– Те деньги в западных банках на счетах лежат, скорее всего, на них уже наложили лапу. Есть у меня кое-что, в Москве осталось, в надежном месте. Только вот на кой ляд они мне теперь?
– Ну, нет, – не согласился Лыгин, – деньги, они ведь всегда пригодятся. Ты не спеши ставить на себе крест. Кто знает, как еще жизнь повернется. Ну, давай по второй.
Там все сгорело подчистую, – неожиданно заявил Лыгин, быстро глянув в лицо собеседнику. – Копались, копались спецы, да все без толку. Я написал рапорт, что, мол, по наводке своего агента решил в срочном порядке проверить один адрес и так далее. В общем, удалось отписаться, хотя подозрения у начальства и "нюхачей" из УСБ остались. Хочу перевестись от греха подальше, уедем с женой в другой город к ее родителям, начнем жить по-новому.
– Правильно, – кивнул Маугли. – К тому же мы ведь с тобой не всех уничтожили, многие остались. Кто-то ведь стоял и над моим бывшим боссом. А они это просто так не оставят. Сопоставят все факты, прикинут что к чему и попытаются разыскать меня, исчезнувшего киллера, который так и не выполнил последний заказ. Придется мне в срочном порядке линять отсюда, – немного помолчав, заявил он.
– Это почему же?
– А ты что, Николай, сам не сечешь – если уж ты сумел найти меня, то они и подавно найдут. И однажды придут по мою душу. А у меня даже плохонького "ствола" при себе нет. – Он невесело усмехнулся.
– Резонно, – согласился Лыгин, разливая водку по стаканам. – Есть куда бежать?
– Было бы желание, а места найдутся. Даже в советское-то время можно было успешно схорониться на широких просторах бывшего Союза, а уж теперь при поголовной расхлябанности…
Они проговорили до полуночи, старательно избегая болезненной для Маугли темы. И, лишь располагаясь на ночлег, Маугли глухо произнес:
– Ты, конечно же, интересовался… там, на площади… Как все закончилось?
Возникла неловкая пауза, затем Лыгин ответил:
– Да, разумеется, интересовался. Но давай не будем об этом на сон грядущий.
Маугли молча кивнул и, сев на кровать, неожиданно обратился к Лыгину, будто оправдываясь и одновременно обличая:
– У всех нас, участников этого кошмара, были лишь шкурные интересы и ничего больше – у меня, у моих жертв, у шефа, у его "гоблинов" и даже у того человека, которого я должен был грохнуть. – Голос его звучал глухо и надтреснуто, в нем чувствовалась смертельная усталость, боль и тоска отчаявшегося человека. Роберт покачал головой и тихо добавил: – Одни низкие мотивы. Все безнадежно.
Лыгин не знал, что ответить по этому поводу, и, когда погас свет, лежа в темноте, произнес банальную и затертую истину, однако не потерявшую от этого своего первоначального смысла:
– Надежда умирает последней, Роберт.
Проснувшись рано утром, Маугли разбудил своего гостя, поставил на плитку чайник. Наскоро перекусив, Лыгин подхватил сумку и поспешил поймать какого-нибудь частника, подрабатывающего извозом. Маугли вышел проводить его. Стоя на обочине, оба молчали, вглядываясь в туман, повисший над дорогой. Наконец, показался видавший виды "УАЗ-469", который они тормознули. Водитель согласился довезти Лыгина до автовокзала за чисто символическую плату.
"Люди здесь совсем не жадные в отличие от центра России", – подумал капитан, поеживаясь от утренней сырости.
– Вот, держи, это – обещанный сюрприз. – Достав из сумки коробку с видеодиском, он протянул ее Маугли. – Советую просмотреть ее как можно скорее. Что ж, пожалуй, миссию свою я выполнил.
Он сел в машину и, придержав дверцу, кинул напоследок:
– Надежда не умирает никогда. Счастливо!
Маугли махнул ему вслед, с заинтригованным видом повертел диск в руках, затем повернулся и пошел обратно. Не откладывая дела в долгий ящик, отправился в город к знакомым ребятам из телеателье, у которых выпросил видеодвойку на несколько часов. Вернувшись, установил ее в своей комнате. Подключив аппаратуру к сети, поставил диск. Появились кадры – лишь видеоряд, звука не было. Внешний вид здания, крупным планом – табличка с названием одной из московских больниц, затем крупно – номер дома и улица. Далее – вход, камера движется вдоль коридоров, поднимается на второй этаж, останавливается в небольшом холле. Издалека приближается медсестра, толкающая перед собой инвалидную коляску. Та все ближе и ближе.
