Полковник напряг память, а сообразительный Суматоха тут же подсказал ему номер. Селиверстов набрал его и ждал ответа так долго, что успел убрать аппарат от уха и включить громкую связь, чтобы Лесничий с компьютерщиком тоже могли слышать разговор.
Наконец-то абонент ответил. Голос его был слегка хриплым, а дыхание – сбивчивым и слишком уж глубоким. Все трое знали, что такое бывает при какой-то неравномерной физической нагрузке. Например, во время рукопашного боя или прохождения полосы разведчика, где приходится совмещать быстрые движения с немалой силовой нагрузкой. Все это обязательно перебьет дыхание, как минимум сделает его неровным даже у хорошо тренированного человека.
Волкодавы уже знали, что майор в отставке Святославов на несколько лет старше полковника Селиверстова. Значит, возраст должен сказываться на его дыхании.
– Аркадий Валерьевич? – спросил Георгий Игоревич, словно бы прислушиваясь к чему-то.
Он, видимо, ждал, будет отключен разговор или нет.
– Да, слушаю вас. Кто это?
Отключения не произошло. Значит, номер Святославова противнику еще неизвестен, иначе его уже точно поставили бы на прослушивание.
– Полковник Селиверстов из ГРУ. Мы с вами лично незнакомы, но вам большой привет от нашего командующего полковника Мочилова.
– Юра Мочилов? – переспросил Святославов. – Я был начальником штаба батальона, а он служил у нас командиром роты. Капитаном еще был. Рад услышать, что Юрий все еще в строю, да на такой должности! Передайте ему, что я за него очень рад.
– Обязательно передам. Но я звоню по серьезному вопросу.
– Я готов выслушать вас, хотя не очень уверен, что серьезные вопросы можно решить в телефонном разговоре. Это, как ни крути, открытый канал.
– Не совсем так. Наш разговор на контроле спутника ГРУ. Если вдруг кто-то подключит прослушивание, то наше общение автоматически прекратится. Имейте это в виду.
– И никак невозможно?..
– Никак. Прослушивание исключено. Технологии, позволяющие вести его, пока еще не созданы. Но я продолжу, чтобы время не терять. Вашей личностью, Аркадий Валерьевич, сильно заинтересовались в СБУ и в МВД Украины. Не только, конечно, ею. Речь об одиннадцати отставниках спецназа ГРУ, которые в настоящее время работают в Новороссии инструкторами учебных подразделений по подготовке ДРГ. Кстати, все эти личности перечислены в списке, представленном украинцам конторой, расположенной в Лэнгли. Она живо интересуется отдельными офицерами в связи с их прошлой службой. Именно потому вас планируется не ликвидировать, а похитить и передать матрасникам. Но и самим укропам вы сильно насолили. Видимо, им очень не нравится качество подготовки ваших курсантов. Эти ребята действуют не хуже настоящего спецназа, и справиться с ними чрезвычайно сложно. В противовес вам на Украине создана целая школа ДРГ. Называется она "Рарог".
– Странное название. Хотя оно, вероятно, как-то связано с гербом Украины. Но это их дела.
– Да, название странноватое. Но список, как я уже сказал, состоящий из одиннадцати отставников спецназа ГРУ, возглавляете вы. Нет, не по порядку номеров, поскольку он составлен по алфавиту, а по качеству, как мы понимаем, работы.
– Спасибо укропам за высокую оценку. Хотя я и стараюсь, но годы уже не те. Теперь я не могу дать своим курсантам той подготовки, которую когда-то получали наши солдаты. Нет у меня соответствующей боевой формы. Да и времени нам предоставляют немного. Выпуск каждые пять месяцев. За это время подготовить настоящего спецназовца невозможно.
– Украинская сторона лепит своих спецназовцев за две недели. Под американским руководством.
