- Денег, наверное, - наморщил низкий лоб Олег, останавливая машину и глядя в заднее стекло на приближающегося гаишника.
- Сиди, пусть сам подойдет.
Что-то не нравилось ротвейлеру в молодом лейтенанте, который небрежной походкой подошел к автомобилю, и терпеливо ожидал пока Олег опустит стекло.
- Сиди, - повторил Сиваков, уже привыкший к тому, что пес недолюбливает всех посторонних, особенно тех, кого видит впервые.
Гаишник отдал честь, представился, правда, умудрившись скомкать фамилию, затем то ли попросил, то ли потребовал:
- Документы, пожалуйста.
Олег опустил солнцезащитный козырек, вытащил из кармашка документы, подал их гаишнику. Он знал, единственное, что ему могут инкриминировать, так это превышение скорости. За такой проступок легко откупиться, хозяин рядом - если посчитает нужным, даст деньги, нет - назовет пару фамилий гаишных чинов, услышав которые, лейтенант, наверняка, вновь отдаст честь и пожелает счастливой дороги.
Лейтенант внимательно осмотрел документы, к чему придраться не нашел, заглянул в салон.
- Пройдем, пожалуйста, в нашу машину - А в чем дело? - спросил Сиваков за водителя.
- Надо, - коротко ответил лейтенант.
- Я спешу, - сказал Сиваков.
- На трассе все спешат.
- Что, у кого-то угнали авто?
- Да нет, пару формальностей, мы проверяем всех на алкоголь.
- Он от рождения не пьет. Если бы взял в рот хоть грамм, на меня бы больше не работал.
- Служба у меня такая.
Сиваков прикинул: спорить с гаишником или дать деньги. Решил - если Олег трезв - пусть уж пойдет подышит.
"И к Панкратовым на пару минут позже приедем, все меньше их рожи видеть буду".
На обочине стоял черный микроавтобус, скорее всего дорожная лаборатория.
- Сходи, - бросил Илья Данилович своему охраннику, - пусть удостоверятся.
- Пройдем, командир.
- Работа такая.
Олег недовольно выбрался, пожал широкими плечами, поправляя под мышкой кобуру с пистолетом и двинулся вслед за гаишником. Оба они скрылись за микроавтобусом, и Сиваков, естественно, не мог видеть, что произошло дальше.
Дверь микроавтобуса открылась.
- Пройдите, - сказал лейтенант.
Олег стал на ступеньку, наклонил голову и подался вовнутрь автобуса. И в это время сокрушительный удар встретил его. Ударили в висок монтировкой, рассчитывая убить, и молодой мужчина весом под сто килограмм качнулся и рухнул на рифленый коврик, даже не издав вздоха.
Бандит в форме гаишника подхватил его за ноги, еще двое, сидевшие в микроавтобусе, под руки и все втроем молниеносно и отлажено, как группа акробатов, бросили его вовнутрь машины.
- Добей, - раздался хрипловатый голос.
Следующий удар по основанию черепа был еще более сокрушительным, чем предыдущий, послышался хруст костей. Теперь для удара были более подходящие условия - появилась возможность размахнуться тяжелой монтировкой. Хруст костей, всхлип и тело Олега Мальцева - телохранителя, двадцати семи лет от роду, обмякло.
- Вот теперь готов, - словно бы о выпитой банке пива, сказал мужчина, вытирая монтировку о твидовый пиджак охранника. - Пушку у него из кобуры вытащи, слышишь, Колян.
Колян запустил руку под полу пиджака и ловко выхватил пистолет Олега Мальцева.
- Хорошая пушка, ты смотри даже с предохранителя снял, когда шел к нам. А теперь пойдем разберемся с хозяином.
Человек, сидевший за рулем микроавтобуса обернулся к находившимся в салоне.
- Нервничать Сиваков начинает, и впрямь - спешит.
Сиваков словно бы чувствуя недоброе, открыл дверь и выпустил ротвейлера.
- Пойдем-ка, Раджа, глянем, как Олег в трубку дышит. К ноге! Иди рядом! Рядом!
Пес рычал, шерсть у него на загривке приподнялась, а из пасти почти до самой бетонной полосы дороги повисла вязкая слюна. Пистолет Сиваков держал в кармане. Пистолет был снят с предохранителя, патрон дослан в патронник, а палец Ильи Даниловича подрагивал на спусковом крючке.
- Пошли, пошли, - тихо, чуть угрожающим голосом говорил он псу. - Ребята, что там за возня у вас? - бодро прокричал Илья Данилович гаишнику в форме лейтенанта, который вышел из-за микроавтобуса.
- Тут у нас непонятки.
Это слово, брошенное лейтенантом, окончательно развеяло сомнения Сивакова.
