Запомнил совет товарища капитана? - спросил Евгений.
Так точно, товарищ майор!
Вот и хорошо, иди.
Есть! - Молодой оперативник четко повернулся на каблуках и вышел.
Ты думаешь, Костян, что этот мужик с тяжелым взглядом имеет какое‑то отношение к смерти Мордасовой?
Если и не непосредственно к смерти, то наверняка связан с теми, кто отправил ее на тот свет.
Снова предчувствие?
Нет, интуиция, - Константин криво улыбнулся.
Что дальше?
Пойдем к профессору Криницыну: может, он сообщит какие‑то полезные новости.
Они встали из‑за стола и направились к выходу. Но тут в дверь постучали, и в кабинет вновь заглянул старший лейтенант. На его лице сияла торжествующая улыбка.
Разрешите, товарищ майор?
Что‑то вспомнил, старлей? - спросил Константин.
Никак нет, товарищ капитан! - бодро возразил тот и протянул полароидный снимок хозяину кабинета: - Вот!
Майор взял его, внимательно вгляделся и сказал:
Я этого мужика не знаю… - протянул фотографию Рокотову.
На переднем плане снимка была внушительная фигура мужчины. От движения лицо смазалось - похоже, отвернулся быстро. Рядом виднелся край синей машины, какая‑то черная полоса пересекала снимок.
Это тот самый мужик, что с тяжелым взглядом? - поинтересовался Рокотов.
Так точно!
Кто его сфотографировал: твой водитель?
Да, сержант Говоруйко!
Где он?
За дверью.
Так зови его! - нетерпеливо приказал майор.
Сержант, зайди сюда, - открыв дверь, позвал старший лейтенант.
В кабинет вошел еще более молодой парнишка, на котором ладно сидела милицейская форма.
Сержант Говоруйко по вашему приказанию… - начал докладывать он, но майор остановил его:
Это что, твое хобби, сержант? - спросил он, кивнув на фотографию.
Никак нет! Я учусь на юридическом и пишу курсовую работу на тему "Задержание преступника в экстремальных условиях", для наглядности решил курсовую оформить фотографиями с места реальных событий. Вот и снимаю, на всякий случай. Я что‑то неправильно сделал?
Наоборот, очень здорово, что снимаешь! - отметил майор, но Рокотов добавил "перчику":
Плохо только, что снимок неудачный. А почему ты именно этого мужчину решил сфотографировать?
Он так торопился уйти, что мне это показалось подозрительным, а когда увидел, что я его снимаю, то и вообще побежал. Хотел догнать его, но тот скрылся за углом, а когда я добежал туда, его там уже не оказалось. - Сержант с огорчением вздохнул. - Мужик этот на "Жигулях" четвертой модели умотал. Так рванул, что даже шины взвизгнули. А номер был грязью замазан…
Не огорчайся, сержант, мне кажется, из тебя отличный опер выйдет! - похвалил его Рокотов.
Спасибо, товарищ…
Капитан, - подсказал старший лейтенант.
Спасибо, товарищ капитан! - Он вытянулся по стойке "смирно". - Можно быть свободным, товарищ майор?
Да, иди… оба идите, - отпустил их хозяин кабинета и, когда они вышли, спросил: - Как думаешь, из нее можно что‑то вытянуть? - кивнул он на фотографию.
Насколько я разбираюсь в фото, вряд ли… У полароидных снимков слишком большая зернистость. Вот если бы сержант цифровой снимал…
Откуда студент пять сотен долларов наскребет? - с досадой произнес начальник.
Это я так… мечта идиота. Ну что, поедем в морг?
Поедем…
Когда они вошли в прозекторскую районного морга, профессор уже обследовал труп бедной женщины. Он настолько увлекся процессом, что даже не заметил вошедших. А может, просто не захотел отвлекаться.
Константин шепнул приятелю:
Подождем…
Ждать пришлось минут тридцать, после чего профессор поднял голову и обратил наконец внимание на наблюдавших за ним приятелей:
Костик… - Криницын нисколько не удивился, увидев здесь Рокотова. - Почему‑то я был уверен, что ты здесь появишься. Добрый день, товарищ майор.
