"Если бы не этот огрызок, сейчас бы водку пил, да Глашку трахал! - продолжая держать на лице дежурную улыбку, недовольно думал государственный адвокат. - А теперь сиди тут с ним, настраивай… Тоже мне, нашли настройщика! И чего они окрысились на парня?.. И так же все предельно ясно: пойман на месте преступления, пострадавшая и свидетели поют в одну дуду… Опять же, как не крути, а украденные монеты из коллекции хозяина квартиры изъяты у него при понятых, а это уже не бьётся! Как не крути, а дело твоё, подследственный Понайотов, дрянь!.. Наградил же Бог фамилией, мать твою… Конечно, если вернуть остальное украденное и оказать помощь следствию в задержании подельников, то можно говорить о снижении срока…"
Серафиму пришло в голову, что он может спокойно "слышать" то, о чём думает собеседник, если его мысли каким-то образом связаны с ним самим.
Размышляя об одном, Аполлинарий Григорьевич вслух сказал совсем другое:
- Прежде, чем я приступлю к обсуждению твоего дела, я должен сообщить тебе трагическое известие, - он действительно соорудил на лице сострадание и участие.
- Какое? - насторожился Серафим.
- Даже и не знаю, как начать…
- Так прямо и начни! - предложил Серафим, уже догадываясь, о чём ему хочет поведать эта мышь.
- Твоя невеста, Валентина, повесилась!
- Да, я знаю…
- Откуда? - искренне удивился тот.
- Старший Кум сообщил! - буркнул вдруг Серафим.
- Ну хорошо, если знаешь, то мы можем перейти непосредственно к твоему вопросу… Я очень внимательно ознакомился с вашим делом и… - он весело взглянул на Серафима и улыбнулся обнадёживающей улыбкой.
- И сразу понял, что меня нужно отпустить? - моментально подхватил Серафим, состроив на лице дебильную улыбку, он словно подыгрывал собеседнику.
- А ты шутник, Серафим Кузьмич, и это совсем неплохо! - казалось, он пытается быть "белым и пушистым".
Что, не угадал, господин адвокат? А на самом деле для меня все совершенно безнадёжно? - с серьёзной миной спросил Серафим, изображая в голосе беспокойство.
- Ну что вы, гражданин Понайотов, я бы не был столь категоричен! - возразил адвокат.
Он, пытаясь успокоить клиента, напоминал сейчас врача, который не хочет сообщать больному о его смертельном диагнозе, а потому разговаривает, как с ребёнком.
И Серафиму вдруг стало противно до тошноты: ему просто надоело слушать заученные бредни этого туповатого "специалиста". Он и так с трудом сдержался, чтобы не нахамить этой канцелярской крысе, когда тот сообщил о смерти Валечки, но теперь решил дать волю чувствам:
- Да что ты тут комедию передо мной ломаешь? Сидит тут, дурочку разыгрывает! - с неприкрытой злостью воскликнул Серафим и вдруг сам предложил: - Хочешь, мы с тобой поиграем в мою игру?
- В какую? - машинально спросил он.
- Правила очень просты: если я угадываю, о чём ты сейчас думаешь, ты больше ни слова мне не говоришь, вызываешь вертухая и отправляешь меня в камеру, а сам дёргаешь отсюда и больше никогда ко мне не являешься ни под каким предлогом, идёт? - неожиданно предложил он.
- А если не угадаешь? - государственному защитнику явно стало интересно.
- Если не угадаю, то мы с тобой продолжим разговор… минут на пять, - ответил Серафим.
- Что ж, вполне справедливо, хотя и не совсем понятно…
- Что непонятно?
- В чём здесь выгода для тебя?
- Потом скажу…
- Договорились! - с задором согласился тот.
- Ты сам согласился, - ткнув в его сторону указательным пальцем, угрожающим тоном произнёс Серафим. - Тогда слушай внимательно, ты думаешь так:
"Все предельно ясно: Понайотов пойман на месте преступления, пострадавшая и свидетели поют в одну дуду… Украденные монеты из коллекции хозяина квартиры изъяты у него при понятых…"
С каждым словом Серафима глаза адвоката становились все шире и шире, казалось, что они вот-вот вылезут из собственных орбит.
