Некто Митрохин заявляет в "Глорию", что партнер по бизнесу хочет от него избавиться. Он сообщает время и место запланированного покушения и предлагает сыщику Плетневу хороший гонорар, если тот согласится помочь.
А к Александру Борисовичу Турецкому обращается богатый бизнесмен из сибирского городка Лебедянска. Его дочь, актриса местного театра, исчезла. Бизнесмен просит Турецкого помочь ему в поисках дочери. Впрочем, выбирать Александру Борисовичу не придется. Ведь с этого момента жизнь пропавшей актрисы тесно связана с жизнью его жены - Ирины. Чтобы разрубить дьявольский узел и спасти жену от гибели, Александр Борисович отправляется в Лебедянск, где попадает в центр таинственных и зловещих событий.
Фридрих Евсеевич Незнанский, Ренат Гильфанов
Последняя роль
Клиент был очень тучен, но аккуратно причесан и опрятен. Он был одет в темно-серый костюм от Пола Смита, на жирном запястье поблескивали золотые часы "Патек Филипп". Маленькие глаза смотрели на сыщиков из-под толстых надбровных дуг сердито и требовательно.
Клиента звали Ильей Ивановичем Митрохиным. Миллионы долларов, хранящиеся на счетах в трех швейцарских банках, давали Митрохину уверенность в том, что весь огромный мир может легко уместиться в кармане его дорогого пиджака, - стоит только ему пожелать. На Плетнева и Турецкого он смотрел, как на свою собственность. Вернее, как на вещи, цена которым давно известна, и цена эта - ломаный грош.
Турецкий и Плетнев давно привыкли к таким взглядам, а потому вели себя спокойно, вежливо и корректно.
- Мне вас порекомендовали как отличного специалиста, - сухо прорычал Митрохин, недовольно глядя на Турецкого.
- Так и есть, - кивнул Александр Борисович.
Митрохин чуть прищурил маленькие, заплывшие глазки.
- Вы, в самом деле, раньше работали в прокуратуре?
- Было дело, - вновь согласился Турецкий. - А что?
- Нет, ничего. - Митрохин обвел сыщиков нахмуренным взглядом и сказал: - Работа, которую я хочу вам предложить, не слишком сложная. По крайней мере, для такого специалиста, как вы. Но заплачу я за нее щедро.
- Приятно слышать, - улыбнулся Александр Борисович. - Оплату мы обсудим чуть позднее. А пока - изложите суть проблемы.
Митрохин помолчал несколько секунд, потом выпалил:
- Меня хотят убить! - Произнеся эту сакраментальную фразу, он покосился сперва на Турецкого, затем на Плетнева, как бы желая удостовериться в том, что фраза произвела на сыщиков должный эффект.
Плетнев едва заметно усмехнулся, Турецкий слегка прищурил серые глаза.
- Вот как, - сказал он. - Кто именно хочет вас убить?
- Симонов. Иван Палыч. Мой партнер по бизнесу. Мы работаем вместе уже шесть лет. Видимо, он решил, что пора от меня избавиться.
Турецкий и Плетнев переглянулись.
- Откуда у вас такая информация? - спросил Плетнев.
- Из достоверного источника, - рыкнул в ответ Митрохин.
- Вы не хотите его называть?
- Нет.
Сыщики помолчали, ожидая, продолжения рассказа, но Митрохин, видимо, решил, что сказал достаточно.
- Чего же вы хотите от нас? - спросил, наконец, Александр Борисович.
- Завтра вечером… - Митрохин выпучил глаза и перешел на хриплый шепот. - …Мой партнер Симонов попытается меня убить. Я хочу, чтобы вы "схватили его за руку". Взяли с поличным.
Плетнев потер пальцами воспаленные после бессонной ночи глаза и вежливо поинтересовался:
- Почему бы вам не обратиться в милицию?
Митрохин поморщился и тряхнул толстыми щеками.
- Никакой милиции! По крайней мере, пока.
- Но…
- Вы хотите заработать или нет? - перебил сыщика сердитый толстяк. - Если хотите, не задавайте глупых вопросов! Если нет, я обращусь в другое агентство! Благо, вашего брата нынче в Москве хватает!
У Александра Борисовича проявилось жгучее желание дать толстяку по морде. "Саня, ты должен научиться сдерживать гнев!" - прозвучал у него в голове мягкий голос жены. Турецкий вздохнул, мысленно досчитал до десяти, чтобы успокоиться и обуздать гнев, и сказал:
- Я думаю, мы с коллегой можем за это взяться.
Толстяк подался вперед, навалившись грудью на стол и рявкнул:
- Сколько?
