- Ты не лишен проницательности, но не перебивай хозяина, - строго заметил Джелайни. - Да, за вами будет погоня и вам придется уносить ноги. Ты понял, что ты должен делать? Пусть они гоняются за вами. Через день или два после Навруза, как очухаешься, появишься вместе с пленными в другом кишлаке. Потом - в третьем. Надо сбить их с толку. А я тем временем тихо переправлю специалистов поближе к границе. Встречаемся в кишлаке Дуар через десять дней. Запомни это. Человека, который тебя сведет со мной, зовут Карахан. Кроме того, дам тебе адрес, где сможешь взять машину. На этой машине и доберешься до границы. А в Пакистане нам хорошо заплатят за товар. Пойдете завтра в ночь. И смотри, никому ни слова…
Джелайни проводил Хасана долгим взглядом. "Теперь избавлюсь от него, - подумал он, - а заодно и от всех лишних. Хасан стал последнее время слишком подозрительным. Постоянно о чем-то думает. Человек, все время занятый собственными мыслями, - или сумасшедший, или же тот дурак, который вдруг начинает понимать, в чем его глупость, или же умный, который сознает свое несовершенство. Правда, последнее к Хасану не относится… Хасан всегда безропотно подчинялся и верил. Теперь стал задавать лишние вопросы, высказывать свое мнение. А сегодня заявил, что мучить людей - это плохо, мол, аллах призывает нас к милосердию. Да, пора избавляться от него".
Три года назад он приблизил к себе Хасана, сделал его своим помощником. Почти вся его группа - пятьдесят человек - дехкане. А у Джелайни отец был землевладельцем - это все знали. Поэтому он и взял себе помощника из дехкан. Надо знать настроения черни. И пусть они видят, что Джелайни - демократ, ценит простых людей. После саурской революции нос надо держать по ветру.
"Сегодня ночью уйдет Хасан, а через три-четыре дня вместе с пленными исчезну и я", - усмехнувшись, подумал Джелайни. Он вспомнил ночную вылазку в город, встречу с братом. "Пусть пока живет и знает мою силу… Специалистов ему подавай, - Джелайни рассмеялся в бороду. - Бедный человек, ему надо отчитываться перед шурави… Жаль, не захотел помочь. А ведь неплохо было бы заиметь бумагу из ХАДа…"
XVI
Сафарова перевязали обрывками белья: раны от штыка, к счастью, были неглубокими. Растерли сухой рубахой Шмелева и Тарусова, который тоже не избежал купания на морозе. Шмелев, отчаянно дрожа, пытался шутить:
- Хотел, как т-тибетские монахи, в-внушить себе, что мне ж-жарко, что сейчас лето, солнце кожу об-бжигает. Но теплей п-почему-то не стало.
Тарусова оттирал Сапрыкин. Он помог ему снять всю мокрую одежду и усиленно драил спину, грудь, разгоняя по телу кровь. Тарусов молча кряхтел, а когда немного отогрелся, спросил:
- Как думаешь, Васильевич, нас ищут?
- Ищут, Степан, ищут. Нам сейчас главное - не сдаться… Жизнь, она, как дорога. А свернешь - предательство.
Он задумался и даже перестал растирать Тарусова.
- А если впереди обрыв?
- Все равно прямо. Дерево только вверх растет. Вбок пойдет ствол - завалится дерево. Вот тебе и закон жизни.
- Да, закон, - отозвался, как эхо, Тарусов. - Я вот все думаю, Васильевич, кому я нужен? Детям - пока помощь моя нужна. Жене - пока любишь и опереться на тебя можно. Друзьям - пока выгоден. Наверное, только матери - всегда… А скажи честно, как сам думаешь. Вот конкретно: выкрали пятнадцать человек. Стоит ли искать их, рисковать новыми людьми? Ну, подумаешь, несколько инженеров! Мало, что ли, у нас в стране? Завались.
- Не болтай, - рассердился Сапрыкин. - Нас ищут, это точно.
- Я знаю, - вздохнул Тарусов. - Я так просто - вслух думаю.
