Его обрадовало то, что все это время Карина находилась под надежной охраной. Отчим, откупивший кусок рощи на берегу Клязьмы вместе пляжем, водой, дном и водной живностью, воздвиг дворец масштабов, полагающихся ему по статусу бензинового короля. С соответствующей системой безопасности.
"Если Винер и пытается меня обложить со всех сторон, давя на самые болезненные точки, до Карины за неделю он не добрался: И слава богу. Дед, конечно, святое… Но Карина - случай особый. За нее я поручился перед Навигатором".
- Какие планы на сегодня? - спросила Карина.
- Простые. Нам бы ночь простоять да день продержаться, - немного подумав, ответил Максимов.
- В смысле, пьем до упора? - Карина азартно потерла ладони.
- Не надейся, крепче пива ничего не получишь, - строгим голосом предупредил Максимов.
- Кстати, о пиве. - Карина спрыгнула с верстака. - Где тут у вас?.. Мадмуазель желает попудрить носик.
- Да, пансион даром не прошел, - усмехнулся Максимов. - Прямо по дорожке до последнего гаража. Там разберешься.
- Мерси, мон шер, - поблагодарила Карина, исполнив реверанс.
- Только нос не разбей. Там металлолом свален, - пробурчал ей вслед Максимов.
Он раздавил в сплющенной банке окурок. Подошел к верстаку. Карина выронила книжку в яркой обложке. Максимов машинально раскрыл ее на загнутой странице. французского языка он почти не знал, и чтобы прочесть подчеркнутые строчки, пришлось применить то, что шеф кафедры в Военном институте называл "переводческой интуицией". Где догадываясь о смысле, где используя однокорневые слова из английского, он с грехом пополам выстроил фразы. И обмер, когда понял сокрытый в них смысл.
- "Ибо он знал, что надо всегда приходить из пустоты, поддерживая с ней длительный, каждодневный контакт; ибо он знал, что сильнейший - тот, кто знает, что сила - оттуда. Так и его сила проистекала из пустоты, входя затем сквозь уши в его глаза". - Он посмотрел на обложку. - Валер Новарина "Эссе". Не дурно. И главное - не Пелевин.
Максимов задумался. Случайным подобное чтение назвать было нельзя. Он знал, теперь в жизни Карины ничего случайного быть не может. Хотела она этого или нет, осознавала или нет, но она неумолимо приближалась к критической точке своей судьбы. Останавливать бесполезно, более того - опасно. Тот, кого зовет Пустота, чтобы провести через посвящение к звездам, подобен лунатику на краю крыши. Окликнешь завороженного Зовом - погибнет. Предоставишь его судьбе - есть шанс, что уцелеет. Максимов по своему опыту знал: все уже предопределено и назад отыграть невозможно. Можно лишь идти рядом, страхуя по мере возможности.
- Ох, как не вовремя, - вздохнул он. Сунул книжку в карман куртки. Вышел из гаража, плотно закрыл дверь, стал возиться с тяжелым замком. За спиной хрустнул гравий.
- Слышь, сосед. - На свет вышел отставной полковник. - Спросить хочу. И сколько же такой керогаз стоит?
Максимов оглянулся. Свет фонарей искрился на хромированных дугах мотоцикла. Подержанная "Хонда" Карины осталась в Калининграде, из города пришлось экстренно уносить ноги, и тащить с собой дребезжащий кусок железа было себе дороже. За две недели в Москве девчонка успела обзавестить новой вороного цвета "Ямахой".
- Ну, Женя, если перевести в прожиточный минимум, то ты чокнешься.
- Дорогая штуковина. Блестит, как конь цыганский. - Отставник цокнул языком. - Слышь, а к нему гроб полированный сразу прилагается или отдельно покупать надо?
- Шуточки у вас, товарищ полковник. Максимов сел в седло мотоцикла, поставил ногу на стартер.
- Это я от зависти. - Женя кивнул на тонкую фигурку в черной коже, появившуюся в конце дорожки. - Меня на такое уже не хватит.
