"Неплохо!" - мысленно похвалил себя он.
По-кошачьи отпрыгнув в сторону, Сергей вновь оказался на ногах, занимая оборонительную стойку. Совершив обманное движение, он вынудил третьего солдата повестись на ложный финт и нанести стволом винтовки колющий удар, который пришелся в пустоту. Затем стремительно подскочил к потерявшему на секунду координацию фашисту и вонзил ему нож по самую рукоятку в грудь чуть пониже селезенки. Коротко вскрикнув, солдат начал медленно оседать на землю.
Охваченный эйфорией Буренков сделал шаг назад, и тут жуткая парализующая боль пронзила весь его организм! Лейтенант, как подкошенный, рухнул на колени, судорожно глотая воздух широко открытым ртом. А врезавший ему прикладом в печень невесть откуда появившийся кряжистый унтер-офицер вермахта занес винтовку над своей непокрытой головой, намереваясь добить беспомощного разведчика.
- Конец, - прохрипел Сергей, закрывая глаза.
В следующее мгновение раздался глухой удар, сопровождаемый неприятным хрустом и звуком падающего тела, и теплые капли брызнули лейтенанту в лицо, давая понять, что он все еще жив. Подняв недоумевающий взгляд, Буренков увидел, что унтер-офицер с проломленным черепом лежит на земле, а над его трупом с покрытым бурыми пятнами камнем в руке возвышается Петр Каминский!
- Подставляешься, дядя, - отрывисто сказал Петр.
Он быстро нагнулся, схватил обмякшего лейтенанта под мышки и, пятясь, поволок друга назад к остаткам баррикады.
- Отпусти, - слабым голосом прошептал Сергей, - я должен помочь ребятам.
- Сиди уже, помощник, - тяжело дыша, ответил Каминский. - Фрицы, кажется, драпают.
И действительно, рукопашный бой оказался настолько же скоротечным, насколько и жестоким. Физические силы иссякли у обеих сторон, но в подобных схватках часто решающими становятся твердость духа и готовность к самопожертвованию, поэтому неудивительно, что первыми дрогнули немцы. Оставив на месте кровопролитного побоища дюжину убитых, гитлеровцы отступили.
Несмотря на одержанную в смертельном поединке безоговорочную, хотя и локальную победу, нашим парням тоже очень крепко досталось. И измотанные разведчики приняли единственное верное в данной ситуации решение - они спешно начали отходить. Те, кто еще мог самостоятельно передвигаться и держаться на ногах, тащили на себе раненых товарищей.
Сразу же вслед за Петром и Буренковым в полуразрушенное укрытие из мешков добрались Алик Бодарев с Николаем Семенюкиным. Они принесли на плечах двоих раненых красноармейцев. За ними, собрав в охапку брошенные противником винтовки, сгибаясь от тяжелой ноши и припадая на левую ногу, из которой торчала рукоятка ножа, приковылял Терентий Шагунин. Последним вернулся за спасительный бруствер с головы до ног залитый кровью сержант Верхогонов. Григорий, на котором не было живого места, за шиворот вытащил с поля боя бесчувственного Андрюху и еще одного бойца, Котова, получившего сильнейший удар прикладом по ребрам и также потерявшего сознание. Уложив рядышком обоих, Верхогонов облегченно вздохнул. Размашистым движением он вытер пилоткой лицо, затем опустился на корточки и хотел что-то сказать, обращаясь к Бодареву. Но внезапно глаза богатыря закатились, и могучее тело сержанта грузно повалилось на бок. Бодарев вместе с подбежавшим Семенюкиным, натужно кряхтя, перевернули товарища на спину.
- Вроде дышит, - произнес Алик, разрывая зубами индивидуальный пакет с бинтом.
- Тогда перевяжи его, а я посмотрю остальных, - Николай кивнул на четверых раненых бойцов.
- Хорошо! - ответил Бодарев.
Тут он заметил, что Шагунин, занятый проверкой трофейного оружия, продолжает сидеть с торчащим из бедра ножом.
- Терентий, - позвал Алик увлеченно щелкающего винтовочным затвором красноармейца, - тебе ничего не мешает в ноге?
- Если ты о ноже, то я про него почти и забыл, - спокойно ответил боец.
