***
Сияющего золотыми зубами, толстого и слегка неопрятного Романа Борисова в разных местах величали по-разному: в городской администрации - уважаемым коммерсантом и председателем общественных организаций "Союз цыган города Черноморска" и "Угнетенный народ", на страницах газет - "цыганским бароном", в таборах - Герцогом, в милицейских сводках - "лидером преступного сообщества лиц цыганской национальности", старые воры между собой - по забытой давным-давно кличке "Ромка-Лисапед", прилипшей к оборотистому цыгану за удивительную способность в течение одного дня спереть и перепродать десяток педальных машин, причем иногда он воровал велосипеды у тех, кому полчаса назад и продал.
По сути же Борисов был не кем иным, как лидером диаспоры, подмявшей под себя всю торговлю наркотиками в портовом городе и издревле промышляющей мелкими кражами и попрошайничеством.
Конечно же, цыгане никуда не кочевали, представляя собой оседлый клан с отличными от классических традициями. Каждая семья жила в добротном кирпичном доме, мужчины гордо раскатывали на подержанных, но сверкающих лаком "Мерседесах" и "Ауди", многие женщины отказались от цветастых юбок и платков и носили одежду европейского покроя, детей старались пристроить в школу, дабы те получили хоть какое-нибудь образование.
Традиции вспоминались только тогда, когда это было выгодно.
Например, при редких милицейских облавах. Заехавших в "джипси-таун"[58] стражей порядка окружала толпа орущих женщин, оттягивающих на себя внимание для того, чтобы подростки успели перетащить мешки с коноплей и маковой соломкой из выбранного для обыска дома в соседние.
Но милицейские проверки были редки.
Блюстители закона - тоже люди, тоже хотят вкусно кушать и хорошо одеваться, так что с милицейским и прокурорским начальством у Борисова и К° было достигнуто полное взаимопонимание. Дабы не портить показатели отчетности, местному ОБНОНу[59] время от времени сдавали десяток-другой наркоманов, не представлявших более интереса для торговцев зельем по причине финансовой опустошенности. Торчков с шумом задерживали, быстро выбивали признания в соучастии в распространении наркотиков, формировали из числа арестованных две-три "группы" и бодро докладывали наверх о невиданных успехах на ниве борьбы с наркопреступностью. Сверху щедро лился дождь наград и внеочередных званий, а Черноморское УВД регулярно ставилось в пример на московских совещаниях у министра.
Верхушка цыганской ОПГ даже занималась политикой, как представители "угнетенного народа".
Сию светлую мысль в начале девяностых годов подал ближайший помощник Герцога Андрей Мечко, прочитавший многостраничный труд одного исследователя о геноциде разных народов. Борисов согласился с Мечко в том, что цыгане ничуть не хуже евреев, их также преследовали в фашистской Германии и целыми таборами расстреливали и загоняли в концлагеря, и приказал организовать общественное движение, которое будет отстаивать права соплеменников.
Партнеры у свежесозданной структуры, бесхитростно названной "Угнетенный народ", нашлись быстро.
Давно страдающие от скудного финансирования и не пользующиеся массовой поддержкой населения местные отделения "Демократического российского выбора" и "Социал-демократической России" сами обратились к цыганам с предложениями о сотрудничестве, получили милостивое согласие и присосались к ручейку наркоденег, наконец начав издавать собственные газеты.
О Черноморской инициативе узнали в центре, и в город зачастили эмиссары от других политических партий и объединений, почувствовавших запашок легких денег. Борисов принимал всех в шикарном офисе на первом этаже гостиницы "Звездочка", со всеми подробно беседовал, но абы с кем договоры о совместной деятельности не заключал. Его интересовали только те организации, что имели хоть какие-то шансы на присутствие на политической сцене.
Иным мягко отказывали.
Создание фонда борьбы за права "лиц цыганской национальности" приносило свои плоды. Теперь любое задержание наркоторговца, каждый из которых имел в кармане удостоверение общественной организации "Угнетенный народ", превращалось в политическое дело. На защиту интересов задержанного вставали лидеры псевдодемократического движения Черноморска во главе с вице-мэром, бывшим активным членом "Демросвыба", о "ментовском беспределе" вопили все местные газеты, и немногие оставшиеся честными опера и следователи были вынуждены спускать расследование на тормозах, отпуская пойманного с поличным дилера под подписку о невыезде, а затем и прекращать дело в связи с "недостатком улик".
С параллельно существовавшими в том же городе другими преступными группировками цыгане почти не общались.
По причине разных сфер деятельности.