Александр Борисович подал знак Плетневу, тот взял из стаканчика карандаш, написал на листке бумаги цифру и протянул листок Митрохину.
Тот схватил листок толстыми пальцами, глянул на него и изумленно поднял брови.
- Не дороговато ли вы себя цените?
- Ничуть, - спокойно сказал Турецкий. - Это обычная такса за подобную работу.
- Хорошо. Четверть этой суммы я отсчитаю вам прямо сейчас. Это будет аванс. Остальное получите после выполнения работы.
- Обычно мы берем пятьдесят процентов в качестве аванса, - строго произнес Плетнев.
- А сейчас возьмете двадцать пять! - прорычал Митрохин. - Или я найму других людей. Решайте.
Александр Борисович и Антон Плетнев переглянулись.
- Я думаю, мы можем сделать исключение, - сказал Турецкий.
- Идя вам навстречу, - строго добавил Плетнев.
Митрохин кивнул и полез в карман за бумажником.
- Цены не сложат… - презрительно бормотал он, доставая бумажник. - Всяк пёс за кость удавит…
Внезапно Турецкий быстро наклонился, схватил Митрохина за жирное, волосатое запястье и с силой прижал его к столу.
- А теперь слушайте меня внимательно, Митрохин, - сказал он ледяным голосом, глядя толстяку прямо в глаза. - С того момента, как мы возьмем аванс, вы будете тщательно следить за своей речью. И если вы еще хоть раз позволите себе оскорбить меня или кого-либо из моих коллег, я достану ствол и сам выбью мозги из вашей жирной головы. Вы поняли меня, Митрохин?
Взгляд Турецкого был колючим и ледянным. Митрохин несколько секунд смотрел ему в глаза, затем не выдержал, лицо его обмякло, губы потеряли твердое очертание.
- Ладно, - сказал он тихим голосом. - Ваша взяла. Я постараюсь держать себя в рамках. Я согласен. Заключайте договор, или что там, у вас, положено.
- Вот и хорошо, - сказал Александр Борисович и выпустил запястье Митрохина из своих железных пальцев. Затем откинулся на спинку стула и сказал: - Мое правило: корректность за корректность, хамство за хамство.
- И око за око, - усмехнулся Плетнев.
Митрохин посмотрел сперва на него, потом на Турецкого, нервно облизнул губы и сказал:
- Вы должны меня понять, парни. Не каждый день человека собирается убить его собственный партнер по бизнесу.
- Именно поэтому мы продолжаем этот разговор, - холодно произнес Александр Борисович.
После того, как договор был составлен, а деньги пересчитаны и спрятаны в сейф, Александр Борисович закурил сигарету, пристально посмотрел на Митрохина и сказал:
- Обговорим детали.
Спустя полчаса, когда за Митрохиным закрылась дверь, Антон Плетнев повернулся к Турецкому и сказал:
- Саш, можно вопрос?
- Валяй, - разрешил Турецкий, дымя сигаретой.
- Как ты это делаешь?
- Что именно? - не понял Александр Борисович.
- Да вот это. Один пристальный взгляд, и разъяренный волк тут же превратился в смирного ягненка.
- А, ты про это, - Александр Борисович улыбнулся. - Это называется "взгляд на поражение". Это как у японских самураев. Когда два незнакомых самурая встречались на дороге, они не сразу хватались за мечи. Вернее сказать, они за них вообще не хватались. Они просто стояли и смотрели друг другу в глаза. Кончалось это тем, что один из них отходил в сторону, уступая дорогу сильнейшему.
- Как же они узнавали, кто из них сильней?
- А вот так и узнавали - по взгляду. Помнишь как у Толстого? "Глаза - зеркало души!"
Плетнев задумчиво поскреб в затылке, и Турецкий, видя его замешательство, весело рассмеялся.
- Да ну тебя, - фыркнул Плетнев. - Я серьезно спрашиваю, а ты…
- А я тебе серьезно и отвечаю.
- Ладно, проехали. - Антон улыбнулся. - Лучше скажи, где вы Новый Год праздновать будете? К нам с Васькой не соберетесь?
Александр Борисович покачал головой:
- Нет. Хотим отпраздновать вдвоем.
- Романтично, - заметил Плетнев.
- Будешь зубоскалить, не пригласим на Рождество, - предупредил его Турецкий. - А на Рождество у нас будет огромный жирный гусь. Он уже дожидается своего часа на балконе.
- Ого! Откуда такая экзотика?
- Ирине клиентка приволокла. Плата за счастливое избавление от невроза.
