- Вот, предположительно здесь. Горы высокие, много пещер. В ущелье Мармуль создан укрепленный район. Вы это знаете, да? Здесь - опорные пункты, наблюдательные посты, есть даже система оповещения. Перед входом в ущелье - контрольно-пропускной пункт. На право передвижения по району выдают пропуска. Как у вас в части. Штаб, служебные помещения, казармы, склады размещены в пещерах. Есть тюрьма, типография. Печатают антиправительственные и антисоветские листовки. Опорные пункты оборудованы позициями автоматчиков, пулеметчиков, минометчиков. Оборона - многоярусная. Из допросов пленных известно, - продолжал переводить Карим, - что в бандах есть американские и пакистанские офицеры-инструкторы. Живут и питаются они отдельно. Для них оборудованы комфортабельные подземные укрытия. И еще одно. В Мармуле появился европеец. Говорят, русский. Но не из Советского Союза. Кто он и чем занимается, пока не выяснили.
Воронцов внимательно слушал переводчика, следил за выражением черных бесстрастных глаз Азиза. Говорил тот глухим, монотонным голосом. Как и большинство афганцев, Азиз был худощав, смугл, носил усы. Ему было тридцать пять - тридцать семь лет. Еще Воронцов знал, что брат Азиза возглавляет какую-то крупную банду. Братья разошлись по идейным соображениям еще до саурской революции, а сразу после нее стали ярыми врагами. Чем эта вражда закончится, никто не знал, но было известно, что каждый поклялся пощады друг другу не давать.
- В Мармуле есть наш человек, - продолжал Азиз. - Только трудно поддерживать с ним связь. Будем ждать информации от него.
Раздался телефонный звонок. Азиз снял трубку.
- Алейкум ас салам, рафик Саид Гулям Хейдар, - ответил он.
Воронцов понял, что Азиз говорит с первым секретарем провинциального комитета НДПА. Речь шла о специалистах. Воронцов услышал имя Джелайни. И еще одно слово понял он: "барадар" - "брат".
- Первый секретарь интересуется, как идут поиски специалистов, - сказал Азиз, закончив разговор. - А я пока ничего определенного сказать не могу.
Он невесело улыбнулся, пожалуй, впервые за время разговора.
- Как вы думаете, что с ними будет? - спросил Воронцов.
Азиз выслушал перевод, ответил не сразу.
- Не знаю… Ясно, что убивать их пока не будут. Могли это сделать и сразу.
"Станут ли они переправлять их в Пакистан?" - подумал Воронцов, глянул на карту и мысленно отмерил расстояние до границы.
- Путь не близкий. Надо идти через Гиндукуш, - угадав мысли Воронцова, заметил Азиз. - Поэтому я думаю, что пока они будут прятать пленников в ущелье. Душманы считают, что там их не найдут. А потом попытаются переправить специалистов в Пакистан. Но ждать нам нельзя.
- Надо еще иметь в виду, что в случае опасности душманы постараются уничтожить их, - заметил Воронцов.
- Да, операцию мы должны провести быстро и неожиданно… Во всех уездах у нас нелегально работают люди. Кроме того, растет круг сочувствующих народной власти.
Воронцов глянул на часы и встал, чтобы попрощаться.
- Может быть, чаю? - вежливо предложил Азиз.
- Нет, спасибо, пора.
Воронцов направился к выходу, но тут открылась дверь, на пороге появился директор комбината Джафар. Лицо его лоснилось от пота.
- Вот и Василий Семенович здесь, - по-русски сказал он и тепло обнял сначала Воронцова, потом Азиза.
От Воронцова не укрылось, что Джафар заметно осунулся за последние дни. Глаза его, обычно подвижные, были усталыми, кожа лица приобрела сероватый, нездоровый оттенок. "Переживает", - подумал Воронцов. Джафар почему-то напоминал ему продавцов плова, которых он видел в Ташкенте, - грузных, неторопливых, радушных. Они с профессиональным изяществом насыпали в касу горку янтарных зерен, непременно подбрасывая их на лопатке, чтобы убедить покупателя, что плов рассыпчат, рисинка к рисинке не пристает. А сверху - сочное дымящееся мясо… Джафар такой же общительный, смешно коверкает русские слова. Тучность его фигуры скрадывалась за быстрой жестикуляцией, без которой он не мог обойтись, объясняя даже самые простые вещи.
