Зинаида Дмитриевна с годами отяжелела, обрюзгла и превратилась из академдамы в занудную старуху, сварливо раздражающуюся по поводу и без повода - это не так, то не так. Тима в глубине души она считала никчёмным лоботрясом, недоумком. Гитара, девки, мордобой, музыка эта ужасная. Все это ушатами изливалось на Тима, а в его отсутствие - на Антона Корнеевича. С существенным добавлением: "Никакой благодарности, что усыновили, не дали пропасть, вытащили из нищеты. Свой бы небось был не такой…" Как ни крути, классик был прав - черт ли сладит с бабой гневной. А вообще-то, если посмотреть в корень, прав Фрейд, дело в климаксе.
- И вот ещё, - Глотов между тем докурил, плевам затушил окурок и со значением, как на старшего посмотрел на Левушку, - будете получать деньгу, мелочь оставляйте кассиру. Это закон. Там вообще-то не кассир, кассирша, с тохесом пятьдесят второго калибра. Я её как-то драл на сейфе, так себе, подмахивает на четыре с минусом.
Левушка почтительно кивал, но все эти прожекты нужны ему были как собаке боковой карман. Скоро ту-ту, как и все нормальные люди, на родину предков. И не беда, что посредством какого-то неведомого науке процесса родина ассирийских предков переместилась почему-то в Австралию, в славный приморский городишко Перт. Жаль, что не сразу в Лас-Вегас. Впрочем, можно куда угодно, главное отсюда подальше…
До конца недели пребывал Тим в состоянии раздвоенности, сомневался, мучился, решал извечный в отечестве вопрос: что делать? Музыка или мордобой? Но вот настала пятница, и жизнь сама показала, куда нужно подаваться. Уж во всяком-то случае не в Дом культуры посёлка Песочная…
- О-хо-хо, работы тут ещё непочатый край. - Тим, размазывая грязь, вытер пот со лба, сплюнул и - снова впрягся в пахоту. - Авгиевы, блин, конюшни.
Маленькой, украденной в старшей группе мотыжкой он рыхлил слежалую, напоминающую войлок пыль, с тем, чтобы Андрон мог сгребать её в угол лопатой.
- Конюшни, говоришь? - Тот хмыкнул, весело чихнул и, отворачиваясь от поднимающегося облака, налёг на черенок лопаты. - Не согласен, брат. Там говно было, а здесь пыль. Пыль времён, наследье старины глубокой.
Действительно, серо-коричневая вата местами была толщиной в метр. И попадались в этом культурном слое то аптекарский пузырёк с "птицами" и "мантиями", то позеленевшие монеты с профилем государя императора, то жестяная кокарда времён первой мировой войны, золотой галун от офицерского погона. Тим как истый знаток старины относился к каждой находке бережно, с пониманием, к тому же знал, что покупатели всегда найдутся. И на ржавый жандармский "Смит и Вессон", и на расписание дачных поездов на 1905 год, и на пожелтевший портрет товарища Ворошилова в полный рост.
А вообще ему нравилось здесь, в этом старинном здании. Можно всю ночь напролёт слушать музыку, стучать по боксёрскому мешку, говорить, не понижая голоса, на любые темы. Андрон небось не закричит с истеричной интонацией: "Тимофей, это приличный, а не сумасшедший дом! Немедленно выключи своих битлов! Отцу завтра рано на работу, ты пока что ещё ешь его хлеб!"
Уже два месяца прошло, как Андрон набил Тиму морду, а все неясно, по-братски или нет. Отчего они так похожи?.. Конечно, хорошо бы по-простому подойти к папе академику, спросить с невинной улыбкой: "Слушай, отец, а всегда ли ты хранил обет и верность своей дражайшей половине суть моей ненаглядной мамочке?" Как же, тебе дадут ответ! Потом догонят и дадут ещё. Расскажут про взаимопонимание поколений.
Да, Андрон, Андрон, сторож-смотритель с пудовыми кулаками… И все же почему они так похожи? Правда, не совсем - тот левша, волосы на голове у него растут по часовой стрелке и травмировано левое колено. А во всем остальном полная идентичность, даже даты рождения в паспортах совпадают. Скорей всего они астрономические близнецы, люди, рождённые строго в одно и то же время в одном и том же месте. Такое случается. Тим специально занимался вопросом - прецедентов в истории немало.