– Вот потому от них и толку нет. У нас вчера какая-то группа из трех человек пыталась прорваться к своим. Захватили грузовик, проехали через расположение нашего батальона и выскочили на блокпост. Неужели трудно было предположить, что дорога перекрыта? Нет, полезли. Нарвались на гранатомет и пулемет. Вот она – двухнедельная подготовка. Чувствуют себя суперменами, встают в полный рост, чтобы выстрелить один раз непонятно куда. А серьезной подготовки-то нет никакой. Только одно название – разведывательно-диверсионная группа. Мы в неделю по паре штук таких ловим. Можно было бы просто выпороть и отпустить, но они на мирном населении отыгрываются. Приходится отдавать под суд.
– Вы правильно оцениваете уровень матрасной подготовки. Тем не менее придется вам приготовиться к встрече еще одной или даже нескольких объединенных украинских групп. Сможете радушно принять?
– Есть какие-то конкретные данные? Количество бойцов, вооружение, задачи и прочее?..
– Я же сказал, что вы, Аркадий Валерьевич, числитесь первым в списке. Именно на вас началась планомерная охота, организованная на самом верху. Диверсанты будут из той самой школы "Рарог". К сожалению, у нас нет никаких данных о ней. Мы не знаем место ее дислокации, состав, общее количество курсантов. Известно только, что инструкторов украинцам предоставил небезызвестный блок НАТО. Это большей частью американцы, канадцы и поляки. Их, как я понимаю, немало. При таком количестве инструкторов не исключено даже увеличение времени подготовки. Две недели натаскивали раньше, когда существовала школа "Тень".
– Да, я про нее слышал. Эта школа, кажется, уничтожена, да?
– Ликвидирована только головная ее часть, которая готовила диверсантов для работы в России, в частности в Крыму. Но осталась низовая. Ее выпускники мотались по тылам Новороссии и проводили карательные мероприятия среди мирного населения. У нас тогда просто не хватило физических сил для уничтожения всей школы. По сути дела, против них работала только одна наша группа – семь человек. Все бывшие офицеры спецназа ГРУ.
– А почему бывшие? – задал Святославов естественный вопрос.
– Извините, Аркадий Валерьевич, я представился не полностью. Я, параллельно основной должности, сейчас возглавляю частную военную компанию "Волкодав". Наша боевая группа состоит из семи бывших офицеров спецназа ГРУ. В настоящий момент мы заинтересованы в уничтожении школы "Рарог". Задача нам поставлена конкретная – не позволить захватить инструкторов учебных подразделений, наших и ваших бывших сослуживцев. Вашему командованию уже была отправлена ориентировка о намерениях украинской стороны.
– Вот теперь понятно…
– Что понятно? – уточнил полковник Селиверстов.
– Нашему комбату поступил приказ усилить охрану учебки и меня лично. Я теперь даже по расположению батальона хожу в сопровождении трех автоматчиков.
– Это хорошо, – заявил Георгий Игоревич. – Значит, на наш сигнал последовала адекватная реакция. Тем не менее я вас попрошу на два-три дня проявлять повышенную бдительность.
– Почему только два-три дня? Что потом изменится, товарищ полковник?
– Через два-три дня мы окажемся у вас. Прибудем скрытно.
– Можно спросить, какова цель вашего приезда? Хотя я, кажется, уже догадался.
– О чем вы догадались?
– Вы сказали, что вас интересует школа "Рарог", но вам известно о ней лишь то, что именно ее выпускники должны на меня охотиться.
– Так.
– Значит, я становлюсь живцом, на которого вы будете ловить укропскую ДРГ.
– Приятно работать с представителем старой школы спецназа ГРУ. Вы все правильно просчитали. Через эту ДРГ мы рассчитываем выйти на саму школу и уничтожить ее. Это не будет рассматриваться как нарушение перемирия, поскольку украинская сторона продолжает вести артиллерийские обстрелы населенных пунктов с мирными жителями.