- Ладно, тогда немного еще потерпи. Я закончу с Григорием, а потом сразу извлеку этот "сувенир" от третьего рейха.
- Хорошо сказал, - улыбнулся Шагунин, - тем более что мой клинок остался в горле бывшего хозяина данного ножа, тоже на долгую память, так сказать!
- Скорее уж на вечную, - рассмеялся Бодарев. - Я не видел, чтобы кто-то из фрицев разгуливал с кинжалом в шее!
- К сожалению, у них и здоровых пока хватает, - сказал подошедший к Терентию Каминский, ткнув пальцем в сторону берега, - кажется, снова к нам в гости собираются, поганцы!
Петр взял две винтовки и, оставив вновь занявшихся каждый своим делом бойцов, вернулся к слегка оклемавшемуся Буренкову.
- Держи подарок, командир! - сказал он, протягивая Сергею одну.
- Спасибо, но лучше бы ты пулемет с парочкой полных лент раздобыл! - ответил Буренков.
- Пулемет есть, патронов к нему нет, - пожал плечами Каминский.
- В общем, все, как обычно, - ухмыльнулся Сергей, - патронов нет, майора Кочергина нет, обещанных танков нет, а, значит, простому калужскому парню Буренкову снова придется взять командование на себя и проявлять чудеса отваги и героизма, спасая своих друзей!
- Ты, дядя, от скромности не умрешь!
- Тоже мне, племянничек нашелся! Дай лучше спиртику, а то грудь болит, спасу нет!
- Это можно! - заблестев глазками, оживился Каминский.
Он развязал вещмешок, достал оттуда фляжку, отвинтил пробку и сделал большой глоток.
Затем, шумно выдохнув, передал емкость лейтенанту и назидательно произнес:
- Много не пей, тебе еще обороной руководить, Наполеон!
- Куркуль, для друга зажал! - беззлобно сказал Буренков, залихватским жестом отправляя содержимое фляжки себе в рот.
- Стой, стой! - испуганно воскликнул Петр, забирая у лейтенанта сосуд с горячительной жидкостью, слабо булькающей на дне, - Алику оставь, он тоже хотел!
- У меня свой запас пока есть! - улыбнулся Бодарев, оборачиваясь к разведчикам.
Юноша, как известно, оказывал Верхогонову помощь неподалеку и слышал разговор друзей.
- Тогда прими мой дружеский совет, - ворчливо произнес Каминский, пряча фляжку обратно в мешок, - убери заначку подальше от любопытных глаз и загребущих рук некоторых присутствующих здесь людей!
- Кстати, насчет присутствующих, - нахмурился Буренков, - Артема Тимофеевича давно нет, не случилось бы чего!
- Ты же вроде последним видел его и лучше нас должен знать, что могло с командиром произойти, - удивился Петр.
- Не совсем так, - ответил Сергей, помня об обещании, данном майору, и уже пожалевший, что затеял довольно скользкий разговор, - после меня танкисты еще оставались, но у них уже не спросишь…
- Так давайте я сбегаю, - предложил Бодарев. - Сержанта я уже перевязал, сейчас Терентию помощь окажу и смотаюсь на ту сторону, Тимофеевича поищу!
- Поздно, - играя желваками, произнес Буренков, - гитлеровцы подвезли на берег две зенитки. И если мы им не помешаем, то они вскоре разнесут прямой наводкой наше логово, а потом раздолбают "тридцатьчетверки" и "КВ", которые, судя по шуму двигателей, уже где-то возле моста. Поэтому ты, Петр, быстренько прооперируй Терентия, а ты, Алик, займи удобную позицию и постарайся уложить столько немецких артиллеристов, на сколько хватит патронов. А я в меру своих способностей тебе в этом помогу. К бою, разведчики!..
Глава 22
- Объясните мне, что происходит, Ридмерц! Горсточка русских обратила в бегство ваших бравых разведчиков, словно беззубых слепых котят! Как это понимать?..
Оберст-лейтенант фон Ройгс, наблюдавший вместе с командиром разведывательного батальона из двухместной башенки бронеавтомобиля "Хорьх" за ходом сражения, повернул голову и пронзительным требовательным взором уставился в блестящее от пота застывшее лицо майора, на котором ясно читалось откровенное и неприкрытое бессилие.