Чеченцы контролировали порт и наркотиками практически не интересовались, разве что для личного потребления, азербайджанцы курировали торговлю продуктами питания и ширпотребом, немногочисленные славянские группировки почитали для себя западло заниматься "травой" и прилагали усилия на ниве "крышевания" бизнесменов и банковских операций.
Поэтому прибытие двух светловолосых дам из Прибалтики, которых вчера встретили и привезли в отель "Предпортовый" ближайшие подельники Турпала-Али Баграева, возглавлявшего чеченскую ОПГ, не могло не насторожить Борисова.
- Ты пей чай. - Роман лично налил душистый "Липтон" в кружку Алика Звездоцветова, принесшего цыганскому лидеру весть о приезде непонятных гостей.
Сидевший напротив Алика Андрей Мечко подвинул глазастому соплеменнику вазочку с вареньем.
- А ты уверен, - Борисов грузно опустился в резное кресло, обитое малиновым плюшем, - что это не проститутки?
- Не похожи, - с должным почтением ответил Звездоцветов, отхлебывая чай и придерживая большим пальцем серебряную ложечку, которая так и норовила попасть ему прямо в глаз.
- Почему не похожи? - подал голос Мечко.
- Они такие… ну, серьезные, что ли. И сам Леший их встречал. А Леший просто так никуда не поедет.
Лёма Атгиреев по кличке "Леший" был правой рукой у Баграева и действительно крайне редко выезжал на малозначительные мероприятия, предпочитая отсиживаться за четырехметровой бетонной стеной своего особняка, по верху которой шла спираль из колючей проволоки. Говорили, что Атгиреев боится какого-то кровника, пообещавшего отрезать Лёме голову за убитого в Дагестане брата. Леший три года воевал против федералов и участвовал в бесславном походе банд Басаева и Хаттаба на Махачкалу, в процессе которого и засветился, расстреляв нескольких милиционеров-даргинцев и получив черную метку от их родственников.
- Проститутки разные бывают, - вымолвил Мечко, регулярно катавшийся с поручениями в Москву и не понаслышке знающий категории столичных "жриц любви". - Есть и простушки, но есть и вип-герлухи. Таких от секретарши какого-нибудь министра не отличишь.
- Зачем Чечену элитные шлюхи? - буркнул Борисов. - Ему местных хватает.
- Кто знает, - протянул Мечко. - Деньги есть, может себе позволить…
- У них еще багажа прилично с собой было, - добавил Звездоцветов. - И "черные" им помогали нести.
- М-м-м, - Андрей изогнул брови. - И как девицы на это отреагировали?
- На что? - не понял Алик.
- На то, что чичики взяли их вещи…
- Нормально. Как будто так и надо.
- Леший тоже помогал?
- Не, Леший нет. Он с ними базарил о чем-то…
- О чем базарил, не слышал? - спросил Борисов.
- Я далеко стоял, а те глазами так и зыркали по сторонам. Решил не засвечиваться, а то вдруг что…
- Правильно решил, - похвалил Роман. - Леший тебя в лицо знает, мог насторожиться.
- Поезд откуда? - Мечко облокотился на стол.
- Из Москвы.
- Тогда с чего ты взял, что тетки из Прибалтики?
- Лилька с Розой на площади работали, они и сказали, что акцент у обеих сильный. Слышали, когда те в машины садились…
На шныряющих повсюду цыганок с привязанными к спинам младенцами никто обычно не обращает никакого внимания. Максимум - бросают брезгливо-презрительный взгляд и проходят мимо, торопливо кинув копеечку в грязную ладонь.
И мало кто отдает себе отчет в том, что горластые цыганки и их чумазые и частенько завшивевшие отпрыски - это разветвленная агентурная сеть, тщательно просеивающая всю доступную им информацию и подробно докладывающая обо всем виденном и слышанном мужьям и старшим братьям, которые затем доносят все сколь бы то ни было важные сведения до цыганского барона.
- Отправь завтра гадалок на площадь перед "Предпортовой", - дал Борисов указание Мечко. - Пусть пару дней покрутятся да посмотрят, куда эти бабы ходить будут. У нас в гостинице люди есть?
- Найдем…
- В номерах пошерстить надо. Но незаметно. - Роман погрозил помощнику пальцем. - Знать, зачем к чичикам эти бабы приехали, не помешает.
- Я выясню, - пообещал Мечко.
***
Получивший ценные указания Деда Пихто посредник оделся и убыл, дабы передать условия освобождения части заложников оперативному штабу во главе с начальником УФСБ. Хватов потребовал миллион долларов аванса, две бутылки коньяка "Арарат", причем обязательно в хрустальных литровых бутылках, килограмм икры и несколько свежих лавашей. Психолог долго не мог взять в толк, почему именно лаваши, а не примитивные булки, на что майор-спецназовец разорался о каких-то "национальных пристрастиях" в пище и чуть не "пристрелил" одного курсанта, желая продемонстрировать, что добивается четкого исполнения своих распоряжений.