Четвёртого июня 1738 года в Лондоне родились два совершенно различных мальчика: один простолюдин Самуэль Хэммингс, другой король Георг Третий. Самуэль стал кузнецом и открыл самостоятельное дело в тот же день, когда Георг вступил на трон - 15 октября 1760 года. Они оба женились 8 сентября 1761 года, болели и имели травмы в одно и то же время. Каждое значительное событие в жизни одного имело коррелят в жизни другого с соответствующей поправкой на общественное положение. 29 января 1820 года король Георг Третий умер, в тот же день почил в бозе и кузнец Самуэль Хэммингс.
Снова Англия. Георг Четвёртый, принц Уэльский родился в тот же час и в том же месте с мальчиком, ставшим трубочистом. Родители, узнав о совпадении, в шутку прозвали сына Принц Георг. Блистательная жизнь аристократа не имела ничего общего с жалкой судьбой простолюдина. Однако в тот день, когда принц Уэльский был допущен ко двору, трубочист вышел из подмастерьев… Оба отличались транжирством, любовью к выпивке, прекрасному полу и азартным играм. Увлечение скачками привело к тому, что трубочист приобрёл лучшего бегового осла, а принц лучшего бегового пони. В день когда Принца Георга лягнул его любимый осел, Георг Четвёртый получил удар по рёбрам от любимого скакуна. Оба покинули бренный мир одновременно.
И вот ещё весёленький примерчик не для слабонервных. 10 сентября 1956 года федеральная полиция штата Калифорния зафиксировала аварию на шоссе недалеко от Сан-Франциско. В результате лобового столкновения погибли оба водителя. При составлении протокола обнаружилось, что они родились в один и тот же день и были родом из одного городишки…
Так или иначе Тиму было хорошо в обществе Андрона. Просто и легко. Не как с Леной. С ней приходилось все время быть на высоте, думать, что сказать, казаться беззаботным, остроумным и весёлым. С Андроном же можно промолчать весь вечер, слушать "Пёрпл" или "Хип", поговорить за "Жигулёвским" за жизнь или устроить контактный спарринг из разряда карате против бокса. Впервые Тим почувствовал, что у него есть дом…
Чердак был необъятен, полон таинственности и грязи, человеческая нога наверняка ступала сюда последний раз ещё до победы исторического материализма. Сквозь маленькое, странной формы окно скупо пробивался дрожащий свет, мощные дубовые стропила были черны, словно обгорели. А на полу пыль, пыль, пыль…
- Вот уж не думал, что тебе так дорог прах отечества…
Тим, махнув мотыгой, попал во что-то твёрдое, вгляделся, присел и восхищённо присвистнул:
- Хотя в нем иногда попадается кое-что стоячее. Вот, думаю, рваных на полёта.
В руке он держал четырехгранную бутылочку, сплошь испещрённую ликами святых и замысловатой славянской вязью. На одной из граней отчётливо читалось: "Вера твоя спасёт тя. Иди с миром. Святая вода Угрежского монастыря".
- Да, на Аллаха надейся, а сам не плошай. - Андрон с интересом повертел бутылку и осторожно положил в угол, где лежали остальные трофеи. - Пристроим с Божьей помощью. Есть у меня барыга один, как раз на старине сидит.
Тесен мир. Не далее как третьего дня его нагло обрызгал щегольской, крашенный в жёлтое "Москвич-"люкс". Андрон, как водится, не стерпел, подобрал булыжник, оружие пролетариата, да и запустил вдогонку - рабочий класс он, такую мать, или нет?! Правда, стекло, к сожалению, не разбил, но загрохотало знатно, видимо, пришлось по крыше. "Москвич" тут же дал по тормозам, из него выскочил мэн с монтажкой и, словно наскипидаренный бросился на Андрона - мол, я тебе пасть порву моргалы выколю, всю оставшуюся жизнь будешь на аптеку работать. Все как в кино. Только Андрон его бить не стал, да и мэн, протерев глаза, опустил монтажку и расплылся в ухмылке.
- Ух ты, бля, сука! Ну ништяк!