- Н-не з-знаю, - заикаясь, ответил Ридмерц, понимая, что его карьера висит на волоске, - это не поддается осмыслению.
Майор невидяще смотрел прямо перед собой, боясь даже краешком глаза встретиться с негодующим испепеляющим взглядом фон Ройгса.
- Вот даже как! - распаляясь все больше, воскликнул фон Ройгс. - А мне думается, что вечерний рапорт является плодом вашего, мягко говоря, нездорового воображения! Не может быть, чтобы люди, уничтожившие накануне восемь советских танков и несколько бронемашин, сегодня отступали перед натиском десятка вооруженных ножами бойцов!
- Вчерашний отряд под командованием обер-лейтенанта Прольтера погиб практически целиком, и это были мои лучшие солдаты, - робко возразил Ридмерц. - Сейчас я располагаю…
- Хватит, Ридмерц! - резко оборвал его фон Ройгс. - Приберегите свои жалкие оправдания для генерал-майора Дильсмана!
Оберст-лейтенант хотел добавить еще парочку "ласковых" слов, но тут его внимание привлекли два бронетранспортера "Ганомаг" с прицепленными позади транспортировочными тележками, на которых располагались зенитки. Урча двигателями, машины подъехали совсем близко к переправе, синхронно развернулись в сторону реки и остановились с таким расчетом, чтобы перед ними не было раскуроченных и сгоревших танков и броневиков.
На землю спрыгнули артиллерийские расчеты. Часть людей стала быстро, но без суеты опускать на землю боковые упоры крестообразных подставок орудий для ведения огня из походного положения. Другие, отсоединив механизмы буксировки, затягивали и блокировали тормоза на колясках. Действиями солдат руководил незнакомый фон Ройгсу офицер-артиллерист с погонами обер-лейтенанта, а помогал ему рыжеволосый лейтенант Шригерт.
- Наконец-то, - громко сказал фон Ройгс.
Удовлетворенно хмыкнув, он проследил взглядом за немного сдавшими в стороны и назад бронетранспортерами, совершившими нехитрый маневр для того, чтобы зенитчикам было удобнее разгружать ящики с боекомплектом, а затем поднес к глазам бинокль, направив его на дальний берег реки.
Оберст-лейтенант был внутренне готов к тому, что увидит въезжающие на мост русские танки.
Но в поле его зрения попали только башня и лоб корпуса головной "тридцатьчетверки", недвижимо застывшей перед мостом в самом узком месте обрамленной с обеих сторон достаточно крутой насыпью дороги, где разминуться двум машинам было нельзя. На броне с зажатым в руке шлемофоном стоял пожилой советский танкист. Судя по активной мимике, непрекращающемуся движению губ и яростной жестикуляции, он требовал от своих невидимых для глаз фон Ройгса собеседников взять машину на буксир и оттащить назад.
"Сломался, Иван! - скривив в торжествующей улыбке обветренные губы, злорадно подумал оберст-лейтенант. - Теперь кричи, не кричи, а понадобится время, чтобы сдвинуть эту груду железа. А мы пока приготовим вам гостинец в виде парочки орудий на западном берегу!"
Опустив бинокль, фон Ройгс снова принялся наблюдать за артиллеристами, уже приступившими к выравниванию и стабилизации пушек с помощью стальных свай, забиваемых в землю сквозь отверстия в упорах. Они работали четко и слаженно, и в мозгу оберст-лейтенанта завертелась навязчивая мысль о том, что мост, вероятно, удастся отстоять. Окрыленный надеждой, он на секунды забыл о готовящихся к решающему броску на противоположном берегу "тридцатьчетверках" и даже начал подумывать об ожидающей его в случае успеха почетной боевой награде…
Однако честолюбивым мечтам Отто фон Ройгса, по-видимому, не суждено было сбыться. Потому что в следующий миг командовавший зенитчиками обер-лейтенант, опрометчиво забравшийся на транспортировочную тележку, нелепо взмахнул руками и грохнулся вниз с пулевым отверстием во лбу. А пока его подчиненные соображали, в чем дело, невидимый стрелок уложил наповал еще двух артиллеристов, направлявшихся к "Ганомагу" за снарядными ящиками, сложенными в десантном отделении бронемашины.