Неадекватность террориста - явление распространенное.
На захват заложников часто решаются люди с расстроенной психикой, которые для храбрости накачиваются алкоголем или наркотиками. С одной стороны, их немного заторможенное состояние помогает штурмовой группе быстро и без потерь провести операцию по освобождению пленников, с другой - несет в себе опасность непредсказуемых действий. Взрыв ярости может вызвать совершенно невинная фраза, трансформирующаяся в затуманенном мозгу террориста в нечто противоположное по смыслу. Поэтому почти все, даже самые необычные требования преступников стараются выполнить, чтобы до поры до времени поддерживать в них ощущение безнаказанности и развития успеха задуманного.
- А нам действительно икру принесут? - удивился Мальков.
- Без вопросов. - Хватов погладил живот в предвкушении трапезы. - Вот только коньяк пить нельзя.
- Что-нибудь усыпляющее подмешают? - догадался старший лейтенант.
Остальные "террористы" засмеялись.
- Да-а-а, - Оленев легонько хлопнул Егора по плечу, - молод ты еще и неопытен. Ничего подмешивать не будут. Ни нам, ни настоящим злодеям. Это ж легко вычисляется… Просто наша задача - не клюкнуть по маленькой, а приготовить коллегам достойную встречу. В подогретом состоянии у нас это хуже получится. Но ты, если хочешь, можешь принять на грудь… Однако учти: алкоголиков мы в своем коллективе не терпим и безжалостно уничтожаем собственными руками.
- Я просто спросил, - надулся Мальков.
- Не обижайся, - миролюбиво сказала Алена. - Игорь шутит.
- А нам можно выпить, если вы не будете? - спросил кто-то из курсантов.
- Еще одно слово - и голышом побежишь по морозу, - не поворачивая головы, отрезала Незабудкина. - Сделаю из тебя парламентера-активиста. Усек?
Говорун засопел, но спорить не стал. Единственная дама среди "террористов" играла роль редкостной стервы и строго выполняла свои обещания, в чем "заложники" могли убедиться на примере двух курсантов, с прохладцей отнесшихся к словам Незабудкиной, а затем проползших на брюхе из одного конца самолета в другой, подгоняемые пинками Иванидзе и Хватова.
Егор показал Оленеву кулак:
- Ты б мне еще пыхнуть[60] предложил…
- О траве базара не было. - Майор повернулся к Хватову: - Кстати, Боря, а что ты в этот раз "дури"[61] не заказал?
- А надо? - Дед Пихто заговорщицки ухмыльнулся. - Ты только скажи, мне несложно.
- Мы, по объявке, не наркушники, - вмешался Иванидзе. - Так что с нас и коньяку хватит.
- Ты фляжку взял? - серьезно спросил Оленев у референта-новичка.
- Зачем? - растерялся Мальков.
- Как зачем? Коньяк туда перельем, потом выпьем. Бутылки, скажем, при штурме разбились…
- Не взял, - огорчился старший лейтенант, будучи совершенно не в курсе традиций контртеррористических учений.
- Эх, молодо-зелено… - Заместитель начальника пресс-службы сделал грустное лицо. - Никакого уважения к традициям. Даже флягу не прихватил. Придется грелку искать.
- Да ну тебя! - Мальков понял, что майор опять решил приколоться.
- Умный! - Оленев взъерошил себе пятерней волосы. - Второй раз быстрее сообразил. Чувствуется аналитический склад ума…
Посматривающий в иллюминатор Иванидзе сделал предупредительный жест рукой:
- По местам. Идут…
Глава 7
Вальс в спальных мешках
В сторону самолета по полю двигалась целая процессия, состоявшая из психолога с бутылями коньяка в руках, заместителя Панина генерала-майора Сидорова, несшего икру и лаваши, сотрудника Сбербанка с большой холщовой сумкой и двух мрачных охранников с эмблемами федерального казначейства на рукавах черных курток.
Охранники были вооружены итальянскими помповыми ружьями SPAS 12[62].
Хватов и Оленев синхронно выдернули из кресел ближайших к ним заложников, приставили пистолеты к шеям курсантов и протолкнули в тамбур у двери.
- Открывай, - приказал Дед Пихто.
- Кто, я? - не сообразил Мальков.
- Ну не я же! - Заместитель начальника пресс-службы чуть присел, полностью спрятавшись за спиной курсанта.
Егор распахнул дверь и наставил на подошедших к трапу людей свой пистолет.