- Везет же некоторым, - вздохнул Плетнев. - А мне мои клиенты только ручки дарят. У меня уже три позолоченных "паркера" в столе. И все фальшивые!
Плетнев засмеялся, однако Турецкий на этот раз остался серьезен.
- Не нравится мне этот Митрохин, - задумчиво проговорил он. - Что-то в нем есть… неискреннее.
Антон пожал плечами:
- Не знаю, Саш. По мне обычный толстосум. А насчет искренности, так они ее еще в школе за пирожок продали. Да и хрен с ним, он ведь к нам не исповедоваться пришел.
Турецкий тряхнул головой.
- Да, Антоша, ты прав. Сегодня праздник, Новый Год. Незачем портить себе настроение из-за обычного хама.
2
В запасе был еще час. Александр Борисович уже готов был спуститься в метро, но в запасе был еще час. Если выпить бокал пива, это займет не больше двадцати минут. А рюмку водки - и того меньше. Потом можно ехать домой. Да, потом можно спокойно ехать домой. Просто странно, как меняется мир после одного-единственного бокала пива. Рюмка водки в этом деле предпочтительнее, но пить водку в одиночестве почему-то считается плохим тоном. Если человек (интеллигентный и прилично одетый человек, уточним для ясности) заказывает себе в баре рюмку водки, окружающие тотчас принимаются смотреть на него с сочувствием. "У парня явно что-то случилось", - думают они.
Никого и никогда не убедишь в том, что пьешь водку… просто потому, что хочешь водки, если на тебе приличный костюм, а на носу у тебя поблескивают очки в золотой оправе. Приличный человек по определению не должен пить водку в одиночестве. Другое дело "неприличный" - этому позволено все. Даже если он запьет водку пивом, на него никто не посмотрит косо. Потому как что же с него взять, с неприличного-то?
- Александр Борисович, вы?
Турецкий отхлебнул пива и покосился на подошедшего человека. Физиономия была отдаленно знакомая. Впрочем, слишком отдаленно, чтобы забивать себе этим голову.
- Нет, вы обознались, - сухо ответил Турецкий.
Мужчина усмехнулся.
- Не валяйте дурака. Я ведь вас узнал.
Турецкий поставил бокал с пивом на стойку бара и повернулся к незнакомцу.
- И что теперь?
- Да ничего, - ответил тот, улыбаясь. - Просто приятно видеть вас в добром здравии.
- Мне приятно, что вам приятно. Всего доброго! - равнодушно проговорил Александр Борисович и снова взялся за свое пиво.
- Эге, да вы меня, я вижу, не узнали. Я Слава Прокофьев. Владелец автомастерской, помните? Вы меня посадили четыре года назад за… Впрочем, уже не важно, за что, поскольку свой срок я оттрубил.
- Я многих посадил. - Турецкий отхлебнул пива и снова покосился на мужчину. - И что теперь? Хотите расквитаться со мной за прошлые обиды?
Мужчина засмеялся.
- Вот еще! Да какие там обиды! Если б не вы, я бы сейчас до сих пор чалился на нарах. Вы меня на два года посадили и от большой беды уберегли. Парни те, с которыми я связался… они ведь через полгода после меня сели. Только уже за вооруженный налет и убийство милиционера.
- Не повезло, - заметил Турецкий.
- Им - нет, - отозвался мужчина. - А мне - да. Не посади вы меня тогда, я бы с ними был. И получил бы на полную катушку. А теперь я вот он - перед вами! Отмотал свою полторашку и вышел за примерное поведение - чистый перед Богом и людьми.
- И готовый к новым подвигам?
Улыбка сошла с лица мужчины.
- Чего? - недоуменно переспроси он.
- Ничего. К слову пришлось.
Мужчина помолчал.
- Вижу, Александр Борисыч, у вас сегодня мрачное настроение. Что-то случилось?
Турецкий нахмурился.
- Слушай, приятель, - нетерпеливо проговорил он, - иди своей дорогой. Я тебя не помню, да признаться, и вспоминать не хочу. За свою жизнь я пересажал полсотни человек. И ни один из них не стоит того, чтобы я заводил с ним дружбу.
- Это не важно, - отрезал мужчина. - Не важно, что вы меня не помните. Главное, что я вас помню. Знаете, Александр Борисыч а я ведь о вас часто думал. Там, на киче… Поначалу думал: выйду, найду вас и убью. Даже представлял себе это. Как я вас темным вечерком, из-за угла… А потом, когда узнал про дружков своих, так Богу за вас молиться стал. Это он меня уберег. Он, но вашими руками.