- Олег ты где? Раджа, рядом, к ноге!
И он, крепко сжимая рукоять пистолета, двинулся к автобусу. Гаишник сделал шаг навстречу.
- Ваш водитель пьян.
- Да ты что, лейтенант, белены объелся? Сам ты, небось, пьян. Денег хочешь, так и скажи, хочу денег. Я тебе дам денег. Раджа стоять!
- Я на службе, вы мне деньги не предлагайте, это тоже статья, между прочим, - заговаривал лжегаишник зубы.
Сиваков не видел, что со спины к нему заходит Колян с тяжелой монтировкой в рукаве. На плечах у Коляна была куртка защитного цвета, в кармане лежал пистолет с глушителем.
Софья увидела силуэт мужчины, крадущегося к мужу, и, перегнувшись через сиденье, дважды нажала на клаксон. Машина издала резкий звук, Илья Данилович обернулся.
- Стоять! - услышал он голос лейтенанта.
И сразу же увидел занесенную над своей головой монтировку, сделал шаг в сторону. Ротвейлер прыгнул, совершив прыжок метра на два в высоту, намертво вцепился в лицо Коляну. Послышался хруст раздираемой кожи и сдавленный душераздирающий крик. Монтировка выпала из рук и, звонко ударившись, запрыгала по бетонной полосе дороги.
А вот оружием воспользоваться Илья Данилович не успел, бандит в форме гаишника нанес ему тяжелый удар жезлом, раскрашенным обрезком трубы, по затылку. Но на этот раз били так, чтобы не убить, а лишь оглушить. Илья Данилович взмахнул руками, его пистолет, сверкнув, упал к ногам. А Раджа, растерзав лицо Коляну, уже вцепился ему в горло. Колян продолжал сопротивляться, катаясь по бетонной полосе.
Бандит в форме гаишника вдруг громко закричал.
- А вы что, уроды, сидите? Угомоните этого пса, Он же Коляна сожрет.
- Уже сожрал! - истерично выкрикнул бандит по кличке Тормоз, вскочив с водительского места микроавтобуса и, приблизившись к Коляну на пару шагов, четыре раза выстрелил в пса.
Эти выстрелы и привели в чувство Софью, которая сидела до этого окаменев и смотрела на все происходящее так, как зритель смотрит на экран телевизора, не понимая, что все происходящее касается лично ее. Придя в себя, она истошно завизжала и принялась перебираться через спинки сидений.
Трясущимися руками схватилась за ключи, но бандит в форме лейтенанта оказался порасторопней. Он схватил Софью за волосы, выволок из машины и буквально прорычал:
- Стой, стерва, не шевелись. Пристрелю, как собаку.
А Тормоз с Федором пытались монтировкой разжать, намертво сцепленные челюсти пристреленного пса.
- Во, бля, как тисками сдушил.
Хрустели зубы, но челюсти разжать они так и не смогли.
- Давай затащим их обоих в машину, там разберемся.
- Во бля, и псина, во Коляну не повезло. А он сегодня потрахаться собирался.
- Вот и потрахался. Этот кобель его и трахнул, - сказал бандит по кличке Стресс - Во, мужик жил-жил, а тут ему пес полморды отгрыз.
- Если бы полморды, можно было еще как-то заделать, а он же ему еще и горло разорвал.
На удивление Колян был еще жив.
- Слышь, Стресс, да он дышит. Жила бьется.
- Нет, он уже не жилец, смотри как разворотило.
Щека была сорвана полностью, нос перекушен.
Крепкие зубы нижней челюсти были обнажены вплоть до зуба мудрости.
- Ну и зверь! Ну и гад! Такого парня загубил.
- У нас на зоне, - вдруг сказал Стресс, - конвойники как-то спустили пса на одного зека, так тот зеку яйца вырвал вместе с ватником. И самое интересное, зек жив остался.
Еще минут пять-шесть возле машин царила возня, затем бандит в форме лейтенанта сказал, обращаясь к Стрессу:
- Колян уже не жилец, кончай его.
- Не могу - сказал Стресс.
- Так что, мне тебя прикончить?
- Он сам сдохнет, если себя в зеркало увидит.
- Зачем мучиться? - сказал Федор и, поднеся свой пистолет с глушителем к виску Коляна, отвернувшись, нажал на спусковой крючок.
Негромкий выстрел, тело Коляна судорожно дернулось, дернулся и мертвый пес, висевший у него на шее.
- О, бля, может и он еще жив?
На всякий случай Федор еще раз выстрелил в голову ротвейлеру.
Затем Сивакова затащили в салон микроавтобуса, связали, залепили рот пластырем и бросили рядом с мертвым Олегом Мальцевым. Софью, тоже связанную с залепленным ртом, посадили на заднее сиденье "вольво", и кортеж из двух автомобилей, резко сорвавшись с места, доехал до перекрестка, а затем двинулся по узкой асфальтированной дороге.
