* * *
Утром Сергей Ильич вывел свою группу в полной боевой амуниции. Заставил всех попрыгать, как заставлял когда-то солдат, чтобы ни у кого ничто в поклаже не брякало. Но это было лишнее действие. Все "волкодавы" – вчерашние офицеры, они сами заставляли солдат прыгать, проверяя выкладку. На маршруте времени для приведения груза в порядок даваться не может. В боевой обстановке, понятно, тем более. Конечно, и там за это не расстреливают, но на звук может стрелять противник. А это порой хуже, потому что пострадают невиновные, кто рядом с тобой находится. Иващенко для прохождения такого большого маршрута даже не взял с собой "PlayStation Vita". Понимал, что будет не до того. Но Лесничий нашел замену игрушке и протянул карту, на которой охранные ловушки отмечены не были, хотя маршрут просматривался отчетливо.
– Виктор Юрьевич, начинаешь ведущим. На нашем маршруте шесть ловушек, выставленных охраной. Две – смертельные, четыре нелетального действия. Постараемся не нарваться. Каждого ведущего попрошу проявлять особую внимательность. Предельную! Смена ведущего через десять километров. Ведущими будут все, кроме меня и Редкозуба. Я выпадаю потому, что знаю, где ловушки установлены, а Редкозубу ставится отдельная задача – он постоянно держится рядом с ведущим. С каждым из ведущих. На тебя, Николай Федорович, основная надежда, как на главного спеца. Лучше тебя у нас никто ловушки ставить не умеет. Смотри внимательно, оцени талант Триглавова. На что он горазд… Причем это не обязательно должны быть мины. Может быть все что угодно. Может, я думаю, и самосвал с камнями на голову разгрузиться.
Старший лейтенант Триглавов пришел посмотреть на отправление группы.
– Сергей Ильич, скажу честно, не верю, что вы ловушки обнаружите. Просто маршрут измените и скажете, что нашли. Так?
– Не так. Мы не для тебя стараемся. Мы сами учимся.
– Когда вернетесь, сможешь рассказать, что за ловушки стоят?
– Без проблем. Готовы? – Последнее слово было обращено к "волкодавам".
– Готовы… – прозвучало вразнобой.
– Погнали…
Старший лейтенант Триглавов только головой покачал, отметив тот высокий темп, который "волкодавы" взяли с места. В таком темпе только спортсмены-стайеры из сборной страны, наверное, бегают. И Триглавов решил, что, скрывшись из вида, боевая группа перейдет на легкий бег. И он сам мудро перешел на другое место, чтобы с пригорка в бинокль наблюдать за цепочкой бегущих. К его удивлению, темп бега был неприлично высоким. Ведущий его не сбавлял. При таком темпе тем более высока вероятность нарваться на охранную ловушку. Тем более утром, когда еще полностью не рассвело. И внимание утром всегда ниже, чем днем или вечером. Триглавов начал испытывать беспокойство. Посчитал, что это он "завел" Лесничего своим разговором. И, во избежание неприятностей, в том числе и собственных, потому что часть ловушек была нестандартной и представляла опасность для жизни случайно попавших в нее людей, стал связываться с часовыми, расставленными по периметру. Кроме того, Триглавов вдруг с ужасом вспомнил, что еще одну, седьмую ловушку, он не успел занести на карту. Собирался, но все откладывал. На карту не нанес и не показал Лесничему…
* * *
Первую ловушку заметил бегущий ведущим бывший лейтенант Редька. Сделал привычный для спецназа знак рукой, призывая к вниманию.
– Что? – Лесничий тут же оказался рядом.
Бегущий рядом с ведущим Редкозуб пожал плечами. Редька показал пальцем. Впереди была низинка, в которой не растаял снег. Но снег во многих низинках не растаял, и эта ничем на первый взгляд не отличалась от других.
– Что? – переводя дыхание, еще раз спросил командир, теперь уже напрямую у Редьки.
