Не прошло и недели с тех пор, как это дело было закрыто, а Лыгину пришлось взяться за очень серьезное расследование. Речь шла о так называемых серийных убийствах. Тема эта совсем неблагодарная для тех, кто ее разрабатывает, – следователей, оперативников, экспертов, но весьма прибыльная для всякого рода искателей сенсаций – журналистов, писателей, киношников. И хотя преступления, подобные серийным убийствам, совершаемым, как правило, на сексуальной почве, составляют совсем небольшой процент в общем вале криминала, но именно они сильнее всего будоражат общественное сознание, ужасая своей дикостью, кровожадностью и непредсказуемостью. Серийный убийца – более зловещая и непонятная личность, чем грабитель или рэкетир, с которым еще можно договориться, откупиться, сохранив себе жизнь; маньяк же считается "бешеным волком" в любом обществе – даже в среде бандюков, ибо бандюки – люди, являющиеся в психическом отношении более или менее нормальными, действия их и интересы, какими бы они ни представлялись омерзительными для законопослушных членов общества, все же понятны, чего не скажешь о поступках и логике маньяка и психопата. Убийца-маньяк – всегда для большинства людей закрытая книга, темная сторона человеческой сущности, мрачные глубины которой иногда становятся доступными лишь для немногих избранных – подлинных специалистов-исследователей в области души, психики, подсознания. Разумеется, к таковым Лыгин не относился и самого себя не причислял. В данный момент опер устроился за своим рабочим столом и пытался сообразить, с чего начать розыск, подбирая нужные мысли, чтобы выразить их на бумаге, озаглавив все это "планом ОРМ" – оперативно-розыскных мероприятий.
С утра пораньше его вызвал к себе начальник ГУУРа полковник Баев.
– Здорово, Трофимыч! – поприветствовал он Лыгина. – Меня, знаешь, вызывает Сам. – Он выразительно указал глазами вверх. – Есть какие-нибудь наметки по делу Душителя?
– Да ты что, Алексей Ринатович?! Я ж только вторые сутки как взялся за это дело!
– Вот и рой, – указал шеф. – Завтра в восемь ноль-ноль твой план должен лежать у меня на столе. Одним словом, все бросай и берись за этот "висяк" вплотную. Голова у тебя, как ты сам доказал, светлая, ноги резвые, а у гончего пса, как тебе известно, главное оружие – хороший нюх. Так и вынюхивай, не в обиду тебе будет сказано. С утра в полном составе весь отдел соберется у меня.
– Слушаюсь, – вздохнул, усмехаясь, Лыгин и принялся за работу.
Ко времени, когда план в общих чертах был готов, в кабинет потянулись остальные сотрудники отдела. После того громкого раскрытия дела ребята стали относиться к старшему оперу с должной долей уважения. Вообще сослуживцы по-разному комментировали его столь удачный "дебют" – в зависимости от сущности своей натуры. "Толковый мужик", – одобрительно резюмировали одни. "Просто подфартило оперу, – пожимали плечами другие. Третьи же с язвительной усмешкой заявляли: "Как же, столичный кадр. У них там все такие крутые". Насмешки и лесть Лыгин принципиально не замечал, к советам прислушивался, но поступал так, как сам считал нужным, отношения с коллегами старался поддерживать ровные, не деля на "своих" и "чужих". Сегодня друг, завтра враг. И наоборот. Вот так и работал.
Душитель, как окрестили серийного убийцу следователи, а вслед за ними и журналисты, не давал никому покоя, оставаясь мрачной загадкой, явлением, не поддающимся никакому разумному объяснению. Лыгин понимал, что здесь – не его вотчина, а значит, нужно обращаться к специалистам. Впрочем, обращались и до него, только делу это помогло мало, а вернее, совсем не помогло.
"Значит, не к тем обращались", – решил майор, перебирая в уме возможные варианты решения вопроса.
На следующий день с утра все сотрудники ГУУРа собрались в кабинете у шефа. Присутствовал и следак из городской прокуратуры. Когда после дежурного разноса со стороны полковника Баева все присутствующие прониклись важностью скорейшей поимки серийного убийцы, учитывая растущую среди населения панику, была создана специальная группа для дознания по делу Душителя, в которой старшим назначили Лыгина, выделив ему троих помощников. Было ясно, что вся основная нагрузка ложится на них, четверых.