Турецкий молчал. Всё, что он хотел, это зайти в бар, выпить кружку пива и побыть немного одному - перед тем, как вернуться домой и продолжить изображать из себя счастливого супруга. Но даже этого не получилось. Что же это за жизнь такая?
- Я… - начал было Турецкий, гневно сдвигая брови, но мужчина остановил его жестом.
- Я всё понял. У вас нет настроения, и вы не хотите со мной разговаривать. Что ж, может быть, когда-нибудь. Вот вам моя визитная карточка. - Мужчина достал из кармана пиджака визитку и положил ее на барную стойку. - Я ваш должник, Александр Борисович. И если когда-нибудь понадобится моя помощь, - я к вашим услугам.
- Спасибо, - мрачно сказал Турецкий, даже не глянув на визитку.
- Не за что. С Новым Годом вас! Вас и вашу супругу!
- И вам не хворать, - отозвался Турецкий, по-прежнему не глядя на незнакомца.
Тот повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился.
- Александр Борисович… не знаю, вправе ли я просить. Дело в том, что я наводил о вас кое-какие справки…
- Зачем?
- Сперва - чтобы найти вас и… в общем, чтобы по-мужски поговорить. А потом… - Он пожал плечами. - По привычке, что ли.
Александр Борисович молчал, с нетерпением ожидая, когда мужчина кончит болтать и уберется по своим делам.
- Так вот, - продолжил тот, - я в курсе, что вы больше не работаете в прокуратуре. Я читал статью про взрыв в детском доме. И зауважал вас после этого еще больше.
Турецкий вздохнул и поставил бокал на стойку.
- Можно ближе к делу? - начиная раздражаться, произнес он.
Мужчина виновато улыбнулся.
- Да-да, конечно. Короче, я знаю, что вы сейчас работаете в частном сыскном агентстве. И, кажется, у меня есть для вас работа.
Турецкий усмехнулся. Ситуация была забавна. Бывший зэк, которого несколько лет назад Александр Борисович упрятал за решетку, предлагал ему работу. Какие сюрпризы преподносит нам жизнь!
- Ну, и что это за работа? - с сухой иронией осведомился Турецкий.
Мужчина посмотрел на часы.
- У меня сейчас нет времени рассказывать. Но я буду рад, если вы позвоните мне. Клиент не я, клиент мой отец. Дело у него конфиденциальное, и он сам переговорит с вами о нем. Кстати, насколько я знаю, он готов щедро заплатить. По-настоящему щедро.
"По-настоящему щедро!" Турецкий усмехнулся, но ничего не сказал.
- Визитку я вам дал, так что - звоните! А сейчас прошу прощения, но мне пора. Через полтора часа надо садиться за стол, а мне еще добираться до Медведково, и потом еще двадцать минут трястись на автобусе. Всего доброго, Александр Борисович! Буду рад, если вы позвоните!
Дождавшись, пока он уйдет, Александр Борисович допил пиво, швырнул на железную стойку смятую купюру и направился к выходу.
- Карточку забыли! - окликнул его бармен.
Пришлось вернуться и сунуть в карман эту идиотскую карточку.
После духоты бара воздух улицы, насыщенный выхлопными газами автомобилей, показался Турецкому чистым и свежим. Нужно было идти домой. Но на душе у Турецкого до сих пор было как-то странно.
Сегодня последний день уходящего года. Самого страшного года в жизни Турецкого. И не только в его жизни, но и в жизни Ирины. За прошедший год она пережила столько несчастий и горя, что другому хватило бы на всю жизнь. И всё по вине драгоценного муженька - Александра Борисовича Турецкого, когда-то отважного следака, а нынче калеки с частной лицензией, которая годится лишь на то, чтобы подтереть ею задницу! В этом-то всё и дело. В том-то и дело…
Вот и этот мужик. Лицо знакомое, но вспомнить невозможно. А ведь еще год назад он помнил - по крайней мере в лицо - практически всех фигурантов, которые когда-нибудь проходили по одному из его дел. А теперь память преподносит неприятные сюрпризы. Словно решила выбросить из головы воспоминания, связанные с работой, как ненужный мусор. Но образовавшуюся пустоту нужно чем-то заполнять. Чем, скажите на милость? Впечатлениями новой жизни? Жирным хамом Митрохиным? Его чертовым партнером, который решил в первый новогодний день прикончить своего старинного приятеля?
Турецкий сунул в рот сигарету и недовольно пробормотал:
- Не слишком ли много дерьма для новой жизни?
Затем усмехнулся, прикурил сигарету, вздохнул и медленно побрел в сторону метро.