– Снег пористый. Дышит, – показал Редька пальцем.
– И что? Снег всегда дышит, хотя и не бегает, как мы…
На карте, которую Триглавов вечером показывал Лесничему, в этом месте ловушки не было.
– Яма под снегом. Оттуда тепло идет.
– Проверить… – прозвучал приказ.
Вполне могло быть, что Триглавов схитрил и одну ловушку не показал.
– Не отсюда, командир, проверять надо, – сказал, оглянувшись, Суматоха.
И показал пальцем на столб с электрическими проводами. Подошли ближе к столбу. От проводов, по всей длине столба, была пропущена металлическая труба, уходящая под землю. Малая саперная лопатка плохо брала смерзшуюся землю, тем не менее Суматоха легко докопался до глубины в двадцать сантиметров, где труба изгибалась и муфтой соединялась с другой трубой, уходящей в сторону предполагаемой ямы.
– Яма под напряжением, – категорично сказал Суматоха.
– Часовой бежит, – сообщил шифровальщик группы бывший старший лейтенант Кравченко.
Все повернулись в сторону, в которую Кравченко смотрел. Часовой не шел, а именно бежал к ним, торопился и руками размахивал, чтобы привлечь внимание. И мог бы угодить туда, где Редька предположил наличие скрытой ямы. Но часовой обязан был бы знать, что здесь, на его посту, установлена ловушка. Он и знал. И потому свернул в сторону, совершив маленький полукруг, подбежал и козырнул Лесничему, которого знал как командира группы "волкодавов".
– Извините, товарищ старший лейтенант, мне только что начальник караула позвонил. Приказал предупредить вас…
– А что за яма странная? – показывая свое понимание ситуации, спросил Редька.
– Вы нашли?
– Мы нашли, – сказал Лесничий. – Что там?
– Металлическая сетка. Полосами уложена. Человек проваливается, две полосы замыкает, его током лупит. Сто десять вольт. Там, под землей, трансформатор стоит. Сто десять не убьет, но приятно никому не будет.
– У тебя связь с Триглавовым есть?
Часовой вытащил из нагрудного кармана "разгрузки" переговорное устройство. Включил. И сразу передал Сергею Ильичу.
– Слушаю тебя, Леха, – сказал Триглавов. – Смотри внимательно. По моим расчетам, минут через пять они около тебя будут.
– Они уже пять минут назад прибежали, – сказал Лесничий. – И яму твою обнаружили. Как так получилось, что ты про нее ничего не сказал?
– Извини, Сергей Ильич, как-то из головы вылетело. Замкнуло просто. Я ее еще и на карту нанести не успел. Замкнуло в голове, и забыл. Извини… Я и часового, как вспомнил, сразу послал… Во избежание…
– Больше ничего не забыл?
– Нет. Остальное все… Стоп! Сергей Ильич, по ту сторону забора два человека. Подозрительно себя ведут. Присматриваются, мне кажется, где перелезть можно. Нет. Лопатку достали. Подкопать хотят, похоже. Оба в "камуфляже", кажется, "Multicam". Две камеры их зафиксировали одновременно. Я поднимаю свою тревожную группу.
– Далеко от нас?
– Полста метров вдоль забора. Направление – от меня. Мы выезжаем…
– Мы отработаем. Забор здесь без сюрпризов?
– Через двадцать метров. Я тебе говорил где. Светошумовая мина…
– Все. Мы пошли.
– Работай. Мы выезжаем.