Согласно афганскому этикету Джафар при встрече обязательно подолгу расспрашивал о делах, здоровье, семье, причем получалось это совершенно ненавязчиво и естественно. Но сейчас он изменил своему правилу.
- Плохо, командир, - стал жаловаться он. - Совсем не знаю, что делать. Без советских товарищей работа не идет. Ой, да какая работа - работа подождет, - всплеснул он руками. - На таких хороших людей руку подняли, бандиты, шакалы подлые. Тихова убили, дома семья ждет…
"Откуда он знает? - удивился Воронцов. - Ведь труп обнаружили наши…" Но спрашивать не стал.
- Ничего нового? - задал наконец Джафар вопрос, который его больше всего волновал.
- Пока нет, - коротко ответил Азиз и, подумав, добавил: - Предполагаем, что это дело рук Джелайни.
- А-а, - протянул Джафар то ли сочувственно, то ли испуганно.
- Только разговор остается между нами, - предупредил Азиз.
Джафар обсудил несколько вопросов с Азизом и попрощался. Вышли вместе. Джафар, взяв Воронцова под руку, вдруг предложил:
- Давай, Василий Семенович, поехали ко мне. Будем вместе обедать.
Воронцов стал отказываться, мол, время слишком напряженное, но Джафар мягко, упорно настаивал, и Воронцов согласился.
- Только позвоню сперва в батальон, скажу, что нахожусь у тебя.
Джафар жил в небольшом двухэтажном особнячке недалеко от центра города. Рядом протекал арык, рукава его ответвлялись во двор, благодаря этому возле дома прижились несколько тополей. Вышла встречать хозяйка - женщина средних лет в темно-синем платье. Паранджи на ней не было, голову покрывал обычный темный платок. Пока она готовила угощение, мужчины прошли в комнату, которая, по всей видимости, служила кабинетом. На стеллажах покоились книги, в углу - письменный стол, рядом - телевизор. На полках Воронцов увидел несколько книг на русском языке: труды Ленина, два томика Шолохова, русско-пушту словарь. Джафар постелил тушак и широким жестом пригласил гостя усаживаться. Воронцов стянул пыльные сапоги, оставил их у входа и сел, подложив под локоть маленькую подушечку. Хозяин скинул рабочий пиджак, снял галстук и надел поверх белой рубашки ярко расшитый халат.
Появилась жена, накрыла дастархан, принесла большое блюдо с рисом, лепешки, холодную баранину и какое-то темно-зеленое пюре. "Каша из маша", - вспомнил Василий Семенович слышанную где-то складушку. Закончив приготовления, женщина с неизменной улыбкой тихо вышла.
- Прости, что так скромно.
Неторопливо принялись за еду.
- Что пишет старший сын, как учеба идет? - спросил Воронцов. Он знал, что Сулейман, старший сын, вот уже несколько месяцев учился в Ташкенте. О жене спрашивать не стал.
Джафар расцвел:
- Вчера письмо получил, - он, кряхтя, поднялся, взял со стола конверт. - Вот, слушай. - Он пробормотал несколько фраз по-афгански и начал переводить: - Учеба - трудно очень. Русский язык учу. Много друзей - русские, узбеки. Ташкент красивый, сильно нравится, как сказка. Цветные фонтаны… А, Василий Семенович, есть такое в Ташкенте?
- Не знаю, может быть, и есть. Я в Ташкенте один раз был - и то недолго.
- Вот. Пишет, что у нас тоже все будет, как в Советском Союзе, - большие города, колхозы, фабрики, метро, цветные фонтаны. Пишет: "Мы обязательно построим социализм…" А ты как думаешь, построим? - оторвался от письма Джафар. - Ты старый, как и я, мудрый. Волос совсем мало на голове, как и у меня. Скажи честно!
- Построите, - ответил Воронцов и задумался. - Если народ сумеете накормить. Будет хлеб у народа - тогда он пойдет за вами… Да ты сам это знаешь.
- Тяжелое время, - вздохнул Джафар. - Ты, конечно, знаешь, что Джелайни - родной брат Азиза?