- Положите всё и проваливайте! - крикнул Хватов, не показываясь из проема.
- Я должен удостовериться, что вы получили деньги и их количество соответствует вашим требованиям, - громко сказал "инкассатор", которого изображал капитан Мартиросов с позывным "Скази".
Рашид Мартиросов, тридцатилетний крепыш с добрым круглым лицом, был специалистом в деле нейтрализации противника голыми руками или с помощью подручных предметов, и, если бы он попал в салон "ИЛа", террористам пришлось бы совсем кисло.
Дед Пихто улыбнулся.
Скази был его приятелем, с которым они прошли немало горячих точек и который однажды протащил на себе раненного в ногу Хватова почти двадцать километров, отбиваясь от наседавших со всех сторон таджикских боевиков.
- Не пойдет! - возопил Мальков, поигрывая пистолетом. - Мы верим вам на слово! Положите деньги у трапа и отойдите на сто метров!
- Далековато ты их посылаешь, - заявил Оленев. - Но правильно.
Бойцы из силового подразделения казначейства переглянулись. В отличие от инкассатора, они были настоящими, как и деньги в мешке.
- Отходим, - пожал плечами Мартиросов. - Ничего не поделаешь.
Сидоров и переговорщик опустили припасы рядом с миллионом долларов и двинулись в обратном направлении.
- Но… - замялся один из охранников.
- Ничего с вашим миллионом не случится, - поморщился Скази. - Или вы думаете, что настоящие террористы пустили бы нас в самолет? Был, конечно, шанс, однако он нам не достался.
- Вам по два раза повторять надо?! - крикнул Егор.
- Всё, уходим.
Мартиросов поднял руки и пошел вслед за Сидоровым и психологом. Недовольные охранники бросили сумрачный взгляд на нахально ухмыляющегося Егора и потопали восвояси.
Хватов толкнул своего курсанта стволом пистолета под ребра:
- Бегом вниз и тащи всё сюда…
***
Цейс чуть-чуть передвинул ствол "SG 550"[63] и поймал в перекрестье прицела голову уже виденного им "террориста".
Незнакомый Роману Исакову молодой парень, видимо из числа недавно принятых на работу в Контору, что-то говорил Хватову, указывая рукой на здание аэровокзала.
Дед Пихто, естественно, под пули не подставлялся, хотя Цейс мог зацепить своего товарища рикошетом от стальной поверхности полуоткрытой двери самолета.
В метре от Исакова зашевелился прикрывавший снайпера Кайзер.
- Ты чего? - не отрываясь от окуляра, спросил Роман.
- Греюсь. - Старший лейтенант Сундуков убрал руку с цевья "Винтореза"[64] и несколько раз сжал в кулак озябшие пальцы.
- Купи нормальные перчатки, - посоветовал Цейс.
- Ага, купи! - передразнил Кайзер. - За хорошие перчатки восемьсот целковых отдать надо. А у меня дети…
- У всех дети, - философски заметил Роман.
Ситуация с финансированием специальных подразделений ФСБ мало отличалась от общероссийских реалий, связанных с материальным обеспечением государственных учреждений и армии. Средств хронически не хватало, так что бойцы были вынуждены покупать многие необходимые вещи, выделяя деньги из своих скудных зарплат. Некоторым, у кого супруги трудились в коммерческих фирмах, дышалось полегче, другие, отягощенные потомством, экономили каждую копейку и в свободное от службы время подрабатывали. Кто-то "бомбил" на собственном автомобиле, кто-то разгружал вагоны, кто-то ремонтировал бытовую технику, кто-то преподавал рукопашный бой в спортивном клубе.
На полученные помимо ведомственной кассы деньги спецназовцы в основном приобретали нормальные комбинезоны, обувь и разгрузочные жилеты, кардинально отличающиеся по качеству от тех образцов, что предлагались им родным государством. До чиновников всё никак не доходило, что бойцы секретных служб не могут ходить на операции в громко шуршащих при любом движении сине-серых курточках, коими снабжаются ОМОН и патрульные милиционеры и в которые упорно пытались обрядить штурмовиков "Града".
- У меня мать заболела, - грустно сказал Кайзер. - Две сотни "бакинских"[65] за лекарства отдали. И через месяц надо еще столько же…
- Найдем. - Цейс, как и большинство снайперов, обладал олимпийским спокойствием.
Для подобных случаев, связанных с болезнью члена группы или кого-нибудь из близких, существовала общая касса, куда каждый сбрасывал, сколько мог. Деньги также расходовались на закупки самого необходимого для жизнедеятельности отряда, на помощь семьям погибших, получавшим мизерные пенсии и брошенным правительством страны фактически на произвол судьбы.