Карина подцепила носком ботинка консервную банку, подбросила в воздух и послала через крыши гаражей.
"Надо будет уточнить, она в детстве в куклы играла или нет, - подумал Максимов. - Сдается мне, из рогатки пуляла и по заборам лазила. Головная боль, а не девчонка!"
- Откуда красавец? - поинтересовался Максимов у подошедшей Карины.
- Подарок на день рождения. И не делай удивленные глаза, неужели не знаешь, что у падчериц миллионеров свои причуды?
- Про причуды я в курсе, - пробормотал Максимов. - А вот день рождения… Извини, не сообразил.
- Ладно, не смущайся. Скромный букетик фиалок подаришь завтра. А сегодня - зажигаем!
Карина прыжком влетела в седло, обхватила Максимова за плечи.
Двигатель завелся с первого удара по стартеру. Стальное тело мотоцикла наполнилось мощной дрожью. Показалось, что оседлал застоявшегося скакуна.
- Готова? - спросил он.
Вместо ответа она прижалась холодным носом к его шее и замерла, крепко сжав руки. Максимов на секунду зажмурился.
Он резко вывернул газ, мотоцикл привстал на заднем колесе и рванул с места, разбрызгав в стороны мелкий гравий.
Глава десятая. "Доброе утро, последний герой!"
Странник
Последняя сигарета из пачки "Лигерос" дотлевала в пепельнице. В воздухе клубился дым черного кубинского табака, наполняя комнату нездешним терпким запахом.
Перед закрытыми глазами Максимова плыл мираж белого города, залитого солнцем. Смуглые люди сверкали белозубыми улыбками, азартно жестикулировали и двигались с невероятной грацией, свойственной только жителям южных стран. Казалось, все в них бурлит в такт ритмам сальсы, вырывающейся из каждого окна. Женщины с фигурами богинь плодородия скользили в толпе, купаясь в горячих взглядах мужчин. Дети копошились у обочин, как стайки галчат. Город был старым и невероятно запущенным. На высокомерный европейский взгляд - даже нищим. Но в узких улочках, где не развернуться лобастой американской машине, застрявшей на острове со времен Аль Капоне, царил вечный карнавал. Карнавал нищеты. Когда счастлив сам по себе, пьян от солнца и любви, пропитавшей все вокруг, терпкой, как запах самых лучших в мире сигар.
"Хорошо, где нас нет, - вздохнул Максимов. - Еще нет. Или уже нет".
Он открыл глаза и вернулся в августовское московское утро.
За окном сверкало небо, чистое, словно отполированное до голубизны. Но по полу от открытого балкона полз холодный сквозняк.
Максимов критическим взглядом окинул царивший вокруг живописный беспорядок и остался доволен. Ликвидировать следы вчерашнего загула ни вокруг себя, ни на себе намеренно не собирался. Ждал гостей.
Полчаса назад его разбудил настойчивый звонок телефона. Но желание общаться у позвонившего почему-то сразу же отпало, стоило Максимову прохрипеть в трубку: "Алло". Классический проверочный звонок. После него, как правило, следует визит незваных гостей.
Максимов поскреб щетину, выступившую за ночь на подбородке. Сунул в рот мятную жвачку. Это была единственная дань гигиене, на которую он пошел, решив выглядеть перед гостями невыспавшимся и туго соображающим после вчерашнего.
Тело ныло, требуя привычной зарядки, но он приказал себе оставаться на месте. Покосился на часы. Половина одиннадцатого. Нормальные служаки уже давно продрали глаза после инструктажа и разбора полетов за истекшие сутки, оттянулись пивком и дружно вывалились в народ, по совместительству являющийся электоратом и криминальной средой.
"Мужики, вы думаете, как у вас говорят, отрабатывать жилой сектор, или нет? - мысленно обратился он к затерявшимся на подходе ментам. - Работать надо, работать! По сводкам новостей бесхозный труп уже прошел, сам слышал".
Ночь он провел с Кариной, намеренно выбирая места, куда чужой незаметно не подберется. Сначала долго куролесили на смотровой площадке на Воробьевых горах, потом перебрались в бар со звучным названием "Яма".