Это был Сява Лебедев, давешний Андронов избавитель он рекрутчины, но в каком виде: неописуемо крутой джинскостюм "левис", невыразимо сногсшибательные шузы "монтана", модный, в три волосины, причесон "гаврош". А золотая гайка на пальце, а ненаша сигаретина в зубах, а сияющий, с молдингами, автомобиль "Москвич"! Правда, покопанный в районе крыши…
- Вот тебе, сука бля, и ништяк! - Андрон демонстративно отряхнул штаны и протянул Сяве обтюханную руку. - Ну здравствуй, хрен мордастый! Что, забурел? Волну гонишь?
В общем, разговорились.
- Значит, отслужил-таки? Отдал два года молодой жизни? Ну и дурак! - Сява соболезнующе покосился на Андронов прикид и протянул ему нераспечатанную пачку "Мальборо". - Бери, бери, защитник отечества. Заслужил. А я все, отканал подчистую, белый билет купил. Не годен к строевой, да и вообще ни к какой. Занимаюсь стариной-матушкой. Всякие там иконки, книжонки, монетки, крестики, прочий триппер. Два кента у меня на подхвате, арканят лохов у "бронзы" и у "Букиниста". Как подсохнет, будем зависать в Сосновке, солнце, воздух, бабки, сразу все тридцать три удовольствия. Надумаешь, вливайся, не обижу. Ну ладно, пора мне, люди ждут. Давай.
Оставив телефон, Сява небрежно попрощался, вскочил в свой покопанный "Москвич" и умчался, ревя мотором. Чертовски шикарно!
- Барыга - это хорошо. Барыга - это славно. - Тим опять махнул мотыгой и извлёк ещё одну бутылку, на этот раз пивную. - Вот ему из той же серии.
Бутылка была огромной и, несмотря на грязь, невероятно нарядной: двуглавый орёл, земной шар и горделивые буквы полукругом: "Калинкинъ. Петроградъ. Заявленъ отделу промышленности". Работать сразу стало в лом, захотелось покоя, неспешной беседы по душам, а главное - пива, ларёчного "Жигулёвского", разбодяженного. Но увы, в наличии и этакого не оказалось. Пришлось удовлетвориться чаем из батовского самовара, доставшегося от Лапина-старшего. С творожной, ворованной у детей запеканкой, со сгущённым, украденным у детей же молоком. Потом поговорили о преимуществах локтевой техники на дистанции клинча и поставили для души Аркашу Северного.
Шёл трамвай девятый номер,
А в трамвае кто-то помер,
Тянут, тянут мертвеца.
Лаца-дрица-ацаца.
Не страшно, что на всю катушку - на базе только свои, а Варвара Ардальоновна даром что сделалась глуховатой, так ещё принимала на ночь снотворное. Пушкой не разбудишь.
Утром Тим отправился учиться, учиться и учиться, а Андрон с головой окунулся в хозяйственные хлопоты, стараясь не думать о предстоящем вечере. Тот ещё предстоял вечерок, полный страсти, сюсюканья и ненужных разговоров. Предстояло ехать трахать Анжелу и при этом быть ещё начитанным, галантным и влюблённым до гроба. Да, Анжела, Анжела, хваткая девушка, у такой не сорвётся. Тогда, в феврале, она заманила-таки Андрона в постель, была как следует оттрахана и утром сказала торжественно и влюблённо:
- Это судьба. Мы созданы друг для друга. Ты из всех мужчин самый лучший. Ну иди же сюда, поцелуй свою маленькую девочку!
В общем, втюрилась словно кошка. И пристала как банный лист. Презентовала на 23 февраля настоящий французский парфюм "Ван мэн шоу", затаскала по выставкам и театрам, по субботам завела поздние обеды в кругу семьи. С коньячком, под рыбку и буженинку. Папа, Иван Ильич, принял Андрона как родного.