После совещания "команда" майора собралась у него в закутке. Лыгин подробно ознакомил их со своим планом, после чего каждому поставил конкретную задачу.
– Трофимыч, вот список психиатров, к которым обращались за консультацией. – Капитан Лепоринский протянул ему компьютерную распечатку. – Аж целых пятеро головастиков.
– Ну, ладно, – проворчал Лыгин, – ты не иронизируй. Люди знают свое дело, а мы – свое.
– Так и я о том же, – развел тот руками, – только вот толку-то…
– Толк всегда будет, если есть чего толкать. Ладно, этим вопросом я займусь сам. Все, мужики, по коням. Шеф рвет и мечет, требует результата.
– А у него работа такая, – пробурчал самый младший в их группе оперуполномоченный, старший лейтенант Костя Пичугин. – Сколько себя помню в этой конторе, только результатов и требуют, причем все кому не лень. А что делать бедному оперу?
– Работать, – с серьезной миной заявил Лепоринский. – Знаешь, как немцы говорили: "Либен унд арбайтен".
– "Любить и трудиться", – перевел интеллигентного вида старлей Антон Габидуллин, – это, кстати, не немцы, а Фрейд говорил. Но это уже по части тех, к кому собрался Трофимыч.
– Хорош зубоскалить, – оборвал болтовню своих подчиненных майор. – Габидуллин и Пичугин, займетесь по новой, более тщательно опросите всех фигурантов по делу, ты, капитан, – обратился он к Лепоринскому, – проверь всех состоящих на учете в психдиспансере, посмотри по нашей картотеке тех, кто проходил по сексуальным преступлениям раньше.
Фронт работ ясен? – подытожил Лыгин. – Выполняйте. Отчитываться каждый день по результатам.
Для себя он наметил визит к психиатрам.
* * *
Петр Захарян был отпрыском армянина и русской. Отец его, Павел Захарян, в начале шестидесятых, окончив Ереванский политехнический институт, поехал по распределению за тридевять земель и очутился прямиком на Южном Урале. Контраст по сравнению с благодатным Кавказом был разительным, но ничего, пообвык. Здесь устроился на работу, здесь молодой нефтяник встретил молодую учительницу, свою будущую супругу, а спустя год у них народился сынок, названный Петром в честь деда по материнской линии.
Петя вырос, возмужал, отучился в институте и отправился на Сахалин служить Родине в радиотехнических войсках. Два года пролетели, как два дня и две ночи. Петр остался там же, стал работать в местной газете корреспондентом и рекламным агентом. Нашел себе зазнобу, и, наверное, на одного сахалинца стало бы больше, если бы не вмешательство Судьбы, предстающей то доброй феей, то злым роком. В их любовную идиллию ворвался высокий статный красавец лейтенант, и прощай, краса-зазноба! Видать, не любовь это вовсе была, по крайней мере, с ее стороны. А тут еще проблемы со здоровьем возникли. Врачи настойчиво советовали возвращаться обратно на Урал, а еще лучше на историческую родину. Ну, в Армении делать было нечего – как Петр мудро рассудил, весь Кавказ словно та пороховая бочка, вокруг которой танцуют языки пламени и которая вот-вот взорвется. Так что он вернулся в отчий дом.
Петр совсем не походил на армянина. Скорее на типичного дворянина-офицера из дореволюционных времен – тех самых, о которых мы иначе как о седой древности (когда это было?!) и не думаем, но кое-кто вспоминает с какой-то непонятной ностальгией и доброй грустью, что совершенно необъяснимо с точки зрения здравого смысла. Может, все дело в генетической памяти или в карме какой? Захарян был русоволос, голубоглаз, с бледной кожей и русой же бородкой. С такой внешностью ему сам Бог велел играть на сцене, вот он и устроился всеми правдами и неправдами в русский драмтеатр. Параллельно подрабатывал рекламным агентом на радио и телевидении, не гнушался и печатной рекламой. Здесь и познакомился с известным в их городе продюсером Алексеем Шуршиным. Тот переманил его к себе, в рекламное агентство на постоянную работу в качестве менеджера.