Стресс взял трубку телефона, набрал номер и сдавленным голосом быстро заговорил:
- Мы едем, все у нас в порядке. Расскажем на месте. Откройте ворота. Готовьтесь.
Глава 7
Через четверть часа, а может чуть-чуть больше, "вольво" и микроавтобус свернули еще раз и поехали по узкой в одну полосу бетонной дороге. Через пару минут они приблизились к железным воротам, за которыми располагалось что-то типа складов.
Створки ворот послушно разъехались в стороны перед самым носом машин так, что тем даже не пришлось притормаживать, и тут же закрылись, лишь только микроавтобус миновал их.
Во дворе стояло несколько мужчин, нервно покуривая. Вдоль забора тянулись низкие, бетонные склады с пологими рифлеными крышами. В открытых воротах одного из складов виднелись ящики с кока-колой, там горел свет. Микроавтобус подъехал к рампе и остановился.
Федор выпрыгнул на землю и грязно выругался.
- Понимаешь, Курт, мы хотели как лучше.
- Что стряслось?
- Не поверишь.
- Говори.
- Лучше сам посмотри.
Рывком Федор отодвинул дверцу микроавтобуса.
Тот, кого назвали Куртом, заглянул внутрь. Брезгливо поморщился и сплюнул на землю.
- Сиваков-то хоть жив?
- Этот жив, - сказал Стресс, - а вот Коляна кобель загрыз.
- Да уж вижу, и в висок ему выстрелил.
- Это мы прикончили, чтобы не мучился.
- Завезите его куда-нибудь, закопайте так, чтоб никакая собака не нашла. И этого тоже, - указал он на охранника, - хотя нет, погоди. Стресс. Я подумаю, может, мы все переиграем. Коляна закопайте.
- А может, родителям… У него маманя есть… - сказал Стресс.
- Какая маманя! Закопать его! А то маманя увидит, как ее сыночка пес погрыз, и сама концы отдаст.
Зачем брать грех на душу? Ты бы хотел, чтобы тебя такого мамане предъявили?
- Нет, нет, что ты, Курт.
- Вот и я думаю, лучше будет, если она ничего не узнает. В яму его, мы же не военкомат, чтобы цинковые гробы развозить.
- Послушай, Курт, копать - это долго и ненадежно, найти могут.
- Что ты предлагаешь?
- Может, пустить его на ветер? Сжечь в котельной, вместе с псом.
- В котельной говоришь? - Курт раздавил каблуком тяжелого башмака окурок, - а сколько до нее ехать?
- Совсем недалеко, километров двенадцать, и все полем, подъезды там чистые. Гаишников нету, никто ничего не узнает, а в котельне наш человек, кум мой работает. Напоим его, пару пузырей водки, он заснет, а мы дело сделаем.
- Чем топит?
- Каменным углем. Он сталь плавит, не то что кости.
Все эти разговоры Курт и его люди вели в присутствии Софьи, нисколько не стесняясь того, что она их слышит. Сиваков же еще не пришел в себя. До женщины постепенно доходило: если не берут украшения, которых на ней навешано с полкилограмма, то ее дела совсем плохи.
Курт отбросил со лба густую прядь волос и задумался.
- Наверное, ты прав, так и сделаем. Был человек и не стало. Только смотри, чтобы все было чики-чики.
Лишние проблемы мне ни к чему.
- Ясное дело.
- Возьми с собой кого-нибудь и поезжайте, а охранника оставь пока здесь Только смотрите, сами чтобы не пили.
- Хорошо, мы же на работе.
- Бабу затащите в подвал, а его ко мне.
Микроавтобус загнали в склад, даже не выгрузив из него мертвого охранника, а "вольво" Сивакова накрыли брезентом.
Тут за забором бандиты чувствовали себя уверенно и защищенно. Здесь была их территория, и никто посторонний сюда сунуться не мог, всем здесь заправлял Курт. Естественно, и за Куртом стоял кто-то, но кто именно - никто из его людей не знал. Откуда-то он получал деньги, оружие, распоряжения, а зачем захватывают и убивают людей ни Федора, ни Стресса, ни покойника Коляна не интересовало.
* * *
От яркого света, бьющего прямо в глаза, Илья Данилович поморщился и скрипнул зубами. Он прекрасно помнил, что с ним произошло. В себя Сиваков пришел уже в машине, лежа рядом с мертвым охранником, но виду не подавал, словно бы надеясь, что произойдет чудо, и весь этот кошмар кончится.
Но то, чем он занимался в последние годы, не давало ему шансов на спокойную жизнь, на счастливый исход сегодняшнего вечера.
