Николай Петрович Мяахэ - начальник Крестов - был потомственным тюремщиком. Его, дед, отец и даже мать всю жизнь отработали контролерами. А вот Николай Петрович сделал карьеру. Кто знает, удалась бы ему эта карьера в прежние времена, тогда он о ней и мечтать не мог и не стремился к заоблачным высям. Медленно, но верно, с наследственной "чухонской обстоятельностью" делал Мяахэ свое дело и не претендовал на большее. Однако, когда систему МВД и Минюста начало крупно трясти и мелко лихорадить - в такт со всей нашей большой страной - люди стали уходить и даже разбегаться. Сотрудники Управления исполнения наказаний ценились на вес золота в качестве охранников в коммерческих структурах. Лучшие люди уходили. А на безрыбье, как известно, и рак рыба. Так и получилось, что начальником тюрьмы был назначен Николай Петрович, звезд с неба не хватавший, но обстоятельный и исполнительный. Из тюрьмы он уходить не собирался - возраст был уже ближе к пенсии. Нельзя сказать, что он любил свою работу, да и как можно любить подобное и считать своим жизненным предназначением? Но Мяахэ относился к этому философски. Если кто-то рожден, чтобы воровать и убегать, значит кто-то рожден, чтобы их ловить и сажать. А ведь кто-то же должен и следить за преступниками, пока они сидят. Следить не только за тем, чтобы они не разбегались, но и за тем, чтобы с ними обращались справедливо. К тому же в СИЗО, где содержатся еще не осужденные преступники, а человек томится в ожидании решения суда - он, может быть, и не виноват вовсе. И роль тюремщиков главным образом состоит в том, чтобы установить справедливый порядок для всех подопечных. Всяческие чепэ, случавшиеся во вверенном ему хозяйстве, Николай Петрович Мяахэ воспринимал как оскорбление, нанесенное лично ему, и всегда проводил очень тщательное расследование с целью наказания виновных. Особенно близко к сердцу он принимал тот факт, что во множестве неприятных происшествий не последнюю роль играли его непосредственные подчиненные. Действительно, передать с воли "маляву", содержащую те или иные указания, можно было только при участии тюремщиков. Когда подобные факты раскрывались, гнев Мяахэ бывал очень силен, проштрафившиеся контролеры не только бывали уволены, но и попадали под следствие.
Визит Юрия Гордеева с его предложением найти виновника убийства, произошедшего накануне в Крестах, Мяахэ воспринял как должное, он и сам собирался провести расследование.
- Виктор Петрович мне позвонил насчет вас. Интересно, почему это адвокат занимается такими делами?
- Видите ли, я сам бывший следователь. А защищаю сейчас обвиняемую по делу об убийстве профессора Дублинского, по которому Бурцев проходит одним из главных фигурантов. Так что выяснить, кто совершил его убийство, для меня жизненно важно.
- Ну что ж, раз за вас просил сам Гоголев, я, конечно, препятствовать не буду. Будем искать, хоть это дело и непростое.
- Да я понимаю, Николай Петрович! Сколько в той камере человек?
- Двадцать пять, - тяжело вздохнул начальник тюрьмы.
Перенаселенность камер он считал одной из главных причин подобных чепэ.
- Ну вот, видите, всего двадцать пять человек, - почему-то обрадовался Гордеев. - Это все же не многомиллионный город, где искать гораздо тяжелее. Давайте вместе посмотрим дела всех заключенных из этой камеры. Кто-то и сам отлетит из числа подозреваемых, а кто-то может оказаться и полезен.
Тополиный пух кружился в коридорах, пахнущих сыростью и слежавшимися документами. В питерском угро на Огарева было тихо, как в Кельнском соборе. Где-то на лестнице органом гудел басовитый начальник, распекающий секретаршу, вздумавшую поставить чашку кофе на документы по делу… бу-бу-бу…
Лена прошла мимо гулкой лестницы, свернула в коридор направо, уткнулась в тупик. Лабиринты питерского угро могли сравниться с лабиринтами, в которых пасся несчастный уродец Минотавр, только были еще запутаннее. Снова поворот, крашеная дверь с табличкой "Ушла на 15 минут". Вконец заблудившаяся Лена на всякий случай осторожно приоткрыла дверь.