Что для нормального - преисподняя, то для байкера - рай. Полуподвал на углу Нижней Масловки полностью соответствовал названию. Интерьер без особых изысков: обшарпанные стены с фресками в стиле Валеджо, выполненные самородками с незаконченным ПТУшным образованием, грубая мебель, громкая музыка и клубы дыма. Минимум санитарных и социальных норм. Пиво из горла и водка по кругу. Все. в черной коже, пропахшие бензином и гарью. Руки в живописных татуировках и пятнах машинного масла. Вызывающий макияж женской половины общества, пьющей наравне с мужской. Карина, вырвавшись из-под домашнего ареста, отрывалась вовсю. Максимов радовался одному: чужаков вокруг не было. В "Яме" они сразу бы бросились в глаза, как мужик в ватнике на нудистском пляже.
Максимов встрепенулся раньше, чем за входной дверью послышались шаги. Вскочил, набросив на плечи спортивную куртку, прошел в прихожую, замер, прижавшись к дверному глазку. Искаженная оптика выгнутой линзы предъявила его взору два вытянутых лица. Одно принадлежало участковому - капитану Дыбенко. Второе неизвестному мужчине. Они о чем-то совещались шепотом, при этом незнакомец жестикулировал резче, явно на правах старшего.
Наконец, Дыбенко сплющил палец о кнопку звонка.
"Ку-ку, ку-ку!" - мелодично пропела над головой Максимова электронная китайская кукушка.
Максимов взъерошил волосы и придал лицу заспанное выражение. Распахнул дверь.
- Чем обязан, Степан Никифорович? - спросил он, уставившись на незваных гостей ничего не выражающим взглядом.
Степан Дыбенко в давние года, демобилизовавшись из армии сержантом, не доехал до родного колхоза и положил жизнь на то, чтобы больше никогда там не оказаться. Так и остался на перепутье. Москва его не приняла, держала на правах пасынка. Столичных жителей Дыбенко ненавидел всей душой, как только умеет обделенный всем и вся провинциал. Горожане платили ему той же монетой, но Дыбенко был уверен, что все это из-за милицейский формы.
Форму он любил всем сердцем, и гордость его росла с каждой звездочкой на погонах. Дыбенко, хоть и тугодум, дураком не был и без труда смекнул, что четыре звездочки - это максимум, отпущенный по лимиту судьбы, а должность участкового - предел мечтаний для его умственных способностей.
Правда, на жизнь было грех жаловаться, особенно после победы демократии. В город хлынули орды бандитов, торгашей и проституток со всех весей Союза. На каждом углу понастроили киосков, автосервисов и притонов. Попадались и честные работяги. Но мыкаешься ли ты на трудовые рубли или жируешь до очередной отсидки, за право топтать московский асфальт и дышать столичной гарью платить надо всем. За регистрацию - мэру, за покой - участковому. К подведомственному участку Дыбенко относился, как к колхозному полю, - что уродилось, то можно использовать для личных нужд. Много не брал, не забывал делиться и оставить на черный день. И конечно же его раздражало, когда в его огород вламывались пришлые, интеллигентного вида и со столичным гонором.
Обычно это случалось, когда прописанный на участке капитана Дыбенко помирал не полагающейся ему смертью от пьяной драки, а с подозрительными выкрутасами. В таких случаях дело тянули не ребята из местного отделения, которые лишних вопросов не задают, а кишкомоты с Петровки или, что еще хуже, из Следственного управления МВД. С ними капитан Дыбенко чувствовал себя председателем захудалого колхоза, встречающим комиссию из Москвы: суетился, шутил невпопад и обещал устранить замеченные недостатки.
Стоявший за спиной чужак нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Его присутствие превращало обычную процедуру опроса жильцов в пытку, и Дыбенко тихо молился, чтобы все поскорее кончилось. Под пренебрежительно-холодными взглядами чужаков он никакого удовольствия от власти не получал. Она, как и любовный акт, требует известной интимности.
- Гражданин Максимов? - официальным тоном спросил Дыбенко.