Кроме того, именно она сейчас готовит атаку своей ДРГ против вашего учебного подразделения. Все на паритетных началах. Надеюсь, весь ваш батальон задействовать не придется. Разве что выпускников учебки. Вы, Аркадий Валерьевич, не возражаете против такого мероприятия?
– Не возражаю.
– Вот и отлично. Вам, думаю, будет приятно встретиться с моими людьми, посмотреть, как они, нынешние, работают, сравнить. Вам же самому ставится такая задача: необходимо любыми способами продержаться эти два-три дня и не позволить себя захватить. Вплоть до того, что в какой-нибудь погреб на ночь прятаться. Подальше от места событий.
– Я не только не возражаю, двумя руками голосую "за". Правда, прятаться я не привык, но охранение предупрежу. При этом есть у меня, товарищ полковник, и для вас небольшая задача.
– Я вас слушаю.
– Мне вчера звонила жена…
– Я понял. Не волнуйтесь за нее. Она надежно укрыта. Ее место в настоящий момент занимает другая женщина, офицер спецназа ГРУ, инструктор по рукопашному бою, капитан Луспечаева. Если ее вынудят вам позвонить, то будьте готовы поговорить. Там все под полным контролем. Значит, вы готовы протянуть два-три дня?
– Безоговорочно. Срок слишком небольшой, чтобы не суметь это сделать.
– Я почему позвонил вам напрямую. Мы хотели бы отправиться к вам уже сегодня ночью, но еще не успели полностью подготовиться. Нам нужно время. Значит, я могу передать командованию ваше согласие?
– Передавайте, товарищ полковник. Можно высказать вам просьбу?
– Высказывайте.
– Не сможет ли ваша группа помочь моей учебке?
– Чем?
– Во-первых, материально-техническим обеспечением.
– Мы занимаемся этим, хотя и не в массовом порядке. Оставляем ополчению то, что привозим с собой. Вам что-то конкретное требуется?
– Парочка хороших охотничьих блочных луков. Специалист у меня есть. Мастер спорта международного класса. И второе. Хотя бы какое-то количество мин-ловушек типа "МС-3" или "МС-4". Хорошо бы человека, который научил бы курсантов ими пользоваться.
– Нет проблем. Доставим и луки, и мины, и человека. Есть такой в нашей боевой группе. Когда-то считался лучшим мастером этого хитрого дела в спецназе ГРУ. Груз, думаю, мы сможем отправить раньше, чем приедет группа. Чтобы не так заметно было. Вам же обещаны наши беззвучные минометы. Их отправим с запасом мин. Заодно и контейнер с минами-ловушками. Еще вопросы есть?
– Нет вопросов, товарищ полковник. Груз примем и разместим. Будем ждать вас.
– Странное дело, – сказал полковник, закончив разговор.
Но он не убрал мобильник в чехол, а даже помахивал им перед волкодавами.
– С Новороссией телефонные разговоры допускаются, пусть и при прослушивании нашим собственным спутником. Но мы расположены всего в нескольких километрах от Москвы, а звонить туда нам запретили, предложили пользоваться только шифрованной связью.
– А что здесь странного? – заявил Лесничий и пожал плечами. – Вы ведь помните, как в первой же нашей операции мы столкнулись с тем, что в ГРУ работала агентура украинской стороны. Наши страны за столетия совместной жизни так прочно сплотились, что у доброй половины офицеров ГРУ и Генерального штаба наверняка есть какие-то родственные или дружеские отношения с гражданами Украины. Сестра моей жены живет в Житомире. Кто знает, насколько эти связи прочные и к чему они могут людей подтолкнуть? Поэтому связь только самая надежная. Шифровальщиков проверяют строжайшим образом.
– Да, вероятно, ты прав, – проговорил Селиверстов, опустил глаза и стал дописывать шифротелеграмму.
