Пока я, обеими руками пытаясь удержать голову от кружения, пил кофе, припадая ртом к стоявшей на столе чашке, Атас чуть подробнее просветил меня о своем разговоре с Корневым. Проверка Оли Морозовой ничего не дала. Девушка исчезла так же странно, как и Алешка. "Астратур" развивал наступление на "дикие" притоны, Горин даже провел переговоры с людьми арестантского мира, и те побожились, что у них на "малинах" так девушек не пользуют.
- В любом случае, по информации, которой обладает моя контора, они бы скорее отдали девушек "Астратуру" за символический выкуп, чем стали бы из-за этого начинать войну. Нет, убийство не вписывается, - естественно, Атас сумел выразить эту мысль рублеными фразами, но смысл его высказывания я передал довольно точно.
Мы вынырнули из дома в сгущенку сумерек. С каким-то непонятным мне удовлетворением взглянув на измятое крыло своей "девятки", Атас сел за руль.
- Атас, а не поручил ли нам добряк Корнев самой опасной части задания? Как-никак, "пришель…", этого их парня хлопнули именно за активность в этом клубе.
- Думаю, - успокоил меня Атас, - ду-маю, обязательно должен быть еще один труп, - Ага! - возликовал я. - Поэтому мы туда и едем, да? Может, ты сразу уточнишь, что ты еще думаешь? Кого тебе нужно сделать еще одним трупом? Может, ты думаешь, что этим еще одним трупом должен обязательно быть я? Я против!
- Чушь. Петрушин вчера здесь что-то от кого-то узнал. За что и получил. Думаю, он узнал номер машины. Дурак, что не сообщил его диспетчеру. Хотя - кто мог подумать?
Мы до странности беспрепятственно продвигались по Большому проспекту Петроградской стороны - ни заторов, ни автокатастроф… странно! Атас вновь замолчал. Поерзав в кресле и выкинув в окно папиросный окурок, я не выдержал:
- Так что за "еще один труп"?
Он посмотрел на меня с жалостью.
- Тот, от кого человек "Астратура" узнал номер машины. По логике вещей, его тоже должны спустить.
- А… мы едем спасать, да?
- Искать.
- Труп?!
- Что найдем.
У самого Тучкова моста мы все же попали в затор - поворачивавший с набережной трамвай остановился, аккуратно перекрыв путь всему потоку машин, двигавшихся с нами в одном направлении, и Атас решил все же кое-что мне пояснить:
- Если не хочешь, чтобы тебя вычислили в этом мире, ничего не делай. Замечают все, дюбой жест. Чем больше поступков, тем боль-ше о тебе знают. Или люди, или птицы небесные, или вещи.
- Философа из тебя все равно не получится, поясни конкретнее!
Здесь, у моста, движение было уже двусторонним и, флегматично взглянув на часы, Атас резко вывернул руль вправо, и мы проскочили между тупой мордой остановившегося трамвая и громыхавшим по встречной полосе фургоном.
- Они грохнули Петрушина. Хорошо.
Хорошего мало, но я промолчал.
- … Подробности пальбы на Ударников выяснят менты и мафиози. Наверняка есть за что зацепиться.
Мы свернули с моста направо и через мгновение уже мчались по Малому Васильевского.
- … теперь здесь, в рок-клубе, - продол жал Атас, - кто-то видал девиц. И того, с кем они ушли. Или уехали. Это доказано первым трупом. Значит, если убийцы не совсем дураки, должен быть второй жмурик. Тот, кто их видел. Если они его уже сделали, значит, наследили, значит, мы будем знать о них еще больше. А если нет - узнаем то, что узнал Петрушин. Приехали.
Он критически осмотрел мой марлевый шлем:
- Оставайся в салоне.
- Вот еще! - взбунтовался я.
