Наконец, Адонис. Или Геркулес? Этот был действительно интересным. Майкл "Мик" Богьер, в последний год школы признававшийся первым или вторым футбольным защитником Америки. Взятый на контракт, он попал в футбольную школу в Алабаме и был на прямой дороге в профессионалы, однако после шести игр звёздный новичок надрался на вечеринке братства, прихватил свою подружку по высшей школе покататься на жёлтом "Корвете", который "одолжил" ему какой-то выпускник и намотал его, себя и подружку на дерево. Ни машина, ни подружка, ни дерево не выжили. Мик покинул школу. Помотался по второй и третьей лигам, был в Канаде, подсел на наркотики в Лос-Анджелесе, пытаясь стать актёром и в итоге пошёл в армию после 9\11. Тут он нашёл свою нишу: быстро попав в спецназ, он получил снайперскую подготовку, был квалифицирован как взрывник и связист- прирождённый боевой лидер, настоящий сержант Рок. Наград было до задницы, и всё выглядело так, что до конца двадцатилетней службы он останется зелёным беретом, а потом станет консультантом по безопасности, но тут случился "Грейвульф" с контрактом на двести тысяч долларов, и Мик, никогда не бывший богатым, думавший, что НФЛ его таковым сделает и сожалеющий о потерянном шансе не смог отказаться. Он мог бы выбиться в руководство, парень с постеров, наёмник с непримечательным лицом и густыми светлыми волосами, подстриженными по форме, с телом бога, сообразительный и смелый. Но он тоже попал в переплёт, когда его люди на улицах Багдада подстрелили не того, кого надо, защищая большую шишку. Ушёл он по-тихому, даже получив бонус и оставшись в "Зелёной зоне", где приобрёл репутацию. Его подозревали в торговле наркотиками и оружием, контрабанде травы (дважды допрашивался Управлением по наркоборьбе в Багдаде), и наконец в этом городе стало для него слишком жарко и он перебрался в Кабул, став человеком для поручений у нескольких наркобаронов с проблемами в области безопасности, хранящим четыре-пять миллионов долларов в Швейцарии, знавшим всех и всё, и если вам было нужно видеть кабульское дело сделанным во вторник, Мик Богьер был вашим человеком.
Почему они болтались в Кабуле? Война была их бизнесом, и бизнес шёл хорошо. Все трое въехали в США пять месяцев назад через международный аэропорт Майами, кружным путём через Лондон и Стамбул попав во Флориду. Госдеп отметил и пропустил, наркоборцы отметили и пропустили, а в Майами увидели трёх богатых громил, ездивших бухать и отдыхать. Они исчезли из Майами как раз вовремя… как раз когда началась возня вокруг Зарзи.
Это были как раз те парни, которые могли расстрелять здание или убить девять незнакомых людей, не смеха ради, а потому, что это была их работа, им за это хорошо платили. Но кто нанял их? Они работали в своём эксклюзивном мире- главным образом служа разведкам, международным преступным группам, странным богатеям, которые могли купить всё, что им требуется ради каких-то грязных дел и плевать на расходы.
Вопрос дня: на кого они работали? "Было бы неплохо пообщаться с этими джентльменами и понять, что они задумали", - подумал он и попытался понять, как это сделать. Они бы могли рассказать всякое… Но пока всё это давало лишь нечёткое подтверждение словам Суэггера о наёмниках. Он не мог взять их с поличным, не мог объявить их в розыск, даже не мог начать искать их. Но он мог выдать низкоприоритетный запрос на пересылку в штаб-квартиру любой и каждой информации, касающейся этой тройки и это может дать что-то насчёт троих помощников смерти.
Хендерсон, Невада
1325, Магнолия
09-15
Следующий день
Это был маленький дом с гравием вместо газона и кактусами вместо кустов. Одноэтажный, с плоской крышей, один из многих в этом районе Хендерсона, который сам был районом Вегаса, он располагался под пекущим солнцем Невады. На подъездной дорожке была припаркована "Хонда Цивик", на бампере которой читалась отклеившаяся наклейка: "…ША и лети!", которая раньше читалась как "Вступай в ВВС США и лети!"
Они постучались, и им открыла молодая женщина в спортивных шортах и алкоголичке, на шее у которой висели только что вынутые из ушей наушники, идущие к айподу, прицепленному к шортам. Волосы у неё были короткие, натурально светлые, а кожа- очень красивой, чего нельзя было сказать о ней самой. Тем не менее, она была вполне приятной и выглядела располагающе, без той развязной красоты, которая многих отпугивает.
- Мисс Домбровски? - спросила Чандлер, показав свой значок.