Здравствуйте, Николай Самойлович.
Похоже, вам невтерпеж услышать, что я накопал, как вы обычно выражаетесь? - профессор лукаво улыбнулся. - Ну что можно сказать? Во- первых, женщина умерла от сердечной недостаточности, с точно такими же симптомами, как и твой Мордкович, Костик…
То есть вы хотите сказать, что оба случая очень похожи?
Как близнецы! Здоровый сосуд, незначительное покраснение на внутренней стенке, - а в результате - стеноз, недостаток кислорода…
А ее муж, как я прочитал в вашем заключении, скончался от кровоизлияния в мозг, - задумчиво проговорил Константин. - Что скажете не для протокола?
Если не для протокола, то и в твоем случае, и в двух других, чему ты, Костик, скорее всего, вряд ли удивишься, можно сказать, если, разумеется, не вдаваться в умные медицинские рассуждения, что у меня имеются весьма серьезные сомнения насчет наличия заболевания или какой‑либо травмы. Ни каких‑то вам ушибов, ни хронического течения болезни мною не обнаружено ни в одном случае. В первом случае, с Мордасовым, сосуд лопнул и вызвал обширное кровоизлияние в мозг, хотя и был он вполне дееспособным. Что произошло на самом деле? - Профессор развел руками. - Не имею ни малейшей догадки.
И все? - разочарованно спросил майор.
И все. - Профессор пожал плечами.
Николай Самойлович, извините, что спрашиваю об этом, вы тщательно осмотрели тела супругов?
Более чем, - нисколько не обиделся профессор, - говори прямо, что тебе нужно?
У женщины имеются на коже следы от инъекций?
Хочешь выяснить, не была ли она наркоманкой?
Уверен, что не была.
Ты прав, не была, но один прокол я обнаружил.
На шее? - неожиданно спросил Рокотов.
Пять баллов, молодой человек! - с удивлением и восхищением воскликнул профессор. - Прокол действительно на шее, с правой стороны, чуть ниже уха. А у ее мужа след прокола на сгибе локтя. Кстати, у нашего с тобой знакомого тоже был след прокола, - вспомнил профессор. - Если не изменяет память, на левом предплечье. Думаешь, это не просто совпадение?
Все может быть, уважаемый Николай Самойлович, все может быть, - задумчиво проговорил Константин…
Простившись с майором и с профессором, Рокотов поехал в свой офис, и в его голове постоянно
жужжала, словно надоедливая оса, одна и та же мысль: "У каждого погибшего - след от инъекции, а это не может быть случайным совпадением… У каждого погибшего - след от инъекции, а это не может быть простым совпадением…"
Тем не менее настойчиво стучалась и другая: мысль о непонятном мужчине…
Он быстро набрал телефон своего приятеля.
Слушай, Жека, поручи‑ка своим Шерлокам Холмсам поспрашать тех, кто оказался очевидцем смерти вдовы: вдруг кто‑то знает того мужика, - попросил он.
С тяжелым взглядом? - без особого воодушевления проговорил майор. - Все равно что иголку в стоге сена искать.
А вдруг…
Вдруг только чирей вскакивает, да и то простудиться нужно.
А начальство? - намекнул Константин.
Ну, хорошо. Хорошо. Нагружу твоих знакомых: старлея и сержанта.
Да, и попроси их выяснить у родственников, может, домашний врач у Мордасовых был: обращались ли усопшие к медикам незадолго до смерти? И делали ли они какие‑нибудь уколы?
Ну и нагрузил ты их… Ладно, пусть потрудятся на благо родного начальника. Тебе на мобильник или домой звонить?
В офис или на мобильник.
А что ты собираешься предпринять?
Размышлять, дорогой, раз–мы–шлять. Желаю удачи!
Приехав в офис, Рокотов позвонил Ростовскому:
Привет, Андрюша!
Привет! Никаких новостей, - сразу ответил тот, уверенный, что Константин ради этого и позвонил.
Я знаю, - сказал Рокотов. - Звоню по другому поводу: сними ребят с охраны.
