Позин послушался совета, но занял не на прожитие, а на попытку отыграться, поскольку обещал своей новой пассии - молоденькой, но хваткой и стервозной фотомодели - отпраздновать ее день рождения на Багамах. Однако снова не повезло: всю крупную сумму, взятую взаймы, он опять проиграл. Конечно, ему бы и в голову не пришло обратиться к Молоканову с просьбой одолжить денег. Он вообще никогда ни у кого ничего не просил.
Долонович был особый случай. Кто, кроме них двоих, знал, какие бесценные услуги оказывал Позин своему другу детства, когда был тайным советником Ельцина?
Как нарочно, Молоканов пригласил любимого товарища пообедать, они примерно неделю не виделись. Позин после недолгих раздумий согласился: было одинаково противно сидеть одному дома или же трепать ся о всякой чепухе с Аристархом. Во время обеда Позин был несколько молчалив и невесел. Аристарх поинтересовался, в чем дело.
И Позин с гусарской лихостью ответил:
- Проигрался в пух и прах, так что за обед сегодня платишь ты! - Такое было впервые, и Позин явно был не в своей тарелке. - И Багамы с моей красоткой тютю! - бодрясь перед другом, присвистнул Александр.
- А много ли тебе нужно, чтобы слетать с подружкой и отдать первоочередные долги? - деловито и со всей серьезностью спросил Молоканов.
Позин не любил откровенничать о своих финансовых делах, но сегодня ситуация была действительно аховая, если не сказать, критическая.
- Нужна мне довольно приличная сумма - тысяч сорок долларов, - нехотя признался он.
Молоканов понял, что пробил его звездный час. Если бы Позин сказал, что ему нужен миллион, он и тогда, нисколько не раздумывая, выдал бы этот миллион наличными. А тут какие‑то жалкие сорок тысяч! Да он мог бы запросто прямо сейчас выложить их на стол, как это бывает в кино, когда другу нужна помощь. Но с юности присущая ему осторожность, только укрепившаяся от двойной жизни, цепко держала его.
- Если ты не будешь возражать, я попробую достать требуемую сумму, - будничным тоном, словно речь шла о паре тысяч рублей, спокойно предложил Молоканов.
Позин воззрился на него с неподдельным изумлением.
- Ты? Где ты такие деньги сумеешь достать?
- Сказал - значит, достану! - твердо заявил Молоканов. - На дороге найду, - хмыкнул он. - Да и какая тебе разница?
- Разница в том, что мне не хотелось бы ввергать своего друга в какие‑либо неприятности, - нахмурился Александр.
- Спасибо за заботу, но я имел в виду занять эти деньги - мне дадут.
В этом у Позина сомнений не возникло: в крае, который представлял в Москве Аристарх, крутились огромные нефтяные и иные средства, а подсобить влиятельному московскому чиновнику считалось делом не только обычным, но и полезным.
- Но не надейся на скорое возвращение долга, - предупредил заметно повеселевший Позин.
- Не переживай, как‑нибудь обойдусь, - важно успокоил его Аристарх.
Позин не без удовольствия подумал, что вот так, почти незаметно он вырастил второго, пусть еще совсем маленького Долоновича. Молоканов же в свою очередь испытал истинное наслаждение от того, что наконец может потратить свои тайные капиталы на друга, не вызывая при этом никаких ненужных подозрений.
Получив на следующее утро пятьдесят тысяч долларов наличными, Позин сообразил, что его дружок наверняка занялся какими‑то полузаконными коммерческими играми, обнаружив в себе до сего момента скрытую хватку бизнесмена, но никакой зависти не испытал, поскольку это недостойное чувство было вообще ему не присуще.
Но и перемена места работы, и тесная дружба с Позиным не могли отвлечь Молоканова от поставленной перед ним Водоплясовым технической задачи.
Из беседы с изобретателем Молоканов понял главное: первый этап использования наночипа - чисто личное обогащение - уже пройдет и надо искать новые области его применения. Начальный капитал сколочен, теперь предстояло разобраться, что же с ним желать. Купить еще один дом? Еще десяток машин, яхту и прочий набор материальных благ, на которые так падки российские скоробогатеи? Одна мысль о том, что он, Молоканов, сумевший оплодотворить идею наночипа, в конечном итоге уподобится какому‑нибудь оптовому торговцу бананами, вызывала у него невыносимые мучения.
Поэтому рассказ Водоплясова о его технических проблемах пришелся как нельзя кстати.
Молоканову даже понравилось, что Водоплясов, которого он втайне опасался и потому стерег как зеницу ока, призвал его на помощь и предложил ему фактически научное сотрудничество.