XVII
Разбудил Воронцова бой часов. Спросонья он подумал, что звонит телефон. Встал, прошелся по кабинету, чтобы прогнать сон. За окном свирепствовал "афганец", без устали швырял в стекло то ли песок, то ли снежную крупу. Воронцов открыл форточку. Воздух стоял спертый, было сильно накурено еще с вечера.
Последний раз ему сообщили, что группы приближаются к горному пути. До этого передали, что рота разделилась на две группы. Воронцов подошел вплотную к карте и, вглядываясь в горизонтали высот, похожие на искривленные круги на воде, мысленно представил местность, по которой продвигалось подразделение. Он тут же понял расчет Читаева, взял циркуль, измерил расстояние, которое предстояло пройти обеим группам, прикинул среднюю скорость движения. Кажется, все сходилось. К рассвету одна из групп обязательно должна встретиться с душманами. Раньше, наверное, к дороге выйдет группа Хижняка, а потом уже лейтенанта Читаева. Воронцов еще раз внимательно посмотрел на карту и засомневался. В горах все может быть по-другому. Опыт здешней службы не раз убеждал в этом. Что ж, может быть, Читаев действительно угадал намерения бандитов. Он снял трубку, попросил соединить с Туболом, коротко доложил. В ответ услышал лишь две фразы: "Хорошо, товарищ Воронцов. Держите меня в курсе всех событий".
"Прямо как Сталин, - подумал Воронцов, кладя трубку. - О своем мнении пока ни слова".
Вошел сержант.
- Товарищ подполковник, сообщение от Птицына. Группа лейтенанта Хижняка вышла в квадрат тринадцать - сорок шесть.
Воронцов бросился к карте, уперся пальцем в найденную точку на карте, снял трубку, снова попросил соединить с Туболом.
- Хижняк вышел к дороге… Читаев пока не докладывал.
- Хорошо, - коротко ответил Тубол и положил трубку.
"Где Читаев? Птицын еще этот", - подумал Воронцов с недовольством о начальнике связи, представив его румяное лицо. Он встал, направился в аппаратную, чтобы переговорить с Птицыным лично и потребовать, чтобы тот, во-первых, усилил охранение, а во-вторых, построил машины кольцом, если это еще не сделано.
Воронцов объяснял себе отсутствие связи большим расстоянием.
XVIII
…Когда Читаев с группой уже спустился вниз и их фигуры превратились в маленькие точки на дне ущелья, когда горное эхо внезапно принесло недобрые звуки очередей и Водовозов понял, что Читаев попал в огневой переплет, самой первой мыслью было ринуться вслед за ними. Он уже хотел дать команду, но в последнюю секунду опомнился. Вторым было решение вести огонь по душманам отсюда, с горы. Но тут же он понял бесплодность таких попыток. Водовозов тревожно оглянулся на солдат и прочитал такую же тревогу на их лицах. Сержант Мдиванов стоял рядом и ждал, что он скажет. "Надо зайти бандитам в тыл и ударить", - мелькнуло у Водовозова, он уцепился за это решение и стал лихорадочно прикидывать, какой дорогой они должны спуститься, чтобы не быть замеченными, с какой стороны должны выйти в тыл противнику. В ущелье гремели выстрелы, они торопили. "Так. Значит, в обход… В обход… Что нужно для этого?" - Алексей попытался сосредоточиться и вспомнить, как в таких случаях учили поступать на занятиях по тактике в училище. Но в голову ничего не шло, крутились какие-то отрывочные фразы, кажется, из Боевого устава: стремительным маневром выйти во фланг и тыл и атаковать. Атаковать… Надо думать, думать! Бандиты, наверное, не догадываются, что спустилась только половина. Эта мысль немного успокоила, и он крикнул:
- Никому не высовываться!
Он еще подумал о том, что наобум идти нельзя, надо выявить огневые точки, и распорядился, чтобы все наблюдали за полем боя. Но утренняя дымка скрывала душманов, и Водовозов понял, что точно их засечь нет никакой возможности. И, уже отбросив колебания, он принял решение идти по обратной стороне высоты, где они были невидимы для врага. "Пусть хотя бы продержатся один час", - думал Водовозов.