- Ну что, Илья Данилович, поговорим серьезно или будем в молчанку играть?
- Кто вы? - покусывая пересохшие губы и чувствуя нестерпимую боль в затылке, пробормотал плененный Сиваков.
Он сидел привязанный к стулу, над ним застыла лампочка в жестяном абажуре, свисавшая на витом шнуре с высокого потолка. В помещении не было окон и это говорило о том, что тут, скорее всего, подвал.
Пахло в нем неприятно, гнилой картошкой, плесенью и еще чем-то мерзким - сладковатым.
- Так что, будем говорить?
- Что вам надо? - выдавил из себя Сиваков.
- Да немного. Тебя предупреждали и твоих людей предупреждали, партнерам говорили, не лезьте на нашу территорию, не забирайте нашу клиентуру. А вы не послушали и делиться не захотели.
- Что вам нужно? - еще раз повторил свой вопрос Илья Данилович.
- Нам немного надо, - пробурчал Курт, поднялся со стула и приблизился почти вплотную к Сивакову. - Ты меня знаешь?
- Я тебя знать не желаю.
- Меня зовут Курт, все меня так зовут. Наверное, ты обо мне слышал?
- Слышал, слышал, - сказал Сиваков.
- Когда привезут партию?
- Я этого не знаю.
Курт усмехнулся, и эта усмешка больше походившая на оскал, не предвещала ничего хорошего. Чем-то Курт напомнил Сивакову ротвейлера по кличке Раджа, такой же сильный, такой же безжалостный и тупой в своем упрямстве. Скорее всего, он повинуется лишь хозяину, а наверняка, хозяева дали приказ, и Курт вцепился мертвой хваткой в Сивакова, а вцепившись, уже не отпустит пока не перегрызет горло.
- Знаешь.
- А какой смысл мне рассказывать, даже если бы я знал. Честно говоря, смысла не вижу никакого.
- Мне сказали узнать, и я узнаю. Хочешь ты говорить, не хочешь, мне наплевать. Расскажешь.
Тут все говорят, еще ни одного не было, кто бы промолчал. Покричишь, повизжишь, а затем всех выдашь с потрохами. Все расскажешь, даже то, чего не знаешь. Жизни тебе обещать не стану, не мне решать. Но думаю, если расскажешь, тебе дадут умереть легкой смертью, а если не расскажешь, в чем я сомневаюсь… - Курт помахал указательным пальцем перед носом Сивакова, зрачки того проследили за движением пальца, - умрешь ты, твоя жена, твои дети…
- Детей не трожь!
- А это снова не мне решать. Зато то, что они в Англии, я знаю, и в какой школе учатся, знаю. Если будет надо - доберемся и до них. Может и добираться не придется, на похороны своих любимых мамаши и папаши они наверняка, приедут.
- Суки, - выдавил из себя Сиваков.
- Ну зачем ты так? Грубо обзываешь, я же тебе еще ничего плохого не сделал.
- Суки.
- Зачем вы полезли на наш рынок, просили вас не лезть, потом вам предложили договориться, а вы решили, что вам все можно.
- Думаете, что если у вас с ментами договор, то вам все можно? Есть еще справедливость на свете. Не получится у тебя, Курт.
- А ты хочешь, чтоб ее не было?
- Слушай, я тебе дам денег, много денег. Я знаю, кто тебя послал, они тебе столько не заплатят, просто дай мне уйти, я исчезну за один день. А деньги ты получишь, - Сиваков знал психологию подобных людей, знал, что перед деньгами не устоит никто из мелких сошек, и купить можно любого.
Были у Сивакова деньги здесь в России, были деньги и на счетах зарубежных банков. Ведь наркотики, которые возили из Казахстана в Москву, затем переправлялись в Западную Европу, именно она была основным потребителем зелья. Каждый вложенный Сиваковым доллар приносил двести долларов прибыли, а вкладывал деньги не один Сиваков. Вкладывались в наркобизнес огромные деньги.
- Я тебе лично, Курт, дам миллион долларов.
- Это из каких денег?
- Я знаю из каких.
- Что, возьмешь в банке, сложишь в дипломат и передашь мне? Так тебя для этого выпустить сперва придется.
- Я скажу тебе, где их взять. Но взять их ты сможешь лишь со мной.
- Говоришь, миллион, - прошептал Курт, словно бы прожевывая цифру, держа ее на кончике языка, - хорошие деньги, главное, круглая сумма. А два миллиона ты мне дашь?
- Сразу не дам.
- Не хочешь или не дашь?
- Не смогу. Это очень большие деньги, за день я их не соберу.
Курт и те, кто стоял за ним, понимали, что Сивакова хватятся и хватятся немедленно, что к завтрашнему утру его начнут искать. Значит, следовало торопиться.