Между тем Серафим продолжал:
- Далее ты подумал о том, что если я верну остальные украденные вещи и помогу задержать своих подельников, то мне можно помечтать о снижении срока… И наконец, ещё ты думаешь о том, чтобы поскорее разделаться со мной и отправиться водку пить да кого-то там трахать! Я прав? - обвиняющим тоном произнёс он и чуть привстал со стула.
В глазах адвоката нарисовался самый настоящий испуг.
- Да не бойся ты, стряпчий, - брезгливо заметил Серафим. - Я не собираюсь об тебя руки марать. Так что бери свою толстую задницу в руки, дуй отсюда, а тем, кто тебя послал, передай дословно мои слова: счётчик включён и часы тикают.
- Но я как-то не понимаю… - залепетал тот, чуть осмелев, что никто не собирается на него нападать, - …кому передать?
- Запомнил мои слова? - перебил Серафим.
- Запомнил! - тут же согласно кивнул адвокат, но в голосе вновь послышался испуг, а на лбу выступили мелкие бисеринки пота, сделав паузу, он повторил, перейдя на "вы", - Вы сказали: "Счётчик включён и часы тикают".
- Молодца, - ехидно похвалил Серафим, - А теперь зови вертухая!
Адвокат тут же облегчённо вздохнул и уже хотел нажать на тревожную кнопку вызова, как виновато улыбнулся и напомнил:
- Вы обещали мне сказать, в чём ваша выгода?
- А в том, что я перестану видеть твою мерзкую рожу перед собой! - грубо бросил Серафим.
Адвокат тут же попытался нажать трясущимся пальцем на кнопку и никак не мог попасть, а когда всё-таки нащупал и нажал, почти мгновенно дверь резко распахнулась и на пороге оказался прапорщик, который привёл сюда Понайотова. Судя по его бешеному и обеспокоенному взгляду, он уже был готов к самым решительным действиям. Но увидев спокойно сидящего на стуле Понайотова, мирно улыбнулся:
- Слушаю вас, товарищ защитник!
- Можете отвести подследственного Понайотова в камеру, - адвокат изо всех сил постарался не показать вида, что ему только что пришлось пережить.
- Понайотов, руки за спину, выходи! - приказал конвойный.
Как только дверь за ними закрылась, адвокат перевёл дух и с тревогой пробормотал себе под нос:
- Не понимаю, как он смог так точно угадать мои мысли. Нет, больше я ни за что не рискну встречаться с этим парнем: как посмотрит своим взглядом, так мороз по всей коже… Так что вы, господин Будалов, ищите других способов, чтобы раскрутить этого парня по полной!.. А ваш "сюрприз" с повесившейся невестой не сработал…
Кривошеий быстро сложил в папку листки дела, собственные наброски возможных вопросов и поспешил к выходу…
Глава 27
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Невиновен, но Фемида слепа
Четыре с лишним месяца длилось следствие. Несмотря на усилия не самого плохого адвоката, которого нанял ему Данилка, доказать, что он "не верблюд" и всё было совсем не так, как представляют органы следствия, не удалось. В его кармане, действительно, обнаружены две дорогие старинные монеты из коллекции взломанной им квартиры, а про отпечатки, на которые ссылался адвокат, при обнаружении в квартире резиновых перчаток, это оказалось и вовсе не существенным.
К ещё большему несчастью для Серафима, в тот год была очередная компания по защите имущества советских граждан, и судья вынес довольно суровый для него приговор: шесть лет усиленного режима!
А далее произошло и вообще нечто непонятное.
После вынесения приговора Серафим с помощью адвоката написал кассационную жалобу и стал ждать ответа, но, не получив его, был отправлен на одну из местных сибирских зон. После отсидки нескольких недель, Серафима вдруг вызывают в кабинет начальника колонии. В его кабинете, кроме хозяина кабинета, находился мужчина в штатском, представившийся прокурором по надзору.