- Степан Никифорович, давайте попроще. У меня еще голова не работает.
- За вами числится нарезной ствол. - Капитан заглянул в блокнот. - Пистолет системы "Вальтер П99". Надо бы посмотреть. К-хм, для порядка.
"Приятная неожиданность! - подумал Максимов. - Значит, разговора в дверях вам мало, повод нашли в квартиру пройти?"
Оба представителя власти синхронно подались вперед, но Максимов остался стоять на пороге, одной рукой придерживая дверь, и штатский наступил на пятку капитану Дыбенко.
- Минутку. Вас, Степан Никифорович, я знаю. А это кто? - Максимов указал на мужчину в цивильном костюме.
- Это со мной, - после паузы выдавил Дыбенко.
- Документик бы. Для порядка. - Максимов не отступил назад.
Мужчина выступил из-за широкой милицейской спины, вытащил из нагрудного кармашка красную книжечку и сразу же сунул ее обратно.
- МУР, - небрежно пояснил он.
- В смысле, Министерство Успешных Реформ? - улыбнулся Максимов.
Дыбенко встал вполоборота, вдруг решив не вмешиваться в пикировку.
Мужчина с кислой миной вновь достал удостоверение, развернул и протянул Максимову.
- Что же вы, гражданин Максимов, сначала двери распахиваете, не спросив, а потом бдительность демонстрируете? - из вредности подколол он.
- Кто же с утра нормально соображает? - Максимов пригладил растрепанные волосы. - Прошу, входите.
Он первым прошел по коридору в комнату. Успел оглянуться и заметить, как муровец бдительно зыркнул и прошелся взглядом по обуви в прихожей. Для особо любопытных Максимов предусмотрительно оставил на столе одну чашку и недоеденный бутерброд, а из обуви только свои ботинки.
"Чекист, на фиг, - усмехнулся Максимов. - Только тебя мне для комплекта и не хватало".
Он соврал, голова работала прекрасно. И фамилию на удостоверении, и номер запомнил. Только не собирался выяснять, не входит ли эта муровская ксива в число тех, что переданы в органы ФСБ в качестве "документов оперативного прикрытия". И так было ясно - "липа". Майора Андреева, каковым он значился в удостоверении, выдал черный ноготь на безымянном пальце и голос. С характерной наглой ноткой, что неизбежно проклевывается у всех допущенных к гостайне. Лица "майора Андреева" в музейном хранилище он не разглядел, но выразительную плешь на макушке запомнил. И палец с пробитым ногтем на перилах видел. Для опознания трех признаков вполне хватило.
"Как "искусствовед в штатском" мог так быстро узнать о бесхозном трупе в моем подъезде? - спросил сам себя Максимов и сам же ответил: - Только в одном случае: если я в разработке".
"Майор" с молчаливого разрешения Максимова сел в кресло, а участковый остался стоять. Вид у него был потерянный. Роли, конечно же, распределили заранее, но "майор" от функций режиссера уклонился, с интересом разглядывал обстановку, и Дыбенко не знал, какой текст произносить и как двигаться, а импровизировать побоялся. Максимов решил взять инициативу на себя. Сдвинул ряд книг на стеллаже, продемонстрировал капитану маленький сейф. Затем закрыл от его взгляда колесико шифрового замка, встав спиной к Дыбенко. Тренькнула пружина, и Максимов, развернувшись, протянул участковому плоскую стальную коробку.
- Как видите, все по правилам. Сейф, несгораемый ящик с замком, - пояснил он, набирая шифр на замке коробки. - Вот и ствол. Магазин, заметьте, отдельно.
- Вижу, вижу - солидно протянул Дыбенко. Кургузыми пальцами подцепил пистолет, покачал на ладони. - Красивый, черт, - с завистью вздохнул он, неожиданно просветлев лицом.