Дверь вела в небольшой, пыльный и душный кабинетик. Вентилятор висел на открытой форточке, но прохладнее в кабинете не становилось. За довольно убогим дешевым столом сидела мадам. Таких мадам в любой конторе навалом - просто удивительно, как из русских красавиц, ясноглазых, с косой до попы, с маленьким аккуратным курносым носиком, получаются такие клячи - с обрюзгшими щеками, отвислой грудью, жирными складками на открытых по случаю жары руках и в неизменном перманенте.
- Ня-а видишь - я ушла-а? - взвизгнула и пропела мадам очень высоко, как невзначай лопнувшая струна на первой скрипке.
- Я только хотела спросить, как найти картотеку. - такие дамы были единственными людьми, перед которыми робела в общем-то бесстрашная Лена Бирюкова. Потому что она совершенно не понимала логики этих женщин. Преступник ворует, убивает, шантажирует - для корысти, ради собственного блага. А эти шпыняют и дергают людей без всякой пользы. Частенько приходит в контору, наполненную подобными мадамами, молодой начальник и наказывает их за неподобающее обращение с посетителями. Но мадамы не унимаются. Чем строже их наказывают, тем больше они обозляются на ни в чем не повинных посторонних людей, все несчастье которых состоит в том, что очень им нужно подписать ту или иную бумажку или, как вот Лене сейчас, просто узнать что-то.
- Де-евушка за-акройте две-ерь, я что, нея-асно сказала?
Лена стояла перед этой незначительной крысой и чувствовала, что здесь она бессильна. Ни удостоверение, ни увещевания, ни просьбы, ни ласковый взгляд "доброго полицейского", ни суровый прищур "злого" - здесь ничего не поможет.
Закрыв крашеную дверь в комнату, Лена двинулась по коридору дальше.
Двери, двери, десятки дверей, с табличками, номерами и просто так, двери дорогие и дешевые, новые и старые. Опечатанные, закрытые на замок и распахнутые настежь. Из-за дверей слышен телефонный разговор, бормотание радио, застольные крики (где-то уже что-то отмечают). А возле стен коридора чего только не стоит. Старые ксероксы, столы и стулья, пакеты с каким-то мусором, ведро, забытое уборщицей, и ни одного окна - коридор темен, потолок отсырел и пошел желтыми пятнами, а пол, покрытый шахматными квадратиками синего и желтого линолеума, кое-где пузырится. многих квадратиков уже нет, и видно цементное нутро. Небогато живут питерские милиционеры.
Дверь в мужской туалет резко распахнулась, Лена еле успела отпрыгнуть, чтобы не получить по лбу. Наружу выбрались трое - одутловатый полковник, молодой человек в дорогом костюме и золотистых очках и веселый, улыбающийся паренек. Паренек вертел в пальцах зажигалку. Что недвусмысленно давало понять: эти трое тайно покуривают в туалете, как школьники. А что ж, правильно. На лестнице и, уж тем более, в этих пыльных, полных бумаги кабинетах курить опасно - того и гляди вспыхнут.
- Девушка, что это вы тут бродите совсем одна? - спросил паренек. Одутловатый полковник даже не извинился за то, что так резко распахнул дверь. Очкастый презрительно поджал губы - видимо, женский пол раздражал его в любом виде. Лена представила, что именно этот элегантный мужчина в костюме является начальником тетки, которая "ушла на 15 минут", и обижаться не стала. С подобными гражданками поработаешь - станешь импотентом за месяц.
- Мне нужна картотека. Кажется, я заблудилась, - как бы смущенно улыбнулась Лена.
- А, так это вам надо в соседний коридор. Сейчас я вас провожу. Николай Иванович, я мигом!
- Давай, через пятнадцать минут выезжаем! - просопел одутловатый полковник.
- Вы не туда завернули из чистого коридора, - пояснил парнишка. - Вот, смотрите, - ловко проводя Лену лабиринтом, по которому она кружила до этого, он объяснял и показывал: - Когда обратно пойдете, повернете вот так и сразу окажетесь на главной лестнице.