Честно говоря, Аристарху за последнее время изрядно поднадоело все это пустое времяпрепровождение, вроде хождения по ресторанам, похожим один на другой, сексуальных развлечений с продажными красотками салона Милены и выбрасывания на ветер безумных сумм в казино. Предложение поработать серым веществом показалось весьма своевременным. И Молоканов с головой ушел в "научную работу". Поскольку он всегда был от науки далек - банальными средствами "повышения квалификации": походил по книжным магазинам, записался в три библиотеки, а также побывал на лекциях видных московских профессоров.
От всего этого было мало толку, поскольку систематически работать Молоканов не привык, а длительный период пребывания в отделе писем отрицательно сказался на его возможности выдавать плодотворные идеи.
В ужасе, что может потерять многое из того, что с таким трудом нажил, Молоканов отбыл на отдых в подмосковные Снегири.
Еще со времен работы на низших должностях номенклатурной лестницы он мечтал побывать в этом оазисе партийной элиты. Но в силу того, что его должность была мелка и незначительна, ему приходилось довольствоваться рассказами о прелестях отдыха в заповедном уголке Подмосковья, где верхушка компартии поправляла нервы и желудок.
Решив теперь, что и ему не помешает немного подлечиться, Аристарх Молоканов немедленно уехал. Перед отъездом он сообщил изобретателю, что вернется через пару недель, а за время его отсутствия тот должен изобрести противоядие от современных антибиотиков, угрожающих наночипу. Иначе, добавил Молоканов с гнусной улыбочкой, Водоплясов может распрощаться не только с нижней, но и с верхней частью своего и без того короткого туловища.
Молоканов интуитивно ощущал, что стоит на пороге нового, неслыханного эксперимента над людьми. Но сути того, что ему предстояло построить, он никак себе пока еще не представлял, однако сердце учащенно билось в азартном предвкушении результата. Он был словно спортсмен перед решающим стартом.
А между тем такие эксперименты давно и небезуспешно проводились во всем мире, главным образом в так называемых цивилизованных странах развитого Запада.
Правительствам процветающих западных стран было мало привязать население дежурным набором материальных благ, кредитами и обещаниями. Требовалось еще что‑то, более убедительное и конкретное, что‑то такое "на всякий случай", что навсегда решит проблему революций, бунтов и народного недовольства.
Оружие массового поражения в привычном смысле этого слова для таких целей не годилось. Слишком велика опасность того, что оно погубит не только не–довольных, но заодно и тех, кого призвано защитить.
Отравляющие вещества, атомные бомбы, лучевое, термальное и бактериологическое оружие - все это объединял один общий недостаток: непредсказуемость последствий применения. Бактериологическое оружие было настолько дешевым, что кто‑то в шутку даже назвал его "ядерной бомбой для бедняков". Доза смертельно опасного вируса, способного уничтожить всех людей на площади в квадратный километр, стоила сорок долларов, столько же, сколько недорогой магнитофон.
И еще: на ликвидацию последствий применения такого оружия требовались огромные средства, которые в конечном итоге намного превышали бы ожидаемую выгоду. Грубо говоря, баланс получался не в пользу привычного ОМП.
И тогда под воздействием всех этих факторов на свет появилась программа "Brain Warfare", или исследование современных средств массового "промывания мозгов".
10 апреля 1953 года тогдашний директор ЦРУ Аллен Даллес выступил с речью, которая положила начало программе научных исследований в области разработки новейших систем психотропных и психотронных воздействий на человеческий мозг под эгидой ЦРУ. Тайная программа ЦРУ "Артишок" - позже "МК–Ультра" - обобщала разработки секретных служб США, которые можно обозначать как технику манипуляции, допроса и пытки, проводившихся при помощи гипноза, наркотического опьянения и электрошока.
Задолго до массового применения этих методов появились многочисленные жертвы в ходе проведения запрещенных опытов над людьми. Во время войны в Корее в 1951 году вооруженные силы США применяли запрещенное биологическое оружие, к примеру бактерии чумы и сибирской язвы. Совсем недавно всплыли доказательства, указывающие на разработку американцами программы биологического оружия в Кемп–Детрик, где велись испытания средств распыления бацилл сибирской язвы, ботулизма и чумы.
Что интересно, для участия и руководства опытами привлекались специалисты из бывшей фашистской Германии и Японии.
Размышляя над всем этим по дороге в Снегири и запивая грустные мысли "Мартелем" по четыреста долларов за бутылку, Молоканов простым путем пришел к выводу, что опыт немцев и японцев ему едва ли пригодится. И те и другие работали над созданием оружия физического уничтожения. Молоканов отдавал себе отчет в том, что мертвые люди его едва ли интересуют. Одно дело - убрать одного–двух неугодных людей, которых он считал лишними. Совсем другое - угробить тысячи.