- Понайотов? - спросил он.
- Серафим Кузьмич, сто сорок пятая статья, часть вторая, шесть лет усиленного режима! - привычно ответил Серафим.
- Пришёл ответ на вашу кассационную жалобу… - торжественно провозгласил мужчина и сделал эффектную паузу.
- Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! - безразличным тоном констатировал Серафим.
- Не угадали, товарищ Понайотов, - с улыбкой возразил мужчина в штатском. - Вот ответ из суда города Омска, - он снова сделал паузу, посмотрел на Серафима и зачитал: - "Освободить из-под стражи, в связи с прекращением уголовного преследования за недоказанностью…"
- Вы что, так шутите? - не поверил своим ушам Серафим.
- Здесь не принято ТАК шутить! Вы - свободны, товарищ Понайотов.
Серафим готов был плясать от радости: он едет домой. Правда и справедливость восторжествовали!
Однако радость оказалась преждевременной: Серафим вышел из ворот колонии и добрался до остановки, чтобы ехать в город, сел в автобус. В нём его снова задержали сотрудники милиции.
- За что, гражданин начальник? - удивлённо спросил Серафим старшего группы задержания.
- Ты чего невинным прикидываешься? - он достал из кармана листовку, в которой был его портрет и надпись: "Из мест лишения свободы бежал особо опасный преступник!"
- Я не бежал: меня освободили! - возразил Серафим и предъявил ему справку об освобождении.
- Отличная подделка! - ухмыльнулся тот, затем сунул её в карман, после чего шёпотом проговорил Серафиму на ухо: - Меня просили передать тебе, Понайотов, что "ты прав: счётчик включён и часы тикают!"
- Кто просил?
- Тебе лучше знать! - загадочно ответил тот и скомандовал: - В машину его!
Вскоре Серафима снова привезли в следственный изолятор. На этот раз его, действительно, обвинили… в побеге из мест отбывания наказания?!! Следствие было не долгим, и через месяц с небольшим к его шестилетнему сроку добавили ещё три года за побег. Кроме того, судья, вместо усиленного режима, резонно рассудив, что Понайотов уже побывал в местах не столь отдалённых, добавил в приговор изменение в режиме содержания: "с отбыванием в колонии строгого режима"…
* * *
Конечно же, Серафим едва ли не каждый день писал из тюрьмы письма матери своей любимой, пытаясь этими посланиями поддержать её. И не понимал, почему она ему не отвечает. А Марина Геннадиевна даже не знала о существовании его писем: она продолжала лежать в больнице. И прошло более полугода, прежде чем её выписали, написав в медицинском заключении приговор ВТЭК: инвалидность второй степени. Когда она вернулась домой и обнаружила в почтовом ящике стопку писем жениха своей дочери, Марина Геннадиевна проплакала над ними несколько часов, читая в них слова поддержки. Потом всё-таки написала ему ответ, но, не желая травмировать, решила не вдаваться в излишние подробности её смерти: Валечка умерла, мол, от горя, когда узнала об аресте жениха.
Получив это послание ещё в тюрьме, до второго суда, Серафим долгое время не мог прийти в себя: едва ли не неделю не притрагивался к пище, не спал и лишь иногда пил воду. Неужели соседские бабушки Валечки все выдумали, когда рассказывали Никитичу эти небылицы? И на самом деле в смерти его любимой Валечки виноват он сам.
Камерные соседи-сидельцы старались не обращать на него внимания, особенно после того, как один из них попытался заговорить с ним. Серафим лишь на секунду поднял на него глаза, и того мгновенно так скрючило, что он с трудом дополз до своей шконки…
Но всё, что с ним происходило в местах не столь отдалённых, это уже Другая история, с которой Уважаемый Читатель встретится в следующем романе, который будет называться…
"ЗОНА ДЛЯ СЕМЫ ПОЙНТА"
Автор желает своим Читателям приятных часов при чтении новых историй о новом Герое…