Значки всегда плохая весть, даже если они её не несут. Домбровски шагнула назад, моргая, потеряв самообладание, и сказала:
-Эээ… да?
- Я спецагент Чандлер. Это следователь Суэггер. Мы из ФБР. Расследуем события, происходившие в операционном центре 143го экспедиционного крыла на авиабазе "Крич" несколько месяцев назад. Можем поговорить с вами?
Чандлер исполнила свою роль в полицейской работе мягко, но в тоне "без-херни-без-отказа", и молодая женщина, потемнев в лице, шагнула назад, впуская их.
- Ивините, я немножко взмокшая, - сказала она, - только что с велотренажёра. Затем она пустилась в бестолковое объяснение, что ей нужно быть в "Бордерсе" в одиннадцать, затем в центре в восемь, так что другого времени для упражнений кроме как утром нет, хоть и нелегко… но ни её саму, ни их всё это не волновало.
Все сели: хозяйка - в кресло, двое визиторов - на софу. Кофе? Нет. Сок, вода… нет. Так зачем это? И наконец: - мне нужен адвокат?
- Нет, - ответила Чандлер. - Мы просто проясняем разные вещи. Относительно ракетного запуска возникли разговоры. Может, это и не был ракетный пуск, а что-то взорвалось и без ракеты. В этом городе такое бывает. Но Агентство затребовало расследования, и вот мы здесь. Мы вчера были в операционном центре и говорили со всеми пилотами на дежурстве, полковником Нельсоном и офицером боевого управления, капитаном Пиплзом. Не было только вас, но поскольку вы рядом, мы решили завершить протокольные разговоры. Вы не "объект интереса", и против вас не проводятся следственные действия. Возможно, что-то изменится, но если так будет, вы будете об этом проинформированы и получите все возможности для защиты.
Она мрачно кивнула и сглотнула. Затем ответила:
- Я не могу ничего вам сказать.
- Плохое начало, - заметила Старлинг, слегка обескураженная.
- Если там какое-нибудь нарушение или преступление или что угодно - то это мои действия и моя вина, и ничьи больше. Я не буду свидетельствовать ни против моих коллег, ни против старших офицеров. Если у вас есть улики против меня и вы собираетесь предъявить обвинение или прислать повестку - я не буду пытаться защищаться. Если тюрьма- я пойду в тюрьму. Я об этом долго думала и это всё, что я вам скажу. Вы вроде бы неплохие люди и вы тут не для того, чтобы навредить мне, но будет именно так.
- Погодите, - сказал Суэггер, - мы здесь не для того, чтобы навредить вам, мисс Домбровски. Мэм, никто не хочет загнать вас в тюрьму. У меня парковочные квитанции уже кончились, норму я сделал и пару штрафов за скорость выписал, так что на сегодня хватит. Мы хотим неформально поговорить о событиях того дежурства и посмотреть, куда оно нас приведёт.
- Это приведёт меня в тюрьму. Я убила тридцать одного человека в тот день ни за что. Я бы хотела это забыть, но если уж мне придётся быть наказанной, я понесу наказание. Это всё что я могу сказать.
В комнате повисло молчание. Чандлер посмотрела на Суэггера, кивнула и вышла. Боб и Домбровски остались наедине.
- Почему вы здесь? - спросила молодая женщина. - Я думала, что вы решили поиграть насчёт женщины-следователя. Эмпатия, гендерная солидарность, женское понимание и всё такое.
- Вы и я имеем нечто общее и куда более глубокое, нежели любой пол и всё это барахло. Мы убивали для короля. Мы королевские убийцы. Мы любили это, мы наслаждались тем, какими особенными это делало нас, нам нравилось, что люди замолкают когда мы входим. Но пришло время, когда мы задумываемся- почему? Ради чего это всё? Привело ли это к чему-нибудь хорошему?
Она склонила голову - не в отрицании, но в понимании.
- Кем были вы?
- Комендор-сержант, Корпус морской пехоты. Снайпер. Вьетнам 73–75, пока меня не ранили по-тяжёлому. Девяносто три подтверждённых фрага, гораздо больше без подтверждения. Как и вы, я наводил прицел куда-нибудь, отправлял туда посылку и глядел, как оно умирает. Как я и сказал, это было ради блага страны- каждый из тех, кого я убил, не смог убить американца. И как вы, наконец я задумался: какого чёрта? Кто я? Почему я был настолько хорош, и- если я делал правильное дело- почему каждую ночь вижу лица? Вы крутите велосипед, а я лазил по горам Арканзаса и пьянствовал двадцать лет, пока наконец не вернулся в мир.
Она смотрела на него.