Не веря своим глазам, Маугли подскочил к экрану, впился в него взглядом. Изображение укрупнялось, надвигаясь на него. Сердце замерло в груди, затем ухнуло куда-то вниз и отчаянно заколотилось.
– Господи, Господи! – шептал он, ничего не замечая вокруг, кроме мерцающего экрана телевизора, который в этот миг превратился в центр Вселенной. Картинка максимально увеличилась и застыла в режиме стоп-кадра. Прямо перед ним в инвалидном кресле на колесиках сидела Лена, бледная, исхудавшая, живая Лена, ЕГО ЛЕНА!!!
Слезы застили ему глаза, он весь затрясся, повторяя, словно в бреду: "Живая, живая, живая…" Изображение померкло, исчезнув, а он все не мог оторвать взгляда от экрана, даже не замечая мельтешение "снега" на нем. Наконец, опомнившись, включил диск сначала, просмотрел еще раз, потом еще. Подбежал к окну, вернулся, рухнул без сил на стул.
Он сидел, обхватив голову, и плакал. А за окном моросил холодный осенний дождь. И казалось, не будет конца и края этому дождю, вероятно, последнему в уходящем году. Вот-вот выпадет снег, наступят холода, все вокруг будет сковано льдом. И ничего не останется, кроме мороза, вьюги, льда и снега. Здравствуй, матушка-зима! Как же без тебя-то в России?!
Часть II. Маньяк
"Люди часто испытывают неприязнь и даже страх, сталкиваясь с проявлениями подсознания. Его реликтовое содержимое вовсе не нейтрально, как и не безучастно. Наоборот, оно имеет такой мощный заряд, что зачастую вызывает не просто беспокойство, но и настоящий ужас".
Карл Густав Юнг
Погожим летним днем студентка медицинского института Мария Новоселова после лекций возвращалась домой. Она быстро прошла через сквер, пересекла двор и ступила в подъезд своей девятиэтажки. Разрывая тишину, гулко хлопнула дверь за спиной. В полумраке девушка поднялась на первый этаж и, вызвав лифт, застыла в ожидании. Внезапно ее охватило ощущение смутной тревоги. Она нервно огляделась, всматриваясь в темные углы. Казалось, повисшая в подъезде тишина скрывала в себе нечто жуткое, затаившееся где-то рядом, словно зверь, подстерегающий свою жертву.
Девушка зябко поежилась, почувствовав, как на нее накатывают волны страха. В этот момент подъехал лифт. Обычно его створки гостеприимно распахивались, разъезжаясь в стороны, – так ей всегда казалось. Но сегодня открывшаяся взору пустая кабина воспринималась как разинутая чудовищем пасть, готовая проглотить жертву, растворить в своем нутре.
Нервно передернув плечами, она вошла в кабину и уже хотела нажать кнопку, когда вдруг рядом с ней из подъездного полумрака возникла фигура незнакомца. От неожиданности Мария вздрогнула и отпрянула в дальний угол. Молодой мужчина повернулся к ней спиной и, не спрашивая ни о чем, нажал кнопку нужного ей этажа. Створки закрылись, и лифт плавно поехал вверх. В страхе девушка уставилась на стоящего к ней спиной попутчика. Внезапно, все так же в полном молчании, он поднял руку и надавил "стоп". Лифт послушно завис между этажами. Словно в каком-то кошмарном сне девушка наблюдала, как он медленно, ужасающе медленно повернулся. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, студентка приоткрыла рот, чтобы нарушить это невыносимое молчание, но сумела выдавить из себя лишь какой-то неясный писк.
Все внимание приковал остекленевший взгляд незнакомца, который, казалось, ничего не выражал. Но за этой холодной ледяной пеленой она разглядела жгучую ненависть, полыхавшую в глубине его души, ярость убийцы, пришедшего за своей жертвой. Ужас сковал Марию, оцепенев, она увидела, как одеревеневшее лицо мужчины скривила гримаса злобной торжествующей ухмылки. И словно тень от крыла птицы промелькнуло смутное воспоминание – где-то она уже его видела.