- Орёл, весь в батю! А знаешь, Андрюха, сколько мы с ним фашистов положили? И не узнаешь! Давай наливай! Ну что, споёмте, друзья? А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер…
Мама, Катерина Васильевна, гостеприимно улыбалась, бросала оценивающие взгляды и утирала счастливую слезу - молодец-то каков. И умен, и пригож, и не закладывает за воротник. Может, Анжелка угомонится, перестанет вешаться мужикам на шею… А Андрон ел себе со вкусом буженину, помалкивал и чувствовал себя бугаём-производителем, благословляемым в торжественной обстановке на случку. Ничего у него не было к Анжеле, единственное их связующее - это койка…
А в городе вовсю бушевала весна. На день рождения Ленина кто-то зашвырнул круг "краковской" на его памятник у Смольного, и с поздравлениями вождю собрались все окрестные собаки. При выпуске моряки-курсанты одели на бронзового Крузенштерна огромную, специально сшитую тельняшку а свежеиспечённые военные инженеры надраили до блеска муди медного коня, хорошо хоть не добрались до всадника. А из-за пивного ларька на проспекте Горького скоммуниздили трафарет Звезды Героя, при помощи которого обновляли портрет генсека, вывешенный на стене соседнего дома. Искало КГБ с собаками, но не нашло. Собаки те убежали к Смольному, к памятнику Ленина… Весна…
Хорст (1966)
Касатки были белобрюхи, до жути зубасты и вели себя как-то странно. Слишком уж организованно. Синхронно, всей стаей, кружились вокруг, делали боевые развороты, выписывали спирали и с каждым витком приближались все ближе и ближе. Вот, перегруппировавшись, они сбились в клин, и головная, пятиметровая рыбина устремилась прямиком на Хорста. Промахнулась, расшвыряла Ганса и Фрица и по инерции, живой торпедой, пронеслась вперёд. С боевым ножом Хорста в боку. Ганс с Фрицем застыли рядом, спина к спине, образуя треугольник, в руках их сверкали длинные боевые ножи. Точнее, дрожали… Такие дела. Атлантика, дно маленькой уютной бухты, что у Багамов, когорта разъярённых рыб и треугольник людей. Пока ещё живых.
И черт знает, откуда они взялись, эти касатки. Уже с месяц Хорст сотоварищи тревожил ластами сии прозрачные воды и ничего, только водоросли, стайки рыбёшек да плавучие, в виде буйков, гидрофоны - американцы поставили, чтобы враг не прошёл. А тут вдруг разъярённые пятиметровые чудовища. Стаей, и, похоже, дрессированной…
Раненая касатка развернулась, поддала хвостом и стремительно понеслась на Хорста. Мерзкая пасть её кривилась не то от боли, не то в презрительной ухмылке… "Значит, на таран? - Хорст отнял губы от металлического наконечника вентиля и, не задумываясь, инстинктивно, выбросил баллоны акваланга вперёд. - На, жри!" Страшный удар кинул его через головы Фрица и Ганса, резкая боль иглой пронзила левую руку. Мелькнули в пасти касатки вентили баллонов, и она, дёргаясь всем телом, исчезла в глубине.
Делая руками и ногами отчаянные движения, Хорст пулей пронёсся сквозь пятиметровый слой воды, прикрыл глаза от радужного света и, с жадностью разевая рот, хватил живительного океанического бриза. Взглянул на вату облаков на ясном небе, ещё раз глубоко вдохнул и погрузился в воду ногами вверх - пусть уж начинают с головы. Чтобы сразу. Однако же касатки дружно, словно по команде, вдруг потеряли к людям интерес, сделали напоследок круг почёта и медленно ушли на глубину. Словно дрессированные звери с арены цирка.
"Интересно, а кто у них за Дурова? - Хорст снова вынырнул на поверхность, снова жадно вдохнул. - Ну все, вроде финита". Как в подтверждение его мыслей рядом булькнуло, и на свет Божий появился Ганс, он сорвал опостылевший нагубник и, тяжело дыша, сказал:
- Фрицу капут.
- Давай аптечку, мою касатка сожрала. - Не показывая вида, Хорст протянул ему раненую руку, глянул равнодушно на окровавленный рукав. - Акваланг остался?
Все эмоции потом, сейчас выживать.
- Остался. - Ганс с хрипом перевёл дыхание и указал на закипающие на водной глади пузыри. - Только… нагубника нет.
Понятное дело, откусили вместе с головой.
- Ладно, тащи его сюда. И дай-ка нож, мой прикарманила касатка. - Хорст подождал, пока Ганс скроется в воде, и принялся срезать резиновый рукав гидрокостюма - кожа на руке была пропорота от кисти до локтя. Рана была бы много глубже, если бы не часы, они взяли на себя удар касатки, и зуб только на полдюйма углубился в тело. Опасности - ноль, а вот дерёт в солёной-то воде на все сто процентов.
