!
Поморщившись от вопиющей журналистской некомпетентности и отметив для себя разобраться с тем, кто сообщил газетчикам про осмий, Дублинский холодно ответил, что для предотвращения подобных ситуаций у объединения "Орбита" имеется свой автономный дизельный генератор, в случае аварии или отключения способный обеспечить электроэнергией все помещения.
- А… - разочарованно протянул Алекс, - а я вам как раз такой генератор и хотел предложить.
- Спасибо. Нет нужды, - ответил Дублинский.
Про осмий журналистам проболталась, конечно, Любочка. Это выяснилось после первого же допроса с пристрастием - да и кто еще мог так некомпетентно прокомментировать ситуацию?
- Ну представляете - темно, генератор гудит, обороты набирает, джентльмены в волнении. Завхоз бегает и слюной брызжет, звонит в Ленэнерго, называет им номера платежек, судом угрожает - кавардак! И тут приходит этот, чернявенький. Мне, правда, не до него было, но я его усадила на гостевой стул, кофе предложила, - говорила Любочка, когда поняла, что отпираться бессмысленно.
- Ну и гнала бы его в шею, если не до него было! - строго сказала Зоя. - Зачем в разговор вступала?
- Да конечно, гнала бы! Темно было - генератор обо мне в последнюю очередь позаботился! Мне страшно было. А вдруг осмий рванет! - надула губки секретарша.
- Люба-Люба, чему я тебя два года учил? Зачем по три раза зачеты принимал? За два часа до Нового года в институт мотался? Как он может рвануть?! - схватился за голову Дублинский.
- Ну, не знаю. Как-нибудь, - неопределенно пошевелила пальцами Любочка.
Дублинский обреченно махнул рукой.
- …А молодой человек этот такой милый оказался, - продолжала Любочка. - Кофе со мной попил. Мы очень хорошо поговорили. Потом свет включили, и он ушел.
- Зачем он приходил-то? - набычилась Зоя. - Ты это хоть выяснила?
- Ой! Я и забыла спросить! Когда свет подключили, не до этого было. Бурцев бегает, кулаком себя в грудь бьет, Ленэнерго подает в суд на перепродавцов, которые им деньги вовремя не перевели! Генератор опять же гудит… Не до него было. Он кофе допил, чашечку за собой вымыл - и ушел. Такой галантный. Столько анекдотов знает!
Галантный чернявенький молодой человек оказался Дмитрием Головацким, самым скандальным в городе журналистом, корреспондентом "Комсомольской правды". Информация об осмии пошла в народ.
- Ты зачем про бомбу ему сказала? - заламывала руки Зоя.
- Для солидности! - ответила Любочка.
После странного визита Алекса на кафедру приходил некий Илья, потом - Василий. Спрашивали Дублинского, но он оба раза отсутствовал. Наконец недалекий доцент Кротов дал странным посетителям адрес "Орбиты"…
Сергей Владимирович немного удивился, когда Любочка ввела в его кабинет старого знакомого Алекса.
- Я по делу, - сказал он.
- Да, генератор, знаю. Вы уже заходили, - кивнул Дублинский, закрывая папку с документами.
- Нет. Я по поводу осмия. Наша фирма может предложить вам хорошую цену. За границей осмий сейчас очень востребован.
- Я не занимаюсь торговлей, - покачал головой Дублинский. - Я занимаюсь наукой.
- Но у вас же частная фирма. Вы как-то зарабатываете деньги?
- Вы, извините, из налоговой инспекции? - поднял на него глаза Дублинский.
- Я из фирмы. Я представитель фирмы. "ЧП Фипран".
- Чепэ, значит. Нам чепэ не нужны. Я не думаю, что ваше предложение нам подходит.
- Вы очень зря так думаете, - неожиданно словно озлобился Алекс.
Но, выходя из кабинета, он наткнулся на Бурцева.
А через пару недель завхоз начал обхаживать Сергея Владимировича. Так, мол, и так, шеф, нам предлагают очень выгодную сделку. Шеф отказался. Впрочем, если Бурцев хочет вплотную заняться торговлей, заметил он походя, то может вернуться к своей прежней специальности.
Разговоры об осмии поднимались то и дело, но Дублинскому было не до этого. Он отмахивался от завхоза как от надоедливой мухи и готовился к конференции, на которую собирались специалисты по радиоактивным металлам со всего мира.
Но однажды - это было уже в середине весны, когда скупое северное солнышко припекало уже настолько, что смогло растопить снежные сугробы, но еще не в состоянии было высушить улицы города, выходя из своего автомобиля, Дублинский наступил в предательскую лужу около тротуара и непечатно выругался. На нем были новые штиблеты, подаренные Ириной на день рождения, впервые надетые и от соприкосновения с грязью сразу потерявшие магазинный лоск.
- Очень обидно! - поддержал его незнакомец с черной бородой, изучавший до того содержимое багажника своего "вольво".
Дублинский растянул губы в дежурной улыбке, машинально кивнул в сторону "вольво" и направился к подъезду.
- Сергей, а я к вам, - вслед ему с легким акцентом сказал бородач.
Дублинский остановился, повернулся на каблуках.
- Ко мне?
- Да. У меня для вас есть предложение. Даже два.
- Какие у вас ко мне предложения?
- Мы об этом на улице будем говорить? - поинтересовался незнакомец.
- Знаете что, мне сейчас очень некогда.