Что, вышел на заказчика?
Пока нет.
Деньги кончились? - съязвил тот.
Не угадал. Закончились проблемы у наших клиентов…
Не понял?
Долго объяснять, а если коротко, то наш противник овладел тем, из‑за чего пас бедную вдову с дочкой.
Выходит, закончилась наша работа, - не скрывая огорчения, заключил Ростовский.
Ни в коем случае! Это означает, что охрану снимаем, но работу продолжаем. Когда сможешь подъехать ко мне?
Хоть сейчас.
Давай, жду…
Пока Ростовский ехал к нему, Константин сел перед своим "черным" блокнотом и уставился в записи. Просмотрев свои вопросы, он набрал номер вдовы Мордковича.
Еще раз здравствуйте, Валерия Викторовна.
Здравствуйте, чем могу?
Припомните: ваш муж не говорил ли вам, что обращался к врачу, а может, уколы какие себе делал?
Нет, а что?
Ничего особенного: всякие версии проверяю… Если что‑то вспомните, даже если это покажется вам малозначительным, сразу позвоните. Договорились?
Не сомневайтесь…
Не успел он положить трубку, как телефон зазвонил: это был Сухорученко.
С медициной оказалось все просто: я забыл, что вдова бизнесмена, утверждая, что муж был абсолютно здоров, ссылалась на их домашнего доктора. Я созвонился с ним и выяснил, что ни сам Мордасов, ни его жена последние полгода в его услугах не нуждались, поскольку чувствовали себя превосходно, а господин Мордасов настолько боялся уколов, что ни под каким видом не согласился бы их делать. Много лет назад ему вырезали аппендикс, так медикам пришлось давать ему общий наркоз. Тебе что, не дают покоя проколы, обнаруженные у моих подопечных?
Не дают, - задумчиво согласился Константин, - причем, если помнишь, такие же проколы имелись и у "моего" покойного.
Да, тут есть над чем серьезно поразмышлять, - подковырнул майор.
Вот именно, - охотно согласился Константин. - Ладно, бывай, жду сообщений от твоих пинкертонов.
Как только, так сразу… Бывай!
Константин положил трубку и раздраженно воскликнул:
Но где‑то они должны же были делать эти чертовы инъекции! - Рокотов так разозлился, что не заметил, что говорит вслух.
Почему‑то Константин был уверен, что разгадай он происхождение этих таинственных уколов, и тогда отыскать убийцу или убийц будет совсем несложно.
Если бы Константин знал, как близок он к истине…
Глава 8
Гиз замышляет
Как справедливо предполагал Широши, не заполучив в свое распоряжение Бешеного, то есть потерпев поражение, Гиз "уполз в свою нору", но не в тот же день. Обстоятельства заставили его задержаться в Тбилиси.
Во–первых, ему пришлось дожидаться Улафа, который летел из Копенгагена, где люди Широши отпустили его, как только Гиз передал Савелия Широши. А во–вторых, его без предварительной договоренности посетил третий человек в иерархии бенладеновской "Аль–Кайеды" - Халид Шейх Мохаммед, которого западные журналисты за его поразительную активность и безжалостность к врагам ислама именовали "арабским Джеймсом Бондом".
Гиз не был готов к этой встрече, хотя давно знал Халида Шейха и предпочитал иметь дело с этим высокообразованным и умным человеком, нежели с самим Усамой, которого считал несколько туповатым.
Но сейчас все мысли Гиза были заняты тем, что же в конце концов произошло с Улафом и что тому пришлось пережить. Гиз слишком хорошо знал, как хитроумен и изворотлив может быть Широши в дотижении своих, только ему понятных целей.
Но не принять Халида Шейха он никак не мог, тем более, что его тбилисский дом охраняла дюжина пакистанских головорезов, которых Халид Шейх лично рекомендовал Гизу.
Халид Шейх возвращался из Панкисского ущелья, где проходили подготовку несколько боевиков–алжирцев. Их задачей было произвести несколько террористических актов в Западной Европе. Перед отлетом он не мог не навестить гостеприимный тбилисский дом Гиза.