Ганс не задержался, вернулся скоро, в руках он держал акваланг с куцым, срезанным, словно бритвой, шлангом. Помог прицепить его Хорсту на спину, туго перебинтовал рану, глянул вопросительно, с тревогой:
- Ну как?
- Нормально. - Хорст, сплюнув, сунул обрубок в рот, двинул осторожно рукой и медленно погрузился в воду - неглубоко, на метр, но и то хлеб, плыть можно. Если, конечно, касатки не помешают.
Через полчаса они уже сушились на борту "Валькирии", квинтэссенции германской инженерной мысли, воплощённой в металл на одной из секретных верфей Ливерпуля. С первого взгляда, это была обыкновенная фешенебельная посудина, на каких бороздят океанские просторы эксцентричные миллиардеры: вертолётная палуба, теннисный корт, бассейн с опресненнойодой. А реально это был боевой, хорошо замаскированный, до зубов вооружённый корабль неограниченного района плавания. С торпедными аппаратами, глубинными бомбами, ракетными установками. Плюс современнейшие системы связи, мощнейший - с сонарами, радарами, гидрофонами и эхолотами - акустический пост, особое антитурбулентное покрытие корпуса. А скорость - куда там торпедному катеру! В кормовой части "Валькирии" был смонтирован секретный спуск для боевых пловцов и двух миниподлодок, подвешенных на кранбалках в трюме. И каждая субмарина несла самонаводящуюся торпеду, способную потопить линкор!
И все же "Валькирия" ещё и служила науке, правда, косвенно. Плавучая лаборатория херра Опопельбаума, находящаяся в районе мидл-шпангоута, была оборудована по последнему слову техники: и магнитометрами, и спектральными анализаторами, и электронными микроскопами, и мембранными хроматографами. Кембридж, Оксфорд и Академия наук СССР лопнули бы от зависти. Появление "Валькирии" в здешних водах было обставлено как часть кругосветного круиза, совершаемого любимым сыном султана Брунея, натурой похотливой, на редкость эксцентричной и необузданной в желаниях. Естественно, в компании визиря, евнуха и активисток гарема. Причём все было продумано до мелочей, и приятное крепко сочеталось с полезным - первая жена принца являлась радисткой-шифровальщицей. Вторая высококлассной фельдшерицей, третья дипломированной буфетчицей, четвёртая… Любвеобильное общество было совсем не по душе капитану "Валькириио Вильгельму Отто фон Ротенау, бывалому морскому лису. Женщина на корабле - к беде. А уж полдюжины… Однако что бы там ни думал Вильгельм Отто фон Ротенау, но до недавнего времени все складывалось великолепно - на дне океана у Багамских островов Хорст сотоварищи обнаружил древний, построенный тысячи лет назад город. С таинственными пирамидами, необозримыми криптами, какими-то непонятными величественными сооружениями. Со дна были подняты огромный рубин, подставка из светящегося металла, предположительно орихалка, внушительных размеров бронзовая колонна, заключающая внутри себя какой-то странный, напоминающий пропеллер предмет. Неподалёку от города был найден и испанский галеон, перевозивший некогда в своих трюмах золото. Все эти сундуки с пиастрами, реалами, эскудо и дукатами очень отвлекали, мешали археологическому процессу. Однако работа все же спорилась. И вот - дрессированные касатки, битва не на жизнь, а на смерть, трагическая гибель Фрица.
- Я не буду накладывать швы, а наложу повязку. Марлевую. Плотную и очень стерильную, - сказала, улыбаясь, Хорсту его "вторая жена". - А ночью приду и сменю её. Вы ведь не против, штандартенфюрер?
Да, да, штандартенфюрер. Своё внеочередное звание Хорст получил, когда он приволок из Индии легендарный трон, некогда принадлежащий Великим Моголам. Око Господне - это хорошо, но и золотой престол с изображениями павлиньих, сплошь усыпанных бриллиантами хвостов. Молодец, штурмбан-фюрер, вот тебе дубовые листья на петлицы…
- Да, странная история, штандартенфюрер, - сказал задумчиво херр Опопельбаум, когда они остались вдвоём в кают-компании и с чувством помянули Фрица лангустами и шнапсом. - Касатки эти очень мне напоминают легавых. Вопрос: кто же дал им команду "фас"? И как?.. Надо будет добыть хотя бы одну особь. И непременно произвести воздушную разведку, думаю, без опытных псарей тут не обошлось.