Бегом они спустились вниз, затем пошли резко влево, потом бегом пересекли низину и начали подъем. Ветер продувал ущелье как раз с той стороны, поэтому они отчетливо слышали звуки боя.
В эти минуты Водовозов все еще не мог полностью осмыслить предстоящее. Он готовился к первому бою, первый бой ждала и половина его необстрелянных солдат. Было такое чувство, будто продувало холодным сквозняком. Водовозов старался подавить неприятные ощущения. Он приказал увеличить шаг, но сказывалась усталость, да и подъем был крутой. Алексей шел первым, считая, что его место именно впереди. Когда неожиданно раздался свист пуль, Водовозов сразу понял, в чем дело, и инстинктивно подумал о себе: "В меня стреляют!" А потом уже крикнул: "Ложись!" Стреляли с вершины. Сердце прыгало, в голове колотилась пустота. Конечно, душманы оставили наблюдателя с тыла, ведь это элементарное правило боя!
- Ползком - вперед!
Но стоило чуть подняться, как вновь невидимый враг открывал огонь. Прошло минут пять, а может, больше. Водовозов вслушивался в тишину. Иногда долетали звуки выстрелов с той стороны. Алексей снова скомандовал: "Вперед!", но тут начали стрелять уже с двух сторон. "Засада", - подумал он и тоже, как и Читаев, вспомнил о группе Хижняка.
XIX
У Хижняка все складывалось как нельзя удачно. Еще до рассвета они вышли к своей вершине. Карим провел группу по известным тропам, два опасных участка они преодолели с помощью страховочных веревок. Хижняк и половина группы заняли позицию у дороги. Остальные вместе с Каримом - у вершины. От Птицына Хижняк узнал, что Читаев последние два часа не выходил на связь. Он, конечно, понимал, что маршрут читаевской группы более трудный и протяженный. Но прошел час, второй. Известия не поступали. Дорога по-прежнему была пустынна. И Хижняк в конце концов решил двигаться вперед. Где-то через час, когда прошли около четырех километров, Карим вдруг остановился и замер. Хижняк, шедший рядом, тоже остановился и вопросительно посмотрел на него.
- Кажется, стреляют…
Хижняк прислушался, но ничего не услышал. Тогда он крикнул: "Тихо!" - и приказал остановиться. Но было лишь слышно, как свистел ветер. Двинулись дальше, причем, не сговариваясь, более ускоренным шагом. Через несколько минут Карим вновь сказал, что стреляют. Но Хижняк и сам уже слышал выстрелы. Теперь они почти бежали на звук. Сомнений быть не могло: там, за горой, шел бой. Он еще раз попытался связаться с Читаевым, но радист опять разочарованно развел руками. Тогда Хижняк приказал всем снять бушлаты и сложить их за большим валуном у дороги. Остались в одних куртках.
- Сержант Крылов! Десять человек с вами. Будете подыматься по левой стороне. Темп - максимальный. Карим, ты тоже иди с ними.
Он хотел еще сказать, чтобы были осмотрительнее, но понял бессмысленность лишних слов и, махнув рукой в сторону вершины, бросил короткое: "Вперед!"
Только зримая и ясная цель может давать новые силы. Ночь трудных горных троп, закончившаяся бесплодным утром среди горной пустоши, выбила из колеи даже самых стойких; большинство же с трудом волочили ноги. А сейчас новое препятствие придало новые силы… На полпути до гребня Хижняк предусмотрительно приказал выключить радиостанцию - "шипел" эфир. Шли осторожно, ступая мягко, шагом разведчика; хорошо, не было щебенки. "Туризм" заканчивался пологим подъемом перед вершиной. Когда до нее оставались считанные метры, сверху громыхнула очередь. Спасло то, что противник видел только их головы.
- За мной!
Хижняк первым стал спускаться вниз, затем повернул вправо. Солдаты старались не отставать. "Не напороться бы с размаху, брюхом - да на горячий ствол". Все чувства настолько обострились, что, казалось, выстрели - и он увидит, как мелькнет пуля в полете. Он чуть не рванул спусковой крючок, заметив неясную тень под скалой…
- Теперь - ни звука, - обернулся он к солдатам.