Мысли о горах трупов пугали Молоканова, в душе оставшегося тем же трусоватым чиновником, как и до своего стремительного обогащения и чиновничьего взлета. Нет, ему необходимо нечто совсем другое. Молоканову хотелось получить уникальное средство, внушающее людям покорность.
Именно в таком направлении работали когда‑то американцы, осуществляя на практике теоретические пункты операции "Артишок" и так называемого Проекта ЛСЖ. Не секрет, что ныне живущие и активно действующие американские политики Ричард Чейни и Дональд Рамсфельд причастны к сокрытию результатов этих исследований.
Все основные документы "МК–Ультра" были уничтожены директором ЦРУ Ричардом Хелмсом по его личному решению, без согласования с конгрессом.
В мозгу Молоканова неотвязно вертелась фраза из книги о деятельности биохимиков из секретного научно–исследовательского отдела ЦРУ, который носил название "МК–Ультра" и занимался разработкой аэрозольной доставки бактериологического оружия, в состав которого входили стафилококковый энтеротоксин, энцефаломиелит и сибирская язва. Но этот отдел занимался еще и разработками абсолютно нового типа оружия, атакующего не тело, а мозг человека.
От размышлений на эту тему Молоканова пробил озноб, хотя в машине, мчавшейся по ровному шоссе, было тепло.
Боня сидел за рулем и насвистывал что‑то из репертуара Аркаши Северного.
Молоканову не нравилась эта простецкая привычка его подчиненного, но он не возражал. Молоканов считал, что надо позволять рабам иметь мелкие слабости. Однако сейчас Молоканов не услышал бы Бонина посвистывания, даже если бы захотел. Он внезапно понял, какого монстра выпустил на свободу с помощью Водоплясова. Впервые Молоканов осознал, что в его руках оружие сумасшедшей силы и невероятных возможностей. Так вот что имел в виду Водопля–сов, когда сказал, что "для решения этой задачи потребуется не разум Исаака Ньютона, а больное самолюбие Адольфа Гитлера". Есть от чего сойти с ума.
В еще больший ужас Молоканова привел документ ЦРУ, рассекреченный не так давно. Текст документа открыто распространялся через Интернет.
"22 ноября 1961 года.
Меморандум для архива.
Тема: Проект "МК–Ультра", субпроект № 94.
1. Цель данного субпроекта - продление активности особей выбранных видов животных. Миниатюрные стимулирующие электроды будут имплантированы в определенные мозговые центры.
2. Начальная стадия разработки биотехнологии и определения мозговых центров, необходимых для управления и контроля поведения животных, завершена. Возможность дистанционного управления активностью некоторых видов животных была успешно продемонстрирована. Текущие исследования направлены на улучшение техники и должны выявить точное расположение мозговых центров у подопытных животных. Конечная цель настоящего исследования - дать научное обоснование механизмов, участвующих в управлении активностью животных, и выработать практические системы, подходящие для применения в… (в оригинале дальнейшие слова вычеркнуты цензурой)".
Практическим осуществлением этой программы занимались психиатры–невропатологи и нейрохирурги, благодаря усилиям которых и был реализован хирургический метод "избавления объектов от стрессовых настроений".
Прямо говоря - избавления от социальной активности участников маршей протестов, оказавших сопротивление полиции. Предполагалось, что все они страдали "дисфункцией мозга" - расстройством, избавиться от которого помогает лишь нейрохирургическая операция.
Американские врачи предложили вживлять очень тонкие электроды в мозг, в участок скопления "вредных мозговых клеток", которые считаются причиной невоздержанного, социально опасного поведения. Эти клетки должны были впоследствии уничтожаться электрическим разрядом.
Несмотря на гневные протесты многих известных в мире медиков, заявлявших, что данная разработка, по сути, возврат к дискредитировавшей себя лоботомии, которую практиковали для контуженных солдат после Второй мировой войны, этот метод поддерживали правоохранительные органы.
Перспектива психохирургии особенно впечатлила Рональда Рейгана в его бытность губернатором Калифорнии: он готов был выделить миллион долларов на создание центра по лечению социально опасного поведения.
Остается надеяться, что другой актер, недавно ставший губернатором Калифорнии, Арнольд Шварценеггер, не последует примеру своего предшественника.
Психохирурги обосновались в тюрьме "Атмори" в Бирмингеме, штат Алабама, в которой было проделано пятьдесят таких операций, и в других тюрьмах. В результате многие подневольные "подопытные кролики" впали в полурастительное состояние.
ЦРУ провело колоссальную программу, которая обошлась налогоплательщикам в двадцать пять миллионов долларов и целью которой было программирование субъектов эксперимента любой ценой, даже за счет разрушения их физического здоровья.