- Я хотела пилотировать истребитель, - наконец ответила она. - Но не вышло. Так что я остановилась на втором желании- не зная, какую цену придётся заплатить.
- Вы убили людей. Так бывает. Мир может быть сумасшедшим местом, вы и я вместе дошли до этого трудными путями. Так что позвольте мне сказать, ради чего это произошло- мне, такому же человеку, который смотрел в лицо тем же демонам- они не уйдут. Но со временем они станут бледнее и вы поймёте, что за это время родились дети, выросшие в новых граждан, мужчин и отцов, родились потому, что вы кого-то убили. Вы скажете- да, но ведь убитые, они тоже могли стать мужчинами и отцами? Занять предназначенное им место? А я скажу- я могу переживать только однажды, и я выбираю переживать за других морских пехотинцев. Да, это нелегко, и те из нас, кто берут ответственность нажать на спуск и выпустить пулю или ракету, каждый раз убивают часть себя. Но всё это становится мягче, легче, уходит прочь. И вы снова вернёте свою обычную жизнь - медленно, но вернёте.
- Да, сэр. Надеюсь, - сказала она.
- И если вы не хотите говорить об этом потому, что считаете, что защищаете каких-то людей- позвольте мне сказать, что в этом мешке уже нет кота. Мы знаем о "Пентаметре". Знаем о совершенно секретной, скорее всего, незаконной программе быстрого отстрела главарей, которую можно запустить в секунды и потом отрицать её существование. Мы знаем, что они использовали вас для того, чтобы сбросить термобарическую бомбу на этот отель и тридцать одна душа ушла туда, куда ушла, и никакой большой плохой главарь в тот день не погиб. Но не вы убили этих людей. Вы жили в своей славе, в своих традициях, в традиции семьи.
Суэггер знал, что отец Домбровски был генерал-лейтенантом ВВС и пилотировал "Фантом" во Вьетнаме, а её дед- бригадный генерал, дважды бывавший в Европе с Шестым воздушным флотом во Вторую Мировую, сама же она окончила академию третьей на курсе.
- И вы действовали в добром воинском духе. Вас использовали, но такое бывает. Вам нужно двигаться дальше.
- Но, - сказала она, - на войне случаются побочные потери. Не то место, порыв ветра, палец скользнул, неверно прочитали карту, всё что угодно- и погибли невинные люди. Вы живёте с этим, потому что таков военный процесс, большой, жестокий и грязный, и вы во всём этом находитесь. Тут же иначе было. Мне было сказано открыть огонь, и я проводила бомбу вниз до цели, потому что это не система выстрелил-забыл, и тут нужно вести бомбу к цели, находясь на самом носу. Я видела, как крыша становится больше и больше, и затем исчезает в пламени. Это случилось из-за меня. А потом я прочитала в газетах и проверила везде где смогла: никакого важного человека там не было, что разведданные были неверные, давайте забудем и сделаем вид, что ничего не было. Знаете, если евреи попадают ракетой не в то окно, они платят и извиняются. А мы просто забыли и пошли дальше. Это неправильно.
- И поэтому вы ушли со службы?
- И разбила сердца своих родителей, и работаю продавцом в книжном магазине "Бордерс", и по ночам сижу на горячей линии помощи жертвам изнасилования.
- Я уверен, что вы можете вернуться. Им нужны такие люди. Вы- лучшая, и своим участием вы сделаете службу лучше.
- Вы вербовщик?
- Нет. Я ищу того, кто заказал удар "Пентаметра" в тот день. Какая-то шишка из правительства заказала этот удар по причинам, которых мы ещё не знаем. Да, он убил тридцать одного человека и ещё всякие дела сотворил ради какой-то цели, которую знает только он. Я охочусь за этим ублюдком.
- Я скажу вам всё.
Федеральная траса 270
Колумбус, Огайо
16-50
Позже тем же днём
Огонь патрульного мигал синим-красным, и он ещё включил звуковой сигнал- неприятный звук, напоминавший израильские технологии психической войны, применявшиеся для разгона толпы. Билал повёл фургон на обочину.
- Что такое, Билал? - спросил профессор Халид.
- Не знаю. Вы двое сидите тут и заткните пасти. Не надо, чтобы его привлёк ваш диалект. Он далёк от просветления. Когда он увидит, что я- мусульманин, он захочет арестовать меня и обыскать фургон. Он найдёт, что у нас есть сзади и мы попадём под суд, и неверные будут обращаться с нами как с псами. Вы проведёте остаток своей жизни в западной тюрьме и не достигнете абсолютно ничего.
- О господи… - сказал доктор Файсаль. - Это будет огромной неудачей. Я не попаду на небеса. Хотя для отступника это ничего не значит, так как он не попадёт на небеса ни при каких обстоятельствах, собака, а я….