На втором этаже перед входом в небольшое фойе у концертного зала торговали пивом. Поскольку до начала концерта оставалось еще минут десять, именно здесь было наиболее оживленно. Личности со взъерошенными волосами, наголо обритые индивидуумы, аккуратно подстриженные эксцентрики и эгоцентристы с длинными сальными лохмами прихлебывали "Балтику" из горлышек бутылок и толковали об "Алмазной сутре". Первой меня заметила совершенно никакая девушка с намеренно обнаженными ножками: никакие чулки или лосины не должны были скрывать от восторженных взглядов местных эстетов затейливых узоров ее татуировки - от туфель до… до кожаной мини-юбочки, скажем так. И она почувствовала на себе мой взгляд.
- Ой, космонавт! - хихикнула она, указав пальцем на мою повязку.
Опять я в центре внимания! Что за…
- Да, я побывал там! - рявкнул я в ответ. - Что ты знаешь о мрачной пульсации мирового альтер-излучения, о неподражаемом звучании Вселенной?! Возникающие из сиреневой энтропии импульсы самой невероятной частоты и продолжительности рождают возвращающие душу на астральные сферы колебания Вселенной, недоступные человеческому слуху!
На меня смотрели уже более заинтересованно, они все пораскрывали рты от уважения! Атас бочком протиснулся в фойе, а я, вдохновившись, продолжал:
- Что вы знаете о лучах звезд, превращающихся в звуко-высотные мелодические линии, и светилах, обладающих характерной окраской присущего исключительно им звука?! И помните ли вы о будущих коллапсах, крекингах и грядущей тотальной резиньяции?
- Не, не помним! - потрясенно сообщил кто-то из слушателей.
- Хорошо! А этого человека вы помните?
Гордясь сам собой, я предъявил собравшейся аудитории фотку Петрушина - из тех, которыми нас днем снабдили в "Астратуре".
- Был вчера…
- Ну, теток искал каких-то! - подтвердил пацанчик с зеленым кокером на голове.
, - С кем-нибудь он говорил подробно?
- Да он у всех почти спрашивал, но с кем ему говорить, если этих его подруг не видел тут никто!
Толпа вокруг меня значительно увеличилась, карточка пошла по рукам, но каждый, взглянув на нее, вновь переводил зачарованный взгляд на мою повязку. Они хотели продолжения!
- Именно этот человек, простой с виду, но корреляционный по своей экзистенциальной сущности владеет эзотерическим пленом музыкального чередования объемов и силуэтов! - важно предупредил я слушателей. - Его необходимо найти, иначе ритмический замысел и тайный смысл постоянной динамики Покоя и статики движения останется нераскрытым!
Если честно, побей они меня после этой фразочки, их бы оправдали в любом суде. Даже издалека я заметил, как внезапно покраснел Атас, спрашивавший народ в фойе. Но то ли у этих ребят оказалось все в порядке с чувством юмора, то ли они прониклись важностью моей миссии, только карточка еще раз обошла всех собравшихся. Теперь уже каждый второй смог припомнить, что да, маячил тут вчера этот мистагог, но никто ж не знал, что он такими тайнами владеет, а он все больше про теток спрашивал.
- И фотку небось показывал? И говорил, что одна была одета в серый свитер и джинсы? - уточнил я.
Все согласно закивали, поражаясь моей проницательности.
- Таков уж обычай у нас, астральных посланцев, - со вздохом объяснил я, - и когда завтра сюда придет тот, кто движется за мной следом, и станет показывать мою фотографию и расспрашивать обо мне, узнайте его: это еще один вестник мелодики звездных пульсаций!
Они явно не могли ничем помочь! Атас, похоже, тоже закончил свой блиц-опрос. Впрочем, ему было проще: почти весь народ сбежал из фойе еще при первых постулатах моей эстетической доктрины. Хорошие тут все-таки собираются ребята. Со вздохом я убрал фотку в карман.
- Прощайте! Ритмика объективного мира требует моего присутствия в ином месте!
- Постой, заверни еще чего-нибудь! Ты же не порассказал про звездную музыку!
- Что? А… так ведь не это главное! - Атас уже потянул меня за рукав к лестнице. - Главное… сейчас я скажу… Главное помните, что выполнение варны своей дхармы рождает благоприятную карму! Аминь! И да поможет вам Колдрекс!
Я повернулся, чтобы уйти, и в этот момент нос к носу столкнулся с тем самым бритоголовым, носившим очень твердые ботинки. Он опаздывал на концерт, поэтому не сразу меня узнал.