"Чистый коридор" был и вправду несколько посветлее и поприличнее предыдущего. Линолеум был золотистый, под паркет, стены - из красного дерева. Таблички на них - золоченые, под потолком сдержанно гудели лампы дневного освещения пополам с кондиционерами.
- Тут у нас начальство обитает! - шепотом, будто опасаясь, что начальство его услышит и накажет, произнес провожатый. - А я шофер у этого, у толстого. Меня Володей зовут. Вы, кстати, вечером что делаете? Могу подвезти куда-нибудь.
- Подвезите меня пожалуйста до картотеки, - улыбнулась Лена.
Володя сник и какое-то время вел Лену молча, но потом тряхнул головой и восторженно воскликнул:
- А вы здорово напугали Эдуарда! Это тот, который в очках и в английском костюме. Он блондинок, таких, как вы, боится очень. Его мачеха била. Он показывал фотографию - мачеха очень даже ничего, но вы, конечно, лучше. А вот и картотека. Если заблудитесь опять, - в 314 б постучитесь, спросите, где Володя, там меня все знают.
- Непременно, - вежливо кивнула Лена и потянула на себя указанную дверь. За дверью, на сиротской скамеечке, уже сидел Андрюша - тот самый молодой оперативник, которого ей выдали в помощь.
- И давно ждешь? - приветливо поинтересовалась Лена.
- Да с час уже, наверное. Я на всякий случай пораньше пришел.
- Молодец. В тебе чувствуется заинтересованность, - обронила Лена. Мальчик покраснел от радости и не стал спрашивать, почему же заинтересованная больше его Лена так опоздала?
Для того чтобы попасть в картотеку, надлежало сообщить даме, сидящей за дубовым прилавком, кто ты, откуда и зачем. Андрей, видимо, уже представился, потому что при виде Лены дама изобразила на лице материнскую заботу и спросила у Андрея, подчеркнуто не замечая Лену:
- Ну что, голубчик, дождался? Худенький-то какой, небось ни позавтракать, ни пообедать? Ну давай, что там у тебя.
- Вот мы… - Андрей неловко пропустил вперед Лену.
Здешняя мадам была еще ничего, видимо, долго выбирали по всем кабинетам ту, что поприличнее. Вместо перманента у нее были натуральные каштановые кудри, макияж не сыпался кусками с потного лица, а степенно подчеркивал его морщинистость и бывалость.
- У вас разрешение есть? - тут же сменила тон дама. Ленин скромненький брючный костюмчик ее уже раздражал! ("Импортный, за пять тысяч рублей, небось, любовник подарил!" - представить, что эта вот шмакодявка сама на костюм заработала, у дамы за прилавком не хватило бы фантазии.)
- Да. Вот разрешение. Удостоверение показать?
- Ну покажи уж, раз достала.
С тупым интересом рассматривая документ, сверяя подпись и печать на разрешении с имеющимися образцами, дама за прилавком продержала Лену и Андрея около пятнадцати минут.
- Вот тут неправильно дата написана, - удовлетворенно отчеркнула дама кроваво-красным ногтем, возвращая Лене разрешение. - Надо цифрами, а не прописью. Пойдите перепишите и возвращайтесь. Только у меня сегодня укороченный день, после четырех здесь уже все будет закрыто.
- А цифрами - это принципиально? - повторяя про себя простенькую мантру "Бабы-дуры-дуры-бабы", елейным голоском спросила Лена.
- Конечно! - важно произнесла дама. - В этом, можно сказать, вся суть и заключается!
- Простите, а можно я потом вам правильное разрешение занесу? Нам просто очень срочно, - встрял Андрей. Дама хотела было его испепелить взглядом. Но не испепелила. На Андрее одежда болталась, как на вешалке, и был он весь такой жалкий, испуганный, худой, что в ней снова пробудился материнский инстинкт, и она сменила гнев на милость:
- Ладно уж, проходите так. Лето сейчас, начальство в отпуске. Никто проверять не будет. Это я уж так. Но на будущее - запомните.