Глава 5
Кто дал капитану Луспечаевой прозвище Феня, уже давно забылось. Говорили, что она сама однажды так себя назвала, будучи еще лейтенантом, когда с ней назойливо хотели познакомиться молодые подвыпившие парни на улице. Девушка хотела смутить парней непривычным "ископаемым" именем. Но их это не остановило, они стали навязывать знакомство куда более настойчиво.
Тогда Луспечаева максимально просто и очень наглядно объяснила мальчикам, что такое инструктор по рукопашному бою спецназа ГРУ, к тому же мастер айкидо. Слава богу, парни остались живы. Скорее всего, они никогда больше не решались приставать на улице к женщинам в военной форме.
Луспечаева уже давно забыла, кому именно она рассказала про этот случай. Сей "кто-то" слил столь дивную историю про девушку Феню еще кому-то. Вскоре весь батальон был в курсе случившегося, и новое имя, что называется, намертво прилипло к человеку.
Это было давно. Луспечаева из лейтенантов уже стала капитаном и вообще перешла служить в другую бригаду. Но прозвище осталось, пошло за ней по следу.
Именно капитан Луспечаева заменила в квартире Святославовых хозяйку Анну Николаевну. При этом Феня самым внимательным образом осмотрела все вещи, развесила в шкафах одежду, которую привезла с собой, разложила на полках свое постельное белье. Анна Николаевна показывала ей буквально каждую мелочь, вплоть до косметики и духов, которые забирать с собой не стала. Подставная хозяйка на случай проверки должна была знать, где в квартире что лежит.
Никто не знал, какова квалификация бойцов укропской ДРГ. Они могут вообще ничего не проверять, взглянуть на документы и успокоиться или же пожелают точно убедиться в том, что это и есть та самая Анна Святославова, жена отставного майора спецназа ГРУ.
Укропы, разумеется, не сумели бы добраться до личного дела Аркадия Валерьевича, но в него на всякий пожарный случай были внесены кое-какие изменения. Теперь в нем значилось, что он служил в тех же самых бригадах, где и капитан Луспечаева.
Много чего требовалось предвидеть, чтобы не подставить Феню под удар. Кажется, проработано было все до тонкостей. Тем не менее опасения все равно оставались. СБУ могло найти на Украине бывшего офицера спецназа ГРУ, который служил еще в СССР вместе со Святославовым. Доставить этого человека в Воронеж было бы не сложно. Такой вариант грозил Луспечаевой провалом.
На этот случай удалось договориться с соседями по лестничной площадке, из квартиры через стену, где тоже жила семья военного. Этим людям было предоставлено временное жилье. Две комнаты их квартиры были опечатаны. В третьей и разместилась засада из пяти офицеров спецназа. Надежно работала аппаратура прослушивания.
Установить видеокамеры спецы из ГРУ не решились. Их намного легче определить и взглядом, и прибором. Простой индикатор оптической активности, случайно оказавшийся в руках бойцов украинской ДРГ, сразу покажет на камеру. Конечно, есть аппаратура, которая и звуковой контроль может обнаружить, но это уже сложнее. Здесь надо заранее подозревать подвох и иметь под рукой оператора-электронщика.
Российские спецслужбы вели украинскую диверсионно-разведывательную группу от самой границы, которую она пересекала нелегально. По России укропы передвигались с фальшивыми документами, на автомобиле с поддельными номерами. По большому счету их при необходимости могли бы тормознуть на дороге и без проблем повязать. Но вместо этого ГИБДД получило указание машину не останавливать.
Сотрудники ГРУ хотели затянуть укропскую ДРГ поглубже на свою территорию. Пусть потом, когда последует атака ЧВК "Волкодав" на школу "Рарог", у противника не возникнет ощущения, что она ничем не спровоцирована. Нападение должно стать только ответным действием, чтобы не вызвать возможных упреков в адрес России. Ради этого стоило вести сложную игру.
Капитан Луспечаева прекрасно все это понимала и готова была даже жизнью рисковать для успеха общего дела. Такую вот долю она себе выбрала. Эта женщина была инструктором по рукопашному бою, но служила в военной разведке. А это уже ко многому обязывало. Сами офицеры спецназа ГРУ говорили, что разведчик – он и в Африке разведчик.
