- Нет, я так не могу, - тут же ответила она не задумываясь. - И потом, мне все равно надо обязательно домой… Мне ведь еще дома предстоит…
Она не сказала, что именно предстоит, но он понял и так.
- А! Дома скажешь, что вроде как замуж вышла…
- Вроде! - усмехнулась она. - Мне так отец в школу справки писал, если я прогуливала: "Настоящим сообщаю, что моя дочь отсутствовала по причине сильной головной боли…" - И завершила с легкой печалью: - И ты вот так же - отсутствовала по причине вроде бы замужества…
Она не упрекала его, она констатировала, как будто заранее знала, что именно так все и получится. И он сказал, опустив голову:
- Я сам хотел, чтобы все как надо, да вот видишь… что-то закручивается вокруг такое, что, может, лучше бы тебе со мной и не связываться… Но все равно повторю: смело можешь сказать дома, что выходишь замуж…
Но как бы то ни было, а сказку все равно приходилось разрушать. И она, умница, прекрасно чувствуя, что сегодня - это сегодня, а не вчера вечером и уж тем более не ночью, сказала, прижавшись к нему горячим и еще более желанным, чем прежде, телом:
- Знаешь что… Игорь, - ей еще трудно было звать его просто по имени, и вообще, ей еще все было трудно: и лежать вот так, рядом, и ломать голову, как она при нем будет вставать, если она совсем-совсем голая, и как они будут теперь разговаривать… Она еще не умела быть взрослой и не знала, хочет ли этого, не знала, что жизнь такие вещи легко и просто испокон века улаживает сама… - Знаешь что, ты отвези меня домой, хорошо? Ты ведь обойдешься без меня? А я потом на работу подъеду, попозже… Можно?
Он поцеловал ее в глаза, поцеловал в грудь, говоря между поцелуями:
- Как это, интересно, я теперь без тебя обойдусь? - Потом спросил, все так же не отрываясь от ее тела: - Зачем тебе куда-то ехать? - и повторил: - И вообще, если хочешь, можешь пожить здесь… А домой и позвонить можно…
- Нет, я так не могу, - снова сказала она, ответив на его поцелуй в губы, и так глубоко вздохнула, что его приникшая к ее груди голова поднялась и опустилась.
- Не можешь или не хочешь?..
В конце концов она все же настояла на своем. Мягко, то уворачиваясь от его губ, то целуя его сама и все же не тая, оставаясь твердой: она должна сказать родителям о том, что с ней произошло. И это ему тоже понравилось. Очень. Она была вся настоящая, надежная, хотя и такая еще юная…
Концы получались неблизкие, но он вполне укладывался по времени, поспевал в офис к началу дня, когда, как он предполагал, непременно начнется какое-то продолжение вчерашних событий. Сначала он отвез ее домой, в Орехово-Борисово. Поцеловав в последний раз и взяв с нее слово, что она сегодня же вернется к нему, он помчался в офис. Лавируя в утренней дорожной толчее и словно бы забывая на какое-то время о Лене, добрался к себе на Басманную, всю дорогу так и этак непрерывно крутя в мозгу неожиданно нарисовавшуюся вчера ситуацию. История получалась более чем странная. Что, собственно, произошло? Братья-разбойники попросили его дать согласие на транспортировку наркотиков откуда-то из тех же краев, откуда он возит свою мебель. Он отказался, и правильно сделал - в этом он убежден и сейчас. Тогда ему пригрозили, причем пригрозили как-то расплывчато - не то чтоб его записали во враги или в покойники (хотя могли бы - по одному уже тому, сколько он теперь знал о них) - ему пообещали отомстить, что называется, сделать подлянку. "Рака испечем", - сказал странную фразу шустряк Кент. Теперь дальше. Пришли его фуры с товаром - пришли, в общем-то, как обычно в срок, и тут же были арестованы под каким-то липовым предлогом. Причем опять-таки явно не обошлось без братьев-разбойников, почему-то они узнали об аресте раньше, чем он, владелец этих фур. Почему? Большой вопрос… В результате одно у него не вызывает теперь сомнений: Никон и его шатия каким-то образом