- Обязательно! - радостно отчеканил Андрей.
- Ну вот ты как будто бы и ожил! - обрадовалась дама за прилавком, кивнула Лене и Андрею на дверь слева, а сама задвинула свое рабочее место фанеркой с надписью "Обед".
- Я когда пришел, у нее тоже был обед, - шепнул Лене Андрей.
Помещение, в котором они оказались, напоминало кладбище ненужных документов. Среди шкафов и столов, заваленных коробками и папками, как тени в царстве Аида, сновали работницы картотеки. Здесь было как-то попрохладнее, чем в коридорах.
- Ну что вам? - спросила очередная дама у Андрея, смерив Лену взглядом и найдя, что она уж слишком легкомысленно выглядит. - Ваша помощница имеет право доступа?
- Моя? - мультяшно ткнул себя пальцем в грудь Андрей. - Моя помощница?
- Это он мой помощник, - холодно ответила Лена (ох, не надо было ей этого делать, но уж больно вокруг было жарко, хотелось прохлады!)
- Ах вот оно что? - издевательски переспросила очередная дама. - Значит, начальница с инспекцией пожаловала? Ну смотрите, как у нас тут. Вот - стол, давно пора менять, - дама ткнула кулаком в свой письменный стол, и тот жалобно скрипнул, - папки, смотрите, - она без труда похлопала одной пухлой папкой о другую, от чего вокруг образовалось облако пыли. - Папки советских времен еще! Ни регистраторов, ни оборудования. Маринка вон одна, бедняжка, все в компьютер набивает!
Бедняжка Маринка выглянула из-за компьютера. Вид у нее был как у сушеной воблы, решившей для живости завязать на макушке кокетливый хвостик.
- Вы с инспекцией, да? - гнусаво спросила она.
- Нет. Мы из Москвы. Нам нужно ознакомиться с документами по делу некоего Фирсова. Словесное описание и приметы у нас есть, вот. - Лена достала из сумочки копии с допросов Бурцева, где он описывал внешность Фирсова.
- А что же это вам в Москве не сидится? - из-за пыльного шкафа выглянула еще одна женщина. - В Москве небось Лужков такого не допустит!
- Там в Москве еще и Путин есть! - улыбнулся Андрей.
- Ладно, смотрите. Только меня не отвлекайте - я занята! - сказала первая дама и принялась ожесточенно пилить ногти на левой руке.
- Давайте, какие у вас приметы, - сказала гнусавая Марина. - Посмотрим, может быть, он у меня уже в базу забит.
У Марины была внешность программистки-неудачницы, но она была гораздо моложе своих товарок и человеческий облик потеряла еще не до конца. К тому же Андрей был такой милый, молоденький, а Марина как раз на прошлой неделе купила сиреневое кружевное белье…
- Нам известно следующее, - ухватилась за человеческое понимание Лена, - человек представлялся своим партнерам по игре фамилией Фирсов. Также известно, что он сидел, что он картежник. Вот словесный портрет, сделанный человеком, который был с ним знаком.
- Почему же был? - спросила любопытная Марина, быстро колошматя по клавишам. - Дружок в тюрьму - и прощай, дружок?
- Нет, просто его убили, - пояснила Лена, - в тюрьме задушили. Уголовники.
- Нет у меня такого! - резко сказала Марина.
Лена от неожиданности выронила листок с описанием внешности Фирсова.
- Я подниму, - улыбнулся Андрей, наклоняясь за листком. Лена отвечала ему благодарным взглядом. Ненависть немолодых женщин и обожание юноши - это Лене было знакомо, хотя привыкать к такой ситуации она отказывалась.
- Наталья Степановна, посмотрите, может быть, это у вас? - крикнула Марина в сторону самого могучего шкафа.
Из-за шкафа выглянула сухонькая старушка в нарукавниках.
- Сейчас поглядим! - голосом доброй сказочницы произнесла она. - Идите сюда, посмотрим, что там у нас.