Халида Шейха с полным основанием считали мозгом "Аль–Кайеды". Сын пакистанца и арабской женщины из Кувейта, он свободно говорил на арабском и урду, а кроме того, превосходно знал английский, поскольку учился в колледже в американском штате Северная Каролина.
Халид Шейх высоко ценил безудержную фантазию Гиза как теоретика и практика терроризма и во многих случаях советовался с ним. Собственно, атаку самолетов на знаменитые нью–йоркские башни одиннадцатого сентября они планировали вместе.
Как идет подготовка воинов ислама? - стараясь выглядеть заинтересованным, спросил Гиз, после того как они обменялись традиционным приветствием "Салям алейкум".
Слава всемогущему Аллаху, ребята будут готовы недели через две. Из них получаются настоящие бойцы ислама. - Ровный тон Халида Шейха дополнялся удовлетворенным блеском черных, как уголья, глаз.
Хотел бы я взглянуть на них.
Гиз не только сам любил участвовать в рукопашных схватках, но слыл благодарным зрителем. Следя за боем, он испытывал не меньшее возбуждение, нежели тогда, когда ему приходилось демонстрировать собственное мастерство.
Да, было бы интересно, если бы они встретились в учебном бою с твоими молодцами, - загорелся идеей Халид Шейх, - давай устроим?
Я бы с удовольствием, но мои бойцы улетели из Тбилиси сегодня утром, - солгал Гиз.
Но что тебе мешает вызвать хотя бы пару из них сюда через две недели? - недоуменно спросил Халид Шейх.
Видишь ли, мне самому нужно срочно уехать из Тбилиси, -не называя причин отъезда, сказал Гиз.
Неужели Президент свободной Грузии собирается тебя арестовать? - насмешливо спросил Халид Шейх.
Шутишь, брат!
Гизу такой поворот событий и в голову прийти не мог. В этой небольшой стране он был "персоной грата" хотя бы потому, что вложил немалую сумму в телекоммуникационную компанию, принадлежащую сыну Президента.
Видит Всемогущий, шучу, - улыбнулся в бороду Халид Шейх, - но все равно не понимаю, почему ты не хочешь немного задержаться в этом чудесном доме? Мы бы с тобой неплохо развлеклись, а моим питомцам устроили бы серьезный экзамен. Кто‑то за тобой гонится или ты кого‑то догоняешь? Да поможет тебе всемогущий Аллах! - Халид Шейх позволил себе допытываться, потому что у них с Ги- зом почти не было секретов друг от друга.
Мне нужно продумать одну операцию, а здесь слишком расслабляющая обстановка, что не способствует усиленной работе мозга. - Гиз не счел нужным вводить собеседника в курс неудачной борьбы за Бешеного.
Но Халид Шейх, как назло, спросил:
Я слышал, что у тебя сорвалась операция в России, которую мы с тобой планировали параллельно с операцией в США. Сначала я даже не поверил - ведь такой человек, каким был Сейф–уль–Ислам, не мог подвести, да пребудет он в раю в окружении прекрасных гурий!
На все воля Аллаха, который призвал этого замечательного человека и воина к себе, - грустно произнес Гиз.
Донеслось до меня, что какой‑то неверный русский пес сумел в открытом бою убить непобедимого Сейф–уль–Ислама, - слишком спокойно произнес он, - это правда?
К сожалению, правда, - подтвердил Гиз.
И этот грязный и нечестивый пес до сих пор оскверняет землю Аллаха своим присутствием? - с пафосом воскликнул Халид Шейх. - Не узнаю тебя, дорогой брат!
Всемогущий пока не дал мне возможности поквитаться с ним, но, надеюсь, Аллах скоро вразумит меня, как должно отомстить за гибель нашего с тобой общего друга и соратника.
Гизу явно был неприятен этот разговор, что Халид Шейх, безусловно, заметил.
Что ты думаешь по поводу Ирака? - спросил Гиз, чтобы переменить тему.
Этот объевшийся свинины бывший алкоголик, которого идиоты–американцы выбрали своим Президентом, совсем потерял даже остатки разума!