– За забор! Редька с Иващенко и с часовым по эту сторону. Страхуете…
Забор поверху был прикрыт опасной при попытке ее убрать спиральной полосой. Тонкая нержавеющая сталь, из которой делают лезвия для бритья, при разрезании начинала пружинно раскручиваться с большой скоростью и силой, разрубая все и всех, в том числе и людей, которые рисковали сделать разрез. Но Лесничий, зная, как преодолевать этот забор, захватил с собой запасной толстый солдатский бушлат. Сложенный вдвое и положенный на спину, он позволял отогнуть спираль, и пролезть через бетонный забор. Иващенко, используя свой рост, исполнял при этой операции роль лестницы, подсаживая перелезающих. Пятеро "волкодавов" за считаные минуты оказались по другую сторону забора. И сразу рассыпались цепью, создавая полукруг, чтобы зайти неизвестным за спину и отрезать им пути отступления.
Маневр удалось совершить легко, снега, всегда выдающего идущего, по эту сторону забора почти не было, То, что выпало на днях, успело растаять. Короткая трава под ногами мялась, но не хрустела, а частые заросли кустов позволяли передвигаться незамеченными. Открытыми для передвижения оставались только последние пять метров. Но это была та дистанция, которая уже не позволила бы никому убежать и скрыться.
Сергей Ильич выпрямился и шагнул вперед.
– Червей на рыбалку копаете? – поинтересовался. Автомат висел у него на плече. Необходимости готовить оружие Лесничий не видел.
Вслед за командиром вышли на открытое место и другие "волкодавы".
Два парня в американском "камуфляже", один высокий и худой, второй усатый крепыш, поднялись в полный рост. Изначально в глазах проскользнул испуг, но это, скорее, от неожиданности, чем от страха. Уже через несколько секунд и у того, и у другого во взгляде была только усталая насмешка.
– Я говорил тебе, не то место. Влипнем здесь… – словно не замечая Лесничего, высказал усатый.
– Влипли, да и хрен с ним, – ухмыльнулся второй. – Хоть покормят…
– Сильно голодный? – спросил с другой стороны маленькой полянки Кравченко. – По этой усатой харе я бы голодного не определил. У него щеки со спины видно.
– Да вот, думали цветные металлы поискать. На еду себе заработали бы. А тут вы подвалили… Ладно, вызывайте милицию…
Лесничий хотел было поправить "милицию" на "полицию", но тут послышался шум двигателя, и к ним, ломая кусты, проехал "уазик"-"буханка" охранного взвода. Старший лейтенант Триглавов выскочил с переднего пассажирского сиденья.
– Задержали? Я их забираю, Сергей Ильич?
– Вместе с нами, чтобы нам дальше не бежать. Виктор Юрьевич! – крикнул Лесничий через забор, понимая, что Иващенко уже пора было бы быть на месте.
– Я! – отозвался Иващенко.
– Гоните с Редькой своим ходом в караульное помещение. Нас подвезут. Величко, обыщи охотников за цветными металлами.
– Это быстро, командир. – Величко шагнул вперед, и тут высокий пожелал вдруг убежать. Но для этого ему требовалось убрать с дороги Величко. В руках высокого была короткая лопатка, похожая на малую саперную, но чуть больше размером. Высокий попытался размахнуться и ударить Величко, но тот легко среагировал, шагнул вперед, ухватил за локоть занесенную в размахе руку, и, используя закон рычага, легко свалил высокого с ног.
Пришлось связать задержанных, раз они оказались такие буйные. Обыскивать их сразу не стали. Только связали и затолкали в машину. "Уазик" и с такой дорогой, где нет дороги, справлялся легко, и без проблем через минуту выбрался на дорогу нормальную…
* * *
– Полковник еще до дома не доехал, я его вернул, – сообщил Триглавов. – Вся Москва в пробках стоит. Нас как-то снегопадом не задевает.
– Завтра и вас завалит, – сообщил высокий задержанный. Он словно бы забыл уже свою попытку к сопротивлению и никакого беспокойства не проявлял.
– А ты что, дурак, на меня с лопаткой бросился! – усмехнулся Величко, потирая нос скомканной в руке перчаткой. – Убить, никак, хотел?