- О! - обрадовался он. - Еще хочешь, да?
Атас четко вклинился между мной и этим вульгарным материалистом и попытался уподобиться мне в остроумии:
- Упаси тебя Сникерс, пацанчик, от опрометчивых суждений!
- Это плагиат! - прошипел я ему на ухо и грустно пошел вниз по лестнице.
Атас нагнал меня через три ступеньки, оставив бритоголового судорожно глотать ртом воздух.
- Поздравляю. Хорошая речь. Про коллапсы. Результат?
- Все видели, никто не знает…
- У меня то же самое…
- Подождите!
Мы остановились. Три поклонника моего ораторского искусства - девочка с татуированными ножками не в счет - нагнали нас на лестнице.
- Ребята, вам что, действительно так важно найти этих своих знакомых?
- Ну.
- Мы вот подумали… короче, жаль, что тут никто ничего не знает, но ведь сегодня здесь вовсе не весь пипл, что вчера был. Может, те, кто не пришли, что-нибудь путное знают…
- Ну?
- Ну вот, мы и подумали, надо вам к Наркуше обратиться.
- Кто это еще?
- Наркуша - это все! Это Нострадамус! Он такие пенки иногда выдает!
- Пенки?
- Не всегда, но по обкурке…
- Не так объясняешь!
- А что объяснять?
Они чуть не перессорились, а поскольку все сообщенное ими никак не вдохновляло, я вновь принялся рассматривать узоры на ногах девчушки: красные, синие и черные линии переплетались так причудливо, что, думаю, создавали ей немало проблем в интимной жизни: даже до самого озабоченного лес-промхозовца, думаю, с первого раза доходило, что перед ним не объект эротического влечения, а заслуживающее внимательного рассмотрения произведение искусства. Руками не трогать!
- Пойдемте, если он не в отключке, так скажет что-нибудь путное, правда, он странно говорит, ну, катренами, как настоящий Нострадамус, и путано, но, представляете, он как-то выдал что-то вроде "Смольный таит анашу", никто не мог понять, про что это он, все смеялись, думали, надо понимать так, что Собчак тайный наркоман и прячет у себя траву…
Задурманив нам мозги всей этой несуразицей, они выманили нас на улицу, и, только прошагав вслед за новыми знакомыми метров десять, я, словно очнувшись, заметил, что мы удаляемся от машины Атаса и движемся прямехонько к боевому скверику.
Чуть вздрогнув, Атас недоумевающим взглядом осмотрел окрестности. Наши провожатые наперебой продолжали свое парапси-хологическое повествование:
- … вот, значит, все над Наркушей тогда смеялись, а летом как-то пошли в Бобкин садик купаться, это как раз за Смольным собором, так там прямо в садике такую кайфовую полянку нашли, лох какой-то засеял! Прикольная телега, да?
Я несколько раз вздохнул полной грудью. Все это начинало напоминать дурной сон или тоскливые предутренние видения одинокого запойного пьяницы. Пока мы ехали, пока я проповедовал в клубе, пока надеялся - какое-то странное нервное напряжение позволяло мне держаться и более или менее удачно шутить.
За это время успело заметно потемнеть: и на улице, и на душе. Вечер абсурдных, странных конфликтов, телефонная нервотрепка, новый вечер с убийством и диким бессмысленным избиением, разбитая голова, отключка и новая напряженка, масштабный крестовый поход "Астратура" на бесхозные публичные дома, а мы в этом клубе непонятно как пытаемся найти незнамо что, а теперь какие-то увлеченные ребята тащат нас к какому-то наркоману… Зачем я здесь? Что это за мир, если от него нельзя отгородиться и уснуть… недельки на две… летаргия… Боже, как кружится эта улица вокруг моей головы! Видимо, я здорово побледнел - Атас цепко ухватил меня за плечо, чуть встряхнул. Улица начала медленно замедлять свое вращение.
- Зачем нам этот наркоман? - шепотом, чтоб не обидеть добровольных помощников, спросил я Атаса.