Максимов сразу же проникся симпатией к этому мужику, затурканному борьбой с преступностью. Давно пришел к выводу, что если мужчина не скрывает своего восхищения при виде стройной женской фигурки и хищной красоты оружия, за его психическое здоровье можно не беспокоиться. С таким можно смело идти в разведку, выезжать на рыбалку, на худой конец - просто выпить водки. А если тупит глазки или напускает на себя скучающий вид, таких рядом с собой лучше не держать. Подведут или продадут в трудную минуту.
- "Вальтер П99", калибр 9 миллиметров, двухрядный магазин на шестнадцать патронов, вес - семьсот граммов. - Максимов перечислял тактико-технические характеристики оружия, зная, что от этих магических слов тихо млеет капитанское сердце. - При стрельбе на короткой дистанции кучность - двадцать пять миллиметров. То есть все пули ложатся в десятикопеечную монету.
- Пластмассовый, что ли? - капитан погладил корпус пистолета.
- Рамка из полимера, армированного стекловолокном. Дизайн, кстати, разработал знаменитый Чезаре Морини, - пояснил Максимов.
- Дорогой, наверное. - Дыбенко не мог оторвать взгляда от идеального инструмента смерти. Ничего лишнего, только мощь и сдержанная агрессивность линий.
- Рыночная цена - восемьсот долларов. Плюс доставка, оформление и прочее.
В капитане сразу же проснулись крестьянские корни. Таких трат на игрушку он одобрить не мог, есть сотня куда более дешевых способов отправить человека на тот свет. Пивная бутылка, например. Двадцать копеек - и стопроцентный труп. Он сделал строгое лицо, зачем-то понюхал ствол.
- Лицензия на оружие имеется?
- Конечно. - Максимов протянул ему запаянный в пластик документ.
Неожиданно подал голос "майор":
- Скажите, Максимов, а зачем вам оружие? Как я посмотрю, брать у вас особенно нечего.
Он круговым движением руки обвел комнату. Стеллаж с книгами во всю стену, два кресла, низкий столик из темно-зеленого стекла и телевизор на полу. Кроме книг, интерес представляли две картины маслом и полдюжины акварелей, но глаз знатока сразу же определил бы, что относятся они к работам современных "нераскрученных" авторов. Лет через двадцать, может быть, и войдут в цену, а сейчас - прихоть хозяина и память о знакомстве.
"Так, кое в чем мы разбираемся", - отметил Максимов.
- А я сам для себя ценность, - сказал он.
- Аргумент, - согласился "майор". - Оружие предполагает врожденную жестокость, вы согласны?
- Только жестокость может положить конец человеческому насилию. Так сказал Жан Жэне, - пояснил Максимов для участкового.
Капитан Дыбенко из изречений великих знал только: "Мы придем к победе коммунистического труда" - и поэтому насупился.
- Кстати, Степан Никифорович, у меня к вам вопрос. Если хотите, сразу заявление. - Максимов кивнул на окно. - Во дворе ходит пьянь дядя Коля - личность вам наверняка известная.
- Ну. - Участковый напрягся.
- Бог бы с ним, если бы шатался сам по себе. Так он, дегенерат, добермана без поводка и намордника выгуливает.
- Ну. - Капитан покосился на пистолет в руке Максимова.
- Я ему вчера вынес последнее китайское предупреждение. В следующий раз будет необходимая самооборона. - Максимов многозначительно поиграл пистолетом. - Только, боюсь, Коля меня не до конца понял. Может, вы посодействуете? Прошу как простой гражданин, а не как помощник депутата Думы.
Капитан почему-то бросил взгляд на "майора", развалившегося в кресле, потом уставился на Максимова. Соображал медленно, но верно.
- К-хм. Разберемся. - Протянул Максимову документы на оружие. - Так, бумаги в порядке. Храните оружие согласно правилам. А с остальным… Разберемся. - Он немного замялся, словно вспоминая вылетевший из головы текст. - Тут, вот, товарищ с Петровки… Поговорить с вами ему надо. А я, значит, пойду
- Идите, капитан, - разрешил "майор". - Мы с Максимом Владимировичем еще немного побеседуем. Вы на работу не опоздаете, Максимов?
- Нет, у меня сегодня свободный день.
- Завидую, - вздохнул "майор".