Ловко накинув на открытую шею стальную струну, мужчина с силой затянул ее. Почувствовав удушье и боль, Новоселова наконец очнулась и принялась яростно сопротивляться, но было уже слишком поздно. Девушка попыталась расцарапать ему лицо, но тот успел отклониться и нанес ей страшный удар коленом в живот. Обмякнув, студентка сползла вниз, чувствуя, как вместе со сжимающей горло удавкой ее покидает жизнь. И тут, словно яркая вспышка в ночи, высветилась догадка: она узнала его – там, в институте… Последнее, что Мария сумела понять, был шепот убийцы: "Я нашел тебя, Анима!" Но шепот этот показался ей громовым раскатом. Вслед за этим ее сознание рванулось куда-то вверх и с огромной скоростью понеслось по странному темному тоннелю. Вокруг мелькали видения, хаос звуков пронзил собою все ее существо, а она все неслась и неслась неизвестно куда. На Земле, в этом мире ее не стало.
* * *
Старший оперуполномоченный Городского управления уголовного розыска майор Лыгин сидел за рабочим столом в тесном кабинете и привычно изучал ежедневную сводку происшествий по городу. Впервые порог этой комнатушки он переступил чуть более полугода назад, а до этого жил и работал в Москве, занимаясь той же оперативно-розыскной деятельностью. Только должность у него тогда была пониже, а звание помладше.
Отложив сводку в сторону, майор задумался, невольно возвращаясь к тем тревожным осенним дням, когда позволил беспрепятственно уйти киллеру, положившему на его глазах целую бригаду боевиков одной из московских ОПГ. А потом начались разборки с начальством, во время которых оперу пришлось проявить незаурядную изворотливость и хитрость.
Когда в тот памятный день Лыгин вернулся к себе на Петровку, то перво-наперво засел за рапорт начальнику отдела, в котором доложил о своих действиях по этому эпизоду. Он объяснил, что, увидев трупы четверых граждан с огнестрельными ранениями в область головы, вычислил примерную траекторию выстрелов и, взяв с собой агента, подвернувшегося кстати, немедля поехал к предполагаемому месту засады. Там они обнаружили еще несколько трупов с огнестрельными ранениями. Опознав кое-кого из убитых, агент вспомнил место их последней встречи, в котором располагалась некая фирма, на которую те работали. Вдвоем они спешно отправились по названному агентом адресу (здесь его сведения, Лыгин знал, подтвердит патруль, стоявший у выезда с площади). Когда они подъехали к нужному дому и попытались войти, то это им не удалось – никто не отвечал на настойчивые звонки в дверь. Лыгин отпустил своего осведомителя, а сам поехал на службу. Вот и все.
Конечно, Николай блефовал – ведь он не мог знать наверняка, заметил их у логова кто-либо посторонний или нет. Возможно, за зданием велось наблюдение, там могли быть и муровцы, и рубоповцы, и ребята из ФСБ. Если так, то он погорит в два счета. Самое меньшее – он с треском вылетит из органов, в худшем случае – отдадут под суд.
Спустя несколько дней после подачи рапорта его вызвали на ковер к высокому начальству, где разговор больше напоминал допрос. В кабинете кроме начальника отдела и главного шефа-генерала расположились следователь прокуратуры, человек в штатском – явно из госбезопасности, и еще двое офицеров из Управления собственной безопасности МВД. Они два часа подряд мурыжили его расспросами, благо до подключения к полиграфу дело не дошло. Разумеется, во время "беседы" Лыгин придерживался своей первоначальной версии. Его отпустили, оставив наконец в покое – навсегда или лишь на время – этого капитан знать не мог. "Наружки" он за собой не замечал, на работе все шло своим чередом.
Немного выждав, опер принялся за свое собственное расследование. Многого он, конечно, не нарыл, но в целом картина сложилась довольно ясная. Все те скупые сведения, которыми с ним поделился Маугли, подтвердились целиком и полностью. Навестив раненую девушку, которую врачам удалось спасти, Николай вызнал, что к той уже приходили серьезные дядечки из явно не ментовских контор, задавали кучу вопросов, но так ни с чем и ушли. Лена всем отвечала одно – что ничего не знает и даже понятия не имеет, зачем кому-то вздумалось стрелять ей в спину. Пуля перебила нервный центр в позвоночнике, у нее отказали ноги. Вскоре от несчастной отстали, визиты дознавателей прекратились.