Параллельно Петр продолжал заниматься своим хобби – нумизматикой. Легко восстановил прежние связи в среде коллекционеров монет, стал посещать субботние и воскресные сборища возле Дворца культуры.
* * *
Он никогда не видел снов. Сколько себя помнил, всегда, засыпая, просто проваливался в темный омут до самого пробуждения. Нельзя сказать, чтобы Его это как-то беспокоило. Глухому от рождения не знакомы звуки, слепой не знает света и красок, а Он не имел ни малейшего представления о ночной жизни души. Так продолжалось до определенного момента. И однажды ЭТО случилось – столь неожиданно, что поначалу испугало Его.
Он уже был вполне зрелым человеком, когда испытал свой первый опыт погружения в неведомый мир. Психологи наверняка затруднились бы дать точное определение этому состоянию – это не было ни фантазией, ни мысленным представлением, ни так называемым сном наяву, ни даже медитативным погружением в полном смысле этого слова. Он просто однажды сидел в кресле и внезапно очутился в другом месте.
Это был густой темный лес, где Он стоял на тропе, ошарашенно озираясь по сторонам и не в силах понять, что происходит. Под влиянием неясного импульса Он в нерешительности двинулся вперед и вскоре вышел на открытое место, очутившись на берегу широкой реки. Рядом на легкой волне покачивалась моторка. Не отдавая отчета в своих действиях, Он, словно зачарованный, уселся в судно и, дернув пару раз за шнур, завел двигатель и направил лодку, сам не зная куда и зачем. Словно какая-то неведомая сила двигала Им, увлекая к неизвестной цели. Он подплыл к небольшому острову округлой формы, вылез на сушу и, увидев отверстие в земле среди зарослей камышей, начал спускаться вниз по металлической лестнице и вскоре очутился в каком-то бункере.
Попав в это странное подземелье, Он еще сильнее почувствовал ощущение нереальности происходящего. Все так же, как будто загипнотизированный, принялся блуждать по длинным многочисленным коридорам, переходящим один в другой и пересекающимся друг с другом. Это был настоящий лабиринт, в безлюдных запутанных ходах которого Он вскоре окончательно заплутал. В некоторые из коридоров выходили двери помещений, но ни в одну из них Он не решался заглянуть, боясь столкнуться там неизвестно с чем. Это был какой-то необъяснимый инстинктивный страх перед пугающей неизвестностью.
Запаниковав, Он попытался отыскать путь назад, к выходу, но это Ему никак не удавалось. Наконец, Он уперся в тупик и обессиленно опустился на холодный бетонный пол. Повсюду откуда-то сверху лился тусклый электрический свет, освещавший разветвленные ходы лабиринта. Он сидел, потеряв счет времени, тупо уставившись в пол перед собой, покуда тихий шорох впереди не привлек Его внимание. Подняв голову, Он вздрогнул от неожиданности – перед Ним стоял незнакомец, одетый во все черное. Какое-то время они рассматривали друг друга – один насмешливо, а другой несколько растерянно. Наконец человек в черном подал голос, прервав затянувшееся молчание:
– Ты, наверное, удивлен происходящим?
Он хотел ответить, заговорить с незнакомцем, но у Него ничего не получилось.
– Ничего удивительного, – усмехнулся тот, – здесь ты бессилен и нем. Вряд ли тебе это понравится, но таково положение вещей. Это – мир Нижний, в отличие от вашего Среднего. Я – Тень, твой двойник, а все это – мои владения.
С этими словами Тень-двойник обвел рукою окружающее пространство.
– Сейчас ты похож на мокрицу или червяка, – Тень-двойник скривился в презрительной ухмылке, – настолько глуп и жалок твой вид. Да ты и в своей жизни такой же никчемный и неприспособленный к действительности, если не сказать больше – полное ничтожество!
Возмущенный оскорблениями Тени-двойника, Он вскочил на ноги.