- Не знаю. Не убудет. Ты как?
- Как флаг!
- В смысле?
- Трепещу. Дрожу.
- Ничего, "ветер" скоро кончится! - попытался он меня утешить.
- Боюсь, тогда я совсем обвисну.
- Шутишь, значит, до новой дозы кофеина не созрел!
Последнюю фразу Атас сказал чуть громче, чем надо, и обогнавшие нас на пару шагов меломаны среагировали мгновенно, прервав повесть об очередном удачном предсказании Наркуши:
- Вы что, тоже колесами балуетесь?
- Просто ездим!
- О!
Весь этот треп немного помог мне собраться с силами. Я дважды "попытался глубоко вздохнуть, набрать полную грудь прохладного вечернего воздуха, но вместо него мои легкие оба раза заполняла отвратительная дождевая взвесь. Что за жизнь! А я и, не заметил, что на улице начало накрапывать! Позавчера был ветер, сегодня морось, вчера… А какая погода была вчера? Я не помнил. Абсолютно. Наверное, это дело окажется действительно похожим на запой - в первый день ты полон сил и бесшабашной энергии, в последний, в лучшем случае, очнешься опустошенный и смертельно уставший. И никогда не вспомнишь, какая была погода… Но так ли это важно? Бедная Алешка!
- Вот он! Сидит!
Я уже говорил, что скверик этот освещался в основном огоньками папирос с травкой. И сейчас в нем было темнее обычного. Дождь или концерт тому причиной, не знаю, но только на одной скамейке у самой ограды мерцало искусственное освещение. Мы подошли: трое меломанов с девушкой впереди, я и Атас чуть сзади. Молча мы обступили полукругом тщедушную фигуру на скамейке. Подсесть никто не решился - мокро!
- Привет, Наркуша! - окликнула девчушка.
Только тогда он обратил на нас внимание, приподнял голову… На вид ему стукнуло лет Шестнадцать, не больше, да и для такого возраста Наркуша-Нострадамус показался мне чрезмерно хилым, В его глазах не оказалось никакого пророческого огня. Когда он в очередной раз затянулся "беломориной", они только стеклянно блеснули… и я вспомнил, вспомнил, как однажды на Невском ко мне подошла девушка лет пятнадцати в дорогом плащике нараспашку. У нее был похожий взгляд. Под плащиком виднелось порванное платьице. Она попросила меня отвести ее в "какое-нибудь казино" или "достать где-нибудь еще джефа". Сначала мне захотелось над ней подшутить, но затем я обратил внимание на ее левое запястье. Оно было здорово изрезано и неумело обмотано оторванными от платья лоскутками. И то и другое она сделала сама, правой рукой. И ее ни в коем случае нельзя было отправить к врачам - наркотики, суицид, ее бы быстро упекли в дурку. И - прощай родное ПТУ или школа, и - хороших воспоминаний на всю жизнь! Я отошел позвонить знакомому лекарю, а когда вернулся, девчушка уже куда-то смоталась… Эта история куда обыденней, чем даже вся пошлая бытовуха последних дней - драки, скандалы, заводки на ровном месте, - и тем не менее эта история все же необычайно грустна и показательна. Это была моя встреча с миром, в котором мы все живем, - с маленькой истеричной девочкой с суицидными наклонностями, дрожащим лицом и пустым взглядом, которой так хочется пойти в казино!
У Наркуши оказался такой же взгляд.
- Привет, Наркуша!
- Чё, сейшн скис? Или бабки искать вышли?
Атас сразу поскучнел. Его контора не занималась трудными подростками, и выражения типа "проведать блатхату" казались ему ближе, чем "на флэт вписаться".
- Нет, мы еще пойдем. - Вести разговор досталось девочке, и поскольку в темноте ее ножная татуировка казалась чем-то вроде чулков, меня это вполне устроило. - Мы вот пока к тебе ребят привели, помочь им надо. Ты в кондиции?
- Как раз подходит, пока они расскажут, натурально поспею!