Лыгин вынужден был открыться перед девушкой, откровенно рассказав о том, что им вдвоем с Маугли пришлось пережить. Затем он заснял ее на видеокамеру. После чего продолжил поиски в другом направлении – проверил данные по всем вокзалам, аэропортам и автобусным станциям. После некоторых колебаний девушка сообщила ему примерные координаты того уголка страны, куда планировал скрыться с ней Маугли. Вскоре оперу удалось обнаружить след, ведущий к скрывшемуся киллеру. Лыгин связался с коллегами из дальнего восточносибирского городка, а затем выехал туда сам, встретившись с обалдевшим при виде его Маугли. Отдав тому видеопленку и посчитав, что тем самым сделал все необходимое, он вернулся в Москву и немедля подал рапорт об увольнении переводом, в связи со сменой места жительства. Заявление было тут же подписано, начальник Управления даже помог ему с новым местом работы, по своим каналам выбив должность старшего оперуполномоченного ГУУРа в одном уральском городе, куда Николай уезжал с семьей.
У Лыгина сложилось стойкое убеждение, что начальство было радо его отъезду, сплавив от греха подальше "засвеченного" в каких-то "непонятках" оперативника. Здесь интересы обеих сторон полностью совпадали, и вскоре, продав квартиру, чета Лыгиных выехала из Первопрестольной на Урал, к родственникам жены. Москву капитан покидал не без некоторого сожаления, все же он здесь родился, рос и учился, отдал работе во внутренних органах десять лет. Но так было нужно.
На новом месте он как-то быстро пообвык, сдружился с коллегами по службе, которая, как поется в песне, "и опасна, и трудна". А очередную звезду получил месяц назад за то, что практически в одиночку раскрутил так называемое "дело тарантулов", нашумевшее не только в области, но и по всей России. В течение длительного периода времени неизвестной бандой совершались тяжкие преступления – убийства водителей "девяток" и "десяток". Обезображенные трупы находили в лесных массивах вдоль шоссе. Владельцев безжалостно убивали, машины, как выяснилось, перегоняли в соседнее государство, где перекрашивали, перебивали номера, а потом сбывали. Можно сказать, работал настоящий кровавый конвейер. Банда действовала нагло и казалась неуловимой. И вот…
К великому стыду и гневу следаков и сыскарей, преступная группа на девяносто процентов состояла из сотрудников различных служб МВД, в основном – ГИБДД. Оборотни в погонах мало чем отличались от матерых уголовников и отморозков – тех, с кем были призваны бороться.
Еще был случай. Как-то Лыгин заехал по делам в областное УВД, где разговор с дежурным офицером принял неожиданный оборот. Тот поделился с майором сомнениями по поводу добросовестности выполнения своих обязанностей местными пинкертонами из соседнего города-райцентра. Весной районные оперативники обнаружили на берегу реки мертвого мужчину. Подобные находки называют "подснежниками" – после весеннего таяния снега находятся трупы неизвестных. Местные эксперты не обнаружили на теле следов насилия, а прокурорские следаки не смогли установить личность погибшего, поэтому в возбуждении уголовного дела было отказано.
– Вполне возможно, что у нас или в соседних областях имеется подробное описание без вести пропавшего, а районные следаки об этом ни сном ни духом, – поделился своими соображениями Лыгин.
– Точно, – согласился сотрудник вышестоящей организации, – вот ты и займись этим.
Лыгин покопался в сводках происшествий и в заявлениях о пропаже за последние полгода, перелопатил гору документации и был вознагражден, наткнувшись на искомое: описание пропавшего перед Новым годом водителя "семерки" и найденного на берегу тела совпадало. Дальнейшее было делом техники. Майор разослал по районным отделам ГИБДД запросы, не поленился отправить и в соседние области, и вскоре получил два ответа: об обнаруженной в соседней области брошенной машине и о появлении этой же "семерки" несколько месяцев тому назад в одном из районов области. Так он вышел на преступников. Двое подонков убили хозяина "семерки", подрабатывавшего частным извозом, завладели машиной и продали ее знакомым из района за смехотворную цену. Когда те из газет узнали о розыске пропавшего без вести, решили от греха подальше избавиться от замаранной "тачки" и отогнали ее в соседнюю область, где бросили, предварительно "раздев".
Все здесь было: и нерасторопность местных органов дознания, и халатное отношение к своим обязанностям экспертов. Если найден в подобных обстоятельствах труп, то подлежит человек опознанию или нет, необходимо возбудить по факту обнаружения уголовное дело. Присутствовало здесь и нежелание вешать на себя "глухое" дело. Все так, и Лыгин ставил это в вину своим коллегам. Но что больше всего поразило майора, так это полное бездушие людей, которые, узнав о причастности их приятелей к убийству человека и хищению автомобиля, даже и не подумали заявить об этом в полицию, чтобы помочь в розыске и раскрытии преступления, да и просто отвести от себя возможные подозрения.