- Понятно, командир.
Они почти ползли, выпрямиться в рост было бы самоубийством. Враг находился где-то рядом, может быть, за ближайшим камнем. Хижняку казалось даже, что он чувствовал чужой запах. Сзади зашуршала галька. Хижняк резко обернулся, сделав страшные глаза. Солдаты замерли.
- Подсади, - одними губами произнес он.
Хижняк взобрался на валун, потом встал на естественный приступок и подтянулся, чтобы заглянуть за скалу. Скала чем-то походила на хищный нос - изогнутая, с горбинкой.
В первое мгновение он отшатнулся, увидев душманов в двадцати шагах. Один из них - в чалме и овчинном полушубке - сжимал в руках автомат и что-то высматривал внизу. Другой - тоже в чалме и в чем-то грязном, похожем на бывшее черное пальто. На нем был еще кожаный патронташ, в руках - винтовка. Все это Хижняк хорошо разглядел. Душманы не замечали его, он находился почти за их спинами. Хижняк еще никогда не видел врага так близко, врага вооруженного, с пальцем на спуске и - совершенно беззащитного.
- Ну что, товарищ лейтенант? - услышал он нетерпеливый шепот.
Не оглядываясь, Хижняк погрозил кулаком и снова положил палец на спусковой крючок. Он уже восстановил дыхание, мушка не прыгала ходуном, а уткнулась в лежавших на земле. Под обрез цели. Как на стрельбище. "Крикнуть "Сдавайтесь"?" - подумал он, еще медля. Но тут один из них встрепенулся, приглушенно вскрикнул, показывая рукой вниз. Автоматчик тут же прицелился. Одновременно Хижняк нажал спуск… Оба неподвижно распластались на земле. Тот, что в черном пальто, судорожно изогнувшись, упал на автоматчика, который первым был убит наповал. Хижняк оторопело смотрел на них, пока не почувствовал, как кто-то коснулся его руки. Он резко обернулся.
- Товарищ лейтенант, подавать сигнал нашим? - спросил солдат, который помогал ему взобраться на валун.
- Да-да, конечно, - пробормотал Хижняк.
Потом он снова полез наверх, все выше, и солдаты с автоматами наперевес без лишних слов поднимались следом.
А внизу Хижняк видел спины врага - маленькие черные точки. Душманы спускались. Выстрелы с обеих сторон доносились редко, словно для того, чтобы напомнить о себе. Берегли патроны. Группу Читаева можно было определить лишь по едва заметным вспышкам.
Все были в сборе. Ждали. Ждал и тот, кто был на волосок от гибели всего несколько минут назад. Но он даже не подозревал об этом. И сам Хижняк не знал, кого спас. Не до того в суматохе боя. Когда спасаешь, фамилии не спрашиваешь.
- Всем рассредоточиться, - приказал он. - Атакуем по моему сигналу.
Атака в горах в направлении сверху вниз - это короткие перебежки от укрытия к укрытию. Душманы отходили вниз, огрызались короткими очередями.
- Огонь! - скомандовал Хижняк, и они ударили одновременно в одиннадцать стволов.
…В первое мгновение Читаев не понял, что за очереди доносились из-за горы. Водовозов? Но, судя по глухим выстрелам, его группа слева. И только когда на вершине появились фигурки в защитной форме, он все понял.
- Патронов не жалеть!
А справа, будто запоздавшее эхо, тоже застучало, загрохотало - на гребень соседней высоты вышла группа Карима и сержанта Крылова. Долина наполнилась яростной перепалкой очередей. Душманы уходили. Было хорошо видно, как они, пригибаясь и уже не отвечая огнем, поспешно отходили в сторону дороги. Вдогонку с двух сторон неслись оранжевые трассеры, где-то уже вился голубой дымок - занялась огнем прошлогодняя трава. Душманы спускались беспорядочно, их белые чалмы мелькали за камнями, как обрывки бумаги, подхваченные ветром, они что-то кричали друг другу, перекрестные очереди прижимали их к земле, отрезали путь к отступлению.