Да, капитан Луспечаева реально рисковала жизнью. Украинские ДРГ формировались в основном из бойцов национальной гвардии и "Правого сектора", то есть самых отъявленных фашистов, уже зарекомендовавших себя в Новороссии в качестве убийц, грабителей и насильников. Здесь все сводилось к надежде на то, что инструктор по рукопашному бою сумеет себя защитить, да и помощь из соседней квартиры к ней придет за считаные секунды.
Сотрудникам ГРУ было не совсем понятно, зачем украинским диверсантам вообще нужна жена отставного майора, если они планировали только захватить его. Обычно заложников берут в том случае, когда хотят принудить человека что-то сделать. Каким боком это касается Аркадия Валерьевича? Может, укропы настолько боятся его, что страхуются, пытаются обезопасить тех людей, которые попробуют задержать Святославова, наличием заложника?
Нет, это было бы явной перестраховкой. Оберегать ту группу, которая пойдет захватывать Святославова, и при этом подставлять другую, выполняющую значительно более сложную задачу? Это слишком сложно и не нужно.
Впрочем, если операция разрабатывалась американскими специалистами, то такой вариант был вполне возможен. Американцы не знают российских реалий, не понимают, кто в такой ситуации оказывается под наибольшей угрозой.
Внешне захват женщины в заложницы выглядит простым и однозначно успешным. Однако американские спецназовцы, как хорошо понимали в ГРУ, во многом воспитаны на продукции Голливуда, на фильмах, где все действия не всегда взаимосвязаны, поступки героев необязательно должны быть логичными и необходимыми.
Полковник Селиверстов даже потратил два дня на просмотр художественных фильмов ради изучения действий матрасного спецназа. Потом он столько же времени просидел над документами, в которых описывались реальные американские операции, и нашел много общего между ними и домыслом киношников. Ему явно бросалось в глаза, что не сценаристы черпают вдохновение в документах о работе спецназа. Все происходит как раз наоборот. Во главу угла ставится не рациональность тех или иных действий, даже не эффективность их, а только эффектность.
Это слегка смешило полковника и во многом облегчало задачу по противодействию матрасникам. Селиверстов с большой долей вероятности допускал, что инструкторы, прибывшие из-за океана, заставят своих укропных курсантов проявлять ту же замысловатую нелепость при проведении боевых операций.
Анна Святославова была на восемь лет старше капитана Луспечаевой. Поэтому кожу лица Фени гример обработал специальным лаком, который собирает глубокие морщины на отдельных участках. Он снимается только специальным раствором. Никакое умывание удалить его с кожи не сможет. С этой стороны все было хорошо проработано и подготовлено. Соответствие роста и веса двух женщин тоже добавляло им сходства.
Неизвестно было, видел ли кто-то из украинских диверсантов фотографию настоящей Анны. Один из сыновей Святославовых иногда появлялся в социальных сетях, выставлял там разные фотографии. Родителей на этих снимках нет. Как и гарантии, что хотя бы одна такая фотография не висела там неделю тому назад. Ее могли скопировать в школе "Рарог". С самим сыном, которому надо было бы задать такой вопрос, связаться не удалось. Он, офицер, находился на учениях в Арктике, на каком-то отдаленном архипелаге. Добраться до него по закрытым каналам было невозможно, а по открытым – слишком рискованно.
В квартире раздался телефонный звонок.
– Феня! Они уже у подъезда. Трое. Будь готова!
– Я готова. Пусть идут.
Конечно, она немного волновалась. Феня никогда прежде не участвовала в настоящих боевых действиях, хотя уже трижды писала рапорты с просьбой отправить ее в командировку на Северный Кавказ. Капитан Луспечаева не имела того хладнокровия, которое было присуще основательно обстрелянным офицерам.