– Что это ты стал пунцовым как помидор? Кулачки свои сжал, хочешь кинуться на меня? Я же говорю, у тебя духу и силенок не хватит, и потом, не забывай, что хозяин здесь я! А значит, ты находишься в моей власти и будешь слушать, что я тебе скажу. Тем более это для твоего же блага. А теперь ступай за мной, я покажу тебе нечто.
Тень-двойник круто развернулся и быстрым шагом направился по коридору, ни разу не оглянувшись на своего спутника. Он поспешил за ним, в расстроенных чувствах пытаясь осмыслить все произошедшее. Впрочем, сейчас было не до размышлений. Спутники быстро двигались вперед, придерживаясь известного только Тени направления, минуя множество коридоров, переходов и тоннелей, пока не очутились в просторном помещении. В противоположной стене виднелся проход, за ним другой, третий и так далее, покуда хватало взора. Они прошли через анфиладу комнат и попали в длинный тоннель, на дальнем конце которого виднелось тусклое пятно света.
Следуя за Тенью, Он вскоре очутился возле огромного, от пола до потолка, окна, через которое и проникал этот серый призрачный свет.
– Взгляни, – Тень-двойник простер руку к окну, – там уже совсем иной мир. Это заколдованная страна, где нет ничего живого. Если ты попадешь туда, то обратно вряд ли вернешься – ни ко мне, ни в свой Средний мир. Это – самое дно Бытия, которое и есть преисподняя.
Постояв какое-то время в задумчивости, Тень-двойник внезапно осклабился в злобной ухмылке:
– Не хочешь ли прогуляться в Страну Мертвых?
И, увидев Его испуганное лицо, громко расхохотался:
– Я пошутил. А теперь я познакомлю тебя кое с кем.
Он схватил Его за рукав и развернул от окна. В нескольких метрах от них стояла девушка ослепительной красоты. Это был идеал, предел всех Его мечтаний, недостижимый образ возлюбленной.
– Она должна стать твоей невестой. – Тень-двойник бесцеремонно ткнул в ее сторону указательным пальцем. – Но только ты ее никогда не получишь. Потому что ты убогий!
Он снова захохотал и, бросившись к девушке, схватил ее и увлек за собой. Застывший на месте от неожиданности и захлестнувшего гнева, Он очнулся и кинулся за ними, но тех уже и след простыл.
"Ах ты, ублюдок! – Внутри Его все клокотало от ярости. – Решил поиздеваться надо мной?! Да плевать мне на тебя, на твой Нижний мир и на это гребаное кладбище за окном!"
Вслух же Он по-прежнему не мог выразить переполнявших Его эмоций. Подчиняясь внезапному импульсу, Он развернулся и с разбега выпрыгнул наружу. Высадив оконное стекло, Он упал на сырую землю. Тут же поднялся на ноги, огляделся вокруг. Как и говорил Тень-двойник, здесь не было ничего живого – мертвый город, безлюдное пространство, голая почва без единой травинки – пустынная местность, где все вымерло когда-то давным-давно. А может, тут ничего никогда и не было – растений, животных, людей?
Внезапно жуткий страх обуял Его. Ничего более не соображая от нахлынувшего ужаса, Он бросился к окну и попытался запрыгнуть в него и зацепиться за край проема, но все время соскальзывал вниз. Запаниковав, Он заметался вокруг здания в поисках хоть какого-то выхода, но лишь натыкался везде на серые гладкие стены. Вернувшись обратно, из последних сил разбежался и запрыгнул на подоконник, но не удержался и рухнул навзничь. И вместо того, чтобы тут же приземлиться, Он полетел вниз, увлекаемый в какую-то бездну, и тогда, не в силах более сдерживаться, закричал. Громкий крик Его, казалось, расколол эту серую мглу, которая обрушилась на Него, погребая под собой.
В то же мгновение Он снова очутился в кресле у себя в комнате, чувствуя, как Его сотрясает крупная дрожь. Еще полчаса Он приходил в себя, вцепившись в подлокотники, не в силах поверить, что вокруг Него привычный мир. Средний мир.
Так состоялся первый опыт Его общения с Подземельем.