- Так это его брат? - изумился Воронцов. - Я знал, что его брат - главарь банды, но не знал имени.
- Да, брат… До этого он был в районе Баглана, а вот теперь, значит, у нас объявился.
- Тяжело будет Азизу…
- Ты расскажи, как дочка твоя? - решил сменить тему разговора Джафар.
- Учится на втором курсе медицинского института. Детей лечить будет.
- Хорошая специальность…
Оба замолчали. Воронцов взглянул на часы.
- Торопишься? - понял Джафар.
- Пора.
Воронцов встал, вместе с директором вышел во двор, к машине. Они тепло распрощались, а Василий Семенович еще раз подумал: "Все же откуда ему известно про Тихова?"
X
Едва Воронцов переступил порог штаба, как его чуть не сбил с ног дежурный.
- Важные новости. Вот, только что прибыл товарищ из ХАДа.
Навстречу шагнул переводчик Карим - помощник Азиза. Досадуя на себя, Воронцов жестом пригласил гостя в кабинет и плотно прикрыл дверь.
- Слушаю вас.
- Несколько часов назад в районе кишлака Навруз прошла группа людей. Человек пять или шесть с оружием, остальные - безоружные. Дехканин из кишлака говорил, что те, кто был с оружием, гнали остальных в горы. Говорит, что это были пленные.
- Сколько пленных? - быстро спросил Воронцов.
- Человек десять, может быть, пятнадцать, он не считал.
- А в какой одежде: афганцы, русские?
- Говорит, что в нашей, афганской одежде.
- Так, - Воронцов выхватил сигарету из пачки, нервно затеребил ее. - Больше ничего не известно?
- Все.
Воронцов выглянул в коридор, крикнул дежурному:
- Роту Читаева - по тревоге!
Потом вернулся в кабинет, сел, обхватив голову руками. "Послать с ротой начальника штаба? А стоит ли? Помощник нужен и здесь". Окончательно не решив, Воронцов встал и быстро вышел на улицу.
…Роту тревога застала за чисткой оружия - прозаической работой солдата всех времен. Читаев в суматохе быстрых сборов успел подивиться, с какой скоростью солдаты собрали автоматы. Проследить бы по секундомеру на норматив! Лишь щелкали крышки ствольных коробок. Чмокали магазины, присоединяемые к автоматам - сразу по два, скрепленные изолентой валетом друг к другу. Кто-то крикнул: "Едем спецов освобождать!" И эта фраза словно наэлектризовала всех.
Подбежал Хижняк.
- Сухпай на сколько дней?
- На трое суток. Получай на всю роту!
Прошло некоторое время, и все выстроились у боевых машин. Читаев начал проверять у каждого оружие, боеприпасы, фляги, индивидуальные пакеты. Курилкина, своего замкомвзвода, осматривать не стал, спросил лишь, на месте ли радиостанция. Тот спокойно кивнул. Солдаты были чересчур возбуждены. Читаеву это не понравилось: не на прогулку предстояло ехать. "Приключений им хочется", - недовольно подумал он как человек, для которого чувство опасности давно потеряло романтический ореол.
- Чему радуетесь, Щекин? - спросил он сердито, заглядывая солдату в сумку. - Магазины все?
- Так точно. Радуюсь, товарищ старший лейтенант, что спецов наших освобождать едем!
- Спецов, спецов… Кто вам сказал это? - недовольно пробурчал Читаев.
- Все знают! - радостно отозвался Щекин.
Читаев дошел до середины строя. Закончил свою половину и Хижняк.
- Все в порядке?
Хижняк кивнул.
Воронцов задачу поставил коротко, попросил, чтобы не рисковали попусту, соблюдали тройную бдительность. На прощание пожелал успеха. Колонна тут же тронулась. Проводив ее взглядом, Воронцов вновь засомневался: "Может, стоило отправить с ними начштаба?"