явно причастны ко всей этой запутанной истории. А кроме того, наркота-то, как ни крути, все же была доставлена именно на его фурах. И тут возникает еще одна загадка. Если фуры везли наркотики - совершенно понятно, почему их арестовали. Но почему же тогда их освободили и выпустили? Сыграло свою роль вмешательство Гуськова? Вполне может быть. Он и сам давно предполагал, что ГУБОП "крышует" таможню: не случайно же прокуратуре никак не удается возбудить против таможни настоящее дело, хотя поводов тому явно больше, чем надо. Так что же получается, фуры арестовали, а досмотреть их не досмотрели? Или досмотрели, а обнаруженную контрабанду трогать не стали? Или пуще того - изъяли, а потом, после звонка, положили назад? Неужели Гусь настолько всесилен? Нет, что-то тут все же не сходилось, ведь даже будучи всесильным, Гусь вряд ли стал бы так рисковать: случись что, пусть самая мало-мальская случайность, и он становится непосредственным соучастником преступников от наркобизнеса, а это значит рискует всем - положением, званием и все это - с перспективой надолго сесть за решетку… Тут, пожалуй, и покровителю Гуся, всесильному министру МВД ничего не сделать… Нет, что-то не замечал он за генералом Гуськовым такой безрассудной рисковости…
Все запуталось еще больше, когда позвонил сам Гуськов - он вообще был первый, кто в тот день позвонил Игорю Кирилловичу.
- Ну что, Гарик, я все сделал, как ты просил. В курсе уже? Ну и отлично. Я свое обещание выполнил, теперь твоя очередь, хе-хе. Благодарности принимаются только на бумаге зеленого цвета с портретами президентов… Да, вот еще что. Я думаю, ты, пожалуй, должен увеличить процент отчислений… в наш Фонд социальной поддержки сотрудников милиции. Ну ты понимаешь, да? Вот и отлично.
Ничего себе! Мало того что ему придется платить за разовую, так сказать, акцию, этот гад еще требует, чтобы ему увеличили выплаты с основного бизнеса. Компаньон хренов! Главное, ловко он устроился с этими своими фондами. Занимается самым настоящим рэкетом, а попробуй прицепись к нему… Но и это все сейчас было полдела. Главное же, судя по всему, вполне вероятно, что генерал о наркотиках ничего и не знал, иначе, наверно, не звонил бы вот так, беспечно, напрямую, не боясь прослушки, да и сам разговор, наверно, был бы каким-то другим…
А подумав об этом, он вдруг вспомнил о "жучке". Надо же, чуть не забыл в суматохе. С помощью одного из своих охранников, бывшего армейского связиста, нашел его. Вдвоем "жучок" сняли, осмотрели все помещения - нет ли еще какой-нибудь пакости. Все вроде было чисто.
- Сейчас, между прочим, аппаратура есть для их обнаружения, - сказал охранник, аккуратно соединяя концы тонкого телефонного провода. - Вообще-то купить бы надо, Игорь… И провод тоже надо бы заменить, из-за скрутки слышимость будет плохая.
- Ну так спаяй, - отмахнулся Игорь Кириллович, думая о своем. - Ты его запомнил? Ну мастера этого?
- Вроде запомнил.
- Значит, опознаешь, если что? - Охранник кивнул, и Игорь Кириллович завершил удовлетворенно: - Ну и ладно.
Следом за звонком Гуськова его ждала еще одна неожиданность - в офис заявился собственной персоной… Кент. Развалился нагло в кресле возле его стола, сказал со всегдашней своей лисьей усмешкой:
- Не обидели мы тебя вчера ненароком? А то мне показалось, ты вроде как чем недовольный.
На этот раз Игорь Кириллович сразу выдвинул тот ящик, где у него был спрятан "глок" - пусть будет под рукой.
- Ну ты и скотина! - возмутился он. - Ты чего приперся-то, сявка? Я тебя что - звал сюда? И вообще, ты на что рассчитываешь-то? Что тебе все сойдет с рук? Я что, разве не говорил тебе, что я в ваших играх не участвую? Говорил! И тебе говорил, и Никону. Говорил или нет?
- Ну говорил…
- Ну а вы?!
- Извини, брателло, так вышло, блин буду, по-другому никак не получалось! Тебе и Никон то же самое скажет!