Следовательно, Саддаму конец, - без особого огорчения заключил Анри.
Его уже ничто не может спасти, ибо Аллах оставил его своими заботами, - абсолютно серьезно заявил Халид Шейх. - И поделом ему! Нечего было нападать на братский Иран! Аллах не прощает тех, кто развязывает братоубийственную войну. Вот война с неверными - другое дело.
Ты, конечно же, прав, - поспешил согласиться Анри.
Де Гиза, честно говоря, судьба Саддама вовсе не занимала. Он с нетерпением ждал Улафа, который вскоре появился.
Халид Шейх относился к Улафу с глубоким недоверием, поскольку тот не был мусульманином, но разговор касался лишь общих проблем, а потому Халид Шейх счел возможным завершить тему войны США и Ирака:
Вы понимаете, друзья, что гибель тысяч невинных мусульман под американскими бомбами и ракетами сплотит весь исламский мир и в наши ряды вольются сотни новых убежденных и бесстрашных воинов. Посмотрите, что происходит в Афганистане. Тупые янки хвастливо заявляют, что покончили с мусульманским экстремизмом. Весь Запад их почтительно слушает. Но я‑то знаю, что отважный воин Гульбуддин Хекматияр, да продлит Аллах дни его, уже объявил джихад против американцев и их продажных приспешников.
Халид Шейх с гордостью вскинул голову и продолжил:
Он успешно противостоял русским, получая от американцев оружие, а теперь он этим же оружием будет безжалостно уничтожать американских оккупантов. К нему уже потянулись отважные люди…
Хекматияр - прирожденный воин, и вожди пуштунских племен его наверняка поддержат. В отличие от янки он‑то знает, как с ними себя вести, - вставил Анри.
Гиз из вежливости продолжал беседу, хотя и то, что в настоящий момент происходило в многострадальном Афганистане, оставляло его глубоко равнодушным. Он ждал момента, когда останется с Улафом наедине.
Я надеялся, что мы обсудим наши дальнейшие планы, - с мягким упреком произнес Халид Шейх.
Тонкий знаток человеческой натуры, он почувствовал, что Гиз тяготится его присутствием.
Я же сказал тебе, уважаемый Халид Шейх, что у меня есть кое–какие идеи, но мне требуется время, чтобы их обдумать. Как только буду готов, обязательно с тобой свяжусь.
Мы скоро увидимся, иншалла, - прощаясь, сказал Халид Шейх…
Однако воля Аллаха проявила себя иначе - первого марта две тысячи третьего года Халид Шейх был арестован пакистанским спецназом в пригороде Исламабада…
Когда приятели–любовники остались одни, Гиз обрушил на голову Улафа все известные ему ругательства на французском, английском и арабском языках. Последнего, впрочем, Улаф не знал. Самым печатным из них было: "Тупой шведский ублюдок!"
Улаф невозмутимо слушал эти вопли, глядя в стену, увешанную старинным оружием. Когда Гиз наконец сделал паузу, чтобы перевести дыхание, он спокойно спросил:
Чего ты разорался? Ты же сам во всем виноват!
От такой наглости Гиз несколько опешил:
Это я‑то виноват, что ты вел себя как малолетняя проститутка и свободно позволил захватить себя в заложники?
Вспомни, утром того самого дня ты мне звонил. И вместо того чтобы ныть, как ты по мне соскучился, предупредил бы, чтобы я вел себя осторожнее. Мне ничего не стоило нанять пару крепких парней, которые охраняли бы меня. - Улаф насмешливо посмотрел на своего любовника. - Ничего страшного не произошло, поэтому перестань орать и кончай свою истерику. Ты становишься похож на брошенную мужем бабу!
Это сравнение хотя и оскорбило Гиза, но одновременно отрезвило его. Гиз успокоился, подошел к Улафу, прижался к нему всем телом, крепко обнял и поцеловал в губы.
Признаю, ты прав. Я обязан был тебя предупредить. Тем более, что в мои сети попалась такая крупная рыба, как этот Бешеный!