Хижняк бежал первым, часто пригибался за камнями и посылал короткие очереди по отступающим. Навязчивая мысль подталкивала его: если он быстро спустится вниз - то успеет. Читаев и его солдаты будут целы и невредимы. Только бы не опоздать!
А Читаев, целый и невредимый, орал во всю глотку, чтобы прекратили пальбу. Но все и так прекратили, потому что видели и Хижняка, и остальных. Крик "ура" понесся над ущельем, его подхватили с обеих сторон.
- Живой? - выдохнул Хижняк.
- Живой! - Читаев порывисто стиснул Владимира в объятиях.
- Ну, слава богу.
Где-то справа еще грохнула граната, а за горой у Водовозова коротко отозвались две-три очереди. И с этими последними звуками бой оборвался, будто лопнула перетянутая струна… Еще продолжает звенеть в ушах, но не понятно, то ли это отголоски боя, то ли внезапно наступившая тишина… Автомат горячий, и резко пахнет сгоревшим порохом.
Вокруг обнимались, кто-то на радостях стрельнул вверх, на него тут же шикнули. Голоса звучали непривычно громко. Камалетдинов с автоматом наперевес вел здоровенного заросшего детину. И уже вышагивал своей подчеркнуто энергичной походкой Карим, а следом вся группа.
- Где Водовозов? - вспомнил Хижняк.
- Там, за горой…
- Потери есть?
- У меня - нет.
- А Водовозов где? - снова спросил Хижняк.
- Водовозов?.. Вон спускается, - мотнул головой Читаев.
Действительно, с горы спускались люди.
- Ты ранен? - Хижняк увидел бурое пятно на штанине Читаева.
- Ерунда, - отмахнулся он.
Во время боя пуля раскололась о камень, и кусочек ее оболочки - медная закорючка - зашла под кожу. Перевязать он не успел, ранка и кровоточила.
Подошел запыхавшийся Водовозов. Лицо в пятнах, глаза горели.
- Ушли, за ту гору ушли. Но мы дали им…
- Ты что там делал? - перебил Хижняк.
- Шел на помощь… - оторопел Водовозов. - Зажали ведь… Я решил идти в обход, да сверху засели духи - головы не поднять. Только мы вперед - сразу огонь открывают.
- Ясно, - тихо произнес Хижняк. - Долго же ты шел…
- Люди хоть целы? - спросил Читаев.
- Люди целы, - с вызовом ответил Водовозов.
Он никак не мог понять, в чем его собираются обвинить.
- И как же ты там застрял? - снова тихо спросил Хижняк.
Водовозов пожал плечами. Ему не хотелось отвечать при солдатах. Чтобы как-то сохранить достоинство, он начал медленно, с расстановкой пояснять, что был остановлен автоматным огнем. Сначала стрелял один, потом еще трое или четверо. Огневые точки подавить не удалось. Все попытки маневра были практически невозможны…
Хижняк слушал, чуть наклонив голову и отставив в сторону ногу. На лбу его собрались мелкие морщинки, в руке за ремешок он держал каску и ритмично постукивал ею по колену. Читаев еще не отошел от боя и молчал.
- Так уж невозможны? - усмехнулся Хижняк.
- Я берег людей и не хотел попусту рисковать ими.
- Хорошие слова, но не к случаю. Неужели нельзя было зайти во фланг, обойти высоту? "Попусту"…
- Я думал прежде всего о людях! - продолжал повторять Водовозов.
- О людях надо думать всегда. Бросить в беде товарищей!
- Ладно, хватит! - резко оборвал Читаев. - Он делал все правильно. Ну а то, что не сумел… На первый раз скидка.
- Ну, спасибо, Володя, за хорошие слова, - с мукой выдавил Водовозов, глянув на Хижняка. - Спасибо…
- Все! Точка на этом, - повысил голос Читаев. - Хижняк! Проверить личный состав. Сколько раненых? Пленных - под охрану!
- Главное, что люди целы. Понял? - примирительно сказал Читаев, когда Хижняк отошел. - Пустая? - увидел он флягу у Водовозова.
- Еще есть.
Сергей взял протянутую флягу и жадно припал к ней пересохшими губами.
- Вот чего мне не хватало, - удовлетворенно сказал он, напившись.