- Все в укрытие, - закричал лейтенант Шригерт, чуть ли не пинками разгоняя ошеломленных солдат, - у русских снайпер!
Зенитчики кинулись врассыпную, прячась за щитками орудий и корпусами бронетранспортеров. Сам Шригерт запрыгнул в ближайший к нему "Ганомаг" и, оттолкнув в сторону замешкавшегося пулеметчика, короткими очередями открыл огонь из "MG-34" по залегшим на мосту советским диверсантам.
- Ридмерц, у вас есть шанс реабилитироваться! - повернувшись к майору, воскликнул фон Ройгс, моментально оценивший ситуацию и ее вероятные последствия. - Возьмите всех своих людей и уничтожьте противника! Иначе они перещелкают артиллеристов, словно куропаток, еще до того, как те выгрузят боеприпасы! У вас три минуты, не больше, потом русские танки уже будут здесь, и мы не сможем ничего сделать!
- Слушаюсь, господин оберст-лейтенант, - побледнев, дрожащим голосом ответил майор.
…Ридмерц прекрасно осознавал, что фон Ройгс отправляет его почти на верную смерть. Ведь похожий приказ он лично отдал не далее, как вчера ныне покойному обер-лейтенанту Прольтеру. Теперь же сам Ридмерц оказался в его шкуре. И майор, в угоду своим интересам, без колебаний и последующих угрызений совести приносивший в жертву других, сейчас почувствовал всепоглощающий животный страх, обуявший его существо от пяток и до кончиков волос! Жуткий озноб пробивал насквозь все его тело. Руки тряслись так, будто сквозь них пропустили сильнейший электрический ток, а ноги, наоборот, онемели и отказывались повиноваться…
Но, несмотря на все это, ослушаться оберст-лейтенанта Ридмерц не мог, ведь за подобное грозил трибунал. Поэтому, собрав остатки воли в кулак, майор кое-как вылез из "Хорьха" и под пристальным взглядом фон Ройгса на полусогнутых ногах засеменил в направлении реки, увлекая за собой всех оказавшихся на его пути солдат. Всего набралось около сорока человек.
С этим отрядом Ридмерц устремился к переправе, оказавшись между зенитчиками и русскими, которые были вынуждены перенести огонь на бегущих в их сторону гитлеровцев. Тем самым дав возможность артиллеристам заняться, наконец, выгрузкой боеприпасов.
Но было поздно, потому что на мост, объехав заглохший танк, уже вырвались советские разведчики-мотоциклисты! Два с лишним десятка трехколесных "М-72" с закрепленными на колясках пулеметами мчались вперед, и фон Ройгс понял, что имеющимися в его распоряжении силами и средствами их не остановить.
- Мы проиграли сражение, - прошептал он, снимая фуражку и белоснежным платком вытирая покрывшийся испариной лоб. - И тебе, Отто, надо выбирать между позорным, но спасительным бегством и теперь уже безнадежной попыткой сдержать продвижение русских. Других вариантов, кажется, нет. Конечно, самым благоразумным было бы прямо сейчас дать деру и сохранить свою шкуру. Но как я потом объясню Дильсману, почему, имея приказ любой ценой защитить мост, бросил на произвол судьбы солдат и первым покинул поле боя?..
Нахмурившись и задумчиво сощурив глаза, оберст-лейтенант провел пальцами по щеке, будто проверяя, насколько отросла за минувшие сутки щетина, хотя это его совершенно не интересовало. Просто он машинально часто так делал, принимая важное решение. Но сейчас был особый случай, и фон Ройгс повторил этот жест еще раз, прежде чем глубокие морщины, прорезавшие его лоб, разгладились, а взгляд опять стал решительным и твердым.
Годами отточенным движением он водрузил фуражку на голову, выровняв ее ребром ладони. Затем скомкал платок, выбросил его в траву и, наклонившись в проем башенки, скомандовал механику-водителю броневика:
- Вперед, фельдфебель, держите курс на мост! Надо поддержать солдат Ридмерца огнем!..
* * *
…Когда из-за дымящихся остовов танков и бронемашин показались рванувшиеся в атаку фашисты, Алик Бодарев, уже уложивший троих артиллеристов и терпеливо старавшийся поймать на мушку кого-нибудь еще, громко выругался и повернулся к друзьям.