- Файсаль, - сказал Халид, - твоя враждебность бесполезна против меня. Побереги для…
- Заткнитесь, оба. Бесполезные старые брехуны, я уже надеюсь, что он нас арестует и я наконец-то отдохну от вашего брёха.
- Мне нужно в туалет, - сказал Файсаль.
- В кувшин насри, - ответил Билал.
- Нет, в кувшин не получится.
- Тогда терпи. Не хватало ещё насрать где попало, чтобы этот американский герой унюхал.
Он попытался собраться. "Рюгер".380 на липучке Welcro был прикреплён к другой такой же липучке на его запястье. Он мог выстрелить за секунду. Но к чему это приведёт? Яркий дневной свет, трасса, центр Америки, шестьдесят две мили в час. Они не уйдут. Наконец, видимо после того как проверил их аризонские номера через свою базу, патрульный вылез из своей машины, остановился подтянуть ремень и пошёл к окну фургона. Билал наблюдал за его приближением, положив бумажник на пустое кресло рядом с собой так, чтобы офицер мог видеть, как он туда потянется, затем разместил руки на руле на десять и два и попытался успокоиться.
- Добрый день, сэр, могу я увидеть ваши права?
- Да, офицер.
Он взял бумажник с сиденья, развернул его так, чтобы полицейский мог видеть обе его руки- этой штуке он научился ещё ребёнком, когда израильские силы безопасности проводили массовые задержания- и вытащил права, очень хорошую подделку, выводящую на настоящего владельца прав из Темпла, Аризона.
Офицер взял права, быстро оглядел фургон, бросив взгляд на двух стариков и сказал:
- Я скоро вернусь, сэр.
Он вернулся к своей машине, теперь чтобы сверить права со своими данными, ориентировками, розыскными листами и всяким прочим.
- Я обосрался, - сказал Файсаль.
- Хвала Аллаху, - ответил Халид. - Когда ты нуждаешься в нём, Он приходит на помощь.
- Неверный. Отступник. Дьявол. Демон.
- Заткнитесь вы оба. Если выберемся- я найду месту для омовения.
- Я пытаюсь быть рациональным.
- В Писании вся рациональность, которая нужна.
- Прекратите! - рявкнул Билал. - Он идёт назад.
Офицер снова появился в окне фургона.
- Порядок, мистер Мохаммед, - сказал он, протягивая назад права. - Я остановил вас потому, что ваше заднее правое колесо восьмерит. Думаю, на следующей парковке вам следует показаться механику. Может быть, гайки ослабли, а может и посерьёзнее что-то и надо приглядеть за этим. Прошу прощения за причинённое неудобство, но ваша безопасность - наша главная забота.
- Благодарю, офицер, - ответил Билал. - Я позабочусь об этом.
- Удачи на дороге.
- Благодарю.
Билал снова завёл двигатель, подождал возможности вернуться в движение и тронулся.
Штаб-квартира ФБР
Офис директора
Здание Гувера
Вашингтон ДС
10-00
Следующий день
- Я скажу прямо, - сказал директор, - вашей задачей было задержать человека, который угрожает важному дипломатическому визитору, посетившему нашу страну. Вы не сделали этого. Вы даже не приблизились, а он куда ближе к своему завершению, нежели вы- к своему. Но, как вы говорите, вы раскрыли секретную программу убийств ЦРУ, которая как минимум один раз была использована против американцев на службе в Афганистане. Вы решили, что это дело более важное, чем арестовать Рэя Круза. Теперь вы пришли за одобрением расширения расследования- вовлечением прокуроров, отправкой повесток высокопоставленным офицерам Агентства, занятым самыми секретными и чувствительными вопросами национальной безопасности. Мистер Суэггер, всякий раз когда мы нанимаем вас как консультанта, мы оказываемся совсем не в том месте, uде планировали оказаться. Справедливая ли это сделка?
- Да, сэр, справедливая, - ответил Боб.
Все трое сидели в большом кабинете директора с видом на Пенсильвания-авеню и купол Капитолия. Собеседник, розовый и блистательный в своём тёмном костюме, как и многие из вашингтонских шишек, сидел с задранными на стол ногами, и весь язык его тела говорил о настрое "дружеского разговора", крайне отличного от настроя "вы всё проебали". Ник ему нравился, и он более-менее поддерживал Ника (лучше не уточнять глубже) во время сложного расследования, которое привело к обвинению Тома Констебла в четырёх убийствах первой степени. Но так же он давал сигнал о том, что в этот раз Ник запрашивает слишком многого. Он был гений в посылке сообщений с глубоким подтекстом.