По лицу Атаса было видно, что он скорее схватит юного Нострадамуса за шкварник и отнесет в ближайшее отделение, чем станет перед ним распинаться. И ввести малолетнего наркомана в курс наших проблем пришлось мне. Что я и сделал, сами понимаете, без особого энтузиазма.
- Позавчера в ваш клуб заходила девушка - серый свитер, джинсы, брюнетка, зовут Алена, с подругой такой-то, после чего мы их до сих пор найти не можем. А вчера парень знакомый заходил, тоже пропал, узнать бы, с кем он по крайней мере общался… - Вот фактически и все, что я ему рассказал, естественно, с более подробными описаниями Алены, Оли и покойного Петрушина. - Ты никого из них не видел? Не знаешь, с кем наш друг вчера успел пообщаться? - вяло поинтересовался я.
Он не ответил. По тому, как смягчились вдруг черты лица этого местного Нострадамуса, по тому, как вдруг окончательно остекленели его глаза, я понял, что он собирается провести демонстрацию своих возможностей, выдать образец футурологических изысканий из наркотического транса.
- Пойдем отсюда! - с омерзением в голосе приказал Атас.
На него зашикали. Поскольку человеку с разбитой башкой проще стоять, чем ходить, я тоже не сдвинулся с места. Презрительно пожав плечами, Атас заткнулся. За оградой по черт знает какой линии порыкивали дикие машины, вокруг нас шуршали робкие шаги невидимого дождя. И вот эту относительную тишину неожиданно прорезал приятный голос, мне не сразу удалось поверить, что это говорит Наркуша:
- Энди дышал и поэтому многое видел, Многое скажет - возможно, тогда и спасется. Будут Балканские войны, выстрелы, кровь! Кончится тем, что две силы поспорят за предсказателя!
Каким-либо особым ритмическим построением его речь не отличалась, однако он говорил нараспев, а поскольку настоящий Нострадамус всегда записывал свои предсказания четверостишиями, кстати, обыкновенно такими же корявыми и невразумительными, поэтому я и представил вам этот образец параноидального бреда в виде катрена.
- Я знаю одну силу, которая поспорит с ним уже сейчас! - От злобы Атас так изменился с лица, что на мгновение мне показалось, что в сквер вдруг проник отблеск разрешающего сигнала светофора.
Но нет, просто так позеленел мой приятель. Признаться, я, наверное, все же на что-то надеялся, уж больно убедительно познакомившие нас с Наркушей ребята рассказывали о его способностях. А он, выдав вышеприведенную информашку, похоже, совсем отрубился, во всяком случае, из его мокрых губ выпал тлеющий мундштук от недо-куренного косяка.
Последние силы покинули меня, и я тяжело опустился на скамейку. И даже не подпрыгнул, вспомнив, какая она мокрая.
Не подпрыгнул, потому что в тот момент, когда Атас было уже шагнул к обманувшему наши надежды мерзавцу с понятными намерениями, остальные присутствующие вдруг прервали свое благоговейное молчание:
- Ничего себе! Вот это да! Ну, Наркуша, молодец! Ну, выдал! Точно! Как это я не додумался! И я не сообразила! Верно! Отлично! Точно!
Я так и остался сидеть в луже на скамейке. Атас остановился. Мы с ним посмотрели друг на друга. Какая-то машина на улице, разворачиваясь, на мгновенье осветила всю сцену.
Свет фар выхватил из мрака лица наших новых знакомых. Они сияли и сами по себе - от восторга. Конечно, я своей проповедью в предбаннике рок-клуба заслужил, чтоб и надо мной поиздевались, но представлялось уж слишком сомнительным, что все это надругательство над здравым смыслом могло оказаться срежиссированным заранее. Похоже, и Атас так решил.
- Что "отлично, точно"?! - рявкнул он.
Чуть грубовато - чтоб скрыть смущение.
Но эти иллюминаты не обратили никакого внимания на интонацию этого вопроса.
- Энди! Энди! - наперебой затараторили они.
Их радость была пламенней любви стареющих интеллектуалок.
- Точно, Энди вполне может!
- Может - что? - терпеливо допрашивал Атас.
- Ну, мог видеть ваших друзей, может знать про них… И как это Наркуша смог догадаться!