- Ребята, - крикнул он, - бегущие фрицы перекрыли обзор, теперь я по зенитчикам не попаду!
- На то и расчет, ведь немцы не дураки, знают, что делать! - скорчив выразительную гримасу, ответил Буренков. - Но ты, Алик, не раскисай! Раз невозможно помешать пушкарям, то попробуй снять офицера, я видел его в толпе, мерзкий такой с кривым носом! Это слегка поумерит их пыл!
- Ладно, постараюсь, - кивнул Бодарев.
Быстро отрегулировав расположенный поверх ствола винтовки целик на соответствующую дальность стрельбы, Алик приподнялся над мешками, высматривая свою новую мишень. Вдруг Шагунин, чья позиция находилась левее, крепко схватил рукой юношу за предплечье и настойчиво потянул его вниз.
- Что случилось? - спросил Бодарев, с недоумением вглядываясь в радостное лицо разведчика.
- Посиди, отдохни, - улыбнулся Терентий.
Он положил винтовку рядом с собой и с наслаждением вытянул раненую ногу.
- Ты о чем говоришь, обалдел совсем, что ли? Гитлеровцы в двух шагах! - возмутился Альберт.
- Назад посмотри, крикун, прежде чем горло драть, - спокойно ответил Терентий, доставая папиросу, - фрицам теперь уже не до нас.
Бодарев, мельком взглянув на действительно резко снизивших свою прыть и явно чем-то обескураженных фашистов, оглянулся и увидел движущиеся по мосту на большой скорости мотоциклы "М-72". И тотчас же ему в уши ворвался разноголосый треск четырехтактных двухцилиндровых моторов. Буренков, Каминский и закончивший оказывать помощь раненым бойцам Коля Семенюкин обернулись следом за ним.
- Это же Иваныч! - восторженно закричал Каминский, тыча пальцем в мотоцикл, возглавляющий вереницу трехколесных машин, над рулем которого величественной глыбой возвышалась могучая фигура старшины Павла Ермишина.
- Естественно, кто же еще, - ровным голосом произнес Сергей, сдерживая рвущиеся наружу эмоции, но внутренне испытавший не меньшую радость, чем его друг, - а в коляске за пулеметом майор Кочергин. Седую голову Тимофеевича тяжело не узнать…
Буренков опустил винтовку и, слегка пригибаясь, побежал навстречу приближающемуся мотоциклу, очень скоро вильнувшему в сторону и остановившемуся перед ним. Другие "М-72", не сбавляя хода, проносились мимо, оставляя за собой щекочущий ноздри запах бензина.
- Рад снова вас видеть, Артем Тимофеевич, и Павла Ивановича, конечно же, тоже! - воскликнул Сергей, расплывшись в счастливой улыбке.
- Взаимно, Серега, - приветственно подняв вверх руку, улыбнулся Ермишин, по привычке заглушая у мотоцикла движок.
- Как там ребята, все живы? - кивнув лейтенанту, с тревогой спросил Кочергин.
- Танкистов убили, отважные были парни, множество фрицев положили, - вмиг посерьезнев, сказал Буренков. - Остальные наши живые, но пятеро ранены, Верхогонов тяжело…
- Жаль погибших ребят, - прошептал Артем.
- Что поделаешь, товарищ майор, война…
- Ты, Сережа, мне это уже говорил в прошлом году под Москвой!
- Я помню, - качнул головой Буренков.
Он внимательно глянул на командира и, понизив голос, спросил:
- Вы сами-то как, Артем Тимофеевич? А то мы с хлопцами не знали, что и подумать, вас все нет и нет…
- А что со мной сделается, - пожав плечами, ответил Кочергин, - ногу свело, шагу ступить не мог. Пришлось на мосту посидеть, Павла Ивановича ждать, чтобы подвез, вот я и приперся к шапочному разбору, уж извини…
Он заговорщицки подмигнул лейтенанту, протягивая руку, которую тот крепко пожал.
- Снова приступ случился? - наклонившись к самому уху майора, шепотом спросил Буренков.
- Снова, будь он неладен, - скрипнул зубами Артем, - но ты об этом, смотри, никому!