В одном из меморандумов ЦРУ, направленных психохирургам, содержался вопрос:
"Возможна ли такая степень контроля, когда подопытные будут исполнять наши указания против собственной воли и даже вопреки основным биологическим законам, таким как закон самосохранения?"
Получилось так, что Молоканов на пару с Водоплясовым обставил самые совершенные спецслужбы мира. Ведь и сейчас все эти "стимулирующие электроды" громоздки, "управляются посредством кабельных соединений, а вживляются исключительно хирургическим путем. Бедные американцы"!
Кстати, но американцам больше всего ударила их собственная беззаботность. Вообразив, что исследования в области биологии эпидемий - это игра в бирюльки, они получили удар бумерангом в 2001 году. Еще не забыты истории с письмами, зараженными сибирской язвой, которые получили некоторые политики в Вашингтоне! Имеются веские основания полагать, что эта диверсия была проведена участниками одной из программ по разработке биологического оружия в Кемп–Детрике.
Молоканов не без злорадства вспомнил об этом промахе самодовольных американцев. Жестоко аукнулось им испытание биологического оружия на собственных солдатах в годы вьетнамской войны - все эти "эйджент оравдж" и "PJ-438", в огромных количествах распыленные над Северным Вьетнамом. Тогда американские парни дохли на вьетнамских рисовых полях, как мухи, от непонятных болезней. Военные списали все на малярию и решили, что дело закрыто.
Более всего Молоканову понравилось читать об исследованиях специалиста в области телевидения Герберта Кругманна из корпорации "Дженерал Электрик", который исследовал воздействие телевидения на человеческую психику посредством 25–го кадра и избирательной смены цветов и звуков.
Что поразительно, так это то, что сегодня субъектами программы "промывания мозгов" стали те мусульмане, кто охотно пополняет ряды террористов. Обладая примитивным черно–белым мышлением, они становятся безвольными марионетками в руках воинственных имамов.
Молоканов внезапно осознал, что сейчас он в состоянии создать отряд террористов, практически неуязвимых и не вычисляемых ни одной антитеррористической службой. Любой носитель наночипа мог в любую секунду из мирного гражданина превратиться в живую бомбу: нацепить на себя пояс с пластиковой взрывчаткой и проникнуть в любое, даже самое охраняемое помещение, а дальше - взрыв.
После некоторых раздумий Молоканов решил, что подобное использование наночипа ему лично не по душе. Но понял он и еще одно: необходимо усилить охрану Водогашсова. Только они двое знали о существовании наночипа, который мог стать "абсолютным оружием" в–руках того, кто им владеет.
Но что предпринять? В каком направлении двигаться? Да что вообще нужно Молоканову? Он задавал себе эти вопросы и пока не находил ответа.
Американцы занимались практикой воздействия на сознание во Вьетнаме и во время недавних событий в Афганистане.
Французы с легкостью жертвовали солдатами Иностранного легиона, полагая, что собранный со всего света уголовный сброд вполне достоин участи стать лабораторным материалом. Мало кому известны цели и результаты экспериментов, которые проводились французскими специалистами во время войны в Боснии.
Англичанам еще проще: они использовали вождей племен в своих многочисленных бывших колониях, которые только номинально числятся независимыми государствами. В обмен на приличную сумму в фунтах местные царьки закрывали глаза на случаи внезапной массовой гибели соплеменников в отдаленных районах.
В Японии добровольным инструментом для проведения подобных экспериментов стала секта "АУМ Сенрикё", превращавшая своих адептов в безмозглые, послушные воле лидера существа.
В своих размышлениях Молоканов добрался наконец до соотечественников–россиян и задумался.
С россиянами все не так. Ничего из вышеперечисленного в России не пройдет. Требуется что‑то оригинальное, основанное на нашей родной психологии среднего, простого человека, затурканного властями, обобранного олигархами, обманутого прессой и оглупленного телевидением.
С этими мыслями Молоканов и добрался до Снегирей, заповедного уголка, где отдыхают люди, которым ничего не стоит выбросить за день пребывания в этом раю несколько тысяч долларов.
Алевтина, как могла, по–женски успокаивала Водоплясова после его беседы с Молокановым.
- Все образуется, Кеша, - шептала она, обнимая Водоплясова за плечи, - поверь мне. У меня глаз верный. Я точно знаю. Я ведь в тебя верю сильно. А если я в кого верю - тому человеку точно счастье выпадает.
- Эх, Аленька, - вздыхал Водоплясов, уныло сгорбившись в своем чудо–кресле фирмы "Бош". - Твоими бы устами, как говорится, да мед пить. Тут не счастье требуется, а холодный расчет. Да только вот именно с расчетами у меня ничего и не получается.