– А мне что убить, что не убивать, все одно… – сказал высокий, но тут же смягчил свой слегка высокомерный тон. – Да живи ты… Напугать тебя хотел. Думал, шарахнешься, я и убегу…
– От нас не убежишь, – пообещал Кравченко. – Мы хорошо бегаем – догоним…
– От них не убежишь, – согласился и Триглавов.
Машина быстро доехала до ворот базы. Ворота открылись сразу.
В караульном помещении был собственный небольшой обезьянник, где вполне могли поместиться двое. Но сразу задержанных за решетку не затолкали. Лесничий решил предварительно допросить их и усадил на скамью, а по бокам посадил не караульных солдат, а своих офицеров. Но, перед допросом, приказал все же Величко снова обыскать парней. Что Величко с улыбкой и выполнил. И выложил на стойку перед Триглавовым травматический пистолет "Оса", два самодельных острых ножа, и какую-то странного вида видеокамеру, которую сразу решил рассмотреть, как специалист, Суматоха. И после короткого внешнего осмотра высказал результат:
– Довольно дорогая камера для тех, кто цветным металлом промышляет. На сегодняшний день, лучшая камера из всех экшен-камер – "GoPro HERO4", кстати, может передавать изображение по Wi-Fi каналу или по "Bluetooth". Если мне память не изменяет, работает от внешнего пульта управления с дистанции до ста восьмидесяти метров. Вместе с монитором стоит, если я правильно помню, тысяч сорок пять…
Усатый присвистнул.
– А я хотел ее за литр отдать…
– Откуда у вас, ребята, такая штука?
– Вчера у какого-то лоха отобрал, – сказал усатый. – Мы в переходе у Ярославского вокзала сидели, выпивали, он нас снимать начал. Я обиделся, не люблю, когда без разрешения. Отобрал и пинком ему заплатил. Иностранец, мне показалось. Прибалт какой-то что ли. По-русски плохо разговаривает. И думает долго, как сказать. Кто у нас тугодумы такие? Эстонцы?
Суматоха, слушая усатого, неторопливо разбирался с камерой, потом начал нажимать какие-то кнопки, и на небольшом мониторе стал рассматривать записанное ранее.
– Да, командир, сидят бомжи, пьют что-то… Эти оба с ними. Потом объектив гуляет. Видимо, момент, когда камеру отнимают. Запись без звука.
– Рожи у них на бомжей не сильно похожи. Откуда сами будете?
– Я – с Питера, он – с Азова, – сказал длинный. – Паспорта потеряли. Теперь бомжуем. Перебиваемся как можем…
– Давно? – спросил, только что войдя в дверь и переводя после бега дыхание, Иващенко.
– Уже больше года… Я – чуть больше года. Валек – почти два.
– За такое время у бомжей физиономии цвет сильно меняют, – задумчиво сказал Триглавов. – Валтузин!
Старший лейтенант громко позвал одного из своих солдат. Тот сразу выскочил из комнаты свободной смены.
– Я, товарищ старший лейтенант.
– Я тебе велел зеркала в умывальнике почистить. Почистил?
– Не успел еще, товарищ старший лейтенант. Вечером хотел.
– Принеси жидкость… И стакан.
Солдат убежал.
– Что хочешь? – спросил Лесничий.
– Угостить бомжей.
Когда солдат вернулся с какой-то пластиковой бутылкой и стаканом, Триглавов налил в стакан синеватую жидкость и протянул сначала усатому Вальку.
– Пей…
– Что это?
– Жидкость для мытья стекол. Дешево и сердито. На спирту.
– Не буду. Я такое не пью.
– А ты? – спросил начальник караула у длинного.
– Не буду… Меня от такого сразу вырвет.
– Это не бомжи, – уверенно сказал Триглавов.