…Такой бешеной езды, да еще в составе роты, Читаев давно не помнил. Он сидел во второй машине. Шоссе петляло, Читаев с тревогой думал о молодых водителях, но скорость не снижал. Потом дорога стала ровнее, справа от нее пошла "зеленка" - зеленая зона - обычное место засад душманов. Читаев подумал, что надо развернуть башенные пулеметы вправо, обернулся назад: все пулеметы как один уже уставились стволами в сторону зарослей. "Правильно, - мысленно отметил он, - не забывают маршрут". В прошлом году они сопровождали колонну наливников, и как раз в этой "зеленке" их накрыли "духи". Одна машина загорелась. Водитель успел выскочить, а автомобиль свалился в кювет. Читаев помнил, каким страшным факелом горел бензин, как нервная дрожь колотила водителя… А вот и почерневший остов КамАЗа. Автомобильные кости.
Вскоре "зеленка" кончилась, и опять потянулись пустынные сопки, вырастающие на глазах в скалистые горы, потом дорога будто обрывалась в ущелье - так неожиданно плотно сдавливали ее устремленные вверх скалы, а "серпантин" все извивался и извивался среди горных круч. Все это было бы красиво, думал Читаев, даже прекрасно, если бы к восхищениям и восторгам не примешивалось постоянное ожидание опасности.
- Возле развилки свернешь на грунтовку! - скомандовал он Курилкину, который сидел в первой машине.
Минут через десять показался кишлак Навруз. Остановились возле первого дувала. Карим легко спрыгнул с бэтээра и, отказавшись от охраны, пошел прямиком к ближайшей двери дувала. Прошло несколько минут. Карима не было. Читаев хотел уже высылать людей, как в дверях появился Карим вместе со стариком. Старик что-то говорил, прижимал ладонь к груди. Наконец Карим распрощался и быстро заскочил на бронетранспортер.
- Ну, что? - спросил нетерпеливо Читаев.
- Бандиты здесь были около одиннадцати тридцати. Информация к нам поступила только после трех. Сейчас половина шестого. Значит, прошло около шести часов. Выдвинулись бандиты в этом направлении, - Карим показал по карте, расстеленной на коленях у Читаева. - Здесь есть Черная тропа.
- Почему черная?
- Сам не знаю. Так назвали. Если мы двинемся вслед за бандитами, то вряд ли догоним. Но можно сократить. Мы делаем крюк около сорока километров, - Карим прочертил пальцем дугу, - а здесь подымаемся в горы пешим ходом. Навстречу душманам. Можем встретить их, можем и нет. Может, у бандитов есть пещера, и они захотят переждать. В горах воевать всем трудно: и тем, кто наступает, и тем, кто отступает. Но путь для отступления часто бывает только один, - изрек Карим.
И Читаев согласился с его словами.
- Плохо, что темнеет, - заметил он.
День уже догорал, когда колонна прибыла в указанное Каримом место. Картина предстала перед ними дикая и фантастическая. Пыль, которая только что дымилась, клубилась, вырывалась из-под колес, вдруг улеглась, исчезла, мертвое плато в серых пятнах верблюжьей колючки. Рядом угрюмой стеной возвышались черные скалы, верхушки которых окрашивал холодный рубиновый свет. Горы на востоке виделись смутными пятнами. И такой же стылый рубиновый свет заливал все плато; беззвучно дрожали на ветру высохшие иголки верблюжьей колючки.
"Как на далекой красной планете", - подумал Читаев и зябко передернулся.
Горы, ярко-кирпичные в лучах уходящего солнца, темнели на глазах. Еще больше похолодало.
Читаев собрал офицеров. Хижняк подошел неторопливо, встал рядом с ним; подбежал Птицын, одернув бушлат и поправив солдатскую шапку. Этот выезд был для него первым, он заметно нервничал, беспрестанно вглядывался в темнеющие горы и давно снял свой автомат с предохранителя. Последним подошел Водовозов. Карим тоже стоял здесь.
- Замысел: выдвинуться в горы, занять господствующие вершины и быть готовыми к встрече с противником, - без лишних слов начал Читаев. - Роту разделим на две группы. С первой пойду я и Водовозов. Карим и Хижняк - со второй. До рассвета группы должны занять вершины. В этом случае мы сможем контролировать перевалы и вести наблюдение в общем радиусе около пятнадцати километров. Так, Карим?
Тот молча кивнул.