- Да е…л я и тебя, и твоего Никона! Какого х… вы меня-то начали подставлять? Ты порядки наши сам знаешь - тут расплата одна…
Кент смотрел на него своим обычным весело-наглым взглядом. Полез вдруг куда-то за пазуху, так что пришлось Игорю Кирилловичу мгновенно среагировать, выложить "глок" на стол.
- Погоди! - с абсолютной уверенностью в правильности своего поведения сказал Кент. - Раз ты насчет расплаты заговорил, вот взгляни-ка и скажи: а за это какая расплата? Ты ж тоже законы наши знаешь! - И кинул перед ним какие-то веером рассыпавшиеся по столу фотографии. - Полюбуйся, полюбуйся.
Игорь Кириллович взял одну из фотографий. На ней был он сам - шел, как будто так и надо, по двору ментовского здания на Житной. Он взял еще одну. На этой он открывал тяжелую дверь, а рядом с ним - ясно, четко, со всеми реквизитами - вывеска с названием учреждения, в которое собрался Игорь Кириллович. Вот в том же дворике стоят они с генералом Гуськовым. И не просто стоят - обнимаются, лобызаются - все снял какой-то папарацци, ничего не упустил. Мало того, тут были и сегодняшние сюжеты: например, он выходит с Леной из подъезда своего дома. У него вид уже озабоченный, а у Лены - по-прежнему счастливый, мечтательный… У него снова предательски защемило сердце от теплого чувства к ней… А вот он целует ее, высадив рядом с другим подъездом - подъездом ее дома в Орехове…
Он еще раз, теперь уже бегло посмотрел фотографии, собрал их аккуратно в стопку.
- Так это, значит, ты меня пасти взялся? А я все думал, какая это сволочь меня щелкает, а вспышку отключать забывает… Даже на ментовку грешить начал.
- Ладно мозги-то штемпелевать, Грант! Заметил он! Ни хрена ты не заметил. И вообще, какая ментовка, когда у тебя вон какие кореша! - Он постучал по фотографиям с Гуськовым.
- Ну так и что дальше? - спросил Игорь Кириллович, небрежно подтолкнув фотографии Кенту. - Чего ты мне это показываешь?
- Чего показываю-то? А я тебе сейчас объясню, раз ты прикидываешься, что не понял. Я-то давно догадываюсь, что ты ссучился, я ж тебе уже даже говорил, помнишь? Ну а братва-то - она ведь так ничего и не знает, верно? Ты для всех вор в законе, авторитет и все такое. А вот прикинь, что, в натуре, будет, если я эти фотки братве покажу. Как думаешь, сразу тебя на ножи поставят или погодят малость?
"Обложили, гады, обложили…" - снова вспомнилось Игорю Кирилловичу. Это ж надо - и оттуда, с ментовской стороны, жмут, и отсюда, со стороны братвы, и с фурами последними пока непонятно что происходит. Кстати, обещал же этот урод растолковать все "без базара". Но то было вчера, а сегодня "урод" и не думал оправдываться или что-то объяснять. Ишь, идиот, уверен, что он уже победил - и наркоту провез, и самого Гранта запугал, и все, похоже, сошло ему с рук, потому что за ним сила. Кент и сказал, торжествуя как победитель:
- Молчишь? Нечего сказать? Счастье твое, что не велел тебя Никон трогать, а то бы… - Он резко оборвал себя, все так же бесстрашно-весело посмотрел на пистолет в его руке. - Слушай, а как ты к ним вообще ходишь-то? К легавым?
- Как хожу? - переспросил, усмехнувшись, Игорь Кириллович. - Молча.
- Нет, я серьезно, - не удовольствовался этим ответом Кент. - Ведь ты знаешь, он мент. - При этом он снова постучал пальцем по стопке фотографий. - Да не простой мент - генерал. По борьбе с организованной преступностью. Моргнет - и нет тебя. А? Не страшно?
- Не моргнет, - отмахнулся Игорь Кириллович.
- Это почему же? Потому что ты тоже, что ли, мент? Свой им, да?