– Конечно, не бомжи, – подтвердил Иващенко. – Эти ребята привезли нам привет от полковника Шилохвостова. По крайней мере, этот вот, с усами, на фотографии рядом с Юрием Юльевичем. Усы из-за плеча полковника выглядывают. Я по усам его и признал. Тоже мне… Тень отца Гамлета…
– А мне интересно, каким инструментом бомжи пытаются добывать цветные металлы? – сказал Редька. – Я вообще никаких инструментов у них не увидел. Но тень они отбрасывают…
– Вот и решился вопрос. Они нам и скажут, где "Тень" базируется… – обрадовался только что вошедший полковник Селиверстов.
– А если не захотят? – спросил Кравченко.
– А на этот случай у нас есть специальные методы допроса. И не захотят, все расскажут…
– Вызывайте полицию или ФСБ… – устало сказал высокий. – Вы мне уже порядком надоели.
– Нет. Мы вас никуда передавать не будем. Я не знаю, по какой причине, но в СИЗО ваши парни мрут как мухи. Похоже, их там дихлофосом поят. А у нас вы будете здоровы и… необыкновенно болтливы. Сами своей болтливости удивитесь, обещаю…
Часть вторая
"Тень" под лунным светом
Глава первая
Из зоны, лазарет которой некоторое время назад так благополучно, хотя, судя по отзывам в Интернете, и излишне звучно покинул бывший старший лейтенант Иващенко, привезли в Москву троих заключенных. Не из самых крутых и с которыми можно было бы, как казалось руководству зоны, договориться по каким-то конкретным частным вопросам. Содержали их в здании ГРУ, где нашлись для парней почти приличные гостиничные апартаменты. Хотя и в подвале, и даже охраняемые, но все же и это лучше, чем опостылевший отрядный барак – с удобствами и без общества, которое порой назойливо утомляет. Подолгу с каждым из троицы беседовали. Всех доставленных связывало одно – они были родом с Украины, и там у них остались родственники, пусть и не самые близкие, и хорошие знакомые. А у одного, по фамилии Килька, даже жена и дети. И именно на Кильку и возлагали в ГРУ основные надежды, и он эти надежды оправдал. Двух его собратьев по несчастью скоро отправили назад, в отрядные бараки, так и не успев им что-то предложить, поскольку они сами давно все связи с исторической родиной потеряли и потому интереса для оперативных нужд ГРУ не представляли. Оставили только Опанаса Кильку. После нескольких многочасовых бесед Килька, сначала упертый и обиженный на судебные органы, что отнеслись слишком строго к его извечному и многократному невинному желанию в подпитии бить ментов лопатой по харе, постепенно, по мере приличного откармливания, оттаял. Килька проявил милость и согласился на предоставленное ему временное "ослабление режима". Даже, кажется, принимал все как должное и, может быть, испытывал даже благодарность. Правда, свою благодарность он старательно скрывал, демонстрируя, что принимает все перемены как должное и даже обязательное. И только по своей милостивой прихоти, а не по чужим уговорам, позвонил жене, которой специально ради этого звонка доставили и презентовали трубку сотового телефона. Другой вид связи устроить было невозможно, поскольку домашнего телефона в доме не было. Через пару дней Опанасу позволили позвонить во второй раз и даже разрешили разговаривать столько, сколько он захочет. Разговаривал около часа. А когда два предыдущих разговора вошли в привычку и Килька ждал третьего разрешения, ему поступило предложение. Оксана Килька, жена заключенного, должна была устроить временное проживание и вообще оказать помощь, может быть, даже, если получится, с пропиской и с устройством на работу, человеку, который к ней зайдет и передаст привет от мужа. Хотя, возможно, прописка и устройство на работу могут не понадобиться, потому что человек поедет в Украину ненадолго. Кильке сначала сказали "на Украину", но он вежливо поправил: "в Украину". Для него это было существенно. Может быть, он был даже патриотом, тем не менее легко купился на обещанное послабление режима. Люди легко привыкают к хорошему, и потом бывает трудно от этого отказываться. Даже если хорошее пока только обещано…