- Расстояние по прямой между вершинами около десяти километров. Реально же на местности, естественно, больше. Горная тропа, на которой мы ждем духов, проходит между этими двумя вершинами… Охрану уничтожить внезапным огнем из засады.
Надели тяжелые вещмешки с продуктами и боеприпасами, на поясах - фляги, сумки с магазинами и гранатами. Автоматы - на грудь. Тревожно щемит под сердцем. Офицеры молча обменялись рукопожатием. Итак, все готово.
- Попрыгаем, - сказал Читаев.
Раздалось глухое: гуп, гуп, гуп… Тяжело, но не слышно.
- Хорошо, - удовлетворился Читаев. - И последнее. Подойдите все ближе.
Солдаты послушно сгрудились вокруг него.
- Запомните, особенно те, кто в первый раз. Это вам не прогулка по горам, а боевая операция. За малейшую оплошность, халатность, ротозейство здесь платят жизнью. Каждому зарубить себе на носу: не курить и не жечь спички без разрешения. В ночное время горящий костер виден на расстоянии восьми километров, свет фонаря - на два километра, горящая спичка - на целых полтора километра. Соблюдать строжайшую тишину. Каждому запомнить, что звяканье оружия слышно на пятьсот метров, разговор - на двести метров. Не забывайте, что враг рядом. И еще одно. Напоминаю, что передвигаться надо, соблюдая правило трех точек опоры, ставить ногу на полную ступню, страховать друг друга. Все. У вас есть что-нибудь? - подчеркнуто официально обратился он к Водовозову.
- Нет.
- У вас? - Читаев повернулся к сержанту Курилкину.
- Есть. Если кто оступится и станет падать, то не орать. Молча падать. Все равно криком не поможешь, - мрачно подытожил тот.
Читаев усмехнулся про себя: "Совсем запугал молодых".
- Курилкин, вперед! Ты, Алексей Иванович, пойдешь замыкающим.
Двинулись цепочкой, один за другим. Вначале шли по тропе, но скоро она пропала, начались сплошные камни. Двигаться стало труднее, увеличилась крутизна. Сначала Читаев почувствовал резкую усталость, ноги налились тяжестью, но вскоре тело разогрелось, движения словно сами по себе отрегулировались, пальцы привычно цеплялись за холодные выступы камней, ноги безошибочно находили опору. Впереди легкой поступью шел Курилкин. Он мгновенно, почти машинально определял самый удобный, самый экономный и безопасный подъем, и след в след за ним карабкалась вся группа. Сзади Читаева - хриплое дыхание: Щекин. Вот-вот разразится кашлем. Он явно еще не вошел в ритм. Ему и потяжелее - за плечами пулемет. Щекина Читаев взял в свою группу вместо пулеметчика, который несколько дней назад свалился с желтухой. Смутно белеют лица, слышится прерывистое дыхание, шорох камня.
Колонна машин, наверное, уже ушла к центру плато. Кроме водителей и нескольких солдат там - лейтенант Птицын и старшина роты.
Читаев взглянул на циферблат светящихся "командирских": девятнадцать. Через полчаса надо делать привал.
- Курилкин, - тихо позвал он, - сбавь темп. Людей растеряем.
Стало жарко, пот попадал в глаза, и Читаев сдвинул каску на затылок. "Быстро здесь согреваешься. Только бы никто не загремел вниз…" Мысли вспыхивали разрозненно. Самое главное сейчас - равновесие: за спиной тяжелый мешок. Тащи молча свое тело к вершине.
Через некоторое время Читаев стал чувствовать, что сердце запрыгало уже где-то в горле, глотка пересохла, в коленях появилась дрожь. Как раз вышли на ровную площадку. Минуты две-три он ждал, пока подтянутся остальные. Пересчитал людей. Двадцать пять. Все.
Наступившая темнота скрадывала высоту, на которую они забрались. Плато не разглядеть. "Где-то сейчас Хижняк и Карим? - подумал он. - Ни черта не видно". Только звезды отчетливо вырисовывались на черном небе. Читаев подумал, что удача или неудача сейчас зависит от самых несущественных на первый взгляд мелочей. Например, от того, как скоро взойдет луна. Он проверил направление по компасу: шагали на северо-запад, а те, с кем они так хотели встретиться, должны были двигаться на юго-восток.