- Дурак ты, братец, - поморщился Игорь Кириллович. Сейчас любое неудачное слово могло обернуться кровавой разборкой, но "дурак" - это было почти безобидно. Вот если бы "козел" или "пидор" - это было бы серьезное оскорбление. - Какая разница - генерал он или министр, мент или просто чиновник. Раз на лапу берет, значит, один у него чин: шкура продажная… Понял? Как у прошмандовки какой-нибудь с Тверской - других чинов нету…
- Здорово! - восхитился Кент. - Значит, генерал этот - вроде прошмандовки. А ты вроде кого? Ведь на фотке-то вон ты с ним взасос целуешься. Да ты такая же проблядь, как и он, и еще даже хуже - он хоть службу служит, а ты? Из голого интереса, что ли, ментам продался?
- Так, - тяжело сказал Игорь Кириллович, которому все это изрядно надоело. - Тебя что сюда вообще-то принесло?
- Меня? - невинно переспросил Кент. - Да вот фотки решил тебе показать и посмотреть при этом тебе, Иуде, в глаза. Это одно. А другое…
Игорь Кириллович перебил его:
- А я думал, ты мне за вчера ответить хочешь. Решил, значит, что и так с рук сойдет? Ладно, замнем пока… ненадолго. Что там у тебя еще?
- А еще у меня к тебе слово от Никона, что ты вроде как нам все равно нужен. А стало быть, на ножи мы тебя ставить погодим. Пока… Ну вот он и велел, Никон, коли ты теперь знаешь свое положение, еще раз напомнить… насчет его… дела…
- Это насчет перевода, что ли? - честно говоря, Игорь Кириллович и так уже понял, что Кент пришел именно из-за этого. Однако после всего, что случилось, карты свои он открывать не торопился, не спешил рассказывать о том, что дело им почти уже сделано. Он должен был эту так неудобно для него складывавшуюся ситуацию перевернуть и использовать на все сто. - Ах ты ж сучий ты потрох! - негромко сказал он, вставая. - А вот этого не хочешь? - Он больно ткнул Кента стволом "глока" в скулу; тот дернулся, но остался сидеть на месте, кося глазом на пистолет. - Тебе я, значит, Иуда, - продолжал Разумовский, - а Никону, значит, все равно нужен, так, что ли? И что же ты при этом, паскуда, думаешь, что так все твое паскудство тебе и сойдет с рук? Фотками он меня напугать решил! Уж кому-кому, а тебе бы, дураку, богу за меня молиться, что он со мной обнимается, этот мент! Да тебя бы после того мочилова, что ты на Востряковском устроил, уж давно бы с говном съели, уже мотал бы пожизненное в каком-нибудь каменном мешке. Да и от братвы бы твоей ничего уже не осталось. Лезете, б…ди, со своими деревенскими представлениями… Москва то, Москва се, все продажные, да не такие. А с просьбой-то твой Никон - ко мне, а не к тебе. Это как? Чего молчишь, баран… уральский?! - Кент было дернулся, но он снова усмирил его тычком ствола. - Ну и как бы я ему помог, если бы с этим, - он тоже постучал по фотографии, - не обнимался? - Он решительно оборвал себя, вернулся на место, убрав пистолет в ящик. - Так насчет чего, говоришь, просит твой Никон? - Специально для Кента еще раз нажал на слово "просит" - смотри, мол, сучара, не может такой пахан, как Никон, ни у кого ничего просить, а у него, у Гранта, просит!
- Ну насчет перевода, - пробубнил Кент, с болезненной гримасой потирая скулу. - Чтобы из Серова сюда, в Москву. Желательно бы в Бутырку, Кириллыч…
- Да я что, по-твоему, господь бог, что ли?
- Ну это я не знаю. Жить-то все равно небось хочешь… С девочкой своей, секретуточкой, спать хочешь! Бизнес свой иметь хочешь! - Он не спрашивал, он утверждал, снова обретая уверенность: - Вот и сделаешь, постараешься…
- Больно ты сегодня разговорился! - оборвал его Игорь Кириллович, снова демонстративно беря в руки пистолет. Кент, усмехнувшись, сделал руками успокаивающий жест: все, все, мол, молчу. - Так и быть, сделаю, но с одним условием…
- Ну ты это, Кириллыч, - все же косясь на пистолет, вяло запротестовал Кент, - ты того, не зарывайся. Это мы условия ставим!..