Наталью Степановну не зря не хотели отпускать на пенсию. Маленькими морщинистыми руками она перебирала корешки папок, что-то бормотала про себя, улыбалась и печалилась каким-то воспоминаниям. На ее старческом, изрытом морщинами, но более живом, чем у всех прочих сотрудниц, лице отражались тени давних громких и не очень дел.
- А вот посмотрите - Максим Аронов, известный питерский шулер по кличке Катала. А? Подходит по всему. И внешность, и делишки соответствующие. Почитай, девочка. Как же я забыла про Аронова? Такой был хулиган известный, эх!
- Аронов? Это такой еврей, немолодой уже, известный картежник? - вдруг хлопнул себя по лбу Андрей.
- Ну да! - с воодушевлением ответила Наталья Степановна. - О нем же легенды ходят, а мы с тобой забыли, два растяпы!
- Что тебе известно про Аронова? - спросила у Андрея Лена. Получалось, что она одна тут не в курсе ситуации.
- Ох, Аронов - это ого-го какой матерый человечище! Мы его проходили - ну если так можно про человека живого сказать, - в школе милиции. Якобы это именно он придумал метод игры в преферанс под названием "ленинградка", законы которой даже жестче, чем "сочинка", но не столь расточительны для проигравших, как "ростов".
- Ну-ну-ну! - быстро-быстро закивала Наталья Степановна. И они с Андреем принялись вспоминать все, что когда-либо слышали об Аронове. Было похоже на воспоминания о любимом родственнике. Когда их разговор сошел к легендам и анекдотам из жизни картежников, Лена присела на край стола и начала знакомиться с делом Фирсова-Аронова. В деле было немало мелких деталей и интересных подробностей.
Следователь Сергей Михайлович Пендюрин, который вел дело Аронова, человек был добросовестный и записи делал очень тщательно. Причем, прежде чем Аронов был задержан в прошлый раз и привлечен по статье за мошенничество, за ним некоторое время велось наблюдение, и в деле накопилось немало сведений о вкусах и привычках фигуранта.
Наталья Степановна отошла к своему столику. Андрей подошел поближе к Лене, стал робко заглядывать ей через плечо.
- Андрюша, а я в его вкусе, - сказала Лена, больше с целью подразнить молоденького оперативника. - Вот читай, наш клиент, оказывается, предпочитает натуральных блондинок в возрасте от 25 до 30 лет.
- У него хороший вкус, - вздохнул Андрей. - А что он еще любит?
- Любит он широко тратить деньги, любит рестораны в пышном стиле раннего нэпа, не любит казино, предпочитает "семейные игорные дома", а точнее - притоны и подполье. Так что мы будем ловить его именно там.
Глава 15
Ирина Галковская не ложилась спать в эту ночь. Впрочем, как уже несколько ночей подряд. Только совсем под утро на нее наваливались тьма и безволие, но с первыми лучами солнца она снова просыпалась. И не могла уснуть до следующей ночи…
Ирина всегда жаловалась, что не может нормально спать в белые ночи. Ну как уснуть, когда за окном светло? Правда, сейчас период "полярной ночи" шел на убыль, и причина Ирининой бессонницы была совсем в другом.
- Как же я могу нормально спать, есть, говорить с людьми, если Сереженька пропал?
Чтобы как-то справиться со случившейся бедой, Ирина пыталась с головой погрузиться в работу, но работа не шла. Все валилось из рук. Да и сезон для заказов был неподходящий. Лето, все разъехались в отпуска.
Отпуск. На кой черт ей сейчас отпуск? А ведь так хотелось поехать куда-нибудь вдвоем с Сергеем. Пусть даже не в заморские дали на экзотические острова, пусть недалеко - под Питер, пусть даже не на неделю-другую, а на выходные.
За окном серебрились низкие облака, сбивались в тучи, обещали дождь. Но Ирине было сейчас не до дождя, не до погоды. Она одетая лежала на диване, укрывшись легким пледом, пыталась читать книжку, тоскливо посматривала на лежащий рядом перевод. Нет, не до работы ей сейчас. Она легла на спину, уставилась в потолок невидящими глазами и принялась вспоминать, как начались ее отношения с Дублинским.