- Условие у меня такое, - сказал, словно не слыша его, Игорь Кириллович. - Для Никона дело сделаю, но после этого ни я вам ничего не должен, ни вы мне, и вообще, мы друг друга знать не знаем…
- Ну это я сомневаюсь, - даже не задумываясь, откликнулся Кент. - Это, конечно, не мне решать, это как Никон. А только я себе так думаю, что зря ты… Что ты без нас-то? Пустое место, лох, которого стричь и стричь… А так видишь - даже от груза опасного мы тебя спасли…
Хорошенькое дело, матюкнулся про себя Игорь Кириллович, сами наркоту подсунули, сами же и "спасли", и еще хотят, чтобы ты им за это спасибо говорил!
- Значит, так, - сказал он, чувствуя, что начинает терять терпение. - Для начала ты мне устраиваешь разговор с Никоном. Прямо сейчас. Хочу с ним насчет условий своих переговорить… Ну и узнать заодно, сколько мне еще такую сволочь, как ты, терпеть… Теперь насчет просьбы вашей конкретно. Можешь Никону сразу сказать, что хотя еще ничего окончательно не решено - не надо обнадеживать раньше времени, но цену тот, кто может это сделать, уже назвал. Сто двадцать тысяч зеленых.
- Ну ни фига себе! - возмутился Кент. - Ты что, из головы ее выдумал? Или свой процент накинул?
- По себе судишь? - усмехнулся Игорь Кириллович. - А сколько, по-твоему, должно быть?
- Ну не знаю… Ну тысяч пятьсот на деревянные, ну миллион. Тоже много, но это хоть на что-то похоже. А тут, блин, сто двадцать тысяч! На рубли - аж три лимона с лихуем! Больше, чем три с половиной! - помолчал, подумал. - Хотя что я, пусть сам Никон свое слово и говорит.
Игорь Кириллович внимательно наблюдал, как Кент, вытащив из внутреннего кармана мобильник, набирает какой-то длинный-длинный номер, и трубка на каждый тычок его пальца отзывается жалобным попискиванием. Буркнул, ожидая соединения:
- Ты отвернись, что ли… Ну не отвернись, не смотри на меня, а то мне как-то при тебе… не так…
Игорь Кириллович понимающе кивнул, занялся деловыми бумагами, естественно, чутко прислушиваясь к тому, что скажет Кент. А тот уже вовсю общался с паханом:
- Ну да, я, Кент… Нет, с товаром все в порядке, я про другое звоню. Я насчет кореша нашего, насчет Гранта… Ну да! Не до конца еще, но цена уже известна, он говорит: сто двадцать штук баксов… Ну и я ему говорю: ерунда. Не дороже, мол, денег, ага… Да, думаю, сделает… Я? Его? Сукой буду, я его не обижал! Я только правду ему сказал… Ты чего, его обидишь, как же…
Игорь Кириллович, наверно, даже удивился бы, услышь он этот разговор полностью. Никон вдруг приказал своей шестерке отдать трубку ему, Гранту, а самому перед ним извиниться. Игорь Кириллович услышал только недоуменный вопль этой самой шестерки:
- Да за что, блин, извиняться-то?
- За наезд, вот за что, - ответил Никон, которого Игорь Кириллович не слышал. - Скажи, что, мол, мы приносим ему извинения за причиненные неудобства, понял? Ну за то, что ты приперся с этими карточками, что мы его фурами воспользовались без спросу и даже против его воли. Скажи, что мы все понимаем…
- Да он же, блин…
- Не твое дело, стручок! Он мне нужен, и делай, что тебе говорят. Мне не с руки, а ты извинись. И хватит об этом, не тяни резину!
Вконец обескураженный, Кент сказал, протягивая Игорю Кирилловичу трубку:
- Он с тобой хочет говорить. Ты ж просил разговора - на, говори… А меня это… извини за вчерашнее… Ну что с фурой твоей так получилось… И за фотки эти Никон сказал тоже извиниться…
Урки старались соблюсти какой-то свой этикет, а Игорь Кириллович про себя возмутился: ишь, извинениями захотели отделаться. Ну ничего себе! А если бы их вчера накрыли с наркотой? Что было бы тогда с ним, с его фирмой? Сволочи! Главное, совершенно уверены, что контролируют ситуацию, что взяли верх. Ну ничего, он их еще разочарует!
Игорь Кириллович приложил трубку к уху:
- Алло…